В это же время у кафе Желтого.
Адидас отхаркнул кровь. Замыленные взгляд и звон в ушах не давал ему прийти в себя. Он слышал лишь стоны Марата, который истекал кровью. Вова пополз к брату и попытался поднять его с земли. — Марат! Ты тут, Марат? Младший брат Адидаса истекал слюной и зажимал ухо. Он был напуган и не мог собраться. Он лишь повторял: Айгуль, Айгуль… Вова приподнял его за куртку и взвалил на плечо. — Идти можешь, Марат? Можешь?! Марат кивнул. Они хотели уже идти, но Марат обернулся и показал пальцем на Зиму. Тот лежал мордой в асфальт и не двигался. Вова остановился. — Зима! Вставай! Но в ответ тишина. — Блять! Адидас отпустил Марата и поплелся к Зиме. Встав на разбитые колени, Вова схватился за дубленку Зимы и перевернул тело, лицом к себе. Вахит лежал без сознания, но его свитер пропитался кровью. — Нож… Прохрипел Марат. Из бочины Вахита торчала рукоятка столового ножа. Адидас приложил трясущиеся пальцы с шеи друга, пытаясь нащупать пульс. — БЛЯТЬ! БЛЯТЬ! БЛЯТЬ! Адидас попытался взвалить Зиму на спину, но Вахит был тяжелым, и выше Адидаса. Маратик подполз к Вове и помог поднять тело с земли. — Времени мало, Маратик! Надо к нам идти, надо к нам… Марат еле шел, задыхаясь. Адидас молился, чтобы успеть к пацанам и помочь Вахиту. Ноги Зимы вообще не двигались, и они волокли его по промерзлой, скользкой земле.В качалке, через какое-то время.
— СРОЧНО! БИНТЫ! БЫСТРЕЕ! Заорал Адидас, ввалясь к пацанам. Все подлетели к нему и Марату, высвобождая Вахита из рук. Парни подняли Зиму и понесли на стол. Девчонка бегала с аптечкой вокруг Вахита, заливая в рану спирт и разматывая бинты. Турбо подлетел к столу, распихивая зевак. — БРАТ! Что с ним? ЧТО С НИМ?! Турбо хлопал по щекам Вахита, стараясь привести в чувство. Девчонка осторожно вынула нож из бочины парня. Подняв свитер, она увидела кровавую, глубокую рану. Иголкой она старательно пыталась зашить порез от ножа, но Вахит даже не приходил в себя от боли. — ВАХИТ! БРАТ! Адидас прильнул ухом к груди Вахита. — Нет… Вова сложил руки на груди Зимы и начал делать реанимацию. Наваливаясь всем телом, резко и быстро, он пытался вновь завести мотор сердца. Турбо смотрел глазами страшными и вцепился в плечи Вахита. — Давай! Давай! Давай! Из последних сил кряхтел Адидас. Девочка слушала сердце и проверяла пульс. Пацаны смотрели, молча, ожидая приговора. Наконец, девочка вытерла пот со лба и пустыми глазами оглядела тело Зимы. Из ее руки упала иголка и бинт. Она подняла глаза на Адидаса, отчаянно борющегося за ускользающую жизнь товарища. — Вова… — Давай же! НУ! ЗИМА! ТВОЮ МАТЬ! — Вова, он умер… — Нет. НЕТ! НЕТ! НЕТ! — Вова, пожалуйста… Он не дышит… Она попыталась прикоснуться к Адидасу, но тот оттолкнул ее, продолжая смотреть смерти в лицо. — Вова, пожалуйста… Перестань… Заплакала она. В моменте, Вова пришел в себя и посмотрел на Вахита. Он потрогал пульс на запястье…Тишина…
Стук сердца Адидаса глушил изнутри.
Молчали все…
Володя разжал пальцы, из которых упала рука Зимы.
Турбо зажмурился и шмыгнул носом.
Все, кто был в шапках — сняли головные уборы.
Адидас пошатнулся и упал на колени, рассеянным взглядом проникая в пустоту.
