Сказки Мёртвого Моря

05 Марта 1006 г. После Изгнания Луны. Территория Арктурианского ордена. Деревня Контрабандистов.        — А сейчас тихо-о-о-онько, отступаем назад. — глухо и едва слышно прошептал я, не сводя взгляда с угла дома, откуда как мне показалось, за нами что-то наблюдало. Ответом мне была напряженная тишина, сопение и напрягшиеся мышцы спины пегаски.       Шаг, ещё один, и спиной я уткнулся в неровное шероховатое дерево. Стараясь не спускать взгляда с окрестностей, рукой пошарил позади себя, зацепив выступающее дверное кольцо. Прохладный металл сиротливо ткнулся, в ладонь от чего руку неприятно закололо.        — С-сейчас… — уже не боясь, о том, чтобы соблюдать какую-либо скрытность, резко разворачиваюсь, дернув на себя дверь. Крепкое древнее дерево, задубевшее от мороза, нехотя поддалось вперед, загребая снежок под нижнюю щель, и с мерзким скрипом, отворяясь внутрь. В окружающем мраке ночи, освещающимся только звездами и одинокой луной, в могильной тишине, звяканье металла, и дребезжание открываемой двери, показалось оглушительно громким. В эту же секунду, паника старательно задавливаемая мной, последние полминуты, выплеснулась наружу.        — Быстрее, пожалуйста… Быстрее… — Резко дернул на себя дверь, ввалившись внутрь. Следом за мной с отставанием в секунду заскочила пегаска, и тут же проехалась на копытах внутрь помещения, тормозя крыльями. Привалившись к двери с обратной столоны толкнул от себя, закрывая проход. Судорожно дергавшиеся руки ухватили деревянный отполированный засов, с трудом проталкивая его в дверные пазы, надежно отсекая нас от того, что находилось на улице. В спину донеслось злобное рычание вперемешку, с завыванием, от чего частившее сердце пропустило удар. Устало привалившись спиной к неотполированной древесине, я выдохнул, чтобы тут же вздрогнуть, когда дверь содрогнулась от сильного удара снаружи.       Что-то зловещее и неуловимое, движимое неистовым желанием проникнуть внутрь, яростно атаковало дверь, пытаясь достать нас из укрытия. Мгновения недавней усталости и расслабленности, которые еще считанные минуты назад душили меня своей тяжестью, растворились, словно кубик рафинада в горячем кофе, уступив место охватывающему тело норадреналину, всплеск которого спровоцировал появившийся стресс. Где-то в самой глубине меня проснулось второе дыхание.       Немедленно вскочив на ноги, напрягая каждую мышцу тела, я набросился на дверь с противоположной стороны, в ответ на последующий громкий удар, который сотряс древесную конструкцию, выбив облака пыли из ее старых бревен. Быстро оглянувшись через плечо, которое несчадно засадило, от неприятно лягнувшей меня древесины, я заметил, что пегаска медленно пятится от двери, прижав ушки к голове.        — Не стой столбом! Принеси что-нибудь Кей! — прорычал я, прикладывая все больше усилий для удержания единственной, оказавшейся весьма ненадежной преграды.        — Ш-ш-шааа… — следующий грохот удара с той стороны пошатнул меня, заставив неприятно нахмуриться и немного прикусить язык, прочистив мозги. Рассержено зашипев, от уколовшей разум боли, в мозгу мелькнула и исчезла одинокая неприятная мысль. Бежать было бесполезно — мы были здесь, заперты.       Пока я размышлял о сложившейся обстановке, удерживая дверь, Кейра взялась за дело с решительностью, которая я никак не мог от неё ожидать. Ее движения были быстрыми и резкими, как у воздушного вихря, с которым она, казалось, хотела сейчас посоперничать. Ударом копыта она свалила на пол мешавшие ей, две массивные бочки, проливая их содержимое на каменный пол и создавая еще больший хаос вокруг. Освободив себе немного места, она вцепилась в длинную лавку, с трудом ее протаскивая, при этом маневрируя крыльями, ловко избегая встречные препятствия. В другой ситуации я, возможно, наслаждался бы этим зрелищем, находя в нем интерес, но не сейчас. С каждым ударом поддерживать дверь становилось все тяжелее и тяжелее, будто сама тяжесть мира разом налегла на мои плечи, стараясь переломить мое отчаянное желание выжить.        — Что же ты никак не угомонишься-то а? — прорычал я в пустоту. Сердце заходилось сумасшедшим ритмом, словно барабан, звуки которого исказились под напором всепоглощающего страха. Дыхание стало неровным, каждый вздох казался недостаточным, чтобы насытить легкие кислородом. В ушах раздался зловещий шепот предчувствия, предвещающий неизбежное столкновение с созданиями ночи, если только мне не удастся удержать единственную крепкую преграду.       После нескольких тщетных попыток проломить дверь, Шедоу наконец дотащила до меня свою гигантскую и тяжелую ношу, заставив меня тем самым ослабить давление и отойти, чтобы заменить себя дубовой лавочкой. Освободившись от необходимости держать дверь самостоятельно и простонав от мучительной боли в нескольких местах, мы с пегаской притащили еще одну массивную лавочку, укрепляя дверь с обеих сторон холла. Одним концом эта конструкция упиралась в массивные деревянные колонны, а другим тесно прижалась к двери, надежно предотвращая все настойчивые попытки неизвестного с той стороны пролезть сквозь преграду. Весь этот нелепый ансамбль выглядел как коридор внутри коридора, однако он мгновенно продемонстрировал свою эффективность, когда очередная попытка проникновения оказалась безуспешной. Ещё пару раз побившись в баррикаду, существо с той стороны, казалось, выразило свою обиду грозным и рычащим ревом, и вскоре мы с Кейрой услышали странный стук, похожий на пересыпающийся стук гравия.        — В-все? Н-неужели отстало? — Сипло пробормотал я.       Присев на том же месте, где только что стоял, устало выдохнул, протирая тыльной стороной ладони пот, выступивший на лбу. Ноги ощущали неприятное покалывание, руки дрожали, словно я был в состоянии алкогольного опьянения, а зубы отчетливо стучали, создавая странный ритм. Сердце бешено колотилось от страха, печень жгло от неприятных покалываний, будто где-то внутри застряла острая стальная спица, мешающая нормальному дыханию. В глухой тишине мы провели еще несколько минут, напряженно прислушиваясь к звукам за пределами помещения, но ничего подозрительного так и не услышали. Показалось, что неведомая угроза отступила, не сумев проникнуть к нам.       — Кошмар какой-то… — прошептал я, со свистом сделав глубокий вдох, пытаясь успокоить загнанное дыхание, и встретил карие глаза пегаски, озаренные ужасом, которые нервно переходили от меня к двери и обратно. Её хвост беспокойно хлестал из стороны в сторону, а уши были прижаты к голове.       — Ты… чего? Так сильно испугалась? — спросил я, глядя на пегаску, которая опустила мордочку к полу, подергивая крыльями и скользя взглядом. Через мгновение, когда до неё дошли мои слова, она приблизилась, нежно касаясь моего плеча носом, беззвучно вздрагивая. Преодолевая усталость и боль, я поднял руку и положил на ее гриву, нежно разглаживая.       — Н-не бойся… Иногда всем бывает страшно. Страх не признак слабости, все мы испытываем его. Тот, кто не боится ничего, обречен… Я рядом… Все будет х-хорошо… — шепотом сказал я, и замолчал, гладя пегаску легкими движениями руки.       В тишине, нарушенной лишь шелестом снега за дверью, мы просидели несколько минут, прежде чем, Кейра набралась смелости задать терзавший нас обоих вопрос. Ее взор, исполненный явной тревогой, встретился с моим.       — Что это было? — прошептала она, склонив голову набок, словно ища ответа в моих глазах.       — Я не знаю… — мой голос, наконец, приобрел былую уверенность, и я нахмурился. — Нечто могучее и голодное? Хищник, какой-нибудь. Или та зловещая тварь, державшая деревню в страхе. — Тревога в ее глазах лишь нарастала по мере того, как я озвучивал возможные угрозы.       — Чт-то же делать? Что, если опасность до сих пор там, поджидает нас? — слова ее звучали тихо, но пронзительно, едва сдерживаемое отчаяние просочилось в слова кобылки, и пробудившись мелькнуло в её глазах.        — Ну для начала… — Я взял секундную паузу на обдумывание. — Неплохо было бы немного отдохнуть, успокоится, а потом уже думать, о будущем. — точно так же, как и пегаска понизил я голос, улыбнувшись краешком губ и приобнимая испуганную Кейру.       Взгляд ее тут же заискрился благодарностью. Она прижалась к моей руке, словно ища утешения и поддержки. В тишине, которая окутала нас, зазвучало только наше дыхание, столь близкое и согревающее, да ленивое потрескивание очага. Под этим беззащитным взором, я почувствовал, как сердце кольнула легкая боль, сжимая внутренности ледяной хваткой ответственности, чтобы через секунду растаять и начать биться сильнее, медленно разгоняя кровь и отпуская меня из наваждения. Легкий отсвет то вспыхивающих, то затухающих углей, в очаге, отражался в глазах пегаски, сплетая причудливый танец, когда она смотрела на меня. В тот крохотный и неловкий момент единения, все страхи и тревоги казались далекими и неважными. Мы были здесь и сейчас объединены чем-то неясным, пытающиеся противостоять этому испытанию вместе.       — В этом месте мы пока в безопасности… — мои слова тихонько нарушили неловкую тишину, установившуюся, между нами.        — К-кей… У меня есть идея, которая требует внимательного обсуждения. Пойдем, не стоит просиживать дальше на этом холодном полу. Это вредно для здоровья. — Вставая, я мягко похлопал себя по бедру, призывая ее встать. Пегаска нехотя поднялась, под моей одобряющей улыбкой, медленно и грациозно.       Однако прежде, чем мы сделали пару шагов, сверху посыпалась щепа и солома, словно дождь, разом смывая все остатки хрупкого покоя, только недавно укутывавшего нас саваном защищенности. Единственное что я успел сделать, это поднять в недоумении голову. В следующий момент произошло нечто неожиданное и множество событий развернулись одновременно, так быстро, что мозг не успевал уловить все детали. Мои предположения о безопасности убежища оказались фатально ошибочными. Я мог бы оправдаться тем, что не мог предвидеть столь экстравагантный способ проникновения, но оправдания были теперь неуместны.       В молчании дома раздался грохот, который заставил крышу дрогнуть, словно она была живым существом, испытывающим агонию под ударом нечеловеческой силы. Одна из ведущих балок подкосилась, просела и с протяжным скрежетом сломалась на две части, обрушиваясь прямо на нас. Непослушное тело ещё только делало шаг вперед, когда вся левая часть тела, вспыхнула нестерпимой болью, от мощного выпада, выталкивающего меня с пути падения перекрытия. Сильнейший удар, обрушенный копытами пегаски, отбросил меня в сторону, тем самым спасая из-под завала. Там, где секундой назад находилось мое тело, с надсадным треском, рухнуло основание крыши, и раздался жалобный вскрик. С шумом падения обломков и вихрем древесной стружки, огромная темная фигура прорвала накренившуюся обрешетку, словно демон, освобожденный из плена, и рухнула на тлеющий очаг, сотрясая землю и осыпая все вокруг древесным пеплом и обломками. Её появление привнесло в помещение зловещий полумрак, пронизанный лунным светом, проникающим сквозь разлом в крыше и скрываемый до поры до времени в пыли.       