Проклятие рода Йоневских

Евгений медленно шел по пляжу, глубоко погрузившись в свои мысли. Он думал о том, как странно растянулось время. Ему казалось, что прошёл уже целый месяц с того момента, как ему позвонил Максим. Картины событий двух последних дней мелькали перед его внутренним взором, молниеносно сменяя друг друга. Звонкий смех и белозубая улыбка Ольги; её обнаженные плечи и аромат цветочных духов; прохладный вечер и далёкое звёздное небо; утро; вокзал; Татьяна… Что-то остро кольнуло Евгения в сердце. Зелёные глаза, развившаяся прядь темных волос, мертвенно-бледное лицо, алые губы. К горлу Евгения подкатил колючий ком, в глазах защипало. Ведь, казалось бы, не случилось ничего такого уж страшного. Почему же эти воспоминания так больно ранят его? Мягкий удар вернул его к действительности. Весёлый разноцветный мяч лежал у его ног. Евгений поднял голову. Перед ним стоял малыш лет пяти в белых шортиках и огромной панаме. Из-под панамы в разные стороны торчали непокорные рыжие вихры. Он поднял к Евгению загорелое, усыпанное оранжевыми веснушками лицо и радостно сообщил: – Это мой новый мячик! Мама привезла вчера из города. Евгений нагнулся, поднял мяч, покрутил его в руках и тихонько кинул мальчику: – Лови! Малыш ловко поймал мяч, обхватил его обеими руками. – Молодец! – похвалил Евгений, – у тебя хорошо получилось. Мальчик польщённо улыбнулся и похвастался: – А я и издалека ловить умею! Он отвернулся и побежал назад к ожидавшей его группке детишек, прижимая мяч к груди бережно, словно драгоценность. Разговор с ребёнком отвлек Евгения от его дум. Он глубоко вздохнул и огляделся по сторонам. Несмотря на ясное и тёплое утро, на пляже было на удивление пустынно. На берегу резвилась стайка ребятишек. Недалеко от них загорали на расстеленном покрывале три почтенные дамы, очевидно, бабушки. Они вполголоса о чём-то беседовали, время от времени поглядывая в сторону ребятни. Чуть поодаль медленно прогуливалась молодая мама с коляской. И совсем далеко что-то писала девушка, стоя перед небольшим мольбертом. Погода была чудесная. Солнце уже понемногу начинало припекать, но с залива дул нежный, влажный ветерок, неся с собой прохладу и щекочущий ноздри запах водорослей. Евгений снял сандалии и пошел вдоль самой кромки воды, с удовольствием погружая ноги в прогретый песок. Время от времени крошечные волны с лёгким шипением покрывали его ступни, лаская их своим прикосновением. Вода была теплой, словно парное молоко. Евгений чувствовал, как с каждым шагом ему становится всё легче и спокойнее, как отступают тягостные мысли и тает, растворяется непонятная заноза, засевшая в его сердце. Он запрокинул голову и посмотрел в высокое небо без единого облачка. Глазам стало больно от этой лучезарной синевы. Евгений проморгался и двинулся дальше неспешным шагом. Его внимание привлекла девушка с мольбертом. Подойдя ближе, он понял, что кудрявые русые волосы, собранные в длинный хвост, ввели его в заблуждение. «Девушка» оказалась высоким стройным молодым человеком, одетым в льняные бежевые брюки и хипстерского вида цветастую футболку. На голове у него была не то косынка, не то бандана алого цвета, а из ушей тянулись проводки наушников, исчезающие в кармане брюк. Догадавшись, что юноша все равно не слышит его шагов из-за музыки, Евгений приблизился к нему и с интересом взглянул на мольберт. На картине был изображен морской пейзаж. Лазурное небо с белыми точками чаек, море, местами глубоко синее, местами зеленоватое, золотые солнечные блики на воде. Пейзаж как пейзаж, один из сотен подобных, но что-то в нём неуловимо зацепило Евгения. То ли сияние света и переходы тонов, то ли какая-то особенная живость. Картина была удивительно атмосферной, наполненной жизнью, будто дышала. Евгению внезапно захотелось смотреть и смотреть на нее, не отрываясь. Как зачарованный следил он за изящными движениями руки художника, который еле касался холста кистью то там, то здесь. И под этими легкими прикосновениями картина наполнялась ещё большей глубиной, приобретала трёхмерность, всё более оживала, словно по мановению волшебной палочки. Евгений, затаив дыхание, наблюдал, как прямо на его глазах рождается и начинает жить своей таинственной неведомой жизнью новый загадочный мир, повинуясь