После той ночи они стали больше видеться. Чаще всего Володя приходил к ней вечерами, забирал гулять или приносил что-то на ужин. Они могли часами сидеть на кухне, оживленно говорить и даже спорить или наоборот, молчать держась за руки и слушая дыхание друг друга.
Саша перестала переживать рядом с ним, успокоилась, можно сказать стала доверять. Он ничего не рассказывал, не делился тем, что отшил старшего своего, что подцепил себе на хвост колючий репейник проблем со всеми подряд. В его голове выстроился очередной сценарий, по которому Саша сидит дома, он делает вид что все хорошо, чтобы она не переживала за него, да и за брата.
Валера, к слову, дома почти не появлялся, все время оставался у Дины, которая, пожалуй, через чур прониклась этой блатной романтикой, и представляла себя отважной Бонни. Хорошо, что хоть её Клайд все понимал и оберегал (насколько это было можно) девушку.
Далее по плану Суворова был хэппи энд где-то на юге, где Саша-счастливая жена, он-работящий муж и двое деток бегают под стол. Но вот что было между этим-тяжелый вопрос. Наивно ли это было? Да, достаточно, но, что еще оставалось ему, только мечтать.
Первый раз занавес обрушился в простой будний день, когда Саша после телефонного звонка и предупреждения о приходе после семи, сидела на диване и тупила в книгу. Она, кажется, раз двадцатый читала одну и ту же строку, время было двенадцатый час. Мысли, конечно, лезли разные, зачастую самые страшные.
Раздался звонок в дверь от которого она невольно вздрогнула. В душе же было облегчение, пришел, наконец-то. В секунду Саша долетела до двери и восторженно встречала его…
-О господи, это ты.- на погоде стоял брат, в довольно помятом виде, весь грязный и в ссадинах.
-Что случилось?
На нём просто не было лица, глаза опущены в пол, если бы поднял бы, сестра заметила бы панику. Куртка порвана под рукавом, а брюки продраны.
Молча он прошел в кухню и тяжело сел. Саша заперла дверь и села напротив, сразу же закидала вопросами, на которые он не спешил отвечать, сидел и думал как лучше сказать, или лучше не говорить вообще.
-Валер, ну ответь хоть что-нибудь, что ты как маленький.- почти умоляя повторяла девушка.
-Да все, все, успокойся, с улицей мы одной подрались, мясо было. Это если вкратце. Несколько наших, в том числе и Адидас в больнице. -только с резко меняющимися эмоциями на лице сестры он понял что сказал. Она словно забыла про него, даже не спросила, он почувствовал себя как в детстве, как будто опять проговорился о том, что подслушал из разговора родителей, или как будто сознался что он Сашину куклу сломал.
Она помолчала и спросила:
-В какой?
-В первой вроде, там ничего серьезного, так, ногу повредил. — в ответ на это Саша соскочила с места и засуетилась, стала собираться.
Конечно, брат ее не пустил. Взял с нее обещание не рыпаться и уснул. Наивный. И уже через полчаса Саша подходила к дверям больницы. Чего ей только стоило пробиться через регистратуру, пришлось сказать что невеста Суворова, и что свадьба через неделю, срочно нужно узнать что с ним.
Утренние тусклые лучи пробивались сквозь тучи. Володя очнулся часов в 7 утра, почувствовал тяжесть на своей постели.
-Асенька, ты что тут делаешь? — он приподнялся я положил руку на волосы девушки. Саша резко поднялась, словно и не спала совсем и на щеке ее вовсе нет следа от жесткого белого пододеяльника.
-Лежи, пожалуйста, ты что, нельзя еще, — она была обеспокоена резкими движениями парня. -Я к тебе приехала, как узнала.
-Что ты, не надо было, маленькая моя, -он увидел в ее глазах блеск слез, а на лице ласковую улыбку.
-Так, ладно, я схожу Янке позвонить, предупрежу, сегодня никуда не пойду.
В ту секунду, как она ушла, он понял- это то, чего ему так не хватало на войне. Может, поэтому он так тяжело переживал это всё.
