Валидол и БДСМ.

— Встань на колени, — спокойный ровный голос, фраза раздается негромко. В комнате полутемно, фонарь отбрасывает охристую желтую тень от окна, создавая некий элемент атмосферы. К огромному сожалению, окно придется зашторить очень скоро: вряд ли соседи из дома напротив обрадуются подобным игрищам, если вдруг выглянут на балкон покурить. — Заставь. — Упрямый, — чужой голос азартом переливается, звонким таким адреналином, игривым желанием вывести. Дима на такое давно уже не реагирует, если по первому времени Владу и удавалось его развести на эмоции, то сейчас это вызывает только спокойную ухмылку. Матвеев подходит ближе. В одной руке — широкая полоска кожи, достаточно грубая чтобы иметь возможность натереть нежную шею. Он Влада просто бесцеремонно тянет к себе, а Череватый тянется. Он только на словах такая язва, а стоит потуже затянуть на шее ошейник и плывет тут же, по глазам видно. Дима палец под ошейник запускает, резко дергает на себя, чтобы чернокнижник наклонился сильнее. — Ты знаешь, я не люблю повторять приказ дважды.       Влад скалится, Влад смотрит жгуче, его взгляд по ощущениям — будто ты перца в рот набрал, но это привносит в экшен ровно то ощущение, которое нужно. Череватый опускается на колени, снизу вверх смотрит, вопросительно так приподнимает брови. Дима прекрасно знает этот взгляд. — Хороший мальчик, — он коротко гладит по щеке, за ухом, прям как псину. Большую и непослушную псину, которая, наконец, выполнила требование хозяина. — Руки за спину и жди здесь.       Тон голоса как всегда мягкий, перекатывающийся самой низкой гитарной струной. Подтекст почти ласковый. Дима не любит утверждать свою власть больше необходимого, хоть Влад иногда и вынуждает это делать. Впрочем, он потом отдает сполна своей покорностью и эмоциями, неподдельными стонами, тем как вкладывается полностью в их взаимодействие.       Матвеев не торопится. Он закатывает рукава черной рубашки, расстегивает две верхние пуговицы, остановившись возле шкафа. Ящик со всяким мелким барахлом заставляет немного пошуметь и пошуршать, он практически уверен — Влад вслушивается в эти звуки, пытаясь понять, что он ищет. Запакованный новый скальпель находится достаточно быстро; Дима достает из своей аптечки перекись, спирт, мирамистин и ватные диски. Потом возвращается к шкафу и перебирает ударники. Кнут тяжеловат, им бы работать на глубину, девятихвостка из слишком жалящего материала, снейки тоже не сегодняшний вариант. Взгляд чернокнижника останавливается на парных флоггерах — достаточно мягкие, но в то же время ими можно работать и жестче, желаемого воздействия достигнуть вполне реально.       Пока он приносит это все и раскладывает на журнальном столике, Влад внимательно наблюдает. В его глазах все еще огонек азарта и неподчинения, но Дима уверен на двести процентов — от первых же порезов он поплывет так, что потом будет просить еще. — Я собираюсь порезать тебя скальпелем до крови и после этого выпороть поверх. Назови цвет, Влад, — Дима обозначает свои действия. Они не обговаривали сессию, Череватый об этом сам попросил внезапно, значит, нужно рассказать, чтобы от неожиданности не испугался, не дропнулся. Матвеев мягко, но достаточно крепко придерживает за подбородок, заставляя Влада смотреть только на себя. — Зеленый. — Отлично. Тогда, будь добр, сними водолазку и осторожно сложи ее, — Дима ненадолго уходит, чтобы вымыть руки и задернуть шторы. Он возвращается, когда Влад уже наполовину обнажен. Ему явно не терпится, а у Димы внутри разливается это пьянящее ощущение власти над другим человеком, он прекрасно осознает, что может сделать Владу больно, что может связать, выпороть, трахнуть — все, что захочется. И Череватый, даже учитывая всю его гордость, будет принимать этот контроль и получать удовольствие.       