День за днем. Эпизод 4

Понедельник обещает быть тяжелым – последняя неделя до выхода номера, а у нас еще нет ни разворота, ни обложки, ни фото наполнения - все это легло на плечи нового художественного редактора, а он не торопится. Пока занимаемся текстовыми наработками, но куда их сунуть, в каком объеме и чем дополнить – непонятно и сложно слепить что-то цельное без фотографий и прочего антуража будущего номера - получается не макет, а сплошные белые пятна. Сегодня отправляюсь на работу в деловом настроении и в черно-красной цветовой гамме. Хотя пиджак скорее темно-синий, это брюки черные, а вот обтягивающий открытый топ, действительно ярко-красный, алый - цвет хорошо гармонирует с вишневой помадой на губах и бордовой висюлькой на шее. Нарыла утром в коробке с бижутерией. С прической не заморачиваюсь - распущенные волосы зачесаны на одну сторону и спускаются волной на плечо. Появившись на работе сразу за компьютер – по центральной статье прошлых заготовок куча, спасибо Зимовскому, но ведь одни огрызки, дорабатывать надо. Все утро напряженно выстукиваю по клавиатуре, пялясь в монитор, но и ближе к обеду, увы, несмотря на все старания, шедевра не рождается. К тому же народ постоянно отвлекает. Дверь в кабинет открывается и с порога раздается знакомый родной голос: - Можно? Поворачиваю туда голову, и мои губы сами расползаются в широкую улыбку – Андрюшка, в каком-то необыкновенном желтом свитере. - О, какие люди! Оперевшись ладонями о поручни кресла, вылезаю из него, встречая прорвавшегося в тыл партизана. C усмешкой на губах, он направляется ко мне: - Угу и без охраны. Знаю эту шутку. Одергиваю брюки, приглаживая их на бедрах: - Вот, кстати, зря без охраны - Наумыч тебе увидит и ты труп. Андрей обходит вокруг стола, подбираясь ко мне поближе. - О, умереть от руки Наумыча для меня честь. Чуть склонив голову набок, гляжу с улыбкой – так здесь без него скучаю – ни кофе не попить, ни пообедать, ни поболтать. - Привет. - Здравствуй. Андрюшка тянется к моим губам, и мы целуемся. - Ты как, по делу или…, просто соскучился? Мне кажется, мои глаза сейчас, наверно, сияют, как у кошки в темноте. Калугин, уже с более серьезным видом, трясет головой: - Скорее всего, по делу. - Ого! Шутка, что ли? Чуть приподнимаю брови, игриво стреляя глазами: - У «Мачо» с нами какие-то дела? - Ну, похоже, что так. Улыбка начинает сползать с моего лица: - Не поняла. Андрей вздыхает, кивая на кресло: - Сейчас поймешь, давай присядем. И сам устраивается на краю стола. Ну что ж, по делу, так по делу. - Ну, давай присядем. Не сводя любопытно-настороженного взгляда на своего избранника, медленно опускаюсь в кресло, принимая деловой вид. Андрей предупреждает: - Э-э-э, я быстро, ладно? Я уже сосредоточена и серьезна: - Конечно. Калугин оглядывается на дверь: - В общем, вы зря взяли на работу этого Чеснокова. Причем тут «Мачо»? Похоже, Калугин придумал не слишком удачный повод продемонстрировать негативное отношение к своему преемнику. Я то, подумала, действительно что-то случилось. Цокнув языком, разочарованно поднимаю глаза вверх: - Андрей это что - ревность, часть вторая? - Подожди, подожди, Маргарита, какая ревность. Он не тот человек, за которого себя выдает. В смысле? Не Чесноков, а Горчицын? Прячется от алиментов на задворках «Мужского журнала»? Ну, Калугин, ему бы детективы писать... Недоверчиво хмыкнув и отвернувшись, откровенно смеюсь: - Неужели агент ЦРУ? - Ты сейчас напрасно иронизируешь. А как мне не смеяться – я понимаю, влюбленные мужчины, ревнуя, на многое способны, но Андрюшка слишком уж загнул. Уже не скрывая усмешки, качаю головой, не глядя на моего Отелло. Калугин не успокаивается: - Ну, хорошо, вот он тебе говорил, что он работал в "Мачо"? Моя улыбка опять гаснет. Чесноков ничего конкретного про место работы не сказал, а я в его трудовую, так и не посмотрела. А ведь хотела! С другой стороны, если бы он занимал там приличную должность, уж я бы знала! - Нет, а