***
– Предлагаю сыграть в мафию, – громко заявляет Кузнецова под конец урока. Арсений Сергеевич отрывается от заполнения классного журнала и смотрит на девушку. – А вы будете ведущим. – Мафию? Звучит довольно неплохо. Если возражений нет, мы можем сыграть в эту игру, только надо подготовить карточки для игроков. – Арсений Сергеевич окидывает взглядом класс, никто не возражает. – Мы этим займёмся, – Ира хватает Оксану за руку и поднимает её, – а остальные пусть пока подготовят кабинет, уберут парты и расставят стулья в круг. – Хорошо, – историк возвращается к заполнению журнала, а одноклассники встают с мест, убирают всё с парт и начинают их двигать, освобождая место в центре кабинета. Антон почти весь урок проводит в прострации, витая в своих мыслях. Он действительно не может понять причину поведения Иры. Неужели её так задела правда о Попове, которую парень рассказал ей ранее, и теперь она мстит таким образом? И так отвратительное настроение парня пробивает плинтус, падая на дно. Когда Кузнецова предлагает сыграть в мафию всем классом, Антон убирает всё с парты в рюкзак и залипает в телефоне. Кристина присоединяется к остальным, помогая убрать парты и расставить стулья. Звенит звонок с урока, Антон встаёт и выходит из кабинета в туалет. Пяти минут достаточно, чтобы покурить и успокоиться. Вернувшись в класс со звонком, он замечает, что всё готово к игре, и большинство одноклассников заняли места. Ира с Оксаной стоят рядом с учительским столом, пишут на разрезанных листочках роли для игроков и хихикают между собой. Историка в кабинете нет. Антон присаживается рядом с Димой и Кристиной, которые тихо переговариваются между собой. Усевшись, он закидывает ногу на ногу, чуть сгорбившись, дёргает ногой и складывает руки на груди. Была бы его воля, он бы ушёл с последнего урока, или вообще не появлялся в школе. Но, дома невменяемая мать, а на улице холодильник, поэтому выбора особо нет, чем меньше он будет появляться дома, тем лучше для него. Кристина поворачивается к Антону и хватает его за рукав, привлекая внимание. – Тох, извини, я сегодня сразу после урока уйду домой, меня папа ждёт. – Извиняющимся голосом произносит она. – Ничего страшного, передавай ему привет от меня. – Кристина кивает и переводит взгляд на Кузнецову и Фролову, которые уже закончили с карточками. Все ждут историка, чтобы начать игру. – Дим, у тебя и сегодня допы? – Антон через стул Кристины тянется к другу, тот смотрит на Антона и кивает. – Сорян, у меня только четверг свободный. – Понятно, – выдыхает Антон, возвращаясь в исходное положение. – Давай в четверг после уроков вместе пойдём? – Предлагает тот, на что Антон кивает. В кабинет заходит историк и направляется к своему столу. – Итак, раз всё готово, девочки, раздайте карточки игрокам и начнём. – Просит Арсений Сергеевич. – Какие будут роли? – Мирные жители, две мафии, врач и проститутка. – Заявляет Ира, направляясь к кругу из стульев, где расселся весь класс, ожидая начала игры. Она раздаёт всем листочки, проходя мимо троицы, смеряет их презренным взглядом, чуть не в лицо кидая бумажку и идёт дальше. Антон аккуратно переворачивает листок. Мирный. Переворачивает листок надписью вниз и кладёт под бедро. – Все правила знают, – осведомляется Арсений Сергеевич, когда Ира раздала листочки и села на своё место. Класс недружно кивает и угукает, – Тогда начнём. – Историк берёт стул и ставит его позади круга. – Город засыпает. Все закрывают глаза, в ожидании следующей команды от учителя. Попов обводит школьников взглядом, проверяя, чтобы никто не жульничал, и подаёт голос. – Просыпается мафия. – Глаза открывают Дима и Егор, они переглядываются