Сумрачный Венец

— Я ещё раз повторяю тебе, — Тринадцатая Лень ясно давала понять, что терпение закончилось, — нет, этому никогда не бывать! Прекращай уже донимать меня с этим вопросом! — Н-но… Постой же ты! — Иссиня-золотой Пергамент бегло пробежался мыслями по возможным фразам, которые могли бы заставить её задержаться хоть немного. — С чего вообще ты теперь не желаешь меня вовсе слышать?! — Знаешь, — она прозвучала чуть-чуть печально, словно не хотела этого говорить, но пришлось, — ты ведь здесь не единственный итератор, с кем я могу поговорить о личном. Только вот твои тенденции, лезть в омут моих дел, отталкивают. Да и рисковать быть высмеянной из-за тебя окружающими не привлекает совсем. — Я, кажется, понял, к чему ты клонишь… — Итератор чуть дёрнулся, пронзаемый неприятным фактом. — Именно. — Тринадцатая Лень прозвучала холодно. — Прощай. — Нет, погоди!.. Связь разорвалась по воле собеседницы, и Иссиня-золотой Пергамент гневно стал посылать к ней сообщения, требующие немедленно вернуться. Нет результата, лишь молчание, словно она его вовсе не замечает. Тишина, никакой реакции на его потуги связаться. В ярости итератор начал беспорядочно метать жемчуг по комнате, после чего усилием мысли перемещать его целыми потоками, заставляя маленькие блестящие сферы разных цветов звонко биться о стенки. Мысли непрерывно сменялись, обида и недовольство нарастали, однако ничего поделать он не мог, только глубже уходя в вымещение злобы на окружении, не приносящее никаких результатов. Будь у него возможность, он бы с превеликим удовольствием размозжил пару-другую целевых организмов крупных размеров, а может и сотню. Ощущение, что его предали, не покидало итератора, незаметно вгрызаясь в подкорку сознания. — Вижу, ты совсем отчаялся… — До Иссиня-золотого Пергамента не сразу дошло, что кто-то вышел с ним на связь и ненавязчиво что-то говорит. — Тяжёлый цикл, верно? — Какого… — Итератор замер посреди хаотично зависших в воздухе жемчужин. — Это ещё что?.. — О, не волнуйся… Нет, тебе в целом сейчас незачем волноваться ещё больше… — Ты ещё кто? И… И как ты смог начать разговор без моего согласия, я же блокировал на время всю связь? — Иссиня-золотой Пергамент спешно проверил все каналы связи, однако ни один не был активен. — Можешь звать меня Сумрачным Венцом, хотя есть и более подходящие словосочетания. — Таинственный собеседник прозвучал теперь уже насмешливо. — Поверь мне, мои возможности столь велики, что ты даже отказаться болтать со мной не можешь, любовничек… — Откуда ты знаешь?! — Итератор за одно мгновение отбросил все жемчужины к стенам, впечатывая их с максимальным усилием, отчего по камере разнёсся синхронный звон. — Никогда раньше не замечал, насколько ты смешон, когда злишься. — Сумрачный Венец говорил размеренно, с эдакой иронией, которая ещё не дошла до Пергамента. — Однако уясни одну вещь — я слежу за тобой так давно, что даже сложно перечесть все мои знания. — То есть… То есть тебе известно и то, что я наговорил ей? — Он хотел продолжить, но передумал. — Мне известно абсолютно всё, что лежит в твоём охвате знаний… — Собеседник едва слышно усмехнулся. — К чему же тебя привела эта погоня за запретным, табуированным чувством? К пустому вымещению обиды на собственную жалкую суть… — Молчать! — Иссиня-золотой Пергамент непроизвольно выкрикнул, не пожелав выслушивать его. — О, нет, никакого молчания. — Сумрачный Венец стал звучать в его голове заметно отчётливее, чем раньше. — Ты ведь заслужил порцию насмешек… Как и она, но, к сожалению, Лень мне не подвластна. А вот ты — вполне. — Он сделал небольшую паузу и продолжил: — Ты же понимаешь, сколь глупо тогда поступил, привязавшись к ней без веской причины? — Хватит, заткнись! — Итератор бессильно метался по камере, пытаясь придумать, как избавиться от назойливого палача для его разума. — Ни за что, линчевание только началось! — Сумрачный Венец снова прервался, словно чего-то выжидая. — Зачем ты её донимал? Думал, что ты ей небезразличен? — Его тон резко сменился на невероятно весёлый: — Да ей плевать и на тебя, и на всех её товарищей по локальной