что, он работал в "Мачо"? - Вот! Работал. И, попал он сюда не случайно. О чем он? Мне не хочется верить во вселенский заговор, да и оснований нет… У Анатолия отличный портфолио! Недоверчиво качая головой, цепляюсь к словам Андрея: - Что, значит, неслучайно? - А то и значит! М-м-м, у меня пока не все стыкуется, но я тебе могу сказать, что там сто процентов кто-то замутил серьезную игру, и мне предложение оттуда тоже поступило неслучайно. То есть Калугу выманили от нас, чтобы подсунуть взамен Чеснокова? Но зачем? Вжавшись в кресло, смотрю на Калугина недоверчивым взглядом – Андрюшка конечно классный специалист, но все же не суперасс. Какой смысл менять шило на мыло? - Андрей, тебе это все не кажется? - Нет, мне не кажется, потому что, во-первых, очень много совпадений, во-вторых, ну… Слушаю, открыв рот - прямо Штирлиц какой-то, а не гламур. - Маргарит, под тебя кто-то копает. Под меня? Как? Будет сливать информацию по номеру? Но Чеснокова после этого главным редактором все равно не назначат, это не Зимовский с Лазаревым. Удивленно пожимаю плечами: - Так, а что он мне может сделать-то? - Он ничего. Но если у тебя запорет пару номеров - здесь, столько воронья слетится, да ты и сама все знаешь. Калугин хмурится, и я понимаю, что он прав - желающих воспользоваться моментом и расквитаться найдется уйма. Тогда получается, что не только у Толяна рыльце в пушку, но возможно и у Костика с Антошей. Целая шайка. Задумчиво отвожу взгляд: - Да-а-а… Но доказательств то никаких. - Дела-а-а-а… Во-первых, нужно посмотреть трудовую книжку Анатолия. Во-вторых…. Во-вторых, сделать запрос по поводу его работы в США. Можно официально связаться, а можно и неофициально пошерстить - у Гоши в записной книжке был телефончик одной девочки-журналистки, она потом уехала работать в Нью-Йорк. Вся в раздумьях вылезаю из кресла, чтобы размять ноги и мозги. Вспомнив, что Калугин еще здесь и его могут хватиться - резко разворачиваюсь: - Слушай, Андрюш, спасибо тебе большое. Вот что значит, аврал на корабле. Даже мыслей не было все перепроверить. Кручу пальцами у виска, а потом поправляю выбившуюся прядь: - Я в эту сторону даже не ходила. Калугин слезает со стола и подступает ко мне вплотную, приобнимая за плечо и скромно отнекиваясь: - Я тебя умоляю, не за что. Уставившись в одну точку, сжав спинку кресла, задумчиво таращусь мимо Андрея - у меня в голове уже куча идей, как все сделать. А еще надо будет, это самое портфолио отдать Калугину – пусть, все-таки, посмотрит. Андрей повторяет: - Только я тебя прошу, будь осторожна, ладно? В общем, как только почувствуешь какое-то телодвижение или еще что, ты сразу мне звони, обещаешь? Рассеянно киваю – слишком мало времени остается до выпуска номера и борьбу с терроризмом придется организовывать немедленно. Промахнуться и потерпеть поражение в таких условиях легче легкого. Автоматически повторяю: - Обещаю. - Ну, все, я пошел, а то я типа на обеде. - Да, ладно, беги. - А поцеловать? Мне сейчас не до романтических чмоков, и мозг уже полностью переключился на очередной капец. Бросаю виноватый взгляд: - Андрюш, давай раздавим контрреволюцию и будем целоваться. Калугин хмыкает: - Ну, ладно, уговорила. Подносит мою руку к губам и целует. Сразу чувствую себя бездушной свиньей - с гребаной работой уже и таких мелочей мужика лишила. Как только он делает шаг к двери, останавливаю: - Подожди. Награда должна найти своего героя. Приблизившись к нему, приподнимаюсь на цыпочки и, обхватив лицо ладонями, сама целую в губы: - Теперь, иди. Андрюшка шутливо мотает головой: - Нет, это в корне меняет дело! И начинает целовать сам. Так мы не только обед, мы и ужин пропустим. Оторвавшись, смеюсь: - Иди, я сказала. Калугин отступает, продолжая держать за руку: - Я позвоню. - Все, иди. - Хорошо. Быстрым шагом, не оглядываясь, он идет на выход . Улыбка быстро сползает с моего лица и я качаю головой: - Да-а-а, Чесноков... Удивленно качаю головой: - Прямо кино получается: «Свой среди чужих, чужой среди своих». *** Не откладывая в долгий ящик, иду из кабинета к секретарской стойке - хочу отправить Людмилу в отдел кадров за документами Чеснокова, а в ее отсутствие заглянуть в базу с контактами - вдруг там есть телефон или факс агентства Дэна Рейнольдса. Увы, за секретарской стойкой пусто. На всякий случай громко зову, вдруг она где-то недалеко: - Люсь! Вот так всегда, когда нужна позарез, где-то ходит. Недовольно стучу ладонью по стойке, оглядываясь вокруг, потом перебираю лежащие на стойке бумажки. Минуту еще могу подождать, но не торчать же полчаса. Неожиданно за спиной раздается голос Мокрицкой, и я оборачиваюсь. - Марго! - Да? - Есть минутка? Встряхнув головой, смотрю на нее, приглаживает непослушный локон: - Ну, говори. Мокрицкая медлит, и я опять утыкаюсь носом в свежую почту, перебирая письма и факсы. - Э-э-э… Ты знаешь, в последнее время, я смотрю, ты все время какая-то чем-то загруженная. У тебя все в порядке? А? Не поняла. Откуда вдруг такая забота? Закинув голову чуть назад, недоверчиво смотрю на нее сверху вниз: - Неожиданный вопрос. Эльвира расплывается в слащавой улыбке, невинно моргая глазами. Отворачиваюсь: - Просто в последнее время работы очень много. - А-а-а. На пустые разговоры рабочий день тратить не собираюсь. - А времени уже очень мало. - Понятно, понятно. Намек вполне прозрачен и пояснений думаю не требует. Сделав пару шагов к своему кабинету, оглядываюсь прищурившись: - Это все? Мокрицкая мнется: - Да вообще-то я хотела тебя пригласить на бюджетный буфет. А это что за чудо-юдо? Удивленно выпятив поджатую губу, переспрашиваю: - Пригласить, куда? - Мы сегодня, после работы, решили сходить в бар. Чисто женской компанией - там Люся, Галя, я. Мы решили, может, ты захочешь присоединиться? Посидеть с девчонками? Опустив руку с бумажками вниз, задумчиво перевариваю приглашение. С одной стороны я за – дома, в четырех стенах, и правда скучновато, Андрей сегодня никуда не звал, много работы на новом месте, а у Сомовой, вроде, индивидуальная программа с Борюсиком. Можно было бы к Андрею домой с портфолио после работы заскочить, но чревато - придумает ужин с махито, то да се, ля-ля му-му… Особенно, если Алиса у бабушки. Лучше завтра на нейтральной территории... Оставаясь в недоумении, пожимаю плечами: - Так, а что за повод? Эльвира хмыкает: - Зачем нам повод. Просто решили расслабиться, пообщаться за жизнь. Расслабиться и мне не мешает. Уже более благосклонно думаю о вечернем варианте - а что, неплохо - выпить винца, послушать, как трендят девчонки, умиротвориться. Эльвира подзуживает: - Когда в последний раз собирались-то. Ну, как? Есть желание? До конца еще не определившись, неуверенно тяну: - Ну-у-у, в принципе, у меня на вечер особых планов нет. Мокрицкая аж загорается, сияя глазами: - Так отлично! В шесть часов собираемся здесь в холле. ОК? Улыбнувшись, сдаюсь: - ОК, заметано. Эльвира улыбается в ответ, и мы расстаемся, разбегаясь в разные стороны. *** До вечера так Люсю в отдел кадров и не сгоняла – то одно мешало, то другое. Никаких контактов с агентством американского фотографа у нее тоже не обнаруживается и приходится уповать на человеческие связи, то бишь на Гошины. Разница с Америкой восемь часов, и если у нас здесь в «Дедлайне» семь вечера, то там, в Нью-Йорке, одиннадцать утра. Разговаривать по мобильнику дорого, так что активно жму на кнопки, отсылая и получая SMS-ки от Виктории, той самой, с которой Игорь зажигал в командировке в Париже три года назад. Правда, сначала, пришлось все-таки звонить и объяснять кто я, да что я, почему с Гошиного телефона и вообще напоминать, кто такой Гоша. Красное вино почти все выпито, тарелка с виноградом наполовину пуста, а девчонки, похоже, наговорились за день. Сижу в пол оборота, забившись в угол с трубой в руке, и жду ответа на свои вопросы. Если будет что рассказать, Вика обещала скинуть на мыло более пространное послание. Напротив меня сидит