***
Оокура гневно хмурится, сидя на столе, и отбивает пальцами нагнетающий ритм по дереву, тем самым сгущая атмосферу, делая её невыносимой и давящей. Фукучи обводит её взглядом. Она молчит сейчас: просто краткая пауза, взывающая к действию. Хочет вывести, хочет заставить почувствовать страх, однако сама же и злится. На Фёдора такие глупости не действуют. Он вполне спокойно улыбается и держит с ней зрительный контакт, что раздражает Тэруко пуще прежнего. Редкие людишки способны выдержать её озлобленный взгляд, а математик спокойно смотрит ей в глаза и дружелюбно улыбается. Казалось бы, он мог спокойно попивать чай, совершенно не пугаясь её строгого взгляда. Хотя какое «казалось бы»? Он делает это прямо сейчас! Чашка чая подносится к его губам. Он делает пару глотков, прежде чем наконец-то завести диалог. Эта глупая молчанка ему надоела: у него есть, чем заняться. — О чём вы хотели поговорить? – елейный голос насмешливо благосклонен. Само собой, Фёдор знает, зачем его вызывали в кабинет директора. Он знал, что его вызовут, ещё в пятницу. — О Дзёно, - строго и злостно отчеканивает завуч, продолжая пилить математика недобрым взглядом. — Фёдор-кун, - директор звучит не так надуто зловеще, он более спокоен, хоть в его голосе всё равно проступает недовольство, - я понимаю, что ему нужно отойти от прошлого, влиться в коллектив, но это не дело. Оокура небрежно толкает телефон, заставляя его скользнуть по столу и остановится аккурат перед рукой математика. На телефоне открыта фотография: тот самый мальчик, которого в пятницу запугал Дзёно. Он получился смазанным на фото из-за своей тряски. Его взгляд выражал испуг, кожа — бледная и сливается с белой стеной медпункта. Фёдор безразлично поразглядывал мальчика с полминуты и точно так же посмотрел на Оокуру с Фукучи. — Либо ты с ним поговоришь, - Тэруко очевидно закипает. Её слова пронизаны гневным шипением, - либо- Она не договаривает. Фёдор лишь скептично выгнул бровь и про себя усмехнулся. Сладко испытывая чужое терпение, он сделал ещё пару глоточков чая, к которому так не хватает закуски. — Я поговорю с ним, но мне кое-что нужно, - начинает вещать Фёдор своим спокойным и почему-то дарящим умиротворение голосом. – У Тэттё-куна сегодня есть какое-нибудь собрание? — Да, дисциплинарный комитет, разумеется, будет обсуждать этот случай, - Тэруко чуть поутихла в своей злобе. — Мне нужно, чтобы вы немного задержали его. Давайте до половины пятого, хорошо? Она недоверчиво хмурится, вглядываясь в глаза математика, словно пытается выцепить его душу, а затем переводит взгляд на директора. Тот мягко кивает, мол, «он знает, что делает», и лишь после этого Оокура соглашается выполнить просьбу. Фёдора наконец отпускают, и он может спокойно продолжить пить чай, но уже в своей лаборантской.***
Тяжкий вздох: задача не идёт. Дзёно незаметно для себя теребит рукав кофты, раздумывая над решением. Этот длиннющий пример наверняка легко решается в три-четыре действия. Главное, найти, как сократить, что как раз таки у Сайгику и не получается. — Нужна помощь? – спустя минуту чужого бездействия наконец спрашивает Фёдор. Сейчас он стоит у окна с очередной кружкой чая и переводит свой утомлённый взгляд с весенней погоды за окном на часы. — Ну… - Дзёно тяжко вздыхает, прежде чем признать своё поражение: — Да, было бы неплохо. Достоевский подходит к столу и мельком взглядывает на пример. Ему хватает сказать лишь полслова, чтобы ученик загорелся озарением