Подмена понятий

Маша стояла на пороге дома Луганского едва только часы пробили девять. Он удивленно посмотрел на девушку, которая в свой собственный выходной встала так рано и пригласил войти. Знал бы он, что она и не ложилась… Однако хороший и грамотный макияж умело скрыл бессонную ночь, так что Маше было незачем переживать: Луганский не поймёт. — Доброе утро, я не слишком рано? — Поприветствовала она Дмитрия, отдавая ему верхнюю одежду. — Ты же знаешь, я с петухами просыпаюсь теперь, — ответил мужчина, вешая одежду, — кофе будешь? — Чай лучше, а вообще, — Маша замялась, — а вообще ничего не надо. Давай поговорим? — Давай, — улыбка постепенно исчезала с лица Луганского. Он понимал, что что-то тут не так. — Нам надо расстаться, — без прелюдий сообщила мужчине Мария. Дмитрий медленно перевёл на неё взгляд, ничего не понимая. — Почему? — Почему… Да потому что не смогли мы заново с тобой семью создать! — В голосе Маши послышался надлом. — Дим, я не знаю, как тебе это объяснить, — Теперь Швецова вообще чуть не плакала, говоря об этом, — просто есть что-то, что сильнее нас. И это что-то — чувства. Я понимаю, что поступила очень нехорошо, когда дала тебе надежду, что всё можно вернуть. — Машенька, и всё можно вернуть, — попытался исправить её Дмитрий, но Машу было уже не остановить. — Нельзя, Дим. Я воспользовалась тобой как таблеткой, — девушка медленно покачала головой, осознавая всю дикость своего поведения, — просто… Просто как ты. Ты же тоже всегда пил обезболивающие, чтобы не болело, да? К врачам не шёл… Вот и я. Решила, что смогу заглушить свои чувства настоящие, если сойдусь с тобой. — Ты что ли правда его так любишь? — Хмыкнул Луганский, видимо пока ещё не понимая, что его сейчас снова кинут. Второй раз в жизни та же самая женщина. Точно судьба… — Дим, не знаю, — глаза Марии наполнились слезами, а в голове словно целая кинолента пронеслась вся их с Олегом история, — но я уверена в одном. Такого я не испытывала ещё никогда. — Спасибо, приятно знать, что ты меня никогда не любила, — погрустнел мужчина, отворачиваясь к окну, — ладно, что хоть сказала. — Димочка, я этого не говорила, ты сам себе придумал такое. Просто… У нас с тобой уже всё в счастливом прошлом, а здесь нет. Я же не могу запретить себе чувствовать, хотя и пыталась, — Мария пожала плечами и с жалостью посмотрела на бывшего супруга, она уже даже боялась подумать, куда их заведёт разговор. — Меня ты только спустя пять лет простила, второго шанса не давала, а этому… — Дима, ты не знаешь, что у нас произошло! — Огрызнулась Швецова, даже не ожидая от себя такого. Неужели так цепляет? — Вот так реакция, — засмеялся Луганский, — ну ладно, я тебя в принципе услышал. Я снова во всем виноват, не смог тебя удержать. Надеюсь, Маша, ты будешь счастлива. — Ты на меня обижаешься, да? — Вздохнула девушка, кладя руку на плечо Дмитрию. — Машенька, не имею привычки, — он пожал плечами, — так что не бери в голову. Лучше нам было и не пробовать всё вернуть. — Дим, и ещё кое-что, — Мария принялась неловко теребить пальцы, не зная, как ему сообщить о случившемся вчера. Ей почему-то казалось, что оставить это в секрете будет неправильно, но и разбить Луганскому сердце очень не хотелось. — Да? — Обернулся он. — В общем вчера на корпоративе… — Начала было Мария, но, взглянув в глаза экс-супруга тут же замолчала. Нет, это слишком жестоко. Они с Димой вчера ещё фактически были вместе, то есть это запросто можно считать изменой. Нельзя так, нельзя… — Не утруждай себя, я знаю, — Дмитрий смотрел на Машу так грустно, что ей становилось не по себе с каждой секундой, — знаю, что вы вчера решили с Олегом, что хотите всё вернуть. — Что? — Швецова побледнела. — Как… Откуда?! — Видел ваш разговор у дверей зала, не более. Ты выглядела такой счастливой, да и этот ваш поцелуй украдкой… Не понимаю, я-то зачем тебе был нужен, раз к нему такая неземная любовь? По Луганскому было тяжело понять злится он, ревнует или расстроен, но вот одно Марии было ясно точно: он чувствует себя не самым лучшим образом. Ей было неловко из-за всего этого, Швецова уже миллион раз прокляла себя за то, что не смогла сдержать себя вчера. Но всё ведь уже случилось… И она этому очень рада, при каких бы странных обстоятельствах это не произошло. — Димочка, мне жаль… Прости меня! — Прости… Я тебя просто не понимаю, честно. Зачем это всё было, Маша? Я для тебя что, собачка карманная? — Как бы Дмитрий не желал злиться на ту, которая подарила ему целых пятнадцать лет счастливой жизни, внутри зрела обида. — Сама не знаю, — горько вздохнула Мария, — и от этого мне очень плохо. Дима снова подошёл к окну и удивленно хмыкнул. У парадной на капоте машины восседал не кто иной как Платонов. Луганский обернулся в сторону Маши и покачал головой. — Ничего, сейчас спустишься, тебя там твой принц утешит. Вещи собирать будешь или потом заскочишь, когда меня дома не будет? — Я ничего толком не успела привезти, — пожала плечами Мария, — так что сейчас. Я быстро! — Да уж не спеши, — отмахнулся Луганский, — пойти что ли пообщаться… — Что?! — Воскликнула Маша. — Зачем это ещё! — Не волнуйся, морды бить друг другу не будем, да и за тебя бороться тоже. А вообще, Маш, спасибо, что хотя бы поговорила со мной. После увиденного вчера я думал, что испугаешься. Как и всегда, в общем-то.