Иногда от этого понимания почти кружится голова, но сейчас Дима спокоен, хладнокровно сосредоточен. Он на ватный диск выливает немного спирта, протирает чужую спину и плечи. У Влада все плечи и ключицы в веснушках, по-зимнему бледных и все равно прекрасных. Матвеев ими любуется, засматривается. Красиво. Он отходит за скальпелем, чувствуя чужое предвкушение. От Влада им не просто фонит — прет. Сдержанным желанием подчиниться, предвкушением прямо до задержанного дыхания. Это вкусно.       Дима становится за его спиной, сначала пальцами проводит, ловит чужой тихий выдох. Череватый вытягивается в струнку, когда кончик прохладного лезвия касается кожи, даже пока что не разрезая, нет, просто проверяя реакцию. У Влада все реакции скорее физические, он не стонет почти, изредка только, все больше показывая телом и шумным, жадным дыханием.       Тупой стороной лезвия Матвеев ведет по лопатке, в какой-то момент касаясь острием. Влад уже выдыхает шумно, уже подрагивает от этой неспешности, от ожидания боли. Не обжигающей, а медленной и тягучей, горячей как капли его крови. Дима оставляет первую царапину. Она почти не кровоточит, на ней выступает всего пара капель, но Череватый вздрагивает.       Еще несколько коротких и легких порезов Матвеев оставляет ближе к плечу, чутко прислушиваясь к чужому эмоциональному фону. Он слышит, что Влад едва дышит, а потом разом выдыхает. Он словно ловит прикосновения скальпеля, подставляется под них, просит большего. — Если я порежу глубже, могут остаться шрамы. Цвет, Влад? — Дима его обходит и заглядывает в глаза. Мутный от приятной боли взгляд, полный какого-то нереального восторга. Влад плывет, просто нещадно плывет и это так заметно. Наверное, секунд тридцать он тратит на размышления. — Зеленый.       Дима коротко улыбается, снова оказываясь за спиной Череватого. Порезов становится больше, кровь на лезвии ножа, кровь на пальцах — светлыми потеками она перекрывает кожу. Влад подрагивает, но ощущения от него исключительно приятные, нервное возбуждение, переходящее во вполне физическое, желание получить больше, еще.       Дима знает, когда нужно остановиться, чтобы не перегнуть. Влад в таком состоянии едва ли может адекватно оценить ситуацию, а он вполне может. Именно поэтому нож отправляется в сторону, а в руках снова оказываются ватные диски, только на этот раз с перекисью. — Сейчас будет щипать, потерпи, — Дима проговаривает, чтобы не стало неожиданностью. В том состоянии, в котором находится Влад сейчас — все может выбить из колеи, он уязвимый сейчас, именно поэтому Матвеев должен позаботиться, чтобы все было хорошо. Влад задушенно скулит, когда он обрабатывает порезы и этот звук хочется слушать бесконечно. Обычно Череватый сдержанный, до последнего будет выёбываться, а сейчас так открыто показывает свою слабость. Блять, за такое можно было бы душу продать.       Когда чужая спина полностью обработана и царапины не кровоточат, Дима осторожно Влада двигает к дивану, чтобы он на боковой валик оперся. Чужое состояние стабильное, но Дима, прежде чем работать по чужой спине флоггерами, Влада по щеке гладит, склоняется и губами к виску прижимается. Череватый льнет к прикосновениям, а взгляд пьяный-пьяный, неосознанный. Иногда Дима удивляется, как совсем небольшое количество боли может из кусачего, огрызающегося Влада сделать абсолютно послушного и поплывшего нижнего.       Оба флоггера приятной тяжестью ложатся в руки. Идеальный баланс, Дима делал их под заказ. Мягкая черная кожа, работать можно как на разогрев, так и на более серьезную порку, если усилить воздействие. Владу хватит совсем немного, чтобы уплыть окончательно, это понятно. Дима это невооруженным взглядом видит, состояние его читает. Матвеев первые несколько раз бьет совсем легко — так, щекотка и не более.       