≫≫≪≪
Март 2024 года (настоящее время)
Чонгука штормило — нещадно ломило виски после трёхчасового судебного заседания. Усталость придавила бетонной плитой — это его, привыкшего к изнурительным нагрузкам! Интересно, откуда в Хосоке тогда было столько энергии? Чонгук с удивлением наблюдал за тем, как тот профессионально держался: был очень собран, подбирал правильные вопросы свидетелям, жёстко выстраивал свою линию защиты. В зале суда стояла тишина, которую лишь изредка нарушал шёпот кого-то из небольшого числа присутствующих. Перевес тех, кто пришёл поболеть за одну из сторон, был на стороне Намджуна. Первые ряды за его спиной были заняты знакомыми лицами: игроки команды, тренерский состав и те, кто случайно оказались свидетелями буйства Чонгука в кабинете тренера. На местах за спиной Чонгука было гораздо меньше людей. Из всех приглашённых свидетелей Мингю был единственным его союзником. Он с сочувствием кивнул Чонгуку, садясь на своё место, после того, как дал правдивые показания о том, как всё было на самом деле: — Чонгук не отмороженный психопат, у которого руки чешутся, пока не набьёт кому-нибудь морду. Он лишь отстаивал честь и память о Ким Тэхёне — человеке, которого любил и потерял. Пока было не понятно, помогут ли его показания и расценит ли суд действия Намджуна и Чимина, как спланированную акцию. Всё зависело от их допроса. Когда секретарь объявил пятнадцатиминутный перерыв перед завершающим слушанием, судья удалился в свой кабинет, Хосок ушёл к автомату за кофе, разумно решив, что взбодриться перед следующим раундом им не помешает, а Чонгук остался один — прокручивать в голове последние наставления адвоката. Он обернулся на звук открывающихся дверей в зал заседаний, ожидая увидеть Хосока и… обомлел. Чеканя шаг, обводя всех тяжелым взглядом, вошёл отец. Он помедлил лишь мгновение и сел на кресло за спиной Чонгука. Чуть склонившись вперед, положил руку на плечо. Нет, не положил, а придавил, словно ожидал, что сын сейчас сбежит от него: — Как дела, Гуки? — голос отца звенел сталью, слова с трудом цедились через сжатые челюсти. — Я не ожидал тебя здесь увидеть, — ответил Чонгук, заставляя себя смотреть в глаза отцу. — Я бы сам разобрался с этими неприятностями. Наверняка у тебя дела были, не стоило… Если бы этот разговор происходил не в зале суда, а по телефону, то скорее всего, отец бы согласился с Чонгуком, задал для приличия пару вопросов, и на этом бы интерес к сыну угас. Он действительно считал Чонгука достаточно взрослым и самостоятельным. Редко интересовался его жизнью, полагая, что финансовой поддержки вполне достаточно. Отец всегда был занят — настолько, что ему просто некогда было сделать даже короткий звонок сыну. — Я сам решу, что стоит моего внимания, а что — нет. То, что сегодня появилось в прессе, явно стоит моего внимания, — в грудь Чонгуку с силой врезалась ладонь, с зажатым в ней пёстрым журналом. На глянцевой обложке была фотография Чонгука и крупный кричащий заголовок: «Репутация Чон Чонгука, «золотого наследника», под угрозой». Он быстро пробежался глазами по статье, которой отдали центральный разворот. Фотографии журналюга вытащил с сайта университета и страницы Чонгука в твиттере, собрал точную и подробную биографию, красочно, не жалея эпитетов, описал как он устроил драку, добавив фотографию Намджуна с фингалом и на больничной койке. Вся статья была настолько мерзкой, что читать было противно. Чонгук расстроенно захлопнул дешёвый журнал и выдохнул. — Прости, что доставил проблемы. Отец, я разберусь с этой историей сам. Всё было совершенно не так, как написали в этой статье. Мой адвокат говорит, что у нас очень хорошие шансы выиграть это дело, — под пристальным взглядом