Он вспомнил тот день. День, когда он умер, сгорел изнутри и изнемог снаружи. На самом деле, помнит он его слабо. Обрывки того дня были словно стёрты мозгом.
Помнит взрывы, крики, суету- это все вспышками всплывало у него в голове.
Помнит резкую боль, звон в ушах, расплывающаяся действительность.
Помнит как очнулся, один в палате.
Он ощутил всё то, о чем раньше только слышал от боевых товарищей, тех, что были ранены раньше, выжившим после этих мук. Раньше он только слышал рассказы о том как колющим и жгучим током по всему телу растекается боль. Эпицентром этого тела является уже не сердце, громко стучащее в груди, ударяясь о грудную клетку, а кровоточащая рана. Место разрыва плоти рвет грудь на части, то стягиваясь, то обмякая. Сейчас он прочувствовал это на себе.
Он подумал, что это пожалуй не сравнится даже с тем, когда он расшибся на велосипеде на даче. Перед глазами были картинки той родной местности, теплой Волги и детские слезы от разбитых коленок. Шиканья, убаюкивания мамы, она дула на раны и мазала их яркой зеленкой. Тогда ему было лет шесть. Потом гордился «украшением» на ногах перед соседскими мальчишками.
Очнулся и подумал о матери, отце, брате, вспомнил о Саше. Напрягся и воспроизвел ее лицо, запах волос, белую кожу на шее и глаза, широко распахнутые при ласковой улыбке.
Он усмехнулся тому, что в его сознании она была в белом полупрозрачном платье, это правда она как ангел к нему явилась, или навязанные стереотипы заставили ее представить именно так? Он
думал, что умирает.
Суворов пролежал так долго, он не чувствовал ни крови и ссадин по всему телу, ни страха, ни боли, ни жжения в груди. Он просто не чувствовал.
Ближе к ночи, зашел ближайший товарищ Тимур. После перевязки Володя лежал в полудреме, был он, откровенно, совсем плох.
-Как ты? — спросил его друг, вытирая пот со лба солдата.
-Я…возьми, — парень попытался ответить
-Тише, лежи давай, — он остановил и прижил его за плечо.
-Напиши, Саше…скажи ей…-Володя еле связывал слова, губы почти не шевелились, язык заплетался, жар не спадал.
-Потом, очухаешься, сам напишешь, молчи лежи, -слова друга были для него пустым звуком, в ушах фонило, голос Тимура был как под водой.
-…что не люблю ее, если умру…-он не успел закончить.
-Понял я, — товарищ перебил его, отвечая суровее, по военному так сказать.
Сейчас от этих воспоминаний на лбу проступил пот, язык словно врос в нёбо, он боялся рассказать об этом хоть кому-нибудь. Считал себя полным идиотом.
Он наврал Саше, сказал что не любит, потому что боялся своей смерти, или, точнее сказать, её реакции. Не хотел делать больно, а по итогу сделал еще больнее.
Восстанавливался он тогда долго, после того дня, как попросил написать друга письмо, пролежал без сознания больше недели. Реанимацией занимались все лучшие врачи и по очереди. В конечном итоге, это дало свои плоды. Сначала он просто открывал глаза, потихоньку начинал говорить. Спустя несколько месяцев смог ходить и выходить из госпиталя.
Конечно, первым кто к нему пришел был Тимур, который, в свою очередь, долгое время всячески обходил тему и Саши и дома в целом. Однажды он застал Володю на заднем дворе госпиталя с сигаретой в руках и рыженьким котом на коленях. Тот был и правда разбит, и услышав возгласы друга, не поднимая головы, сказал:
-Саша писала мне?
Тимура как водой обдало, но он быстро сообразил и натянув улыбку ответил.
-Нееет, я бы уже сказал.
Суворов молчал, он как бы показал что не верит другу и ждал правды, поглаживая нового друга. Это подействовало и Тимур признался, что первое время Саша пыталась выяснить что произошло, писала письма с бесконечными вопросами. Потом перестала, ведь не получала ответа.