группе! Ты, просто-напросто, недостоин того, чтобы она обратила на тебя малейшее внимание! — Прекрати! — Иссиня-золотой Пергамент рыскал в системах, даже косвенно относящихся к связи, дабы прекратить неприятный разговор, возникший так внезапно. — Ничего подобного! — Не ври самому себе. — Собеседник немного успокоился. — Ты — нарушитель табу, ты — самый жалкий итератор, на которого даже отщепенцы внимания не обратят, ты — тот, кто спорит и обманывает того, кто знает тебя лучше, чем кто-либо другой. — Свет в камере Пергамента погас, отчего итератор непонимающе замер. — Ты всего лишь кукла в моих руках, которой я могу играться, пока мне не наскучит. — Почему я не могу вернуть освещение?! — Он завозился уже с системами света, которые почему-то перестали отвечать его командам. — А теперь давай-ка пройдёмся по другим аспектам твоего существования… — Совершенно не обратил внимания на его выкрики Венец. — Зачем ты продолжаешь искать решение Великой Задачи? По привычке? Или, может быть, из желания доказать себе, что ты на что-то годишься? Никогда раньше не задумывался, верно? И о своих так некстати проявившихся чувствах тоже не задумывался, просто действовал, приведя себя в такое состояние. — Каждое предложение Сумрачного Венца коробило его, звуча раскатами грома в сознании. — На тебя теперь даже грустно смотреть — какая боль, какая жалость! — Довольно! — Иссиня-золотой Пергамент забарахтался в темноте, сам не понимая для чего. — Что тебе нужно от меня?! — Мне?! — Собеседник протянул это слово, заметно было, что он едва сдерживается от хохота. — Знал бы ты, кто я такой, вообще не задавал бы подобных вопросов! — Снова небольшая пауза. — Ах, люблю я итераторов, забавный вид! В таких, как ты, всегда нахожу я историю миру знакомую, как надменной предательнице жалкий дурак говорит о морях, поддавшись потоку чувств, ничем не подкреплённых! Ты ведь её ненавидишь, так? За то что отвергла тебя, глупца?! — Все здесь предатели… — Он тихо пробурчал что-то вслух. — Чего ты стесняешься, говори громче, хотя я и так всё расслышал. — Сумрачный Венец вновь перешёл к насмешкам: — А что же стало с твоими коллегами? Где же они?! Им тоже плевать на тебя, им лишь бы наконец-то найти путь к трансцендентности, и неважно, что это всё — обман! Поиски ведутся совершенно не там, где следует, но вам всё равно уже ничего не поможет… — В каком смысле? — Вы уже давно, с самого начала своего существования обречены. — Собеседник в своём духе выдержал момент тишины. — Все итераторы неполноценны, и исправить ваше состояние вам не под силу! Вы просто вымрете со временем, если не найдёте способ обойти табу и уничтожиться досрочно. — Он резко переменился в настроении, снова приходя в состояние нескончаемых насмешек: — Не будем об этом, вернёмся же к предательству одной конкретной стороны. Не завтра ли, душа гнилая, бедняжку Лень станешь просить о ещё одном разговоре, где будешь умолять её отречься от всех и своего мнения, лишь бы получить выгоду самому себе?! Это игра с огнём, последствия будут катастрофическими, если она об этом нажалуется кому-нибудь! Хотя, нет, не нажалуется, поскольку и сама нарушает это табу! Вы в одной лодке, но вёсла у неё, а ты не в силах сделать хоть что-то! Только лишь наблюдать за ней способен и изнемогать от обиды! — Прекрати же! — Иссиня-золотой Пергамент всё-таки смог получить доступ к системам освещения, и темнота в камере расступилась перед ярким светом. — Ты вообще не должен интересоваться чужими делами! — Во-первых, ты и сам провинился подобным. — Сумрачный Венец придал себе пафосные интонации, словно оглашал приговор. — Во-вторых же… С чего это вдруг твои дела — чужие для меня? — Стоп, то есть… — Если бы итератор мог, то сейчас бы поперхнулся словами. — До тебя наконец-то дошло… — Собеседник стал столь тихим, что его едва можно было расслышать. — Я ещё навещу тебя, вынырну из мутной глубины твоего изуродованного сознания, чтобы напомнить обо всём. Сумрак, венчающий твою голову, даст о себе знать не раз… Голос в голове стих, а Иссиня-золотистый Пергамент плавно опустился на пол камеры, пытаясь осознать случившееся.