Каждый раз

Диля была на смене вместе с Наташей. Девушки после свадьбы отходили ещё точно дней пять, если не больше. Рудакова напилась так, что на следующее утро проснулась в одном белье на кровати Вовы, а сам Вова на кровати Марата, а последний… в зале. На диване. Кологривая пыталась не думать о Кощее. Взяла на себя сразу несколько пациентов, но и это не спасало от назойливых мыслей о муже. Как она вернется домой, а там он. Будет ждать с распростертыми объятиями. Разденет её, наполнит горячую ванну, сделает массаж, а потом уложит, как маленького ребенка. Ребенок. Дети. Теперь у Дилары после разговора с Никитой не выходят из головы мысли о детях. Ещё и эта квартира… Переезд, кстати, запланирован через неделю. Пока что она и Кощей выполняют бюрократические обязанности: всякие документы и никому не нужные бумажки заполняют, а ну и еще вещи перевозят. Хотя, по словам родителей, квартира уже и так обставлена самой лучшей и импортной мебелью. Пускай хоть квартира и будущее потомство. Но не Никита. Пускай что угодно, но не топлес парня, не его твердый член, не его пошлая улыбка. Пускай она думает о птичках, о зеленом лугу и полянке, о загородных домиках, пригородах, но не о Никите. — Очнись, — Рудакова щелкнула Дилю по носу. — Ты чего? — Я? Я ничего, — смутно произнесла девушка. — Черт, — из рук снова вывалилась стопка бумаг. Она в очередной раз оформляла на себя пациента. Какой-то парнишка лет пятнадцати. Группировщик. — Уймись, Эйнштейн, — Наташа подняла документы. — Как ты? Мы толком не разговаривали со свадьбы… — Бля, — Диля почувствовала на своем затылке прожигающий и внимательный взгляд. Ещё чуть-чуть и на голове появилась бы зияющая дыра. Девушка нехотя повернулась. В коридоре Кощей. Держит в руках букет красных гвоздик, свою шапку. На теле это черное кожаное пальто, под ним черно-белая кофта. — А вот и муженек, — подстебав, сказала Рудакова. — Не буду отвлекать, — украв из рук Дили документы о пациенте, Наташка убежала в противоположную сторону, а Диля произнесла про себя: «Вот черт». Нехотя подойдя к мужу, она любезно приняла цветы, прилюдно чмокнув его в горячую щеку. Кощей от поцелую расплылся в улыбке. — Привет, — сказал мужчина. — Я на работе, — предупредила Дилара. — Что ты тут делаешь? — У меня выходной, — ответил он. — Решил провести его с тобой. Дилара закатила глаза, повернувшись на пятках, она попросила девушку на медсестринском посту достать вазу с водой. Та сразу же спохватилась, небрежно поправляя свой медицинский халат. Кологривая раздраженно выдохнула. — Ты не рада меня видеть? — подойдя сзади и скользнув руками по ее талии, спросил Кощей, шепча эти слова ей на ухо, при этом кусая мочку. Дилара покрывается мурашками. — Мне стоит тебя наказать? — низкий баритон пронизывает тело девушки насквозь, словно двести двадцативольтный разряд, убивая каждую клеточку. — Я на работе… — снова повторяет Дилара, так и не поворачиваясь лицом к мужу. — Я сейчас позову охрану, Никита. — Подо мной вся Казань ходит. В том числе и твоя больница, — ответил мужчина. — У тебя пять минут. Жду тебя на улице, — отодвигая надоедливый белый халат и кофту девушки, он грубо кусает её за обнаженное плечико, а после укуса, как бы невзначай, проходит языком, сразу же зализывая оставленную им рану. Кощей ушел. Он попрощался с охраной, и те с опаской, но приветливо выпустили его наружу. Дилара закрыла глаза, наслаждаясь умиротворением. — Вот, — раздался голос девушки на ресепшене, которая держала в руках вазу с цветами. Диля пошатнулась от внезапности. — В семнадцатый кабинет поставь, ладно? С меня кофе. Завтра, — Дилара отдала ей свой ключик и побежала за Никитой, даже не удосужившись снять белый халат.