Уже спустя полгода после ранения из письма брата (который даже не догадывался о трагедии) Володя узнал, что Саша уже «не горюет из-за их разрыва, а гуляет с новыми друзьями», в числе которых, нетрудно догадаться, был Костя.
Вот так из-за глупых недосказанностей и недопонимания они потеряли друг друга. Именно поэтому Саша ненавидела его как только он вернулся, не хотела иметь ничего общего.
Для нее разрыв был еще более болезненным, ведь она все это время была в сознании, в свежей памяти. Она писала в надежде, что парень ошибся, поспешил, что можно все вернуть и что ее не бросили. Но ее бросили, да, неосознанно и, если так можно сказать, с благими намерениями, однако, приятнее от этого не было. Да и к тому же, она этого не знала.
Первые месяца два Саша не выходила из дома, постоянно плакала, лежала на кровати, смотря в потолок. Перевернула все совместные фотки на полках, чтобы не мозолили глаза, ее почти сразу стало «тошнить» от них.
Родители и брат сходили с ума. Постоянно посылали Валеру на «переговоры», только с ним она разговаривала. Но и ему она не смогла сказать правду. Сочинила, мол, постоянно ссорились и наконец, решили расстаться. Она понимала, что в случае возвращения брат захочет отомстить за ее слезы и тогда силы могут быть не совсем на его стороне. Да и ей было неловко осознавать, что она даже не может назвать ему причину, ведь сама попросту ее не знает.
Ей было стыдно, за то что унижалась в письмах. Поэтому скоро перестала бороться.
Следующим посыльным после брата стала Янка. Она вытаскивала её то в кино после пар, то домой к себе водила. Потом познакомила со своими новыми друзьями, из всех них Саша поладила только с Костей.
Он её все время смешил, а иногда девушка даже забывала про свое горе, пускай и на пять минут.
***
В палату вернулась Саша. Она была на приподнятом настроении из-за разговора с подругой.
-Ну что, прогульщица?
-Я не прогульщица, я больная,- девушка театрально покашляла.
-Сплюнь, Саша, иди сюда лучше, -рукой, свободной от бинтов он похлопал по койке.
-А еще Валера меня убьет,-она хитро улыбнулась и закатила глаза
-Сбежала? -он в этом не сомневался и понял сразу же
-Ага, -Саша присела рядом и взяла его за руку, -что я еще могла делать, я бы не смогла просто сидеть дома, зная что ты тут.
Володя взял ее руку и поднес к губам, медленно и нежно поцеловал аккуратные пальчики, которые после этого погладили его по щеке, залечивая мелкие ссадины.
Спустя некоторое время в больничную палату, где помимо Володи с Сашей был еще один парень, который мирно спал, тихонько отворилась дверь. Вошли медсестра и, должно быть, лечащий врач. Они попросили выйти Пролееву и сообщили Володе о том, что сейчас его заберут на ряд процедур и перевязку. Операция, проведенная ночью, давала о себе знать, места швов ныли, чувствовалась слабость во всем теле.
***
Саша стояла около главного входа в больницу, опёршись на колонну и курила горькую сигарету. Она стрельнула её у пожухлого старичка, который сидел неподалеку в больничном городке на лавке и смаковал табачный дым, оказывающийся в его легких, к счастью, не так часто.
Он лежит в больнице давно, после перенесенного инсульта долго не мог прийти в себя, а когда очнулся, первое, о чём он попросил свою жену были сигареты. Курит всю жизнь, хоть борись, хоть не борись ты с ним. Дети разъехались, не навещают, одна жена осталась и то замучилась с ним. Дед этот по молодости лихим парнем был, только так судился и ходки получал.
-Да это я не об этом то в общем, дочка, ты зачем такая молодая и куришь.
-Дедуль, да я не курю, только когда тяжело и страшно.
-Ой, чего это ты испугалась, не меня уж надеюсь, -и дед хрипло засмеялся, довольный своей шуточкой.
-Да нет, что вы, друг у меня тут лежит, за него боюсь, -Саша опустила голову, ей словно стало стыдно за себя, и за него, и за то что клянчит гребанную сигарету у старого деда.