отца Чонгук не хотел выглядеть жалким, но выглядел. Губы Чона-старшего сжались в тонкую линию. Казалось, что он… разочаровался в сыне. — Всем им будет насрать, когда ты выиграешь это дело. Все запомнят только эту статью и тот факт, что моего сына выперли и из университета, и он с треском вылетел из баскетбольной команды. — По решению суда меня восстановят, — Чонгук возражал, стараясь придать голосу уверенность. Брови отца слегка приподнялись на столь смелое заявление. Чонгук увидел, как выражение его лица стало пугающе расчётливым прежде, чем он продолжил. — Ну-ну, — Чон-старший впился в Чонгука холодным взглядом. — Ради такого я, пожалуй, задержусь. Хочу посмотреть, как ты выиграешь это дело. Хосок появился очень вовремя — как раз в тот момент, когда разговор отца с сыном начал привлекать ненужное внимание. Он подошел к столу, поставил перед Чонгуком бумажный стаканчик с кофе и занял своё место, бесцеремонно вклиниваясь в разговор. — Простите, но нам с Чонгуком нужно обсудить пару вопросов перед началом заседания, — не обращая внимания на недовольное выражение лица господина Чона, склонился к Чонгуку и что-то зашептал ему на ухо. Отец Чонгука раздражённо цокнул и вальяжно откинулся на спинку кресла, упираясь взглядом в спину сына. Судья занял свое место и постучал молоточком, призывая всех к тишине. Череда свидетелей обвинения иссякла ещё до перерыва. Юристы Намджуна постарались — приволокли в суд всех, с кем у Чонгука бывали стычки. Один за другим они описывали Намджуна, как строгого, но справедливого тренера, при этом припоминая вспышки гнева, сломанный шкафчик и разбитые кулаки Чонгука в раздевалке после проигрыша команды. После перерыва настал черёд адвоката Чонгука представлять своих свидетелей и, поднявшись, Хосок громко объявил: — Сторона защиты для показаний приглашает Пак Чимина. Тот поднялся и занял место на стуле рядом со столом судьи, удивлённо оглядываясь и искренне не понимая, чем он может помочь Чонгуку. — Пак Чимин, — с мягкой улыбкой начал Хосок, после того, как свидетеля привели к присяге. — Вы, безусловно, талантливый игрок, раз вам удалось так быстро занять место в основном составе сборной университета… — Протестую! — тут же возразил адвокат Намджуна. — Против чего? — искренне удивился Хосок, — Против того, что это парень способный и талантливый игрок? Лёгкий смех прокатился по залу, а Чимин вспыхнул раздосадовано. — Продолжайте, господин Чон, — разрешил судья. — Благодарю вас, — кивнул Хосок. — Думаю всем интересно знать, как вы оказались в основном составе, практически не задержавшись на скамейке запасных. Не расскажете суду? — Это произошло случайно, — начал осторожно Чимин, прокашлялся и продолжил уже более уверенно. — Пару лет назад игрок основного состава Ким Югём, катаясь на горных лыжах в «Дэмэн Вивальди», сломал ногу. Травма была серьёзная, и врачи не гарантировали быстрого возвращения в команду. Поэтому было принято решение ввести меня в основной состав. — Хорошее решение, — одобрил Хосок, — я посмотрел несколько записей игр «Гризли». Ваша игра впечатляет. А не подскажите суду, кто конкретно выдвинул вашу кандидатуру для рассмотрения на комиссии? Чимин замялся. — Возможно, тренер? — неуверенно предположил Пак. — Ким Намджун? — уточнил адвокат. — Ну да. Не думаю, что тогда моё имя о чём-то говорило спортивной комиссии университета. Я играл в составе запасных игроков совсем немного. — Если быть точнее, ваш стаж игры в команде «Гризли» составлял всего… — Хосок заглянул в лист бумаги в руках, — две недели! Он положил документ из личного дела Пак Чимина на стол судьи. — Я не понимаю, какое отношение к делу имеет этот факт? — взвился со своего места юрист Намджуна. — Кандидатуры