между собой и осматривают одноклассников, их выбор падает на Сашу Журавлёву, они молча соглашаются. Егор показывает жестом историку их жертву. – Мафия делает выбор. – Кивает Арсений Сергеевич Егору, – мафия засыпает. В классе раздаются ёрзания других учеников, обстановка чуть накаляется. Их в классе двадцать три человека, и выяснить, кто мафия, довольно проблематично. – Просыпается врач… Пока другие мирно сидят, Антон размышляет о своём плане, опустив голову, почти не слушая монолог ведущего. Он мирный, не мафия, не доктор, и не, боже упаси, человек с низкой социальной ответственностью. Даже если и убьют его первым, так даже лучше, можно будет отсесть от них и залипнуть в телефон до конца игры. – Итак, город просыпается, – сквозь мысли Антона раздаётся голос историка. Класс открывает глаза и озирается. – Сегодня ночью, – вкрадчиво начинает Попов, – была убита Саша Журавлёва, спасён Егор и вылечена Оксана. Готовы ли вы начать обсуждение, кто же мафия? – Саша показывает всем карточку, на которой написано «мирный». Одноклассники переглядываются, начиная перешёптываться. Дима задумчиво смотрит в окно напротив, Кристина спокойно сидит, не издавая ни звука, а Антон натыкается на пронзительный взгляд Арсения Сергеевича, и тут же отводит взгляд в сторону. – Да ясень пень, кто мафия, – неожиданно подаёт голос Кузнецова и тычет в сторону Антона и Кристины, – вот кто мафия, только посмотрите на Шастуна, каким взглядом он всех смеряет, будто убить на месте хочет. Сидят себе вместе, обсуждают, кого бы убить. Дима на это заявление фыркает, Оксана растерянно переводит взгляд с подруги на других, Арсений Сергеевич приподнимает бровь в недоумении. Антон же невинно хлопает глазами, вот так осудить другого игрока, когда только прошла первая ночь. – Кузнецовой совсем крышу снесло, – негромко произносит Кристина, закидывает ногу на ногу и скрещивает руки на груди, – я жду аргументы, Ира, – громче говорит она. – А они разве нужны? Решает большинство. – Заявляет Ира, поднимая подбородок. – Давайте голосовать. – Я против голосования, – вмешивается Саша Колинский, – предлагаю сыграть ещё одну ночь, а после уже начать голосование. Ира, не смешивай игру и личное. – На последнем предложении историк переводит взгляд с Саши на Иру, а после на Антона, в его глазах стоит немой вопрос. Кузнецова фыркает и отворачивается. – Что ж, – откашливается историк, – сыграем ещё одну ночь и начнём голосование. Кто-то против? Ира только хочет поднять руку, как её перебивает Журавлёва. – Бессмысленно возмущаться, Ира, – Саша отодвигает стул назад, – одна против всех. – Город засыпает, – громко произносит Арсений Сергеевич, стараясь не накалять напряжение, повисшее в классе, – просыпается мафия. На этот раз выбор мафии падает на Андрея Мирченко, мафия засыпает, просыпается врач в лице Кристины, она быстро пробегает глазами по сидящим, переводит взгляд на историка и жестом показывает на Антона, Попов кивает и девушка прикрывает глаза. Просыпается проститутка в лице Алисы Майоровой. Девушка чуть испуганно озирается, находит глазами историка и указывает ему на Катю Добрачёву. – Город просыпается, господа. К сожалению, сегодня ночью был убит Андрей. Вылечен Антон и спасена Катя. Ну что, начнём обсуждение? – Андрей показывает классу листок. Мирный. – Я считаю, что это Шастун и Мирлос. – Вновь с каньона в реку заявляет Ира. – Кто за? Пара человек поднимает руки, Ира презрительно щурится на оставшихся учеников, после чего ещё несколько поднимают руки. Антон начинает закипать от этой абсурдной ситуации. – Это клевета, Кузнецова, я не услышала от тебя ни одного аргумента, так можно на любого тыкнуть. – Кристина