-Жених что ли твой? -девушка еле заметно кивнула и проморгалась, убирая слезы с глаз. -Ой, ну тогда послушай меня лучше, я вон сколько прожил и знаешь что понял, любовь -это не всегда счастливо и навсегда вместе. Я тоже любил, да так любил что и сейчас вспоминаю ту девчушку, хоть и жена у меня сказка. Иногда, вот когда вот так плачешь и боишься, стоит любить только душой. А головой любить, -он протянул и слегка тыкнул пальцем в висок Саши, -уж сама решай как в унисон или в диссонанс с душой.
-Но, мой тебе совет, -продолжал он,- себя береги главное и жениху скажи, чтобы тебя берег.
Сейчас она курила и думала.
Думала, что дед этот жизнь видел и, наверное, уже можно сказать прожил. И вот она жизнь, как на ладони, оглянуться не успеешь.
Она вспомнила, как недавно под утро, в кровати, Володя что-то заикнулся про переезд. Задумалась. Мешает учеба, родители и, пожалуй улица. Первые два пункта почти легко решаемы, а вот третий...
Из раздумий ее вывело движение рядом с собой и опустившееся на плечи пальто.
-Ты чего тут? Изморозь вон какая, поехали-ка домой. -это был, чёрт возьми, Костя!
И здесь он ее нашел, как он только это делает вообще?
-Это ты чего тут?- Саша была явно возмущена, она не хотела чтобы хоть кто-то застал ее тут.
-Я с университета. Не ругайся, Яна мне сказала. Я решил проверить тебя и, смотрю, вовремя. -Костя вытянул из ее пальцев почти сгоревшую сигарету.
-Саш, я все понимаю и вижу. Только пойми, я тебе не враг, и не хочу им быть. Да, ты знаешь, я испытываю к тебе далеко не только дружеские чувства, но я не могу смотреть как ты себя разрушаешь.
-С чего ты взял? Я с ним счастлива.
-Я вижу, поэтому не буду тебя останавливать и мешать. Я лишь прошу тебя не терять голову и не отталкивать меня. Позволь просто помогать иногда. Например, предлагаю тебе сейчас поехать домой и поспать. Вечером, если хочешь, отвезу тебя обратно сюда. Договор?
-Да, хорошо. -она, наконец, сдвинулась с места и как будто заново начала дышать.
-А и не кури больше никогда, пожалуйста.
-Ой а этого я не обещаю, -Саша даже чуть ухмыльнулась тому, какая она стала. -Кось, это что твоя?- она кивнула в сторону простенькой машинки, к которой они медленно приближались.
-Еще больше бы пропускала, наверное никогда не увидела бы. -ответил парень и усадил ее на переднее сиденье.
***
Вечером, как и обещал, Костя приехал за Сашей, которая уже считала минуты до встречи с Суворовым. Доехали спокойно, прямо к назначенному времени, правда, Саша все равно безумно торопилась, почти бежала.
Костя нагнал её уже во время разговора в регистратуре.
-Как это нет такого? Девушка, посмотрите, пожалуйста, Владимир Суворов, был в 217 палате.
-Нет у нас такого, сколько раз еще вам сказать?
-И где же он тогда, позвольте спросить?
-Это вас, мадам, надо спросить, где же ваш уголовник?!- в разговор влезла злющая тучная медсестра, сидящая все это время позади и, судя по всему, подслушивающая весь разговор.
-Эй, Саш, пойдем, успокойся, сейчас все решим, пошли на воздух, -успокаивал Костя хорошо, -А вы, женщина, за языком следите, субординацию лучше соблюдать с такими приличными, в отличие от вас, девушками. А еще на вашем месте я бы так не орал, уголовники все слышат.
Ошарашив "публику", они вышли на улицу. Костя почти убедил и без того взволнованную девушку в том, что Суворова выписали и не записали. Рано или поздно он объявится и все разрешится.
Конечно, ничего не разрешилось. Саша вновь не спала ночь и вздрагивала от каждого звука за дверью. А когда Адидас всё же объявился на пороге с её квартиры с извинениями и сообщил причину отсутствия, она поняла, что иногда, всё же лучше неведение.