и мигом решил эту задачку. Пара минут на запись и Дзёно самодовольно улыбается: — Эта последняя. Могу идти домой? — Погоди немного, разговор есть, - Фёдор с тяжестью садится на свой стул и досадливо вздыхает, выражая всю свою неприязнь. – Об этом грёбанном мальчике, которого ты запугал. Дзёно чуть морщится, заражаясь чужим отношением к этому разговору. Да и вообще эту тему они никогда толком не поднимали, Сайгику надеялся, что это просто будет существовать как-то параллельно от их математических собраний. Ещё и учитель так странно говорит об этом: Дзёно никогда не слышал у него столь усталого тона, настолько заполненного неприязнью. Фёдор-сенсей в целом-то не спешил выражать своё искреннее отношение к чему-либо. — Вы о пятничном? Ну, переборщил немного, - изображая стыд, пробурчал Дзёно, хоть ему и абсолютно наплевать. – Да и вы говорили, что мои хулиганства вас не беспокоят. — Да, мне совершенно всё равно, ты прав. — И что тогда? А, - внезапно озаряет Дзёно, - к вам завуч приставала? Может, ещё кто? — Завуч, завуч, - кивает Фёдор, всё ещё продолжая разговор как бы с непосильным трудом. – Но мне и на неё наплевать так-то. — Даже так? – Дзёно чуть удивился или изобразил удивление. Он и сам не отдавал себе отчёта о подобном уже давно. Его всё ещё напрягал этот разговор своей странностью, было как-то неуютно. Почему математик так пренебрежителен? И если ему плевать, то зачем он говорит об этом? Сайгику продолжает теребить рукав, желая поскорей уйти. – И для чего тогда этот разговор? Приличия ради? — Просто подводка к тому, что ты можешь больше не приходить сюда. Математик сказал это как бы невзначай, словно какую-то мелочь вроде погоды. Дзёно же остался ошарашен, чего и скрыть не смог. Его рот чуть приоткрылся, а на языке вертелись слова протеста. — Что, простите? — Отсутствие прогресса меня удручает. — Вы буквально недавно говорили, что я решаю всё лучше с каждым днём, - в защиту себя высказался Дзёно. – Я вас не понимаю. — Да-да, математика — это хорошо, но ей и обезьяну обучить можно. Не понимаешь? – последнее прозвучало с насмешкой. Как же Дзёно был к этому не готов... Нет, математик не ангел, он знал это, но что происходит сейчас? – Я разочарован, если ты действительно не понимаешь. — Разочарованы в том, что я не читаю ваши мысли? – Сайгику скептично выгнул бровь. В сердце его бушевала смута, а в голове — рой необузданных мыслей. — Я ведь обозначил, что это связано с издёвками, - математик звучал разочарованно. Не зло, не сердито. Именно разочарование текло в его речи, терзая Дзёно. – Как личность ты не растёшь, тебя стоит вернуть. — Вернуть? – он как будто не понимает о чём речь, хотя сердце мигом сжимается от ужасной догадки. В голове уже рисуется насмешливый образ отца, что и живого места от Дзёно не оставит, когда тот с позором вернётся в родной дом, когда его выгонят со школы. — Да, в твою прошлую школу. В этой тебе не место, - голос Фёдора сменился на самый обыкновенный, что всё ещё не подходило ему. Он не был вкрадчив, не был осторожен. Математик говорил так просто и непринуждённо, как никогда ранее. Ему было наплевать, и он ярко демонстрировал это. Дзёно внутренне перетрясло. «Сейчас главное себя контролировать». Он делает протяжный вздох и напрягается. Ни одно мелкое телодвижение не должно выдать его растерянности. А он растерян. Он чертовски растерян! Его вернут домой? Он вернётся к тому, что было ранее? Нет-нет-нет. Руки покрываются противным желанием