Эльвира, медитирует, а с краю от нее Людмила с поднятым наполненным бокалом. Она отрывает меня от моего увлекательного занятия: – Кстати, Марго, ты так нам ничего и не сказала, что ты думаешь об этом Чеснокове. Не очень-то прислушиваюсь к их трескотне, потому и не сказала. Да и говорить что-либо еще рано - пара дней на работе не срок. Положив локоть на спинку диванчика, тереблю пальцами волосы: - Я о нем вообще не думаю. Пусть сначала покажет себя. Галя, рядом со мной, допивает вино из бокала и с любопытной усмешкой клонится в мою сторону: - А о ком ты думаешь? Если не секрет, конечно. Можно подумать она не знает. Но вообще-то это не ее дело. Мокрицкая, сторонница субординации, перебивает: - Любимова, по-моему, тебе уже хватит. Я не отвечаю на провокационный вопрос, лишь улыбаюсь кончиками губ. Галина оправдывается: - А что я такого сказала? Между прочим, когда этот Чесноков сегодня работал с моделями… Меня тема не особо волнует, и я снова опускаю взгляд в мобильник. Но краем уха слушаю: и что у нас с моделями? Эльвира развить предмет внимания не дает: – Я говорю - закрыли чесночную тему, а то уже запашок пошел. Слегка окосевшая Людмила вставляет свои пять копеек, явно на что-то намекая: - Тем более, Галь знаешь, этот Анатолий для тебя слишком староват. На студента он никак не тянет. Интересно о чем это они? Или Любимова уже не с Валиком? Галя огрызается: - Хэ... Это ты меня сейчас подколола, да? Очень смешно. Люся нетрезво кивает соглашаясь. Эльвиру видимо переход от болтовни к обидам раздражает и она протестует: - Русским языком сказала – пролетело. Любимова вновь пьет, а потом вдруг оживает: - М-м-м, да, закрыли, тем более, что мне пора. За мной пришли. Мне приходит SMS-ка, Вика пишет, что связалась с кем-то от Дэна Рейнольдса, посылает номер факса агента и просит уточнить русские имя и фамилию латиницей. Набираю Сhesnokov и еще скидываю свой адрес в электронке. Потом обмениваемся еще парой посланий. Разговоры за столом идут фоном, и я опять теряю нить обсуждения. В реальность возвращает голос Мокрицкой: - Да, Марго! Оторвав глаза от полумрака дисплея, смотрю на Эльвиру, прищурившись от падающего от бра света. - М-м-м? - Я говорю …, вот балда, я же забыла у тебя смету подписать сегодня. - Какую еще смету. - Для типографии. Она начинает копаться в сумке: - Совсем из головы вылетело…с-с-с… Слушай, если она у меня с собой, черканешь, а? Наконец достает папку, но мне вникать в ее бумажки совершенно неохота. Бросив взгляд на свою переписку в мобиле, вяло пробую отбиться: - Эльвир, да может завтра уже, а? - Нет, завтра я уже должна накладные выписывать ты что, с самого утра, хэ. Она кладет на стол папку, раскрывает корочки, продолжая верещать: - У нас же как? Материал не завезешь – все! Будут динамить до обеда. Она подсовывает свои бумажки мне под руки и приходится сесть нормально, закрывая крышку мобильника. Если бы не сроки… Не подпишешь – завтра на оперативке ляпнет, что это из-за меня нет бумаги в типографии. - У меня ручки нет. - А у меня с собой! На. Мокрицкая бойко вкладывает мне в пальцы одноразовую шариковую ручку, и я уныло сдаюсь: - Ну, давай. Так, а что тут у нас? - Да, как всегда, то же самое. Ну, раз то же самое, то и вчитываться не за чем. Она тычет в листок: - Вот, здесь. Бегло взглянув, подмахиваю внизу страницы - все в порядке. Эльвира сразу тычет в место для подписи следующего, сдвигая предыдущий: - И вот здесь. Получив росчерки, Мокрицкая облегченно вздыхает: - Спасибо. - Да не за что, обращайтесь, если что. Снова разворачиваюсь в пол оборота, приваливаюсь спиной к стене, и открываю крышку мобилы для продолжения. Так, стоп, чего-то не хватает. Недоуменно оглядываю пустые места за нашим столиком: - А куда все делись-то? Мокрицкая не отвечает, убирает свои сметы в папку, потом в сумку: - Так все, мы последние. Да? Подтаскиваю поближе сумку и лезу за кошельком. Домой возвращаюсь к полуночи, в квартире темно и Сомова давно спит под шапкой.