Bleach

Ллойд Гармадон, сын лорда Гармадона, величайший из величайших зол обитающих во всей Ниндзяго. Он это чувствовал, он в это верил. Словно посланник из Ада, прибывший на грешную землю, дабы вершить зло. Он гордился своим происхождением. Он жаждал власти над всем существующим ужасом этой земли. Лишенный какого-либо страха, он был готов встретиться с легендарными вервольфами, людьми подчиняющими себе чистое зло. Ллойд прошёл немало пути. Перед ним стояла величественная стена хвойного леса, словно ворота разделявшие его с мировым господством. Ллойд ступил на еле видную тропинку. Его разрывало внутри от сильного чувства предвкушения. Он жаждал силы. Жаждал доказать всему миру, что он — само воплощение зла. И никто не смеет перечить ему. Никто не смеет смеяться над ним. Ведь смеётся тот, кто смеётся последним. Солнце пробиралось сквозь могучие сосновые столбы, золотым вечерним светом разливаясь по хвое с бледным песком. Вечерние птицы перекликивались между собой и выводили свои песни соловьи. Вокруг была тишина да покой. Иногда дорогу перебегал серый заяц, запрыгивая в густые кусты. Еще реже встречались мелкие грызуны. Сухая хвоя тихо хрустела под ногами. Ллойд был непоколебим и твёрд в своих намерениях. Его решительность подогревали мысли о сладкой, как сахарная вата, мести. Он представлял как будет упиваться в страхе и покорности абсолютно всех людей, и как отец будет гордиться им. Время шло, солнце начинало садиться. Вечерняя прохлада приятно окутывала Ллойда своей свежестью. Птицы постепенно замолкали, пока не наступила полная тьма. Фонариком Ллойд подсвечивал себе дорожку. Не всегда удавалось заметить торчащий корень, либо правильный поворот. Если поднимать глаза и смотреть в безнадёжную тьму перед собой, куда не доходил свет, то решимость начинала уступать тревоге. Но Ллойд одёргивал себя. Он убеждал себя раз за разом — он тот, кого стоит бояться. Птицы умолкли. Зверьё попряталось по своим норам. Наступила ночь. Лёгкий ветерок гонял ветви сосен далеко наверху. Хвоя с песком трещали в ушах, словно кривлялись с давно умолкших сверчков. Ллойд слышал своё собственное дыхание и как сердце стучит в ушах. Перекрёстки путей водили его кругами. На небе рассыпалась звёздная пыль, сверкая своими крохотными частичками. Тревога на мгновение затихла и жизнь словно остановилась. Такое блаженное чувство окутало его. Хрустнула ветка и Ллойд обернулся. Этот звук был для него, словно удар по голове. Он замер. Выжидал Ллойд несколько секунд, после чего аккуратно, боясь спугнуть, перевёл свет в ту сторону, где услышал хруст. Сердце застучало чаще и разум был чист. Ллойд водил фонариком по сторонам и истошно искал источник звука. Не было. Ничего не было. Он сделал вдох и выдох. Видимо просто ветка, ничего более. Так он себя убеждал. Путь продолжался далее. Холод ночи окутывал его своими ледяными руками. С каждым последующим шорохом Ллойд постепенно терял решимость и уверенность в себе. Столько гонора, столько храбрости было в начале пути. Сейчас же Ллойд пытался удержать хотя-бы слабую частичку этой самоуверенности. Он словно мантру повторял имя своего отца, пытаясь убедить свой страх в том, что его тронуть не посмеют. Но сила самовнушения была не на его стороне. Страх и тревога играли с ним, словно с маленьким котёнком. Но шорохи резко прекратились, снова погружая лес в звенящую тишину. И звенела она опасностью. Ллойд повернулся оглядеться и его глаза остановились на месте, где только что блеснули два маленьких фонарика. Эти огонёчки, эти два тусклых фонарика, они имели непреодолимую власть над Ллойдом прямо сейчас. Он словно увидел что-то настолько страшное, что его тело застыло на месте и даже сердце будто замерло в груди. Из кромешной тьмы на него смотрела сама смерть. Мгновение длилось словно вечность. Удар сердца импульсом разогнал по телу дозу адреналина. Ноги сорвались с места сами по себе. В ушах звенел ветер. Разум чистый, как белый лист бумаги. Инстинкты вопили где-то на задворках сознания и Ллойд бежал. Он бежал не на жизнь, а на смерть. Он отчаянно хватался за тонкую ниточку жизни, пытаясь убежать от смерти. Он сражался за каждый свой шаг, за каждый свой вдох. Лёгкие разрывало и они горели адским пламенем. Сердце отстукивало свою песню жизни, предчувствуя поражение. Он упал. Смерть смотрела ему в глаза и тогда он почувствовал настоящую силу. Она не знала страха или жалости. Её голодный взгляд горел такой всепоглощающей мощью, что даже свет дрожал перед ней. И никто в этом мире не был сильнее неё. Никто не смог бы её победить. Она была тем, кем возомнили себя он и его отец — абсолютной силой и бесконечной тьмой. Ллойд закрыл глаза, не способный даже осознавать. Эмоции копились в нём, сбивались в кучу, словно муравьи на сахар, роились в нём и запутывались в клубок. Он открыл рот в немом крике. Эти эмоции собрались в нём и вырвались наружу потоком бесконечного света. Он вдруг ощутил такой бесконечный поток энергии, будто поднялся на крыльях. Но в глаза смерти смотрел не он. В глаза смерти смотрели все его предки, все великие и сильнейшие, стоящие за его спиной. Они были настолько сильны и могучи, что сама смерть склонила перед ними свое колено и голова её опустилась вниз, признавая свою слабость перед ними. Они говорили с нею на языке древних. Они ей приказывали. И она их слушалась…