что-нибудь потеребить, ногам хочется стучать по полу, но Дзёно продолжает сидеть ровно. В мыслях хаос. Он потерял свою защиту. Дзёно был слишком самоуверен, слишком полагался на эту защиту, даже и не думая, что может потерять её так резко. Он не завёл себе настоящих друзей, что будут за него горой, он испортил отношения со студсоветом и учителями. Просто некому было заступиться за него. Он один. Совсем один и совершенно никчёмен. — Бред, - как-то истерически усмехается Дзёно. – Вы просто хотите меня подразнить в качестве нравоучения, - выдаёт он с непонятной насмешкой, словно угадал чужой план. А в душе — надежда. Его всего перетрясает от желания, чтобы это было лишь глупой поучительной шуткой. — Я не маленький невоспитанный ребёнок, да и мы не в зоопарке, - безразлично отвечает Фёдор, для чего-то разглядывая карандаш. Всё внимание к этому чёртовому карандашу, а на Дзёно плевать. Он ему не нужен, он его заменит. Сайгику был слишком самонадеян. - Так что мне нет смысла тебя дразнить. Это даже было бы хуже, мало ли опять на кого накинешься. Опять на кого-нибудь слабого и беззащитного. Дзёно пропускает усмешку: — Всё, хватит, я понял. Я издеваюсь над другими, а вы сейчас надо мной. Как бы хотите, чтобы я почувствовал себя на их месте, - он самодовольно улыбается, он разгадал, только вот смута с сердца не уходит. – Я постараюсь меньше доставать других, обещаю. — Разве я над тобой издеваюсь? – с непониманием Фёдор всё же отрывается от карандаша, но лишь на пару секунд. – Можешь считать так, коль хочешь, но правда в том, что я тебя здесь не держу. Ты сам зачем-то тут сидишь и продолжаешь этот разговор. Я уже всё давно сказал. Дзёно вновь прыснул усмешкой, собрал вещи и мигом подорвался с места, так же быстро покидая лаборантскую. Фёдор устало вдохнул и перевёл взгляд на часы — половина пятого. Ну, что ж, ещё есть время попить чай. Руки сжимаются так сильно, что бледнеет кожа на костяшках. Дзёно зол и разбит. От того зол ещё больше. Он хочет что-нибудь ударить или попросту рухнуть на землю. Грёбанный ветер раздувает его волосы. Они неприятно бьют по лицу, заставляя морщиться и постоянно себя поправлять. Дзёно нужно вернуться домой?.. Да, он больше не в этой школе, это почти официально. Без защиты математика его никто терпеть тут не будет. Хах. Какая-то истерика накатывает на Сайгику, заставляя залиться смехом. Ха-ха. Он закрывает рот ладонью. Ха-ха-ха-ха. Смех льётся с его губ, вырывается из глотки. Он становится неприлично громким, но, к счастью, поблизости никого. Дзёно отпускает себя и смеётся. Смеётся-смеётся-смеётся, как безумный, параллельно скручиваясь от боли, что сжимает его изнутри. Дзёно бьёт кулаком себя же по ноге, но это не помогает. Этот ёбанных смех заставляет его прослезиться. Ха-ха-ха-ха-ха-ха. Он запрокидывает голову, будто смотря в небо и безудержно смеётся. По нутру рассыпаются осколки, жгуче впиваясь и вызывая новые смешки. Хах, это ёбанный смех обжигает горло, хочется крикнуть. Хочется материться или просто упасть под землю. А может и раствориться, пропасть. Блять, хочется просто- — Дзёно! – Тэттё обеспокоено подбегает к товарищу, что скрутился в три погибели и, чёрт возьми, ржёт, как бесноватый. – Ты в порядке, Дзёно?! – он испуганно хватает Сайгику за плечо и тормошит. – Дзёно-кун? Сайгику делает глубокий вдох, разгибается и медленно поворачивается к Тэттё. На его лице какая-то странная улыбка, безумная. Такой Суехиро у него ещё не видел. Он отчего-то пятится назад. Удар. Сайгику внезапно бьёт кулаком Тэттё меж глаз, затем в живот, заставляя Суехиро болезненно прохрипеть. Теперь же Тэттё ставит блоки. «Дзёно-кун, что не так?!» – Суехиро всё ещё обеспокоен. Он блокирует чужой град ударов, пока сам не срывается и не бьёт в ответ. Дзёно улыбается шире. Его сердце стучит, как бешенное, а по телу разливается адреналин. Он начинает бить всё с большей страстью. Тэттё не отстаёт. Раз Дзёно хочет драки, то он её получит.***
