Соллаль со вкусом облепихи

Зимний Сеул больше похож на волшебную сказку. Многолюдные улицы по вечерам несколько рядеют из-за рассказа о холодной погоде милого парня-синоптика. Крыши домов утопают в сиянии ледяных, но от этого лишь более прекрасных снежинок. Мороз кусает розовые лица людей, которые продолжают кутаться в тёплые шарфы. Отдалённые голоса обсуждают подарки на праздник, и бог мой, Соён тоже должна уже задуматься об этом. К тому же в этом году список близких расширился на ещё одного человека. Гирлянды, коими украшены окна заведения приветливо мигают. Соён невольно застывает напротив окна с улыбкой глядя на красные фонари — им в общежитие тоже нужны! — и проходит ко входу. Тепло приливает к щекам, стоит переступить порог. Просторное заведение, почти все столики заняты, скорее всего еда действительно вкусная. Рисунок дракона на стене вероятно не был украшением именно для этого празднования, но подходит как нельзя лучше. Красно-золотые бока в свете лапм переливаются, словно настоящая чешуя. Фонари, которые восхитили её ещё на улице висят, кажется, по всюду. Тут действительно красиво, Чан плохого не посоветует. Соён щурится, выцепляя взглядом чёрную бини — «Что за извращенство, нельзя что-ли нормальную шапку купить?» — и идёт к столику в углу. — Привет, — Чан отрывается от телефона и подрывается с места, чтобы помощь снять куртку. — Я сама вообще-то могу — Не рушь романтику, — парень кладёт одежду на стул поодаль, к своей. Соён и стягивает с парня чёрную бини. Рукой проходит по серым — Сынмин называет их седыми, хотя зная его это и не удивительно — волосам, по отросшими корнями. Попытка привести их в адекватное состояние не слишком удачна, но такие небрежные кудри выглядят даже симпатично. Гирлянды мягко освещают их уголок и это так романтизировано красиво. А ещё красива девушка перед Баном. Она не аккуратно скользит локтями по глянцевой поверхности стола, пинает его кроссовок каблуком, почти роняет телефон и всё это как только села. Да, она явно красива в своей непостредственности, как минимум и в «Чихать я хотела, что вы там говрите» как максимум. Офинциант приносит меню — в этот раз его почти роняет Чан — и советует лапшу, которую Соён в последствии выбирает. Невероятно непредсказуемо, правда? — Что смотришь? — она морщит носик, пробуя горячий чай. — Можешь попробовать, мне не жалко. — Любуюсь, а что, мне нельзя на девушку свою смотреть? Соён молча суёт ему чай — облепиховый, она правда его фанатка — и смотрит в окно. Несколько человек проходят мимо и за ними действительно любопытно наблюдать. Такие разные, что-то в этом есть. Ощущаешь себя кем-то важным, рассматривая прохожих — хотя неловкость тоже есть — их привычки, стиль в одежде, порой записывая особо понравившиеся в заметки, а потом используя для песен, когда люди, ставшие музой об этом даже не знают. Снег идёт, засыпая шапки и превращаясь в мокрые дорожки, касаясь тёплой кожи. Чан оставляет чашку обратно девушке и принимает от официанта блюда. Соён поворачивается и с детским восторгом смотрит на еду, а хотелось, чтобы на него. — Хоть рассказал бы что-нибудь, — они едят в тишине, которая так нужна для перезарядки организма, после шумного университета и таких же друзей. Соён тишину нарушает первой и салфеткой вытирает рот от остатков соуса. — Мы начали новую песню с Ханом и Чанбином, хотим сделать новогодний трек, но пока только идея, — Чан смотрит в окно. На двери магазина напроотив, откуда выходят люди с красивыми, праздничными пакетами, и там