игроков в основном составе — это не личное решение тренера, это коллегиальное решение. — Очень хорошо, что вы обмолвились об этом, господин Хан, — радостно закивал головой Хосок, уцепившись за последнюю фразу обвинителя. — Я запросил в секретариате решение комиссии по этому факту. Но… удивительное дело, — Хосок театрально взмахнул руками и хлопнул по бёдрам, — его там не оказалось. Только допуск командного врача к первой игре, которая состоялась практически сразу после несчастного случая. Буквально через три дня. Намджун помрачнел и что-то отчаянно зашептал на ухо своему юристу. Тот нахмурился и кивнул понимающе. — Как пояснил мне сейчас клиент, — начал обвинитель Хан, — требовалось срочное принятие решения, заявка на участие в игру подаётся в оргкомитет как минимум за сорок восемь часов до начала игры. И в ней должен быть поимённо прописан состав основной команды и запасных игроков. Несчастный случай произошёл в Рождественские каникулы, и не было возможности собрать в полном составе комиссию, многие были в отъезде. Поэтому Ким Намджун и принял волевое решение, введя в основной состав Пак Чимина. Как верно заметил адвокат Чон Хосок, безусловно талантливого игрока. Пак полностью оправдал доверие тренера и во время первой игры показал себя блестяще, поэтому и не потребовалась эта бюрократическая волокита в дальнейшем. Здесь Чонгук не мог не согласиться с выступающим, Пак действительно был хорошим игроком. Вот только человек он был говно. — Пак Чимин, — продолжал Хосок, — расскажите, пожалуйста, суду, как сейчас обстоят дела в команде, после того, как моего подзащитного отстранили от игр. — Выгнали из команды, — поправил адвоката Чимин. — Первое время было трудно. Сейчас сезон игр и он скоро завершается. Хорошо, что тот инцидент, который устроил Чонгук, произошёл на товарищеской встрече и не повлиял на расположение команды в турнирной таблице. Но команда была полностью деморализована. Она лишилась капитана. Сейчас всё стабильно, в двух последних играх победа досталась «Гризли». Я уверен, что мы блестяще завершим трудный сезон. — И кто же стал капитаном сборной после того, как Чонгука выгнали из команды? — Я, — скромно ответил Чимин и потупил взор. — Да, действительно, поразительная цепочка фатально-счастливых случаев для вас, — искренне восхитился Хосок. — Подумать только, парень ломает ногу — и вы занимаете место в команде; из-за праздников вашу кандидатуру не утверждала комиссия — было достаточно, что на вас обратил своё внимание, — Хосок с нажимом выделил эти слова, — главный тренер. Чонгук набросился с кулаками на вас с тренером и вылетел с треском из команды, а вы тут же заняли место капитана. Удивительное везение у вас, молодой человек! — Господин Чон Хосок, мы здесь собрались не для того, чтобы подробно изучать биографию Пак Чимина, нас больше интересует обвиняемый Чон Чонгук, — прервал его речь судья. — У вас еще есть вопросы к свидетелю? — К этому свидетелю — нет. — У вас, господин Хан? — судья спустил очки на кончик носа и вопросительно уставился поверх стёкол на сторону обвинения. — Нет, ваша честь. — Тогда суд приглашает следующего свидетеля, заявленного стороной защиты. Ким Намджун, — судья кивнул ему на освободившееся свидетельское место. Глаза всех присутствующих были устремлены на Намджуна, а тот, пока его приводили к присяге, не сводил тяжелого взгляда с Чонгука. — Ким Намджун, расскажите суду, какими данными должен обладать игрок, чтобы занять место капитана в команде. Намджун облегчённо выдохнул и расслабился. Он явно ожидал от адвоката других вопросов, с подвохом. Тренер закинул ногу на ногу и, сцепив руки в замок на коленях, начал спокойно перечислять: — Капитана команды должна