чуть хмурит лицо и переводит взгляд на поднявших руку. – А вы не будьте стадом, думайте своей головой. – Просто ты не можешь смириться, что тебя так быстро вычислили, – с ноткой превосходства парирует Ира. Антон тяжело выдыхает и прикрывает глаза. – Я-не-ма-фия, – по слогам проговаривает парень и достаёт листок, показывая его всему классу. Кристина оборачивается на него и растерянно смотрит. – Ой, ну подумаешь, ошиблась, с кем не бывает, – заискивающе улыбается Ира и смотрит на парня, – Антош, ты же не обижаешься? Прости, просто ты реально выглядишь как маньяк. – Они хихикает, прикрывая рот ладонью. Класс вместе с историком с некоторым осуждением смотрит на довольную девушку. Попов качает головой, но ничего не говорит. – Тох, зачем, не надо было поддаваться на провокации. – Мне надоело выслушивать её обвинения в нашу сторону, ничем не подкреплённые, – бурчит Антон и отодвигает стул назад. Кристина возвращается назад, смотрит на злобную ухмылку Кузнецовой и продолжает спор. – Я не мафия, и я не буду показывать свою роль, пока ты не приведёшь весомые доказательства этого. – А они нужны? – А что если ты не права? – А что если да? Где гарантия, что ты не мафия и не убьёшь меня в следующий раз. – Будь я мафией, я бы убила тебя ещё в первую ночь, чтобы не слушать весь этот бред, что сейчас прозвучал. – Что ты сказала?! – Ира приподнимается с места, но историк осаждает её. – Спокойно, не превращайте игру в цирк. Давайте решать, ещё одна ночь или голосование. – Если ты меня сейчас выкинешь, Кузнецова, – Кристина наклоняется вперёд, опираясь локтями в колени, – то очень пожалеешь об этом, и не только ты. – Пфф, напугала, – Ира встряхивает головой, заставляя кудри разлететься. – Я за голосование. – Почти весь класс поднимает руки и историк выдыхает: – Что ж, начнём голосование, раз большинство хочет этого. Кто за то, что Кристина – мафия? Из оставшихся девятнадцати человек, десять поднимают руки. Историк пересчитывает школьник и выносит вердикт: – Большинство проголосовало «за», мне жаль Кристина, вскрывайся. Девушка широко и ядовито улыбается, встаёт со стула, переворачивает свой листок и показывает классу. Увидевшие надпись одноклассники, фыркают. В классе поднимается гомон недовольства. – Чтобы я ещё раз пошёл тебе, Кузнецова, на поводу, да никогда в жизни, – шипит кто-то из толпы. Кристина садится на место, отодвигает свой стул. – А я предупреждала, пожинай свои плоды, Ира.***
– Антон, помоги пожалуйста парты на место поставить. – Антон уже думает отказаться, но передумывает, что смысла нет. Когда Кристину исключили из игры, он вернулся за свою парту и залип в телефон, игра уже не имела смысла, поэтому парень спокойно сидел в телефоне, он даже не заметил звонок с урока, и как все покинули кабинет, оставив Антона с Поповым один на один. Из размышлений парня вырывает голос Арсений Сергеевича. Подумаешь, парты. Будет великодушен, поможет историку. Вдвоём они быстро ставят парты на место, подросток накидывает на плечо рюкзак, пока Арсений Сергеевич собирает свои вещи и берёт ключи от кабинета. После они вместе выходят в коридор. – Ты сейчас домой? – Интересуется Попов, закрывая кабинет. – Я? Нет, пожалуй в магазин за веревкой. – Антон, ты на Иру обиделся? – Арсений Сергеевич улыбается, будто давая понять, что обида парня ничего не стоит, что всё это глупости и детский сад. Такая снисходительная взрослая улыбочка получается. – Прости её, видимо, она чем-то обижена на тебя, вот и выливает свою злость как может. Она злится из-за правды про вас, Арсений Сергеевич. – Не знаю, но домой не пойду. – Хорошо, тогда пойдём ко мне, договорим незаконченные разговоры про