уже висят снежинки. — Солнце, отдыхай больше, пожалуйста. А то я такими темпами с зомби буду встречаться, — она задумчиво оглядывает Чана. — Ах да, я уже, — он смотрит на неё и оба радостно смеются. — Я отдыхаю, проводя время с тобой, — тихо говорит Чан, улыбаяясь. И в подтверждение своим словам наклоняется к ней и оставляет на губах поцелуй, полный любви. Да, как в самой сопливой дораме. Сладкий, как облепиховый чай — между прочим здесь он даже в половину не такой вкусный как у Юци, но тоже подойдёт. С Чаном хоть американо — «Как вообще такую хрень можно пить?» — хоть овощи. Чан отстраняется, чуть не уронив лампу на столе. Ничего нового в прочем. Соён только хихикает в чашку. — Соён, — девушка смотрит на него. Замечает небольшое волнение и кладёт руку сверху на его. Чан на неловко смотрит на их руки, но продолжает, — согласна ли ты… — Чан? — глаза девушки округляются. — …отпраздновать Соллаль со мной? — Чан! Чёрт бы тебя пробрал, это не смешно! — щёки Соён краснеют, увы, не от мороза, пока парень пытается не смеяться. Получается у него плохо и хохот заливает их небольшой уголок. — Эй! Тьфу на тебя! — О чём ты подумала? — невинно спрашивает парень. — Ой иди ты! Я думала ты меня замуж зовёшь… — А согласилась бы? — А вот мучайся теперь, — Соён поднимает подбородок и после они вместе улыбаются. — Я уверен, что ты согласна на оба предложения, — Чан поднимигает и оба знают, как он сейчас прав. Телефон на столе звонит, разрывая практически тишину заведения яркой мелодией — «Хваса, ты серьёзно?» — «Она слишком хороша» — Чан берёт смотрит в экран и хмурит брови. — Не бери, потом перезвонишь, — Соён закатывает глаза. Кто смеет разрывать их идиллию? — Лучше узнать масштаб пиздеца сейчас. Соён поднимает брови, но молчит. Ладно, они друг другу доверяют, она потерпит. Прото потом найдёт этого человека в переулке и… — Сонни, дорогой, если это что-то важное говори быстрей, я занят, — Вообще-то ничего дороже Соён и почек — которые он явно скоро отморозит — у него нет. — Хён! Ты у нас вечно занят, сходим, может, в кафе, проветримся, а то ты в последнее время такой уставший… — начинает парень, а на фоне смешные какие-то копошения, наверно, уже нашёл себе компанию. Неплохо, если Ликс с Джином, идеально, если Минхо. — Сонни, я занят, — с нажимом говорит Чан, надеясь скорее закончить диалог. — Давай завтра, Минхо ещё захватим… — Ну-ну, ты всегда так, а в итоге откладываешь до конца месяца, — обидчиво тянет Джисон, а опытный Чанов слух улавливает гудок машины и громкое «Мудак». — Хан, мне правда некогда, неужели так сложно найти компанию не из меня, — Чан жалобно смотрит на Соён, которая видимо отвлеклась на мессенджер и что-то активно печатает пальцами в пластырях по клавиатуре. — Не сложно, но, хён, ты действительно много работаешь, ты можешь позволить себе выходной. Но раз ты не хочешь брать его сам, мы придём к тебе, а то ты небось опять в ноутбуке зрение портишь. — Сонни, я ценю твою заботу, правда, не стоит, — как же Чан рад, что сегодня выбрал не их любимое с парнями кафе. Они просто придут туда, не найдут его и начнут звонить, а он просто не возьмёт трубку. — Кстати, можешь не надеяться, что мы не найдём тебя, у нас в команде два программиста и… — Эй! Вы в курсе, что не обязательно каждые сто метров тормозить, чтобы поцеловаться?! — кричит Джисон явно не ему. Что-ж, Чан ошибся, лучше бы он был один. — Тебе завидно просто, что Минхо-хён долги сдаёт и не смог с нами пойти, — высокий голос Чонина он всегда узнает. А вот и