замыслу своего творца. И созерцание вершившегося в его присутствии акта творения почему-то наполняло Евгения необъяснимым бурным ликованием. Он потерял счет времени, увлеченно наблюдая за работой художника. Наконец, молодой человек опустил кисть в ведерко с какой-то жидкостью, отступил на шаг, чтобы рассмотреть картину, и столкнулся с Евгением, стоявшим позади него. Удивлённо оглянулся и вынул наушники из ушей. – Простите, я Вас не заметил – улыбка его была по-детски открытой. Евгений смутился и неловко пробормотал: – Нет, это Вы простите. Я не хотел Вам мешать, просто засмотрелся на картину. – Вы мне не помешали. Нравится? – он кивнул в сторону мольберта. – Очень! – искренне ответил Евгений, – по-моему, она удивительная! Такая живая, вся будто светится изнутри. Эти тона, краски… Что-то в ней есть такое… Душа, наверно. Художник вновь улыбнулся: – Вы хорошо разбираетесь в живописи? – Совсем не разбираюсь, – честно ответил Евгений, – оцениваю только по принципу «нравится» – «не нравится», «цепляет» или нет. Молодой человек рассмеялся тихим и очень приятным смехом, и глаза его заблестели. – Мне по душе этот принцип, – сказал он весело, – а вот критики, с умным видом качающие головами и пытающиеся найти в произведении искусства то, чего там нет, и таким образом маскирующие собственные комплексы из-за неумения создать хоть что-нибудь, совсем не по душе. – Часто с такими сталкивались? – спросил Евгений сочувственно. – К счастью, нечасто. Но приходилось. Он вытер испачканные краской руки прямо о брюки и протянул ладонь: – Володя. – Женя, – Евгений ответил на рукопожатие, довольно твёрдое и сильное для столь изящной, почти женской руки. Владимир, прищурившись, взглянул на небо. – Однако скоро будет жарко. Но нужно подождать, чтобы краски немного подсохли. Я ещё побуду здесь какое-то время. Он обернулся к Евгению: – Составите мне компанию? – С удовольствием, – вновь вполне искренне ответил Евгений. Молодой художник произвёл на него приятное впечатление, и он почувствовал, что ему хочется продолжить общение с ним. Владимир вынул из лежащего на земле рюкзака термос и направился в сторону деревьев, растущих на границе пляжа. Сел по-турецки прямо на песок в тени небольшого дерева, сделал глоток и протянул термос Евгению: – Хотите? Евгений устроился рядом с ним, вытянув ноги, и взял термос из его рук: – Спасибо! Глотнул и скривился от неожиданности: он ожидал, что это будет вода или чай, а проглотил нечто ледяное горько-кисло-сладко-острое. В горле у него запершило. – Что это? – поморщившись, он вернул термос Владимиру. Тот снова рассмеялся своим по-детски счастливым смехом. – Имбирный напиток. Это очень полезно. Не понравилось? – По-моему, редкая гадость. Владимир с улыбкой покачал головой: – На самом деле, он вкусный. Просто привыкнуть нужно. Он сделал еще несколько глотков из термоса и вновь предложил Евгению: – Попробуйте еще. Но Евгений отрицательно покачал головой: – Нет, благодарю. Для меня это слишком экзотично. Владимир закрутил крышку, поставил термос на землю и спросил: – У Вас здесь дача? Евгений обратил внимание на необычный цвет его глаз – они были янтарно-прозрачные, медово-жёлтого оттенка. – У друзей, – ответил он и пояснил, – я приехал в гости к друзьям. А Вы? – Можно сказать, что я тоже в гостях. Я живу на даче моей тёти. Она сейчас в отъезде. Её семья тоже. Вот я и воспользовался счастливой возможностью порисовать здесь в тишине и одиночестве. При моей работе этого иногда недостает. Я имею в виду одиночество. – Странно, я всегда считал, что профессия художника предполагает одиночество, – поднял брови Евгений. – Я не профессиональный художник, – Владимир прикрыл глаза, и мечтательная улыбка появилась на его губах, – живопись – моя страсть, моя любовь, моё наслаждение. Это, скорее, досуг и отдохновение. А занимаюсь я иным родом деятельности, которая тесно связана с людьми. Очень разными людьми. Он гибко и с видимым удовольствием потянулся и добавил: – Впрочем, свою работу я тоже люблю. – И кем же Вы работаете? – с любопытством поинтересовался Евгений. – Я инструктор по йоге. Преподаю преимущественно хатха-йогу, если Вам это о чем-то говорит. – Говорит. Я даже сам немного занимаюсь йогой. По-дилетантски, конечно. Дома, самостоятельно, с