«Бр-р». Сигма обхватывает себя руками и елозит ими по плечам в попытках согреться. Из-за ветра довольно прохладно, ещё и Достоевский дал странное задание: «обойди пару раз школу с улицы». Класс! Что дальше? Два прихлопа, три притопа, оборот вокруг себя? Может, поэтому Николай себя так странно и ведёт? Сигма тяжко вздыхает, но всё же бренно выполняет «просьбу» математика. Он надеется, что ему хотя бы объяснят, что к чему, и это всё не какой-то глупый розыгрыш. Внезапно глаза физика сужаются от шока: он видит драку двух своих учеников. Сигма нервно сглатывает, прежде чем сорваться с места и с криком побежать к подросткам. «А ну хватит!» – его строгий голос озаряет всю улицу и заставляет Тэттё с Дзёно наконец-таки оторваться друг от друга. Они рвано дышат, их сердца неугомонно бьются. Оба красные и покрыты синяками, ссадинами. На лицах лёгкие усталые улыбки. — Что вы тут устроили?! – Сигма хмурится и строгим взглядом пилит двух запыханных подростков. Тэттё пытается подобрать хоть какое-то оправдание, но честно не знает, что только что вообще произошло. — Простите, - Дзёно опережает его в ответе и подбирает, пожалуй, лучший вариант. — Пожалуйста, - прибавляет Тэттё и виновато смотрит на учителя. — Ох, ну что с вами поделать! – с возмущением вздыхает Сигма, однако ж его голос уже гораздо мягче. – Пошлите в лаборантскую, хоть раны обработаю. Усталость приятно расплывалась по телу и подростки смиренно пошли вслед за физиком. Дыхание уже успело прийти в норму, а разум — нет. Окрылённый кучей гормонов Дзёно может не думать о проблемах. Он просто тащится в лаборантскую с вялой улыбкой на лице. Теперь же Дзёно неприязненно морщится и шипит, пусть Сигма и старается обрабатывать раны так аккуратно и нежно, как только может. Тэттё постигла та же участь, и теперь они оба облеплены пластырями и перемотаны бинтами. — Надеюсь, вы не думаете, что я спущу вам всё с рук? – Сигма вновь изобразил строгость и скрестил руки на груди. — Ой, да ладно вам, - вяло пробурчал Дзёно. – Мы ничего такого серьёзного не сделали. — Вообще-то, драки в школе запрещены, - подмечает Тэттё. – Мы согласны понести любое наказание, что вы нам вынесете, Сигма-сенсей. — Вот-вот, - кивает физик и резко отворачивается, скрывая свою улыбку. Едва ли его задумка покажется настоящим наказанием, но он того и не хочет. – За мной шагом марш! Дзёно протестующие хныкнул, однако ж пошёл. Иначе бы Тэттё его повёл за руку, а то и на руках понёс, чего совсем не хотелось. Адреналин спал, и теперь раны давали о себе знать. Каждая ссадина ныла, каждый синяк напоминал про себя, соприкасаясь хоть с чем-то. Но, несмотря на это всё, парни шли безо всяких возмущений и пришли… На кухню? «Обойди пару раз школу с улицы. На кухне разрешили готовить.» Такое мутное сообщение получил Сигма от Достоевского и теперь, к счастью, понимает, что к чему. — Нечего удивляться, - опережает чужую реакцию Сигма, - ваше наказание — помочь мне с готовкой, - физик на пару секунд