отличать железная выдержка и стальные нервы. Это должен быть явный лидер, способный повести игроков за собой, человек, которого уважают и беспрекословно подчиняются его командам на площадке. Аналитический склад ума и умение быть на шаг впереди всех — вот что должно выделять его среди остальных игроков. — Замечательно сказано, — одобрил речь Намджуна Хосок. — Каких же качеств, по вашему мнению, не доставало Чонгуку? — В первую очередь, выдержки. Чонгук не умеет контролировать свои эмоции, — процедил тренер. — Стала ли эта черта его характера для вас неожиданностью? Или вы знали о вспыльчивом характере Чонгука с самого начала? — Знал. — И всё же рекомендовали его комиссии на капитана сборной? Намджун смутился. — Рекомендовал. На тот момент это качество очень помогало Чонгуку. Он становился неудержимым во время игры, зажигая всех вокруг, придавая игре яростный накал, которого очень боялись противники. Для меня, как для тренера, это казалось важнее. Игра — превыше всего. — Понимаю. Очень вас понимаю, — Хосок закивал головой. По тому, как мило общался с Намджуном Хосок, какие вопросы он задавал свидетелю, у Чонгука начало складываться впечатление, что адвокат переметнулся на другую сторону и собирался сейчас развалить всё дело. По крайне мере, со стороны выглядело именно так. — Вы не будете возражать, если я включу запись вашей речи на ужине-знакомстве в «Дэмэн Вивальди». Ведь именно тогда вы представляли Пак Чимина команде, их друзьям и близким? Посмотрим, как вы отзывались о нынешнем капитане команды Пак Чимине? Намджун растерянно переглянулся со своим юристом. — Протестую, ваша честь! — тут же попытался отклонить предложение Хосока обвинитель. — Против чего именно? — осведомился адвокат. — Вы же ничего еще не видели. — Суд воздерживается от решения, пока не увидит запись, — объявил судья. — На карте стоит судьба человека, и защита имеет полное право представить все возможные свидетельства и улики. — Спасибо, ваша честь. Господин Ким, включаем запись? Тот кивнул, поджав губы. — Я, если честно, уже и не помню, что говорил тогда. Вообще выступать перед публикой — не моё. Но не думаю, что изменил своё мнение с тех пор. Хосок между тем уже дал отмашку, и секретарь включила проектор, выводя на экран изображение. Перед Чонгуком вихрем замелькали кадры того вечера, снова перенеся туда, где он был счастлив, абсолютно и целиком. Как Хосоку удалось раздобыть видеозапись? Загадка. Вот оператор навел камеру на гостей, медленно скользя вдоль столиков, стараясь поймать каждого в кадр. Тэхён! Он сидел очень близко к Чонгуку и смущено теребил салфетку в руках… А всё потому, что Чонгук в это время скользнул рукой под стол и промаршировал пальцами по ноге Тэхёна. Гук улыбнулся, вспомнив, как Тэхён поперхнулся от этого и судорожно схватился за салфетку, вытирая воду, которая пошла носом. Он судорожно свёл колени, но Чонгук продолжал нагло оглаживать внутреннюю поверхность бедра, недвусмысленно подбираясь к паху. Сам Чонгук при этом сидел с самым невинным выражением лица, делая вид, что внимательно слушал речь Намджуна. А Тэхён… Тэхён слегка раздвинул ноги, позволяя Чонгуку творить дальше невинное «безобразие». Всего несколько секунд видео с Тэхёном, но сердце больно сжалось. Воспоминания оглушили настолько, что Чонгук не сразу вник в речь Намджуна. Он её опять пропустил, как и два года назад. Видео завершилось, экран покрылся серой рябью. Но вдруг снова вспыхнул, только вот теперь изображение переместилось из зала в холл, куда, по всей видимости, вышел оператор. Потом изображение затряслось, перевернулось. А вместе с ним и весь зал наклонил голову вправо, пытаясь разглядеть, что показывали на экране. Оператор забыл