Влад не пытается от боли уйти, он выгибается, он вздрагивает от каждого точного удара, он стонет. Дима видит, как постепенно кожа на спине приобретает легкий малиновый оттенок, становится горячей и он еще немного работает ниже — бьет по ягодицам ощутимо больнее, чем по спине, проводя Влада по грани допустимой для него боли.       Порка — тонкая работа, наравне с татуировкой. Тоже можно сделать одно неловкое движение и все испортить, особенно когда дело касается сабспейса. Чуть больнее — и уже не получится. В это состояние нужно вводить медленно, планомерно, постепенно. Нужно контролировать, нужно следить за состоянием.       Часто нижние, которые вот так плывут, попросту не чувствуют боли. Дима осознает, что пора останавливаться, когда слышит первый всхлип. Владу хватит на сегодня. Оба флоггера он откладывает на столик, на минуту отходит и возвращается со стаканом воды и пледом. Влада он перетаскивает на диван, укутывает в плед и обнимает, позволяя устроиться так, как будет удобно ему.       Влад укладывается, обнимая за пояс и куда-то в живот утыкаясь, Дима гладит его по плечу и по затылку, время от времени под полоску ошейника забираясь пальцами; он даже не думает Череватого торопить. Ему нужно прийти в себя, нужно переварить все эмоции и ощущения, нужно время. Матвеев слишком хорошо знает, какие бывают ощущения, если поторопить, если недодать, и Владу он такого не хочет. Именно поэтому дожидается, пока Череватый поднимется сам. — Воды хочешь? — легкий кивок головы. Дима отдает стакан и Влад выпивает его почти залпом, смотрит так чуть уставше, но довольно. — Как ты? — Я хорошо. Пока сам не понял, — он слабо улыбается, потягивается, позволяя пледу сползти с плеч. — А еще хочу тебя. Сейчас. — Уверен? — Дима улыбается. Обычно, у Влада нет настроения трахаться после сессий, он любит лечь и обниматься, проживая эмоции, анализируя или просто отдыхая. — Хочу. — Тогда в спальню. И не думай ложиться на спину, — Матвеев усмехается, поднимаясь. Он на ходу расстегивает рубашку и, дойдя до спальни, вешает на спинку стула, чтобы не помять. Влад складывает рядом брюки, после чего стягивает и белье. — Давай на живот. — Раскомандовался, — Влад фыркает, но принимает предложенную позу, подсунув под бедра подушку, пока Дима копается в поисках смазки и презервативов. Они находятся рядом с зеркалом и Матвеев возвращается к Череватому уже с готовностью продолжить.       Конечно, он не начинает сразу с подготовки — так было бы не интересно. Несколько щекотных поцелуев в загривок, чуть выше ошейника, заставляют Влада вздрогнуть, поглаживания по плечам и ниже, с переходом на бока — выгнуться. Дима расслабляет постепенно, каждым движением настраивая, чувствительность возбуждая. Он почти не кусается — только там, где нет порезов и не очень сильно.       Прихватывает зубами за загривок, прижимается к Владу так, чтобы член уперся ровно куда надо, чтобы он ощутил, как его хотят. И только после этого Дима медленно выдавливает смазку на пальцы, греет, заботясь. — Дим, — Влад нетерпеливо ерзает, чуть выгибаясь, словно приглашая. Матвеев, одним пальцем оглаживает сжатое кольцо мышц, толкается внутрь. — Бля-ять. — Что такое? — Матвеев медленно начинает двигать пальцем внутри, подготавливая и растягивая, чтобы не причинить боли или дискомфорта. Чтобы им обоим было приятно. Все-таки, Влад любит, когда его трахают не меньше, чем когда он сам трахает. — Я не сломаюсь, если ты будешь немного жестче. Ты меня тут пол часа назад порол и резал, — Череватый выдыхает, чуть оборачивается, чтобы на Диму взглянуть. Это заставляет улыбнуться, медленно проталкивая внутрь второй палец. Влад узкий, его надо подготовить, и никакие слова самого Влада на это не повлияют. А вот подразнить его можно. — Да что ты. Так хочется уже мой член в себе? Потерпи немного, Влад. Ты пока слишком узкий, чтобы трахать, — такие подробности неизменно смущают Череватого. Особенно, сказанные интимным шепотом. Дима за ухом мягко целует, разводя внутри пальцы и наслаждаясь сполна тем, как Влад утыкается наверняка горящим лицом в подушку. Слишком хорошо.       