Ударившись об угол кровати, я судорожно закашлялся, клацнув зубами, от чего весь левый бок запылал от боли. С трудом протерев от липнувшей к глазам пыли, и отплевываясь, кровавой юшкой из прокушенной губы, я судорожно выдохнул. Как только перед глазами перестали плясать множество цветных пятен, медленно осмотрелся и вздрогнул. В этот момент мир для меня сузился в точку. Выглянувший из-за свинцовых туч месяц, подсветил силуэт вторженца, позволяя разглядеть мельчайшие детали, которые намертво врезались в мою память, вызывая животный ужас и омерзение. Тело этого существа было покрыто густым черным свалявшимся мехом, с проплешинами, из-под которых выглядывали рваные бугрящиеся мышцы, а местами и почерневшие кости, при каждом движении заливающие пол, неизвестной темной жидкостью. Его длинные облезлые крылья, некогда, наверное, величественные и прекрасные, бывшие предметом гордости, теперь представляли собой ощетинившийся костяк, с остатками перьев, испачканных сухой кровью, грязью и травой. Массивная голова с острейшим клювом, приподнялась вверх, сбрасывая с себя тяжелую деревянную балку и обводя помещение горящим взором. Белесые зрачки, окруженные ореолом инфернального зеленого свечения, медленно просканировали окружающий мир, сфокусировались поочереди, на копошившейся в стороне Кейре, а потом на мне, и сердце дрогнув на секунду остановилось.       Казалось, будто изнутри этого существа в душу устремляется сама преисподняя. Мучительно долго, казалось целую вечность, мы смотрели друг на друга. Глаза этой твари светились зловещим свечением, словно два пылающих угля, готовых поглотить всю жизнь вокруг. Его клюв был изогнут и усеян зазубринами, с которых стекала маслянистая черная слизь. Пародия на жизнь, существо из кошмаров, которое предстало перед нами во всей своей ужасной красе.       Его когти, длинные и изогнутые, заскребли по полу, стремясь освободиться из завалов. Каждое его движение было наполнено неестественной механической грацией, словно заводная игрушка на шарнирах и злобой, создавая вокруг себя атмосферу тлетворного омерзения. Напряжение в воздухе было настолько плотным, что казалось, будто время остановилось перед этим величественным, ужасающим существом, призванным принести разрушение и страх.       И через бесконечно долгое мгновение, хрупкое равновесие разлетелось на множество осколков, когда чудовище торжественно заклекотало, разбрызгивая вокруг себя смрадную жидкость и освобождая одну из своих лап. Я хотел и пытался, но никак не мог отвести взгляд, от существа, что сейчас должно было нас убить. Опомнился я только тогда, когда пегаска погребенная под одной из колонн, мучительно застонала, чем приковала к себе внимание чудовища.       «Что делать? Как поступить?» — эта отчаянная мысль бушевала в моем разуме, стремясь найти выход из этого замкнутого круга. Сильный страх окружал меня со всех сторон, мешая ясно мыслить и воспринимать окружающий мир. Даже сигналы, исходящие от моего изможденного тела, казались приглушенными этим внутренним ужасом. Что-то древнее и могущественное, пережившее века цивилизации, начинало пробуждаться в моей душе. Страх перед тьмой, которая подступала к нам, окутывал меня полностью, проникая в самые глубины моего естества.       «Оружие… Мне нужно оружие… Что угодно… Убить, ранить, атаковать, отпугнуть, действовать пока не…»       Бегающий по сторонам взгляд, не задерживался ни на одном предмете дольше мгновения. Моя рука, словно сама по себе, ощупывала предметы, разбросанные под ногами и на кровати за спиной. Внезапно, я нащупал холодный металл, который тут же был стремительно подтянут поближе к телу. На первый момент диссонанс в моих ощущениях не дошел до испуганного разума. Однако, когда мой взгляд наконец упал на то, что я держал в руке, время словно обрело новую скорость. Чудовище выбралось из-под завалов и, еле передвигая сломанную лапу, направилось к беззащитной пегаске. Времени на раздумья не оставалось.       Выудив из-под себя второй рукой крепкую деревянную щепку, я бросил ее в спину существу, издав протяжное угрожающее рычание.        — Ид-ди сюд-да… — голос предательски дрогнул, когда машина смерти, развернулась в мою сторону, и заклекотала. Существо, отвлеченное моим криком, казалось рассмеялось над моими потугами, распространяя зловоние из клюва, однако все же соизволило уделить мне толику своего внимания и неуклюже двинулось в моем направлении. Моя ладонь, дрожащая от страха и адреналина, легла на спусковой крючок. Сердце бешено колотилось, но я успешно приподнял карабин, дрожащими руками, и уперев в плечо попытался прицелится в тушу чудовища.       Блуждающий взгляд, никак не мог зафиксироваться на цели, и только с третьей попытки, удалось совместить мушку и целик. Когда между моим многострадальным телом и чудовищем осталось пару метров, я злобно улыбнулся, вымещая весь накопленный страх, отчаяние и ужас, в одном единственном механическом движении. Звонкий звук выстрела разорвал ночное безмолвие, оглушительный хлопок пронзил воздух. Щелчок, клацанье, и ещё один более громкий чавкающий звук. На большее не хватило времени.       Две пули поразили чудовище, одна попав чуть выше раненой лапы, а вторая увязла в центре груди, вспыхнув в ночи, ярко синим цветом, после чего чудовище стало заливать пол черной жидкостью. Оно замедлило шаги, словно не верило, что загнанная жертва может болезненно огрызаться, затем подняло голову и взревев, бросилось вперед. Я выставив руку с карабином в тщетной попытке защититься и смотрел на эту сцену, боясь оторвать взор, от того, что произойдет дальше, понимая, что больше ничего не успеваю сделать.       Последующий за этим удар и ослепляющая боль, поглотили все ощущения, и я истошно надрывно завизжал, вторя восторженному клекоту существа. Все тело превратилось в единый агонизирующий комок боли. Глаза перестали вообще что-либо различать, кроме всепоглощающей пляшущей черноты свалявшейся шерсти, ударившей в нос запахом разложения, а во рту немедленно появился привкус меди и железа. Спорадические вспышки, мелькающие и затухающие, в хороводе звуков и ощущений, складывались в причудливую кроваво-красную картину. То проваливаясь, то выныривая из забытья, я бомбардируемый чудовищной болью, отчаянно цепляясь за жизнь, вылавливал из болота ощущений редкие звуки.       Последнее, что я смог различить, перед тем как окончательно сдаться и впасть в забытье, были шоркающие звуки, размытое бежевое пятно, склонившееся надо мной.        — Ipse suus ' vivit, sed quia non diu. Im ' iens ut iactare stasis super eum prohibere sanguinem, stipant et relinquere. — неизвестные слова прервали крики, хлопки и лающие злые слова, на незнакомом языке.        — wirt des friedhofs        — das Feuer eröffnen!

***

05 Марта 1006 г. После Изгнания Луны. Территория Арктурианского ордена. Деревня Контрабандистов.       Мгновение после выстрела висело в воздухе, словно время замедлило свой бег, и лишь тихий шепот ветра напоминал о происходившем кошмаре.        — В-всё, он готов… — Напряженно обронила единственное слово Альцина, и тут же сплюнула себе под копыта.        — Отлично. Работаем. — коротко бросил в пустоту Шеймон, и перешел с тихого шага, в галоп, скачками приближаясь к своей цели. Следом за ним с отставанием в несколько шагов, стремительно бросилась, догоняя напарника Маледикта, оставляя позади временное укрытие, которое троица путешественников присмотрела себе некоторое время назад.        — Быстрее, быстрее, у вас очень мало времени… — бросила им вдогонку вампирша, и тут же растворилась среди снежных барханов.       Перемахнув за невысокую ограду, на краю оврага с ледяной водой, два единорога бросились по деревянному мостику, который жалобно похрустывал под их шагами, сопровождаемый стуком копыт. Огибая дома и огороды, мрачные тени проскакали через половину поселения, достигнув задний фасад дома собрания, напряженно прислушиваясь к каждому шороху. Не обнаружив опасности, Шеймон и Роза обогнули здание с двух сторон и остановились возле крепкой двери, которая была исцарапана недавним вандализмом. Глубокие рубки, оставленные когтями и клювом, неосторожно рассекали глубокие слои древесины, свидетельствуя о том, что нынешние обитатели не желали пускать кого-либо на свои владения.        — Так, а теперь секундочку. Дай мне сосредоточится. — Жеребец замолчал, его рог зажегся, и небольшие подсумки на его спине обволокло маленькое темное облачко, а на землю посыпалась черная пыльца, тут же собирающаяся в круглый шар. Через несколько секунд, пыльца зависла перед мордой единорога и раскрутившись рванула вперед, влетев на полной скорости в препятствие, и разнося дверь в щепки. Стукнув копытом об землю, жеребец молча взмахнул головой. С той стороны двери, послышались шоркающие звуки, словно кто-то тащил по земле, что-то тяжелое. Спустя ещё полминуты, звук приблизился, а потом в проходе показалась окровавленная спина вурдалака, с трудом перебирающая задними лапами. Даже не пытаясь повернуться, мертвый грифон, согнувшись пытался вытащить что-то поломанными передними конечностями.       Спустя ещё минуту напряженной возни, перед взором единорогов оказалось длинное и бессознательное тело. Чужак пребывал в плачевном состоянии. Все лицо перепачкалось в подсохших бурых разводах, а на груди и верхних конечностях, зияли рваные раны, обильно орошающие окрестный снег и землю кровью. Судорожно вздымающаяся грудная клетка, с каждым подъемом извергала из себя темные струйки крови, с едким неприятным запахом. Шеймон бесстрастно подошел, и потыкал копытом, в тело, отмечая про себя отсутствие реакции. Нахмурившись, он взмахнул головой, и над площадью, пронесся легкий ветерок, который обволок тело пришельца, проводя углубленное сканирование. Через десяток секунд, бежевый жеребец, оторвался от изучения, и вынес свой вердикт ожидающей его ученице.        — Жив, но это ненадолго. Сейчас брошу на него стазис, остановлю кровотечение, пакуем и уходим. А ты пока займись его вещами. Не зря же он в конце-концов полез в это здание верно? — риторически произнес Шеймон, и склонился над чужаком.       Пока единорог, накладывал одно за другим заклинания, Маледикта, брезгливо переступая копытами, прошагала внутрь, здания, зажигая на кончике рога небольшой шарик света. Бегло осмотрев глазами помещение, она обратила внимание на разруху, и осторожно выбирая куда наступить копытом, двинулась дальше, выискивая то, что, по её мнению, могло быть вещами пришельца. Аккуратно пробираясь через завалы, она остановилась у обломков кровати и длинной лавки, хотела было пройти уже дальше, как до её ноги дотронулось копытце.       Недоуменно остановившись, единорожка опустила взгляд вниз. Взор янтарных глаз выхватил, большой обломок деревянной колонны, придавивший собой судорожно дергающуюся пегаску. Некогда белая, а сейчас посеревшая грива, и темная как смоль или уголь шерстка, сливались с тенями внутри помещения, от чего Маледикта не сразу обнаружила, кобылку. Нахмурившись единорожка, коротко взмахнула головой, и обломки охваченные всполохами магии, приподнялись вверх, плавно перелетая в сторону и открывая некромантке полную картину.       Хрупкая, бледная и загнанно дышащая пегаска, смотрела мутным взором прямо в глаза единорожке. Целый океан боли, страха, печали и детской наивной обиды, плескался глубоко в душе юного создания.       «Совсем ещё молодая.» — Мимоходом отметила Роза, и наклонилась поближе, рассматривая переломанное крыло. Дотронувшись до него копытом, она добилась лишь жалобного всхлипа пегаски и тихого бормотания, которое в ином случае, она бы даже не разобрала, если бы внимательно не прислушивалась.       — Н-ненад-до… Б-б-больн-о-о… Ш-ш-шейд… П-п-помоги…       «Сталлионградский диалект? Откуда же ты и как тебя сюда забросило?» — теперь единорожка ясно видела, что кобылка перед ней, не просто молодая, а практически жеребенок. Что бы подтвердить свои подозрения, Маледикта перевела взгляд чуть дальше, и хмыкнула, когда заметила отсутствие кьютимарки. Роза не была дремучим селянином из глубинки, и о магических знаках знала достаточно, что бы понимать, что пони перед ней, ещё не нашла свой путь.       «Молодая и колеблющаяся, прямо как я когда-то…» — лениво прокрутив эту мысль, единорожка грустно вздохнула, и наткнулась на осознанный взгляд раненой кобылки. Взгляд, который когда-то давно она видела у себя в глаза. Загнанный, боязливый, робкий, и пугливый, но вместе с тем, ещё не смирившийся.        «Если не помочь, в ближайшее время, то она либо умрет, либо останется калекой. И возможно из неё вышла бы идеальная служанка.» — мерзко шепнуло подсознание.       «Или подруга» — возмутилась в ответ её светлая часть души.        — Могу ли я? Нет, не так… Надо ли оно мне? И позволят ли мне это сделать? — на несколько секунд задумалась единорожка и произнесла свой вопрос в слух.       «Это твой наверное единственный шанс девочка…» — голоса в голове окончательно затихли, позволяя единорожке искать ответ самой. Взмахнув головой Маледикта сформировала рядом с собой короткое магическое лезвие, и бросила задумчивый взгляд на пегаску.       «Да или нет? Помочь или добить?» — лезвие медленно качнулось в воздухе, а пегаска, приподняв взор из последних сил, прошептала:        — Я… не см-могла… не защит-т-тил-ла… Ш-шейд… Он… — белогривая кобылка молча заплакала, глотая слезы.        «Шейд? Кто такой Шейд? Тот чужак?» — что бы проверить свою теорию Роза тут же наклонилась пониже, и тихонько прошептала на ухо пегаске: — Шейд это такое высокое, прямоходящее существо да? — Судорожное движение головой было ей исчерпывающим ответом.       «Интере-е-е-есно… Две слуги по цене одного? Думаю, это выгодное приобретение.»        — Решено. Окажу последнюю милость и подниму как нежить. Ты даже ничего не почувствуешь девочка… — нежно проворковала кобылка, и магический клинок взлетел повыше, переворачиваясь лезвием. — А теперь прощай…       Ленивый взмах, и лезвие не успев опустится вниз, замерло по середине пути. Ушки Розы дернулись в сторону двери и уловили какое-то мимолетное изменение. А уже в следующую секунду, в её щите, который она держала постоянно с того момента, как её опоили зельем наставники, завязли несколько маленьких сплющенных кусочков металла. До чутких ушек донеслись далекие хлопки, а сразу следом за ними, лающие команды и рев пламени.       Повернув голову к выходу единорожка прищурилась, и с хлопком телепортировалась на улицу, чтобы очутится прямо посреди разгорающейся битвы. Грифон-вурдалак, сцепился сразу с пятью бывшими собратьями, умело орудующими рогатинами и металлической цепью-боло, загоняя нежить к углу здания. А её наставник, замер напротив двух жеребцов-земнопони, белого, облаченного в синий доспех, и коричневого в алой латной броне. Земля между противниками была оплавлена, а в грудь Шеймона было направленно чудное короткое оружие, с раструбом, удерживаемое надежной хваткой одного из жеребцов. Второй же ограничился традиционным коротким клинком, который направил параллельно земле.       Злобное выражение глаз обоих жеребцов, адресованное её наставнику позабавило кобылку, и она уже хотела было отпустить парочку ехидных комментариев, однако в следующую секунду она нахмурилась и отскочила назад, когда с небес в нескольких шагах от кобылки спикировала льдисто-серая грифонша, и обжигая презрительным взглядом кобылу, направила в сторону Маледикты набойники на когтях.        — Арктурианский орден… Вот же… Лягать… — Миссия перестала быть простой и понятной, когда Роза осознала кто именно им противостоит.