историю, как науку, и прочее. Он заходит в учительскую, а Антон плетётся в гардеробную, забирая свою куртку. И они выходят из школы, идут молча. Изредка Попов посматривает на парня, наверно ожидая, что тот заговорит. Но говорить Антон не мог, всё равно это бесполезно. Говори не говори, ничего не изменится. Так, в неловком молчании, они доходят до дома историка. Живёт он на четвёртом этаже, в обычной однокомнатной квартире. Комната кажется тесной из-за огромного количества книг. Самодельные книжные полки заполняют все промежутки между мебелью. Скромная обстановка, ничего лишнего, в квартире достаточно тепло. – Ты осваивайся, я пойду пока чайник поставлю, ты же, наверное, голодный. Антон кивает и проходит мимо полок, изучая их. Кроме книг по истории и археологии у Попова на полках стоит много классики, фантастики, словарей и справочников. Наверняка, многие книги он и не читал. Времени бы не хватило. Скорее всего, книги достались ему от предков. Следов присутствия девушки в квартире он не обнаруживает, квартира историка выглядит холостяцкой, значит, она не живёт здесь, а только приходит. Электрочайник на кухне уже нагрелся и щёлкает, Антон проходит на кухню. Историк уже успевает достать из холодильника батон, масло, колбасу в нарезке, с полки – заварочные пакетики. Как будто ничего особенного не происходит и они постоянно вместе пьют чай. – Арсений Сергеевич, – окликает его Антон, замирая в проёме, – где руки помыть можно? – По коридору справа дверь, – не оборачиваясь, отвечает историк, начиная нарезать хлеб. Антон кивает и направляется в ванную. – Дома одному сидеть не хочется? – Осведомляется Арсений Сергеевич, когда Антон присаживается за стол. Историк разливает кипяток по чашкам. – Нет, – мотает парень головой. – А что тогда? У тебя такой вид, как будто ты навсегда оттуда сбежал. Поругался с родителями? Антон берёт чашку в руки, смотря в неё, и молчит, размышляя, и всё же нехотя признаётся. – Просто не хочу наблюдать, как пьяная мать устраивает истерику. Арсений Сергеевич выдыхает, в линзах его очков отражается чашка, со стороны выглядит весьма забавно. – Вы вдвоём живёте? – Теперь вдвоём, отец нас бросил. – А-а, понятно… – Да ничего вам не понятно, – начинает раздражаться подросток, – если вы сами не были в такой ситуации. – Не был, – выдыхает историк, – но, понять, что тебе тяжело, я могу. – Да, мне тяжело, – признаётся Антон, – предки делят меня, каждый тянет к себе, а я не могу видеть ни того, ни другого. Хоть, в самом деле вешайся. – Антон, – задумчиво произносит Попов, – ты сейчас не совсем правду говоришь. Готов поспорить, родителей всё-таки ты любишь… – Я их не-на-ви-жу, – по слогам произносит парень, – отец повёл себя как последний эгоист, мать безвольно спивается. Теперь отец перестанет давать ей деньги на алкоголь, она начнёт пить всякую дрянь, и, скорее всего, отравится от некачественной выпивки. После чего мне останется только на кладбище ходить. Видите, какое у меня замечательное будущее? – Антон, прекрати! – Арсений Сергеевич окидывает парня взглядом, полного негодования и осуждения, – ты сидишь сейчас и планируешь всякие ужасы, вместо того, чтобы попытаться помочь родителям. Если тебе не удастся их помирить, то хотя бы маме сможешь помочь. – Я не нарколог, – грубо огрызается Антон. – Поговори с ней, убеди обратиться к специалисту, – предлагает Попов, – ты же умеешь складно говорить. Если ничего не делать, сидеть, сложа руки, то ничего и не изменится, понимаешь? – А если я начну творить добро, то мир станет лучше? – Иронично интересуется подросток. – Вполне. – Антон издаёт нервный смешок. Всё понятно. О такой чепухе, как добро и справедливость