Спец.услуга для евнухов, или как Маомао снова наводит суету

      — Что ты это…       — Это вы так своеобразно признались мне? — Маомао медленно отошла от закрытой двери и удивлённым взглядом окидывала то саму дверь, то господина.       — Сначала объясни свои действия, — лицо евнуха в мгновение посуровело, хоть румянец его никак не мог покинуть. — Ты меня ужасно пугаешь.       — Ответьте на вопрос, господин. Здесь пугаете только вы.       — Лягушка всемогущая… — пальцы сжали ручку стула от напряжения в воздухе, что волнами передавала эта бестия. Просто невероятная… немыслимая ситуация уже переходит все дозволенные границы цензуры. — Это ведь очевидно. Неужели ты не заметила?       — Не заметила чего? — травница внутренне заволновалась. Конечно, дурочку включать очень полезно во многих случаях, но даже так странные действия евнуха она расценивала не больше, чем его обычное домогательское поведение. Кто же знал, что он вёл себя так только по отношению к ней?       — Очевидно, моей своеобразной любви к тебе, травница, — от стыда столь ужасного признания господин Джинши до боли прикусил губу. Маомао же опустила взгляд на пол, полностью онемев от таких откровений.       — Может, теперь ты ответишь мне? — он задал вопрос полушёпотом, боясь распугать остатки благоразумия своей подопечной. Но она молчала, что-то в уме обдумывая. Или не обдумывая. С виду и не скажешь что у неё происходит в голове.       — Маомао, хватит играть с огнём. Иди к себе и забудь… — евнух на мгновение запнулся, не зная, как одним словом описать данную картину Репина. — Просто забудь.       — С огнём, значит… — травница с трудом сглотнула вязкую слюну и неуверенно подняла глаза на своего начальника. — Я… я устала уже от этой недосказанности. Всегда пытаюсь тактично уйти, не вдаваться в подробности.       Она неторопливо приблизилась к столу, где в беспорядке лежали помятые бумаги. На такие опасные действия господин Джинши, словно загнанный оленёнок, отодвинулся ближе к стене. Слабость снова ноющим жаром пробежалась по всем мышцам, из-за чего его зубы неприятно заскрипели.       — И что же ты хочешь этим сказать? — слова выходили глухо и с нажимом сквозь стиснутую челюсть.       — Может, меня снедает ужасный интерес? Может, мне не хочется увиливать, умалчивать или заставлять себя недоговаривать?       — Постой, интерес? Какой ещё интерес?       — Вы мой интерес, понятно вам? — выражение лица травницы превратилось в нечто неописуемое, и она сползла по ножке стола на пол.       — Маомао… — господин Джинши комично выглянул из-за деревянной преграды и с неким недоверием уставился на неё, будто на агрессивного и, в то же время, пушистого питомца. — Для начала приди в себя. На тебя это не похоже.       — Господин, есть у меня одна просьба, — голос её звучал хрипло и тихо.       — И какая же? — евнух кое-как присел к ней на пол и аккуратно поправил полы своей одежды.       — Я видела, как господин Гаошунь вам принёс беладонну в комнату. Наш с вами позор и безнравственность смоет только доза сильного яда.       — Травница, заладила ты со своими ядами. Я умирать с тобой не собираюсь.       Маомао всё же посмотрела на своего попечителя, и тот в ответ одарил противной лучезарной улыбкой. Конечно, она не смогла удержаться от закатывания глаз, но привычной дрожи отвращения травница не ощутила.       — Извините за несуразицу. После того случая в пещере мои мысли крутились вокруг вас и вашего происхождения, — от такого внезапного признания и упоминания несчастных событий евнух явно сконфузился.       — С того момента мы даже не заговаривали нормально, и я не смог как следует извиниться, — положив ладони на колени, он хотел поклониться, но понял, что идея такая себе, поэтому позволил себе короткий кивок. — Надеюсь, ты сможешь меня простить.       — Прощу, когда безоар отдадите.       — Понял, травница.       Евнух негромко рассмеялся в рукав, а Маомао перестала хмуриться. Видно, что неловкость перестала душить их физически и морально.       — Ну и вечер извинений вышел.       — С признаниями, господин.       Он хмыкнул в знак согласия и на долю секунды скривился от тупой изнывающей тяги в нижней части тела. Естественно, это заметила травница, которая в упор смотрела на пунцовые лицо и шею господина.       — И что ты так уставилась? Снова недоброе дело задумала? — евнух, уже перестав чувствовать сковывающий страх, начал картинно попрекать свою служанку. Но Маомао невозмутимой серьёзностью показала своё отношение к актёрскому мастерству господина, на что тот обиженно скуксился.       — Я уже позабыла по какой причине тут оказалась, — её брови сдвинулись к переносице. — Вам сейчас больно?       — С чего ты так разволновалась из-за меня?       — Ну так ведь во всём этом виновата именно я, господин.       Евнух протяжно замычал, будто он задумался над словами поникшей травницы. И, несмотря на не самое лучшее состояние, беззаботно взмахнул шелковистыми волосами.       — Просто неприятно. Не стоит забивать этой чушью свою лекарскую головушку, — он незаметно протёр влажные ладони о дорогие одежды, всё заставляя себя держаться безмятежно. — Зря я тебя сюда позвал. Лучше иди к себе и не надумывай ничего лишнего.       — Господин… — брови травницы не желали сойти с переносицы, и она неловко поправила выбившуюся прядь с косички. — Я же вам нравлюсь, так почему вы упорно не хотите, чтобы я вам помогла?       — Ох, травница, тебя всё не отпускает тот инцидент?       — Да, не отпускает, — голос её был холоден и низок, но взгляд служанки надолго не мог сфокусироваться на евнухе, поэтому он блуждал и осматривал тёмные углы комнаты.       — Ты явно запуталась. Но если будешь тут, то никому лучше не сделаешь, поэтому иди к себе.       — Тогда дайте мне шанс понять. Вы мне интересны — неужели этого недостаточно?       Господин Джинши округлил глаза от таких заявлений, и всё его нутро болезненно затрепетало. События двигались в необычайно странном направлении, и это ужасно волновало евнуха.       — И что же тебе нужно понять?       Ответа на вопрос евнуха не последовало. Лишь скрип половиц прозвучал под коленями травницы — ей явно было тяжело усидеть на одном месте.       — Эх, травница, сегодня ты на удивление настойчивая, — евнух мягко поставил ладонь на пол и наклонился к своей подопечной. — В таком случае я ничего не могу поделать. Даже моя выдержка имеет границы.       — Это так вы своеобразно соглашаетесь? — наконец Маомао смогла сфокусировать свой взгляд на выразительные глаза своего начальника. А выразительными они были из-за танцующих бликов — словно слёзы вот-вот пробегут вниз по щеке. Но полуопущенные веки говорили об абсолютно другой эмоции — о страстном ожидании. Настолько страстном, что даже слёзы навернулись.       — Это я так говорю тебе да. Но сначала кое-что для меня сделай, — его нога пару раз нервно дёрнулась, из-за чего евнуху пришлось взять паузу в своём предложении.       — Надеюсь, мне не нужно разгребать вашу кипу бумаг на столе?       — Травница, если говорить правду, твой почерк просто ужасен. Меня могут за такое и казнить.       — Тогда не имею понятия что вам нужно, — Маомао всё не могла оторвать взор от удивительных глаз господина Джинши. Мало кто мог заметить, но его глаза были кристально чистыми — невинными. Травнице редко удавалось их разглядеть, но сегодня день оказался особенным. По-разному особенным.       — Один поцелуй. Если не сможешь это сделать, то покинешь кабинет не оглядываясь, — евнух, как и Маомао, во всю разглядывал её, прекрасно понимая, что другого шанса не будет. Ведь навряд ли его служанка снова появится в таком неловко растрёпанном виде. Впервые эти двое предстали друг перед другом по-настоящему молодыми и неопытными. И Маомао, как услышала про поцелуй, прикусила губу, тревожно окинув не менее смущённого начальника. Они выглядели как те самые подростки из романов, которые не знают как подступиться и сделать первый шаг.       — Я думала, что вы попросите что-то более извращённое, — травница неспешно подошла к господину Джинши на четвереньках: с выгнутой спиной, покачивая бёдрами. Проснувшиеся кошачьи повадки Маомао заставили проснуться и страдальца данных событий. Пока он отговаривал свою подопечную от непоправимых действий, его состояние было ещё терпимо. Но сейчас, когда тёплое дыхание травницы чувствовалось на щеках и запах мыла окутывал каждый закоулок его разума, евнух уже полностью потерял способность здраво мыслить.       — Целовалась я только с помидорами, уж извините, — шёпот колоколом раздался в ушах господина, и тот закрыл глаза в ожидании пугающего наслаждения.       Маомао удобно устроилась меж ног господина, который услужливо их раздвинул, и с некой аккуратностью коснулась губами его губ. В её голове вихрем пролетали наставления сестриц, которыми она обещала никогда не пользоваться. Рука травницы опустилась на его плечо, и травница, сильно зажмурившись, решила привести в движение свои губы. Это было самое неловкое, что происходило в жизни бедняжки, но, к счастью, ей ответили такими же неуклюжими действиями. Они оба с напором целовали друг друга, до жадности изучая для себя что-то новое и непривычное. Чтобы ещё больше углубить поцелуй, господин Джинши обнял Маомао за плечи и притянул к себе. Она буквально разлеглась на его груди, коленом задевая доказательство мужественности несредних размеров. Из-за непредвиденного прикосновения евнух томно выдохнул в губы и на несколько сантиметров отстранился от лица травницы.       — Для первого поцелуя неплохо.       — Благодарю за похвалу, господин.       — Это я про себя.       Бровь Маомао вопросительно изогнулась. Поверить в такое сложно, но всякое может быть в жизни. Он же смог стать «евнухом», оставив себе то, что не делает его «евнухом». Очень запутанно, под стать столь сложному и непонятному извращенцу-романтику.       — Вроде бы я выполнила вашу просьбу, господин…       — Откуда такое намерение причинить мне помощь, травница? Будто афродизиак вкусил тут не я.       — Не хочу дважды вам объяснять. Просто скажите, вы согласны, чтобы я вам… причинила помощь?       — Делай то, что считаешь нужным. Я устал пререкаться с тобой.       Господин развёл руками, как бы показывая, что он открыт для всех потех и утех. И после официального разрешения Маомао смело опустила взор на бугор под собой. Очень долго она держала себя в узде, чтобы даже краем глаза туда не глядеть, но теперь уже пути назад закрылись, как эта дверь позади неё.       На столь откровенное разглядывание его достоинства уши и затылок евнуха воспламенились холодным огнём стыда. Но сам он ничего не предпринял, лишь наблюдал, как его подопечная, будто любопытный котёнок, изучает что-то для себя незнакомое и до одури интересное. Сначала Маомао просто смотрела ему меж ног, а потом неожиданно положила ладонь на достаточно крупный бугор и мягко надавила. Естественно реакция евнуха не дала себя долго ожидать. Трепет от касаний пронёсся по всему телу, что спина дрогнула от набежавших мурашек. Но травница всё продолжала наступать, даже атаковать несчастного. То пальцы её скользили по внутренней части бедра, то сжимали поясницу и ниже неё. Теперь же Маомао решила избавиться от мешающей ткани, полностью оголив подкаченный, но всё ещё мальчишеский торс.       Господин Джинши сглотнул ком в горле и опёрся руками о пол, чтобы как-то сохранить равновесие. Голос так и норовил издать какой-нибудь непристойный звук, но евнух держался как мог. Лишь резко вздрагивал на каждое касание служанки. Сама служанка оттянула край одеяния и увидела неоспоримый аргумент того, что её начальник — самый настоящий мужчина. Возбужденный… член так и сочился смазкой, плотно прилегая к животу его хозяина. Это было слишком грязно и слишком возбуждающе. Евнух не мог больше наблюдать за данным мракобесием и просто закрыл глаза, молясь и прося у всех прощения, чтобы хоть как-то очистить свою карму. Но эта самая «карма» по-хозяйски взяла влажный член и ладонью провела по всей длине, указательным пальцем лаская то, из чего вытекала смазка. Так называемая уретра.       Господин начал рефлекторно отодвигаться, но он быстро напоролся на злосчастную стену. Ему оставалось только сжать зубы и прикрыть краснючее лицо рукой. А Маомао всё продолжала мучать его настырным взглядом, медленно водила рукой вверх-вниз и задевала так называемую уретру. Один раз… второй… третий… и белесые капли упали на вздрагивающий живот. Но ничего из напряжённых связок бедолаги так и не вышло. Он до крови прокусил свой палец, часто вздыхал, буквально хватая ртом воздух, лишь бы не издать лишнего звука.       — Господин Джинши, вы живы?       