выключить камеру, повесил её на плечо и направился на улицу покурить. Хорошо был слышен звук чиркающей зажигалки, как с наслаждением мужчина выдохнул первую затяжку. А камера всё также продолжала болтаться на ремне, снимая всё происходящее на улице. Сначала изображение было размытым, но вскоре фокус настроился, выхватывая двух людей, стоящих очень-очень близко к друг другу. Вскоре фигуры слились в одну. Они целовались?! Хосок нажал в нужный момент на паузу, остановив запись на этом кадре. — Я так понимаю, это был финал вашей приветственной речи, Ким Намджун? — ехидно спросил Хосок. — А Пак Чимин просто расчувствовался и бросился к вам со словами признательности на шею? Адвокат вывел на экран стоп-кадр, произведя несложные манипуляции, он перевернул изображение, и весь зал вернул головы в вертикальное положение, потирая затёкшие шеи. Затем Хосок приблизил изображение и изменил настройки. Теперь все могли спокойно разглядеть поцелуй Намджуна и Чимина. Возмущённый гул прокатился по залу. Намджун сидел красный, как варёный омар в кастрюле на рыбном рынке. — Подведу итог показаний господина Ким Намджуна. Мы все с вами поняли, что тренера и игрока сборной связывали очень тёплые, я бы даже сказал интимные отношения. — Возражаю! — рявкнул обвинитель. — Я тоже возражаю против таких непрофессиональных отношений между тренером и игроком команды. Это просто возмутительно! — парировал Хосок и уверенно продолжал дальше. — Ким Намджун только что заявил во всеуслышание, что он знал о вспыльчивом характере Чон Чонгука. Он прекрасно знал все болевые точки моего подзащитного, то, что не так давно он пережил личную трагедию. Защита утверждает, что драка с Пак Чимином, ссора в кабинете тренера — всё это был чётко спланированный сценарий. Ким Намджун поставил перед собой цель устранить ненужного игрока из команды, а точнее, освободить дорогу к месту капитана своему любовнику — Пак Чимину. И им удалось великолепно сыграть свои роли в этом фарсе, — голос Хосока звенел от напряжения и был охвачен страстью убеждения. — Не мой подзащитный должен сидеть на скамье подсудимых, а эти двое, которые устроили эту гнусную провокацию. О каком моральном уроне может вести речь этот человек? У Намджуна нет никакой морали, соответственно и урона не может быть! Свидетель ваш, господин Хан. Я закончил допрос. На этих словах Чон Хосока зал встревоженно загудел, а судья истерично залупил молотком по подставке. — Тишина! Я требую всех сесть на свои места! Тишина! Иначе я обвиню всех в неуважении к суду и пристав выведет нарушителей из зала! — призывал судья. Бесполезно! Секретарь был вынужден объявить перерыв, чтобы судья мог взвесить вновь вскрывшиеся обстоятельства и принять решение. — И что дальше? — шёпотом спросил Чонгук Хосока, когда тот сел на месте. — Дальше остаётся ждать, — и угадав следующий вопрос Чонгука, адвокат добавил. — Не знаю сколько. Было уже почти три часа дня. Странно, что за несколько часов можно было решить судьбу человека. Когда секретарь объявил, что судья готов озвучить своё решение и попросил всех встать, Чонгук прирос к креслу и сообразил подняться, только когда на него зашипел Хосок. В зале стало до такой степени тихо, что каждый отчётливо услышал шуршание мантии, пока судья усаживался на своё место. Судья Чу Санук, седовласый мужчина лет шестидесяти, прищурился и обвёл всех нечитаемым взглядом. Открыв папку, он принялся зачитывать тонну юридических терминов, которые тут же смешались в голове у Чонгука в отвратительную кашу. Он не слышал и половину того, что говорил судья, зато стук собственного сердца отчётливо отдавался в груди. Он видел, как напрягся адвокат Чон, как презрительно улыбался в его сторону Намджун, как