***

Они ехали в полной тишине. Пару раз Дилара слышала нервные вздохи Никиты, то, как он стучит по рулю, материт мимо проезжающих водителей, которые со страхом смотрели на черные Жигули с известным на всю округу номером. Только сейчас девушка понимала и видела всё влияние её мужа. — И долго ты собираешься молчать? Я даже не понял, на что ты обиделась, — прервал молчание Кощей. — Мое терпение не вечно. — Тогда останови машину, и я выйду. Встретимся дома, — пробубнила себе под нос Диля. Никита и вправду остановил тачку почти что на обочине, злостно покосившись на любимую. — Не понял, — процедил Кощей. — Ты думаешь, если ты моя жена, то и на шею можешь мою сесть? Да ты охуе… Он не успел договорить. Дилара ударила его по щеке, оставив еле видимый след на холодной коже. Никита закрыв глаза, раздраженно улыбнулся и рвано выдохнул. Он не стал церемониться. Грубо схватил девушку за затылок, притянув к себе. Облизнув свои губы, Кощей оценивающе изучал личико своей возлюбленной, касаясь дыханием каждого участка кожи. — Ещё раз так сделаешь… — угрожая, сказал мужчина. Но не смог. Не мог обидеть её. Он глупо хлопнул своими глазами и мягко чмокнул Дилару в губу, оставляя мокрый поцелуй. Такой рваный, короткий, но такой заботливый. — Прости, — добавил Никита. — Блять, я действительно повел себя как… — Как козел, — девушка улыбнулась. Кощей высвободил из своей хватки её волосы, она лишь причесала их обратно назад, выражая свое недовольство. — Не делай так больше. — Ещё раз прости. Я же не знал, как тебе важна работа. Если бы знал, не стал просить дать тебе выходной. — Что? Повтори. — В смысле? — Ты просил дать мне выходной? — Ну да. — Зачем? — Просто меня не будет где-то неделю. Я в Самару еду. За запчастями для мастерской. Вот и подумал напоследок… — Кощей замолчал. — Ладно, забыли. Может, это… в кафешку? — Ну, раз ты попросил дать мне выходной, то поехали домой, — Дилара закусила губу. — Смотри из штанов раньше времени не выпрыгни. — Тогда сними их сама, — указав взглядом на ширинку брюк, ответил Кощей. — Не хочешь сделать мне приятно, пока я везу нас домой, принцесса? — А если увидит кто.. — Я не прошу же ртом, — Кощей пожал плечами. Дилара выдохнула. Снова проиграла этому негодяю. Но зато какому… Он вновь завел машину и поехал самым-самым длинным путем до старой однушки. Диля посмотрела по сторонам. Машин снова мало. Она даже как-то успокоилась. Хотя она и замужем за ним, и всё вроде как официально, но она все равно боялась лишний раз ласкать его, делать ему приятно. Девушка, отстегнувшись, прикоснулась к паху мужчины. Он рвано простонал, беря в себя воздух, продолжая следить за дорогой. Дилара расстегнула пуговичку, а потом опустила вниз надоедливую молнию. Кощей чуть приподнялся, чтобы любимая могла спустить до колен его черные брюки. Она так и сделала. Когда Кощей остался в одних боксерах, она уже видела его стояк. Диля снова выдохнула, так и не привыкнув к его члену. Кощей пропустил ещё один поворот, видимо, для того, чтобы дорога была еще длиннее, дольше. Хотел растянуть свое удовольствие настолько, насколько это возможно. Дилара опустила боксеры мужчины и прикоснулась холодными кончиками пальцев к розовой головке. Из нее снова выходила смазка. — Хорошо… — протянул Кощей, сбавляя скорость. — Теперь обхвати его. Как делала до этого. Ты же хорошая девочка, а Диль? Кологривая качнула головой, послушно заключив член мужчины в кольцо из своих неумелых пальчиков. Она сжала плоть, тем самым заставив Никиту вновь рвано простонать, только уже тяжелее. Вены на члене пульсировали, а лицо Кощея становилось красным, напряженным. Мужчина прочистил горло, стараясь быть равнодушным. Он тоже беспокоился, что соседи увидят его в таком виде. Дилара опустила ручку вниз, почти до основания, а другой рукой накрыла яички. Никита не сдержался. — Сука! — он на момент откинул голову на сиденье машины. — Господи, блять. Дилара ухмыльнулась. Она начала медленно, но верно массировать яички Кощея, пока другая рука выполняла правомерные движения. Девушка чувствовала горькую смазку Кощея. Ей было приятно гладить плоть, дрочить ему. Никита завернул за поворот. До дома оставалось каких-то несколько кварталов. Он хотел бы сказать ей быть побыстрее, да только не хотел портить себе удовольствие. Кощей представлял, как вновь схватит её за затылок, насадит ртом на свой член и начнет долбить в узкую глотку.       Но он обещал, что только руками. Он сдержит обещание. — Тебе нравится? — прохрипела Дилара. — Скажи. — Да, — ответила Кощей, сильно нажимая на сигнал, продавливая властными руками руль. — Да, блять! — он повернул к ней голову. Его глаза были черными, как никогда до этого. В его глазах была самая, мать его, настоящая чернота и мрак, какой может только быть. В его глазах была та самая пошлая искра, голодная искра. Он — хищник, она — пойманная добыча. Он — свет, она — темнота, поскольку он также как и свет заполняет собой темноту, стирая ее полностью.       Он заполнил её мысли. Как самый настоящий свет. Дилара мягко помассировала головку, а вскоре начала подрачивать двумя руками, закончив с яичками мужчины. Он грубо выдохнул, в очередной раз сжимая несчастный руль до белых костяшек. Ещё чуть-чуть и он бы выдернул его с корнем. — Прошу… — выдохнул Никита. — Дай мне кончить, пожалуйста. — Ого, — Дилара кокетливо распахнула глаза. — Сам Кощей умоляет меня. Вот это да. — Сегодня день каких-то, блять, унижений, — мужчина пытался выдавить свою фирменную усмешку, но у него выходила какая-то чересчур жалостливая улыбка. Дилара облизнула губы. Она ускорилась. Хлюпанье, разного рода влажные звуки эхом раздавались по новой машине. Кощей уже давно не стеснялся своих стонов. Он выдыхал каждый стон с таким звоном, что девушка хотела бы записать это на диктофон, переслушивая потом каждый чертов день. Никита кончил. Прямо себе на кофту. Девушка улыбнулась. Где-то в бардачке нашла сухие салфетки и попыталась помочь своему мужу. Они, кстати, уже приехали домой. Кощей припарковал машину в темном участке, также принимая участие в уборке своего семени. — И ты меня прости, — извинилась Диля. — За то, что так поступила. Ты ведь хотел, как лучше сделать. — Похуй уже, — ответил Кощей, целуя свою жену в уголок губ. — Поехали со мной в Самару? Город посмотрим. — Только без своих уличных глупостей, ладно? — Клянусь. — Слово пацана дай. — На понт решила взять? — Никита нежно улыбнулся. — Даю слово пацана, — и демонстративно кладет свою руку на сердце. — Без глупостей. И парочка сливается в таком мягком и чутком поцелуе, забывая, что сидят в припаркованной машине внутри старого двора. И они целуются так, как никогда до этого. Сквозь легкие движения, протягивая стоны.       У Дили пронеслось в мыслях: «1:1».