программист. — Сколько вас там? — Я, Сынмин, Чонин. — Пожалуйста, ребят. я не сделал вам ничего плохого… — Я сейчас тут потеряюсь! Сынмин, в чём проблема использовать язык не для лапанья Чонина, а для обозначения мне адреса?! — Джисон повесил трубку. Чан падает головой на стол, где между прочим ещё стоят тарелки, чудом не врезались ни в одну из них. Соён обеспокоенно смотрит на него, подходит ближе и обнимает со спины, носом зарываясь в волосы. Официант подходит к столику, забирает тарелки, оставляя на столе только чайник и чашку. Чан хотел познакомить друзей о своей девушкой. Девушку с ними не хотел. Они немного… странные. Добрые, заботливые, любящие, но не зная их можно принять за умалишённых. Они определённо очень весёлые и Чан их никогда не бросит, просто такие импульсивные действия Джисона — а он уверен, что это именно его идея — не заканчиваются хорошо. Да, он должен был к такому привыкнуть, их компания это явно не про планирование. Ладно, Михно и Чонин ещё будут серьёзными, остальные — сто причин сгореть со стыда прямо сейчас. — Кто это был? — Соён, я говорил тебе о своих друзьях? — Было дело, что-то случилось? — Видит бог, я хотел, чтобы вы познакомились при других обстоятельствах. Девушка кладёт подбородок ему на плечо. Чан грустно закрывает глаза, вдыхая аромат. Духи, которые Соён искала чуть не по всему Сеулу, чтобы купить ещё и дороже. Их запах, сладкий, кофетный, под стать её любимым дорамам. Такой мягкий, как сахарная вата, так и хочется попробовать и у него есть эта возможность. Вместе со сладостью получить облепиховый чай, который Юци, конечно же, готовит лучше всех и пусть Чан не пробовал, уверен, так и есть. И это кажется таким правильным, что Чан не слишком понимает, что бы сейчас делал если бы они не познакомились. Хотя, ладно, сдавал бы долги по учёбе, готовился к зачётам, делал аранжировки и пытался угомонить разбушевавшихся друзей (читать: детей). В этом был смысл. Дверь заведения распахивается под довольно громкий рассказ Джисона — у Чонина с Сынмином хотя бы капля смущения есть не кричать в общественном месте. Жаль, что на их друзей порой сыпятся не самые приятные подробности их личной жизни — и Соён поднимает голову от плеча, пока Чан хочет провалится под землю. Или хотя бы под стол. Хан смотрит по сторонам, заметно щурясь. Сынмин проходит следом, переплетая их с Чонином пальцы. Младший быстро находит искомого Чана, пока Джисон не придумал «гениальный» способ найти его — заорать на всё заведение, если вдруг их ещё кто-то не услышал — толкает вперёд. Хан смотрит на столик и улыбается, подходя ближе. — Чанни-хён! — Хан идёт прямо к ним, волосы его в полном беспорядке, а куртка распахнута. Парни закатывают глаза, но идут следом, изредка поглядывая на гостей в стиле «Да, оно с нами и нам плевать, что вы там думаете». Джисон резко останавливается, когда Соён выпрямляется. Сынмин в него врезается и боже мой, они слепые? — Чанни-хён? Взгляд растеряный, а рот сам собой открывается. Чан мысленно считает для трёх и встаёт, положив руки на плечи девушки. Обводит компанию взглядом и неловко начинает: — Это Соён, должно быть ты её помнишь, она помогла нам с записью песни, — он смотрит на Джисона, который раскрывает рот ещё больше, — мы встречаемся. — Соён.? Та талантливая скрипачка? — Чонин выглядывает из-за спин парней и девушка кивает, — А… как давно? — С октября, — вместо него отвечает Соён, посмотрев на парня. — Пиздец… ты всё это время молчал?! — Джисон, раскрыв глаза смотрит на него и