задумался, прежде чем повернуться к ученикам с решительным настроем. – Хворост. Будем готовить хворост. Тэттё непонимающе склонил голову набок, а Дзёно пропустил истерическую усмешку: что ж, если он приноровиться есть веточки, то и домой можно не возвращаться. Сигма по-доброму усмехнулся, уже доставая подходящую ёмкость. «Сейчас приготовим, и узнаете, что это за вкусная вещь!» - загадочное утверждение, но обнадёживает. Физик разбил пару яиц, залил небольшим количеством воды, следом сахар, пол чайной ложки соды — и размешать. Обычно бы он ещё добавил водки, только вот в школе её не найти. Ученики стояли в неловком ожидании. Чем помочь-то? Учитель справлялся на отлично и сам. Сигма в это время стал добавлять муку: вначале уверенно всыпал пару стаканов, а следом стал добавлять по чуть-чуть, попутно размешивая уже руками. Когда тесто его устроило, он рассыпал муку по скатерти и стал раскатывать полученную массу в блинчик. В его руке блеснул нож, и он стал разделять блин вначале на полосочки, затем на небольшие параллелограммы с прорезью посередине. — Теперь идёмте ко мне, - приказал (хотя его команда звучала ласково) Сигма. – Берёте один из уголочков и просовываете в прорезь, образовывая такую… петельку? Спиральку? Ну вы поняли. Тэттё заметно нахмурился. Опять эти грёбанные петли! Ну, что ж, это нитки невкусные, а в этот раз можно сожрать своего врага без капельки пощады. Дзёно же опять ловко всё закручивал своими тонкими изящными пальцами Тэттё на зависть. Хотя едва ли тот завидовал — восхищался. — А мы успеем всё это приготовить? – Тэттё оглядел масштабы работы — внушительные. – Да и зачем вам столько? — Да, хворост быстро готовится, - успокоил Сигма, уже выставляя сковороду на обогрев. – Нам нужно столько, ибо будет большая компания, - «и очень большой аппетит Николая» мысленно прибавляет физик. Ещё хорошо, что не пирожки готовят: на те б и посмотреть не успели. Дзёно потускнел. Он мигом догадался, что за компания, и там будет математик. Нет, он уверен, Фёдор-сенсей легко скроет своё настроение и отношение к нему, ни капли не выдав ничего о недавнем диалоге. Или выдаст? Пробивает дрожь. Вполне логично заявить классному руководителю и старосте о том, что Дзёно скоро отчислят. Тогда зачем ему вообще идти туда? Может, доготовить и свалить под каким-нибудь предлогом? Но он не может врать Тэттё… Он не может и правды ему сказать: в горле это застревает колючим комом. Хотя… хах, что за глупость? Дзёно может соврать: какая разница? Он всё равно вернётся в Ямагату и будет гнить там под гнётом родителей, разлагаться в обществе себе подобных. Всё так нелепо… — Ты чего приуныл? – с улыбкой спрашивает Сигма и пальцем щёлкает по носу Дзёно, после чего умилённо усмехается, ведь испачкал кончик мукой. — Простите, - Дзёно тут же усмехается в ответ, - в свои мысли ушёл. Он продолжает готовить с натянутой улыбкой, кожей чувствуя этот пристальный обеспокоенный взгляд со стороны Тэттё. Сигма же лишь пожимает плечами: лезть Дзёно в душу не хочется. Физик забирает часть готовых петелек и переносит ближе к сковороде. В неё он заливает подсолнечное масло, что тут же начинает скворчать. Сигма опускает туда несколько петелек и принимается обжаривать с двух сторон. Всего несколько секунд и вынимает, тут же присыпывая сахарной пудрой.***