Тишина…
Раздался звук открывающейся двери. Диана вошла в качалку. Дверь была не заперта и ее это насторожило. Увидя перед собой толпу людей, Диана кашлянула. — Ребят, Вахит тут? Мне ему кое что сказать надо. Очень важное. Сжимая бумажку молвила Диана. Все перевели взгляд на девушку. Сутулый и Дино переглянулись и сделали несколько шагов назад. Валера, увидя Диану подбежал к ней и обнял, прижимая к себе. Диана чувствовала бешеное сердцебиение парня. — Прости нас… Мы не смогли… — Валер, что происходит? Тубро взглянул на Диану, вытирая скупую слезу и обернулся. Диана заглянула за Турбо и увидела сидящего за столом окровавленного Адидаса. Рядом с ним сидел Маратик, которому девушка бинтовала ухо. На столе лежало тело, кровь с которого уже образовало на полу небольшую лужу. Диана оттолкнула Турбо и подбежала к столу. Пацаны окружили ее.В миг ее лицо побледнело.
Царство безжалостной ночи обволакивает сцену, отливаясь в оттенках неумолимой трагедии. Ее руки, трясущиеся, залезли под тело парня. Девушка, взволнованная и изможденная, стоит среди своих, держа на руках жизнь, что ускользает от нее самой. В ее объятиях спокойно иссякает мужество, уходит сила и чувство безвозвратной потери. — Нет… Окружающие ее мрачные пацаны стоят, словно статуи, настолько отчетливо ощущается их потрясение и бессилие перед бурей страдания. Их взгляды сузились и озарены безумной болью, которой они не смогли избежать. В их душах разлагается горечь невыполненной защиты и понимание, что этот мир снова стал несправедливым. — Вахит… Просыпайся… Диана смотрит на Вахита, его лицо бледнеет, затемняется пленяющая тень смерти. Изуродованное его тело уже безжизненно, его дух борется в последние секунды, дыхание Дианы с каждым мгновением режется, словно ножом зазубренным. — У нас ребенок будет… Ты мне… Ты нам нужен… Проснись, пожалуйста… Ее глаза, исполненные слез и боли, остаются прикованы к его лицу, чья бледность контрастирует с ярким румянцем крови. Пальцы девушки, пропитанные горьким ликом утраты, дрожат, прикосновение к нему становится все сложнее. Ее голос теряется в нарушенной симфонии скорби, звучащей в ее сердце. — Вахит… Пожалуйста… Вокруг невозможной утраты ткнулись пацаны, со своими суровыми и израненными душами. Их руки крепко сжимают оружие, бессильное оружие, которое не смогло свести счеты с неправедной судьбой. Глаза их полны бессмысленного гнева и безысходности. Их молчание пронзает пространство, гасит звуки и создает смертельный барьер между ними и непостижимым горем. — Нет… Прошу тебя… Трясла головой Диана… В этой мрачной сцене время кажется остановленным, тяжелые минуты превращаются в вечность. Диана продолжает держать на руках умершего Зиму, все еще проливая слезы исполненные слепящей печалью. Ее жизнь обернулась в невозможность, и горе болезненно возносится, словно вулкан, перекрывая надежду и свет, оставляя лишь горящие руины и полностью погружаясь во тьму безысходности. Изнеможенный, полный горя, крик, пронзил всю комнату, и прошелся по каждому дрожью, рвущей сердце. Турбо подошел ближе, поднимая листочек, выпавший из ее рук. К нему подошел Илья и прочитал содержимое. — Пизда… Закрыл лицо руками Илья. Трясущиеся руки Турбо сжали листочек. Он переглядывался на Диану и на медицинское заключение, сопоставляя пазл в голове. — Зима про ребенка знал? Спросил Илья. — Я не знаю… Вова встал и подошел к ним. Прочитав справку он тоже бросил взгляд на Диану и сжал кулаки. — Турбо. Валера