***

Ллойд открыл глаза. Медленно, словно боялся увидеть, что будет перед ним. Он увидел ночное звёздное небо, нежно ласкающее его сознание. Постепенно возвращался слух и осязание. Спину его окутывало мягкое тепло. Тяжёлое дыхание прерывалось время от времени и тихий, хриплый, но нежный шёпот повторял, что всё хорошо. Глаза его были мокрые от слёз. Чья-то тонкая, но горячая рука обнимала его и держала близко к себе. Только сейчас он увидел кому принадлежал шёпот. Только сейчас он начинал осознавать, что лежит в чьих-то руках. Что тепло чужого тела согревает его от ночного холода леса. Ллойд перевёл свой взгляд на того, кто держал его в своих объятиях. Короткие волосы, спутанные, свисали вниз. Под чёлкой были глаза. Большие глаза. Даже в этой темноте он видел, что они не были тёмными, они были яркими. В них он утопал и снова терял рассудок. Они безумно тянули его к себе. Нос был аккуратный, губы пухлые и сухие, маленький острый подбородок. Кто бы она ни была, но она прижимала его к себе так нежно, как мать прижимает сына. Смотрела на него с какой-то глубокой надеждой и он невольно поднял к ней свою руку. Он коснулся пальцами её волос, аккуратно, словно боялся спугнуть. Ждал реакции. Она продолжала молча смотреть на него, словно затаила дыхание. Он перевёл руку на её лицо, касаясь кожи на щеке. Она была нежная, даже не смотря на раны и ссадины. Он водил пальцами по её носу и губам, а она молча продолжала смотреть на него. — Спасибо. — шёпотом сказал Ллойд и погладил её по щеке, после чего закрыл глаза и уснул. — Это тебе спасибо. — сказала девушка и подняла голову, рассматривая ночное небо. Звёздная пыль рассыпалась на небесах, сверкая своими крохотными частичками. И такое блаженное чувство окутало её.