Состояние её попечителя не понарошку напугало Маомао. Она будто специально провела кончиками пальцев дорожку от паха до вспотевшей груди страдальца. Просто чтобы проверить температуру. Неудивительно, что евнух обеими руками спрятал своё лицо и буквально затрясся от невыносимого желания, пламени из самого ада грехов и страстей.       — Пока… жив, — утверждение прозвучало сипло и как-то неправдоподобно, но травница допытывать уже не стала. Даже у неё есть совесть и какое-то сочувствие к этому *кхм* человеку.       — Господин, он тоже ещё жив, — она картинно указала пальцем в промежность евнуха. И вправду, он был очень даже жив. Живее обладателя такого дарования.       — Чем я заслужил эти муки?       — Ну-у… — Маомао не удержалась от саркастичного взгляда. Но в такой печальной ситуации трудно поддерживать шутливо-озорную атмосферу, поэтому она сменила свой тон. — Я же говорила, что нужно сделать это несколько раз.       — Но я не думал… не думал, что будет так тяжко.       Не успел евнух полноценно посетовать на ниспосланные ему страшные испытания, как Маомао снова принялась ласкать стоячий член, который стал в разы чувствительнее.       — Святая династия, — его определённо застали врасплох таким внезапным действом. — Ты хоть преду…       Перебил его напористый поцелуй и язык, что бессовестно проник меж губ шокированного евнуха. Несколько движений и знакомая разрядка ударила в голову господина Джинши.       — На этот раз было быстрее. Я настолько хорошо целуюсь?       — Какого… ты…       Рука Маомао ещё сжимала сокровенное господина, из-за чего слова застревали где-то в горле, собираясь в противный ком.       — Перестаньте думать, и вам будет намного легче, — голова травницы опустилась вниз, и её нос оказался возле паха евнуха. — Но только закройте глаза. Или отвернитесь.       Она словно задумалась на мгновение, в смущении рассматривая перед собой такие габариты. Что-то в уме сложив, Маомао облизнула так называемую уретру и дальше провела языком до основания.       Это стало последней каплей в чаше терпения господина Джинши. Протяжное *ах* пронзило уши обоих. Уже в упадке сил он полностью лёг на пол, выгибаясь при каждом вздохе травницы. Маомао, завидев такую бурную реакцию, смелее взялась за дело, помогая себе руками. Я была неправа. Его «лягушка» просто огромных размеров.       Маомао попыталась протолкнуть член в свой маленький рот. Абсолютное поражение. Даже наполовину вобрать его было невозможно, поэтому приходилось дорабатывать ладонями остальную часть.       — Маомао, прошу… быстрее.       Полустоном прозвучала его искренняя мольба. Каждый раз, когда грудь евнуха опускалась вниз, его связки издавали то, что он так старательно пытался скрыть. Травница, только услышав просьбу, сразу же прибавила темп, из-за чего её челюсть начала затекать от такой нагрузки. Но долго не пришлось страдать: рука господина отодвинула голову травницы, и он в очередной раз излился себе на торс.       Господин кое-как поднялся и затуманенным взглядом посмотрел на раскрасневшуюся служанку.       — Прости, на тебя немного попало, — на уголке губ стекала вязкая струйка, которую он убрал лёгким движением пальца. Маомао прикоснулась к руке, что держала её за подбородок, и приоткрыла рот для ответа. Но его не последовало, ибо евнух решил её заткнуть ещё одним поцелуем. Как ни странно, он вышел намного нежнее, чем предыдущие два. Может тому виной усталость. А может и нечто другое.       — Давай на этом закончим. Я больше не могу.       — Вам хоть легче стало? А то столько стараний было вложено.       Они оба легли на пол, глядя друг на друга. Вспотевшие, запыхавшиеся, но определённо довольные итогом сегодняшнего дня.       — Определённо легче, Маомао. Надеюсь, я успею через два часа встретить посла, — веки евнуха так и намеревались опуститься и больше не подниматься. Видно, что он сейчас держится из последних сил.       — Я вас разбужу. Можете спокойно уснуть.       — А ты никуда не уйдёшь?       Маомао с неожиданной для себя аккуратностью притянула к себе сонного господина и обречённо вздохнула, улыбаясь в дичайшем изнемождении.       — Куда же я теперь уйду, господин.       Её последняя фраза канула в тишину, в которой можно было услышать сопение заснувшего евнуха. Ужасно душный кабинет стал ужасно уютным для этих двоих. И ни для кого больше.