Чан, предполагавший что будет так вздыхает. — Хан Джисон! Имей уважение, — девушка хмурит брови, пытаясь показаться строгой нуной. — Я понимаю твои эмоции, но давай-ка закрывай рот, отчитываться мы не будем. — Грубо. Но справедливо, — Сынмин проходит вперёд и выпускает руку из хватки Чонина. — Нуна, извини, он всегда такой. Меня зовут Ким Сынмин, это Ян Чонин, — он кивает на парня за ним, который добродушно улыбается. — мы не хотели испортить вам свидание, просто просто переживали за Чан-хёна. — И, раз уж так получилось, в качестве извинений приглашаю вас к нам, у меня есть прекрасный зелёный чай, а ещё мы отберём у Феликса брауни — Чонин обворожительно, с ямочками, улыбается и Соён смотрит на парня. Этот лис явно умеет разговаривать с людьми. Научился, зная своих хёнов. Чан с Сынмином хихикают, бедный Феликс. — Ах, нуна, извини, я просто немного в… шокирован, — он вовремя исправляется и девушка кивает. — Тогда мы на улицу, ждём вас там, — Чонин берёт Сынмина за руку, а зависшего Хана тянет за капюшон к выходу. Джисон конечно не слишком понимает куда идёт, но Чонин, слишком хорошо знающий его, уводит, лишь бы не наделал делов. Офинциант подходит к ним и оставляет счёт, который Чан, быстро оплачивает картой. Парень поворачивается к Соён и поднимает на неё грустный взгляд. Свидание испорчено, первое знакомство с друзьями тоже. Слишком резко снимает со стула куртку, которая от скомканого положения естественно ни черта не высохла. — Солнце… — начинает виновато, опускает голову к кроссовкам, небольшой луже под ногами, на светлом кафеле. — Вот только не надо извивиняться, пожалуйста, — она смотрит на него кажется даже не расстроившись. — Да, некрасиво вышло, с другой стороны мы сейчас пойдём к ним чай пить, подружимся. А свидание… обидно, но сколько у нас их ещё будет! Идеалист херов. Чан смотрит на лицо девушки. Только она успокаивает его, грубыми пинками заставляя плюнуть на план и плыть на волнах эмоций. В её глазах, кажется целая вселенная. Блики от новогодних гирлянд в карих омутах, словно буйки в бескрайнем океане. Предупреждение, метка за которую заходить нельзя, только Чану об этом не сказали. Он нырнул, заплыл слишком глубоко, погряз в них, в своих чувствах. Только он не задыхается, не умея плавать, а учится дышать полной грудью. Бежевая куртка так и остаётся в руке. В чужих глазах вселенные, в его — любовь, которой хватит на них с головой. Приглушённый свет гирлянды придаёт коже медовый оттенок, как у старых книжек о приключениях, которые у бабушки на даче хранились в большом количестве. Нежное прикосновение к губам со вкусом облепихи, как способ показать любовь. Отблагодарить, за то, что есть. Девушка отрывается от него, смотрит. В его глазах нет вселенных, нет океана. Только отражение Соён. Она не видит там чего-то. Это просто глаза, простого карего цвета, в которых не даже зрачка не видно. Зачем нужно видеть любовь в глазах, если он стоит перед ней? С улицы слышен свист, трое парней перед окнами кафе стоят глядя на них. Вернее один. Красивый смех девушки наполняет небольшой уголок. Чан оборачивается и видит Хана. Парень, надув щёки с грустью смотрит на них, а потом на младших, которые самозабвенно целуются прямо посреди дороги. Чан смеётся, прекрасно зная как вечером Минхо будет отдуваться, хотя наверняка не будет против. Они смотрят друг на друга вновь и если бы только можно было сохранить эти воспоминания в полной мере. С облепихой на губах, гирлядной, что освещает их радостные лица и любимыми глазами напротив.