посмотрел на Вову. — Проводи ее. Матери сообщить надо. Дианку довести. Сама не дойдет. Ребенка потеряет… Пацаны подходили к Ди, но та отпихивала каждого. Она не могла оставить Вахита. Пока Адидас и Турбо силой не оттащили девушку от трупа. Диана брыкалась, стонала, плакала и кричала. Турбо крепко обнял Диану и увел из качалки, оставляя пацанов наедине с бывшим товарищем. Дорога была длинной. Диана то и дело падала на колени, разбиваясь в приступе скорби и печали. Турбо ловил ее и заставлял идти, скрывая свое израненное сердце и боль утраты. Добравшись до дома Зимы, он позвонил в дверь. Их встретила мать Вахита, с ужасом оглядывая Валеру и Диану. Войдя в квартиру, Диана оперлась о порог, не в состоянии раздеться. Турбо прошел вперед, пряча Диану за спиной. Ди слышала все, что говорил Валера, но плохо. Лишь обрывки фраз. Она видела, как тетя Наташа упала в ноги Валеры и начала плакать. Турбо поднял ее и стал гладить по голове, дав оплакать утрату. Агония боли длилась вечность. Валера обернулся к Диане и тихо спросил: — Зима знал про ребенка? Тетя Наташа подняла взор на Турбо. — Про какого ребенка? Валера смотрел на Диану. Из глубокого омута текли слезы. Пустой взгляд и полное отсутствие в реальности не помешали Диане ответить тихое и хриплое: — Нет… Я не успела… — Про какого ребенка идет речь? Сквозь слезы, пролепетала мать Вахита. Тетя Наташа посмотрела на заплаканную Диану и медленными шашками пошла к ней. — Про какого ребенка, Диана? Но Ди уже ничего не могла ответить. Она выла от боли, обнимая тетю Наташу. Она все поняла и обнимала Диану. Валера молча вышел из квартиры, оставляя женщин оплакать Вахита…Через три дня.
Толпа народа кучковалась на улице. Все ждали, пока гроб погрузят в автобус и повезут на кладбище. Все универсамовские собрались проститься с Вахитом. Диана тоже стояла на улице, рядом с ней Лерка, Иринка и Леха. Диана смотрела на погрузку гроба и куталась шарфом. Когда машину погрузили, тетя Наташа и родственники начали садиться в автобус. Диана развернулась и хотела уйти, пока ее не окликнула Лерка: — Ты куда? — К родителям. Леха шмыгнул сопливым носом и закурил. — Ди, ты уверена, что сейчас подходящее время? На тебя и так навалилось! Спросила Ирка. — Самое время. Потом поздно будет. — Я тебя отвезу. — Не надо. — Я в машине подожду. Тебе по такому холоду сейчас не надо ходить. Заболеешь еще. — Да, пусть Леша тебя отвезет. Вечером в ресторане встретимся. — Хорошо. Пусть так. Все равно тетя Наташа на похороны не пускает. Диана и Леша пошли к машине. Заведя Ниву, они поехали к родителям Дианы. Оказавшись на пороге дома, Диана поняла, что ключи ее не подходят. — Уже замки сменили? Быстро они… Ей пришлось позвонить. Дверь открыл отец Дианы, надменно оглядывая дочь. — Явилась? — Поговорить надо. — Ну проходи. Он впустил дочь в квартиру. Раздевшись, отец проводил ее на кухню, где сидела мать. — Что пришла? Бросил тебя, твой уголовник? Спросил отец, садясь на табуретку. — А ты чего в черном платке? Умер кто-то? Спросила мать. Диана присела за стол, оглядывая родителей. — Вахит… Родители Дианы переглянулись. — Убили его… — Как убили? Ахнула мать Дианы. — Да уж. Отец Дианы будто не был этому удивлен. Он выдохнул и промычал. — Соболезнуем, все-таки человек ушел из жизни. — Сегодня похороны. Мне с вами поговорить надо. — Не уж то ли вернуться решила? Образумилась? Язвительно спросил отец. Его жена закатила глаза и прикоснулась к рукам Дианы. — Дочь. Возвращайся