шевелились губы судьи Чу Санук и… перестал дышать, когда тот начал зачитывать приговор. — Требования стороны обвинения удовлетворить частично. Суд исключает уголовную ответственность, но постановляет ответчику возместить причинённый ущерб, как материальный, так и моральный и выплатить истцу три миллиона вон за моральный ущерб и миллион вон на покрытие расходов причинённого ущерба спортивной базе «Гризли». Душа Чонгука провалилась в пятки. Союзники Намджуна принялись рукоплескать в ладоши и радостно пожимать руки. Намджун победно хлопнул своего юриста по спине и обернулся в сторону Чонгука, запечатлеть свой триумф победной улыбкой. Чонгук так погрузился в транс, что пропустил ехидную выпадку бывшего тренера и лишь со второго раза понял, что Хосок что-то ему говорил. — Что? — Нам повезло. Удалось избежать уголовного наказания. — Да уж, повезло, — буркнул Чонгук. — Четыре миллиона вон! Даже если я продам свою почку, у меня не получится выплатить эту сумму. — Могло быть гораздо хуже. Ничего не могло быть хуже! Чонгуку придётся идти с протянутой рукой к отцу, потому что после оплаты гонорара Чон Хосоку личная кредитка была с нулевым балансом. Даже сумму материального ущерба клубу нечем было возместить, что уж говорить про миллионный моральный урон! Чонгук был благодарен, что Хосок не стал уговаривать его пойти выпить после завершения слушания, как они договаривались накануне, а просто попрощался и покинул зал заседаний. Закрыв глаза, Гук попытался сделать несколько глубоких вздохов, потому что головная боль усиливалась. Все стали расходиться, а Чонгук продолжал сидеть и тупо смотреть в одну точку, пока пристав не попросил его покинуть зал заседаний. Он шёл по коридору, не понимая куда идти и что делать, каждый раз шарахаясь от удивлённых взглядов, которыми его щедро одаривали окружающие. Чонгуку вдруг стало нехорошо, показалось, что в висок вонзилось тысячи игл. Он остановился, схватившись за стену и облегчённо выдохнул, увидев в конце коридора Мингю. — Мингю, подожди меня! — крикнул Чонгук, ускоряя шаг. Но радость была недолгой. Потому что Мингю, оглянувшись на его голос, больше не улыбался ему… — Не ожидал от тебя такого, — процедил он, отвернулся и требовательно вдавил кнопку вызова лифта. — Чего? Мингю, ты о чём сейчас? Я не понимаю, — Чонгук дёрнул друга за плечо, заставляя повернуться. — Не понимает он! Реально? Ты правда не врубаешься, как на команде скажется вся та история с Намджуном и Чимином, которую вывалил в суде твой адвокат? Намджуна и Чимина отстранят, наша команда лишилась и тебя, теперь еще и Чимина — двух самых сильных игроков. Всё! На сезоне можно поставить крест! Обязательно их связь нужно было вытаскивать в суде? — А ты что предлагаешь? Проглотить всё это и, весело насвистывая, отправиться в тюрьму? Намджуну срочно понадобилось место капитана команды для своего любовника, чтобы потешить его раздутое эго, а крайним оказался я. Не понимаю, ты сейчас на чьей стороне? — Я? На своей! Тебе не нужно беспокоиться о будущем. Вон, твой папочка даже в суд прискакал, чтобы убедиться, что адвокат честно его деньги отрабатывает. — Я сам нашёл и нанял Хосока… — Конечно, — фыркнул Мингю, — так я тебе и поверил. Ты избалованный богатенький сыночек, считающий, что твоё дерьмо не воняет. Скорее всего, твой папаша и компенсацию Намджуну уже выплатил, и слово за тебя в деканате замолвил, чтобы восстановили. Так что ты в шоколаде. Только вот команда из-за тебя идёт ко дну. Мы точно вылетим из высшей лиги. А это значит, прощай стипендия на следующий год! Мои родители не потянут платить за обучение. — Мингю, друг, — голос дрожал, но он изо всех сил старался говорить ровно, — мы что-нибудь