мудрствуют обычно наивные неудачники. Определённо, Попов таким и является. Думая о добре, он легче переживает свою ущербность… Антон вдруг становится противно находиться здесь, появляется жгучее желание убежать далеко-далеко. Историк оказывается огромным ядовитым пауком в сети, намазанной вареньем. Паук тихо шепчет людям, что всё прекрасно и мир белый и ясный, а стоит только приблизиться к нему – человек оказывается в грязной липкой паутине. Антона передёргивает. И он второй раз за день чувствует, что сейчас снова разревётся. Или его вывернет только что надкушенным бутербродом. – Я пойду, – едва выдавливает он, вставая с места, спасибо за чай и бутерброды, до свидания. – Антон… В коридоре парень торопливо влезает в ботинки, и, прихватив куртку, поворачивается к историку, чтобы высказать всё, что он думает о Попове, который сейчас стоит в коридоре, наблюдая за учеником, сложив руки на груди. Но историк его перебивает: – Антон, если ты думаешь, что в твоём окружении нет людей, которые заботятся и волнуются о тебе, ты глубоко ошибаешься. Да, у тебя непростая ситуация в семье, я могу понять, как тебе тяжело. Но, думал ли ты о том, что можешь сам изменить ситуацию? Или ты предпочтёшь ничего не делать, лишь погружая себя на дно? Антон застывает на месте, все прошенные ранее слова разбиваются вдребезги. Он мнётся, сминая куртку в руках, и отводит взгляд, стараясь не смотреть в глаза историку. – Я не знаю… Он хватается за ручку двери и выходит на лестничную клетку, быстро спускаясь по лестнице. Его душат слёзы, к горлу подкатывает тошнота. Самое обидное во всём этом то, что Антон поделился тем, что думает на самом деле. А с Антоном такое бывает редко, он даже с Кристиной и Димой не делится всеми переживаниями, условливаясь лишь на общих значениях, или лукавит, говоря то, что хотят услышать от него, или то, что выгодно. А тут вдруг минутная слабость, и он высказывается тому, кого в глубине души терпеть не может. А Попов даже не поверил ему, начал объяснять его чувства, давать советы. Что он вообще понимает в жизни? Наверное, он всегда был любимым ребёнком, с которого сдували пылинки. Да, у Антона тоже такое было, давно, когда он ещё ходил в детский сад, а отец не занимался бизнесом. Тогда о нём тоже заботились, потом его родителям стало не до сына. Они работали целыми днями, а парень сидел дома один. Сколько не вспоминай – всё время один. Приходил из школы – дома никого, возвращался с кружков – никого. И так до позднего вечера. Даже когда мать перестала работать, ничего дома не поменялось: теперь она мотается по подругам, или же они сидят каждый в своей комнате. И Попов предлагает ей помочь? Чем и как? С такой частотой общения Антон и её имя уже мог забыть ничего удивительного. Антон решает никогда и ни за что не разговаривать больше с историком. Стоя у окна, Арсений наблюдает, как парень выскакивает из подъезда и быстрыми шагами покидает двор. Проводив взглядом сгорбленную фигуру, историк снимает очки, потирая переносицу, и тяжело выдыхает. Возможно, его положительный ответ на вопрос Антона о добре, задел подростка, отчего он вспылил и сбежал. Но, как ни крути, это не решит его семейную проблему. Арсений не так хорошо знает этого ученика, возможно, надо попробовать что-то ещё, Антон сейчас находится на перепутье, не имея ни малейшего понятия, как ему поступить правильно. Сложная ситуация в семье и переходный возраст, когда нервная система подростка оголена как никогда, только всё усложняют. В таком возрасте подросткам нужна поддержка и понимание, а не нравоучения старших. – Но, не сделаю ли я хуже? – Задаётся вопросом Арсений, отходя от окна, возвращаясь на кухню.