домой! Наигралась и хватит. Найдется другой! Достойный тебя! Ты еще молодая, у тебя все впереди… — Я беременна. Перебила ее Диана. Отец Дианы поперхнулся. Оба начали кашлять, не ожидав такого заявления. — Что ты сейчас сказала? — Я беременна. Отец Дианы заволновался и занервничал. — Сережа, надо это самое… Ну как-то… — Я знаю, Зина! Я договорюсь, мы аборт сделаем! Еще не поздно все исправить… — Вахит хотел этого ребенка. Аборта не будет! — Как это? — Я все сказала. Я не буду делать аборт! Отец ударил кулаком об стол, затыкая дочь. Он был в бешенстве. — Ах ты дрянь! В подоле принесла! Это клеймо твое на всю жизнь! КЛЕЙМО! Убирайся! ПОШЛА ВОН! — Сережа, ты можешь не кричать? — ЗИНА! Она же будет разведёнкой с прицепом! Это же на всю жизнь! Она молодость... Она жизнь свою под откос пустит! — Я вдова, а не разведёнка! — Замолчи!!! Еще раз стукнул он об стол. — Пошла вон… — Сережа… — ПОШЛА ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА, ДРЯНЬ НЕБЛАГОДАРНАЯ! Диана подскочила и убежала в коридор. Быстро одевшись она вылетела из квартиры, сдерживая слезы. — Ни копейки не получишь! Мы не станем содержать ребенка от уголовника! Проститутка! Не смей даже на порог вступать! Она захлопнула дверь и выбежала на улицу. Прыгнув в машину, Леха понял, что разговор не задался и дал по газам, увозя Диану домой.Дома у Вахита.
Диана пришла домой. Дверь была открыта и она зашла в квартиру. Ее вышла встретить мать Вахита. — Дианочка, как ты? Диана закрыла дверь и посмотрела в глаза маме Вахита. Маленькая женщина в черном платке смотрела на Диану слезливыми глазами. В ее глазах она видела сына. Диана заплакала и упала на колени его матери. — Дианочка, доченька! Подбегая к Ди, кричала тетя Наташа. — ПОЧЕМУ ОН МЕНЯ ОСТАВИЛ?! Я НЕ СМОГУ БЕЗ НЕГО! Вопила Диана, не сдерживая слез. — Дианочка! Сможем! Сможем, доченька! Воспитаем! Поднимем! Вставай с колен! — Я не смогу! Не смогу-у!!! В тени увертюры судьбы, ей казалось, что весь мир обернулся единой, безразличной массой. Ее отчаянные крики пронзали воздух, звуча как бесконечные эхо в безысходных коридорах ее разрушенного разума. Слезы, словно стремительные реки без оправдания, проливаются из глаз Дианы, оставляя следы ликующей печали на бледных щеках. Каждый вздох превращается в крик протеста, будто она пыталась отвергнуть неизбежность утраты своей любви. Ее глаза наполнены мучительной пустотой, как будто они стали черными дырами, пожирающими всю радость и свет. Истерика, как страшное чудовище, охватывает ее существо, переплетаясь с кипящими эмоциями. Она рвётся из оков реальности, ее тело дрожит от неослабевающего атаки эмоционального хаоса. Волосы вылетают из узлов и опадают по грубым плечам, придают ей внешность иконы безумия и отчаяния. Но внутри этого калейдоскопа боли и смятения остается осколок надежды — ее ребенок, которого та носит под сердцем. Она сжимает его силой последнего безумного воззрения, отказываясь верить в смерть Вахита. Любимого Вахита. В ее глазах мелькают молнии непокорства и страсти, а она сама оборачивается в затмение, зная, что теперь ничто не будет прежним. И в этот мрачный момент покоя вселенной, ее истерика словно лавина, готова сокрушить все на своем пути. Каждое ее дыхание наполняется жгучими воплями и прещениями, опутывая ее окружающих темными волнами ярости и печали. Так пройдет этот ужасный час, когда море слез и воплей иссякнет, а она останется одна с глубокими, неисцелимыми ранами в своей душе…