приду… — Отвали, Чонгук. Нет у тебя больше друга, — Мингю толкнул Чонгука в грудь, убирая с дороги. Шагнул в лифт и полоснул по Чонгуку ледяным взглядом, запрещая идти за собой. Чонгук окаменел, подчиняясь молчаливому приказу. Боль в голове усилилась до такой степени, что желудок скрутило. Он не понимал, сколько так простоял у лифта, пока толпа людей просто не внесла его в зеркальную кабину, бесшумно скользнувшую вниз. Себя Чонгук осознал лишь когда раскрылись двери лифта на нижнем уровне парковки. На стоянке было прохладно, а глаза не резал яркий свет. Тяжело дыша, Чонгук, пошатываясь, направился в дальнюю от лифта зону — туда, где припарковался. Он, еле переставляя ноги, плёлся к своей машине, чтобы спрятаться в салоне и как можно скорее уехать отсюда. — Что за?.. Эй! А ну-ка отошли от машины! — заорал Чонгук, ошалело наблюдая, как вокруг его машины суетились парни в синих комбинезонах, готовя её к погрузке на эвакуатор. — Какого хера здесь происходит? — Продолжайте! Короткая команда отца вернула рабочих из замешательства и они вновь продолжили своё дело. — Ключи! — отец требовательно протянул руку, и Чонгук, подчинившись, вложил в ладонь ключи от машины. — Слушай внимательно, сын, — отчеканил старший Чон, — ты одной своей бездумной выходкой похерил всё, что я сделал для тебя. Воспитывал, платил за обучение, нашёл перспективное место после окончания университета, обеспечивал тебя всем! Тебе мозгов не хватило прийти ко мне и всё рассказать. Решил барахтаться в одиночку? Думаешь, что взрослый и можешь справиться без моей поддержки? Давай, вперёд! А я посмотрю, как ты выберешься из всего этого дерьма. Неси ответственность за свои слова и поступки. Не маленький. Все твои кредитные карты заблокированы. Машину я забираю. Да… и квартира в твоём распоряжении до конца недели. Сегодня же позвоню в агентство и расторгну аренду. Как ты будешь дальше выпутываться из этого дерьма — меня не касается. После всего произошедшего у меня язык не поворачивается назвать тебя сыном. Ты разочаровал меня. Растоптал моё к тебе доверие и уважение. Мне противно просто смотреть на тебя. Любое наказание было так ничтожно по сравнению с тем, что сейчас творили с его душой унизительные слова родного человека. Всё, о чём так истошно заорало предчувствие, как только отец появился в зале суда, обрушилось на Чонгука разом. — Папа, я правда хотел… — Замолчи! — отец схватил Чонгука за плечо и ощутимо тряхнул. — Твоё поражение — это моё поражение, а я не люблю проигрывать. Ты нанёс урон моей деловой репутации, теперь нашу фамилию будут ещё долго полоскать и обсуждать. Это можно пережить — со временем появятся другие поводы для сплетен и новостей, но ты ударил по моей гордости и доверию. Всё вокруг начинало плавно покачиваться перед глазами, лёгкое предчувствие грядущего пиздеца вызывало мутную тошноту. Чон-старший резко сбросил руку с плеча сына и отошёл в сторону на несколько шагов. Чонгук, лишённый поддержки властной руки, согнулся, прижимая ладонь ко рту. Колени подкашивались, и он пошатнулся, чудом не рухнув на пол. — Слабак, — сквозь зубы выплюнул отец. Он прошагал к своей машине, остановился, обернувшись, и смерил сына презрительным взглядом. Чонгук продолжал стоять на месте, покачиваясь и таращась невидящими глазами в цементный пол перед собой. Медленно накатывало понимание. Всё было на самом деле, происходящее Чонгуку не приснилось. Теперь он будет сам по себе. В словах отца сомневаться не приходилось. По вискам били изматывающие мысли. Мысли, которые не позволяли нормально воспринимать окружающую реальность. Стены вокруг сжимались. Тело совсем не слушалось Чонгука. Он отчаянно хотел, чтобы все это дерьмо уже, наконец, закончилось. Навсегда!