Дима заканчивает на четырех пальцах — Влад достаточно готов, чтобы принять его. Приходится потратить немного времени, чтобы раскатать по члену презерватив, а потом добавить еще смазки, чтобы было проще войти. Дима придерживает ствол ладонью, направляет себя. Мышцы тяжело поддаются, впуская неохотно, плотно обхватывая. Влад пытается насадиться до конца и приходится придержать его за бедро, пока Матвеев плавно входит. — Да блять, ну, Дим, блять... давай уже, — Влад шепчет сбито, сжимается и ерзает, стараясь поторопить, за что и получает легкий шлепок по бедру. Дима раскачивается медленно, первые пару раз на пробу, но достаточно активно набирает темп. Он не позволяет Владу самому двигаться навстречу — только принимать достаточно резкие и глубокие движения. Впрочем, Влад стонет практически на каждом толчке, сжимаясь сильнее, выгибаясь почти до хруста в позвоночнике.       Чужая податливость в противовес обычной непокорности возбуждает только сильнее. Такой Влад: принимающий, послушный, неподдельно наслаждающийся тем, что его трахают — это редкость. Дима доволен собой и ситуацией настолько, насколько это вообще возможно.       В какой-то момент желание видеть лицо Влада, когда он будет кончать берет верх. Дима выходит из него и ложится на спину. — Самому придется немного поработать, давай, — Матвеев улыбается, разглядывая Влада, который устраивается на его бедрах удобнее и снова насаживается на член до конца. Он двигается не так резко, не так быстро, но выражение лица при этом такое блаженное, что Диме нравится просто смотреть, как Влад сжимается на нем, как бедра уже подрагивают от напряжения.       Впрочем, в какой-то момент Череватый замедляется настолько, что приходится снова брать все в свои руки. Дима придерживает его за бедро и толкается снизу резче, жестче, чем сам Влад двигался до этого. Из-за такого контраста, Влад практически срывается на скулеж, напрягается всем телом и это самый важный момент. Дима понимает, что нужно не сбавлять темп. Влад даже не успевает потрогать себя, потому что после еще нескольких резких толчков Матвеев чувствует эту горячую пульсацию и то, как их обоих влажно пачкает сперма. Влад стонет почти жалобно, когда Дима еще несколькими быстрыми толчками дотрахивает и кончает, вжимаясь максимально близко.       Влад просто прижимается, еще некоторое время даже не в силах просто слезть с члена. Дима не торопит его, стараясь восстановить дыхание, по бокам поглаживает. — Пиздец, — Влад чуть морщится, приподнимаясь и укладываясь рядом на бок. Дима понимает, что на спину ему лучше сейчас не ложиться, а живот испачкан спермой. — Я не осилю сейчас душ. — Ща салфетки принесу, лежи, — Дима стягивает презерватив и завязывает его. По дороге пьет воду сам и наливает стакан Владу, находит влажные салфетки и возвращается. — Сам хочешь или не будешь выёбываться, если это сделаю я?       Дима протягивает воду. Влад закатывает глаза, но в своей манере рукой машет, мол, ебашь уже, и не такое было. Матвеев мягко стирает всю сперму с кожи, пока она не успела засохнуть и под возмущенное ворчание стирает излишки смазки между ягодиц. Ему каждый раз смешно, что Влад на это бесится, но привычно. Даже не то было бы, если б он молча принял это. Чернокнижник в Череватого бросает чистую футболку и белье, Влад кое-как переодевается, снимает ошейник и оставляет его на тумбочке.       Сам Дима, впрочем, тоже с трудом завершает все эти ритуалы и залазит в кровать к любовнику. — Обсудим все завтра? — Дима зевает, поудобнее в одеяло заворачиваясь. — Спи уже. Конечно, обсудим, — Влад приобнимает за пояс, уже с закрытыми глазами. Такой сонный и домашний, что Диму пробирает необъяснимой нежностью. Влад в этот момент слишком его.