переменным успехом. – Правда? – Владимир посмотрел на него с интересом, – и по какой методике? – В основном, по Айенгару. Владимир кивнул: – Что же, неплохо. Если основная цель – поддержание здоровья и энергетического баланса, то большего и не нужно. Но, как правило, людям, которые начинают заниматься практикой всерьёз, этого становится мало. Ведь тело – это лишь отправная точка, от которой мы отталкиваемся, словно от трамплина, чтобы совершить свой прыжок в бесконечность, – шутливо сказал он и покачал головой, – простите! Я оседлал своего любимого «конька». Вряд ли Вас интересуют подобные разговоры. – Ну почему же, – запротестовал Евгений, – очень даже интересуют. Я, можно сказать, тоже пребываю в постоянном поиске. Правда, сам до конца не знаю, что именно ищу. Пробую на вкус то одно, то другое. Столько уже всего перепробовал! И всё мимо. Нет ни удовлетворения, ни адекватной цели. Напротив, сплошное разочарование во всем… Он повёл плечами. Владимир понимающе кивнул, внимательно посмотрел на Евгения и задумчиво произнес: – Знаете, Женя, я много лет посвятил поиску некой истины. Искал долго и упорно. Жаждал просветления, так сказать. Много путешествовал, бывал в местах силы, учился у серьёзных мастеров и учителей, занимался различными практиками. Всё это дало мне очень много – расширение горизонтов, общение с людьми, такими разными и интересными, импульс к саморазвитию, творческое вдохновение. Самые лучшие свои картины я написал, будучи в Гималаях. Но главное знание, которое я вынес из своего жизненного опыта, можно выразить словами Гермеса Трисмегиста: «что наверху, то и внизу, что внизу, то и наверху». Помните его принцип соответствия? Макрокосм равен микрокосму. Хочешь найти Бога – загляни в себя. Как сказал один мой учитель, «просветления не существует». Нет самосущих сансары и нирваны. Всё есть прямо здесь и сейчас. И смысл жизни в самой жизни, а не где-то вовне. А посему я делаю то, что могу и хочу делать – преподаю йогу, пишу картины, медитирую, путешествую, живу и нахожусь в состоянии осознанности в той мере, в которой мне это удаётся. И только теперь ощутил полноту и радость бытия. – Интересный подход, – Евгений потёр подбородок, – и соблазнительный. Пожалуй, я могу с этим согласиться, но вряд ли у меня получится так легко и просто относиться к жизни. Я тяжеловесен и непокорен и много сил трачу на борьбу с внешним миром. Совсем не умею плыть по течению и принимать всё так, как есть. Мне постоянно хочется переделать этот враждебный мне мир под себя. Он невесело усмехнулся. Они немного помолчали, каждый о своём. Потом Евгений сказал: – Володя, мне бы хотелось увидеть другие Ваши картины, если это возможно. Особенно гималайские. Мне нравятся горы. – Конечно, возможно. Почему нет? Правда, гималайские находятся у меня дома. Если у Вас будет время и желание, заезжайте ко мне в гости, когда вернетесь в город. Я буду рад. А те, которые я написал здесь, можете посмотреть в любое время. Я пробуду на даче еще дней пять-шесть. Так что, милости прошу. – Спасибо! Загляну к Вам с большим удовольствием... Тут Евгения прервал звонок мобильного телефона. – Прошу прощения, – Евгений посмотрел на номер – звонил Максим, – Да, Макс? – Жень, ты там далеко? – На пляже. А что? – Мы собираемся обедать. Ждать тебя к столу? Подойдешь? – Да, пожалуй. Буду минут через пятнадцать. – Ок. Тогда без тебя не сядем. Ждём. – Давай, – Евгений положил телефон в карман. – Вам пора? – улыбнулся Владимир. – Да, друзья зовут обедать. Владимир поднялся и протянул Евгению руку: – Очень рад нашему знакомству. И не забудьте о моём приглашении. Приходите в любое время. Я сейчас почти всегда свободен. Мой дом находится на севере дачного посёлка, на самой его границе, практически в лесу. Вы его легко найдете. Моей теплолюбивой тетушке не хватает солнца даже летом, поэтому дом выкрашен в ярко-оранжевый цвет. Два этажа. Резные ставни. Он там один такой. И стоит чуть поодаль от остальных. Евгений ответил крепким рукопожатием: – Спасибо! Мне тоже было очень приятно. Приду непременно! Он помолчал секунду и вдруг произнёс неожиданно для самого себя: – Володя, а не хотите пообедать со мной и моими друзьями? Владимир радостно улыбнулся: – С большим удовольствием! Только соберу мольберт.