Гоголь ураганом врывается в лаборантскую физика, где, пока что, сидит лишь Достоевский. — Привет-привет, мой дорогой друг! – Николай не оставляет математика без объятий, мигом обхватывая руками крепко-крепко. – Итак, зачем тебе фломастеры? – Гоголь вытаскивает упаковку и протягивает Фёдору, но тот даже руки в ответ не тянет. — Они нужны тебе. — Хах? – Николай удивлённо хлопает ресницами, разглядывая друга. – А-а-а, я должен помочь тебе что-то раскрасить! Хорошо, я всегда рад помочь своему лучшему другу, - он делает оборот на сто восемьдесят градусов и осматривает комнату. – Но что же? Тем более мы даже не в твоей лаборантской. — Нет, Николай, мне помощь не нужна, - наконец у Фёдора появляется возможность вставить слово. – Тебе нужны фломастеры, - с загадочной усмешкой продолжает настаивать Достоевский. У Николая бушует любопытство. Его друг, разумеется, раскрывать карты не намерен. Гоголь оглядывается по сторонам и ищет глазами хоть что-то, что можно разрисовать. Фёдор же внимательно за ним следит, чтобы потом бедному Сигме не пришлось ничего оттирать. К счастью, тот наконец-таки пришёл. С учениками, разумеется. — Приветствую, Сигма-кун! – Гоголь мгновенно переключается на вошедшего, чуть ли не сбивая того с ног. – Вай! Хворост! Николай восторженно кружится с отобранной миской, пока ему на глаза не попадаются дети. — Бедные побитые дети! – восклицает он, тут же оставляя миску, но не удерживаясь от того, чтобы не съесть одну хворостинку. Гоголь ринулся к подросткам и крепко прижал их груди. Дзёно тут же сморщился и зашипел. Во-первых, засаднили раны. Во-вторых, он уж очень не жаловал столь тёплые и крепкие объятия непонятно с кем. — Понял! – восторженно вскликнул Николай. – Ох, мой друг, ты как всегда проницателен. Ну разумеется раны этих бедных детей затянутся гораздо быстрее, если их бинты не будут такими скучными! Гоголь усмехнулся и подхватил упаковку фломастеров. Взяв красный, он принялся что-то рисовать на руке Дзёно. Тот хотел было вырваться, но Фёдор заботливо придержал его одной рукой, а второй ласково огладил волосы. Дзёно сжался. Когда же Гоголь приступил к Тэттё, а Сигма вышел наполнить чайник, Достоевский пригнулся к уху Дзёно и тихо прошептал: — Сумку свою проверь. Сайгику напрягся, но послушно выполнил приказ. Рука потянулась в его портфель и принялась ощупывать содержимое. — Лист с заданиями?.. – он еле удержал излишнее удивление, ответив так же шёпотом. – Ужасный способ извиниться, - пробурчал Дзёно в ответ на усмешку математика. — Я и не извиняюсь. Просто говорю, что жду у себя завтра с решёнными задачами, - Достоевский опять погладил ученика, переполненного недовольством. «Вы ужасны!» – обиженно прошипел Дзёно. Сейчас он чувствовал себя малым и глупым ребёнком, хоть и стало спокойнее. Он тихо хныкнул, сам не зная отчего. Чего-то хотелось, но Дзёно не понимал, что именно его душе угодно. Хорошо, математик вновь проявил догадливость и мягко приобнял ученика. Сайгику стыдливо поддался, но лишь на пару секунд. Гоголь разглядывал свободное место на бинтике Тэттё, раздумывая, что бы тут такое разместить. — Точно! Мы тебе тут шпору накатаем, - довольствуясь собственной идее он улыбался. – Дос-кун! Скажи какую-нибудь формулу! — Ему таблицу умножения написать можешь. Тэттё стыдливо отвёл взгляд: на недавней работе он очень крупно облажался. — Кстати, Тэттё-кун, ты с чем хворост будешь? – интересуется Сигма с порога. — Я взял себе горчицы с кухни. — Горчицы? – брови искусствоведа мигом подлетают вверх. – Да ты чудак! Но я тоже хочу попробовать! Ха-ха! — У-а! – с отвращением провопил Дзёно. - Не потакайте его извращениям!