и пусть на костре инквизиции
наша юность сгорит безвозвратно
я хочу, чтобы все увидели
мой взгляд на две тысячи ярдов.
шары [2017]
когда энджел пишет в личку многозначительное «пиздец...» физзаролли понимает, что вляпался. когда почти истерически сообщает, что выбил выходной — вытаскивает из шкафа парадный кардиган. когда зовёт пить кофе и крысятничать о мужиках — отвечает: «погнали-бля-нахуй», — и ставит будильник на восемь утра. его мамаша не в восторге от ярких шмоток на худощавом теле и блёсткок на кончике носа, не в восторге, что уже как три года совершеннолетний сын идёт пить кофе со своим «странным шлюхоподобным дружком», и, разумеется, не в восторге от самого факта существования оного в его жизни. но физзаролли, что называется, кристаллически по-еб-ать. он натягивает любимые полосатые чулки под рваные джинсы и включает ремикс мелани мартинез и новогодних песенок из детства и многообразного плейлиста энджела (антона, так-то, но называть по рабочему псевдониму привычнее). он вываливается из подъезда под аккомпанемент матов, треск льда и музыки. весёлой. чешет разбитую коленку. хочется и закурить, и написать другу, и парня оповестить о прогулочке шальной, но остаётся только томительное ожидание: энджел наебнулся в очередной луже и попросил поймать его у поворота к фонтану, возле метро. самара, чтоб её. славный городок размером с бесконечность. с запахом мокрых волос. цвета разбитой пудры и рассыпавшейся звёздной пыли. физзаролли ненавидит её тошнотворно постоянные пейзажи, а энджел не жалуется — ему нравится везде, где можно здорово надраться и нарваться (на: неприятности, дурь, секс и всё, что мотивирует жить). даже черри, или как там его альтернативно адекватную подружку, кажется менее безрассудной. она, во всяком случае, не пытается приклеиться к каждым встреченным штанам и смешать смертельную дозу энергетиков с алкоголем. они покоряют са-ма-ру. городок, в котором изучают звёзды, летают и любят. (но больше любят в казани, куда ангел ездил в командировку, скупил весь стеллаж с заграничными энергетиками и голодал оставшуюся неделю абсолютно молча) а ещё в самаре готовят пиво. это главная достопримечательность. даже важнее, чем местная китайская пародия на арбат под названием ленинградская. физзаролли больше всего на свете ненавидит её и набережную — там сплошные льдинки и туристы, сувениры, туристы, смешно маленький торговый центр и ту-ри-сты. физзаролли этот город вертел. и опаздывающего энджела — тоже. — хай, бич, — возникает друг, — не скучал? — с тобой, бля, заскучаешь, — фыркает физз. энджел лениво склоняет голову и хихикает. у него из-под воротника торчит шлюшья сеточка водолазки, и физз правда не может долго обижаться, потому что у самого — точно такая же около сердца. — нет. он ступает на влажный лёд, едва присыпанный солью. рассматривает безынициативно пакетик из-под гашиша, недоверчиво оглядывается на друга, копошащегося в кармане в поисках хуй пойми чего, и пытается не думать о грустном и наркоманском. жизнь же не его, правильно? чё париться тогда. путь в кофейню напоминает стенд-ап на катке и голодные игры разом. ангелу написывают с работы и учёбы, но он абсолютно равнодушно отключает уведомления и почти решается выкинуть телефон в хрупкий снег. физзаролли смеётся и грозится свалиться рядом. хриплые голоса вытесняют тишину/пустоту/одичалость улицы. ароматы вишнёво-ванильных сигареток — избитую безразличность холодного воздуха. яркий барби-розовый макияж ангела и пёстрые одежды физзаролли — скуку бледных силуэтов города. ну, во всяком случае, самара оказывается не безнадёжной, думает физз, её можно исправлять правильным стилем бытия. их любимая кофейня видится впереди, и впервые энджел не ноет, подходя ближе. впервые идёт туда не выслушивать жалобы клиентов на недостаточную сладость кофе, а самостоятельно потреблять (что удивительно — совершенно не внутривенно) кофеин и десять стаканчиков холодного латте. физзаролли не разделяет особенного энтузиазма — ему в кайф плясать на потеху посетителям и подвывать серенадам ангела на фортепиано в углу, где никого, кроме пауков (даже руки их уборщицы-окрщицы) не бывает. а ангел тоже тот ещё паук — его как-то хотели утащить за пропаганду «чвк редан», но он как-то откупился. «дай бог не натурой», — пошутил тогда физзаролли, но с каждым рабочим днём друга в порно-студии всё больше сомневается в этом. о молодом теле с нежным именем «кокаиновый ангел» в студии «у оззи» ходят грёбанные легенды. асмодей, которого тоже все почему-то упорно отказываются называть иначе, рассказывал много увлекательнейшего дерьма о своём актёре и его милашке-продюсере. энджела тошнит у ближайшей помойки. он вытаскивает из кармана салфетки и пытается исправить безнадёжно испорченное положение, но с трудом стоит на ногах. на своих спичечно-тоненьких ногах, спрятанных в массивных ботинках («которыми я буду убивать всяких извращенцев», — напоминает себе любезно физзаролли). — порядок? — уточняет физз, ловя его за руку, — выглядишь неважно. — живой. — посмотри, — качает головой физзаролли, — что пассивный гомосексуализм делает с людьми. — ой, — фыркает ангел и толкает стеклянную дверь, — кто бы, сучара, говорил… мелодия звонка шатает едва стоящего энджела. он скучающе сбрасывает вызов и кривит лицо в тёмный экран. фотография продюсера отвечает ему немым равнодушием. — в рот я тебя ебал, валь… дверь в кофейню ангелу всё-таки поддаётся. физзаролли скачет следом. бариста расплывается в улыбке, едва завидев их на сыром пороге. — антон, друг мой, — кивает она, — решил оказать мне помощь в такой аншлаг? на весь зал несёт декабрём, а именно: новым годом, хвоей, мандаринами и предвкушением чего-то шального и пьяного. физзаролли не пьёт, но любит слушать истории ангела — тот вообще живёт сценами из тупого ситкома и фильма ужасов. физзаролли обожает фильмы ужасов. он заинтересованно осматривает неловко скрывающую взгляд девушку у самого входа. она смущённо поправляет секущиеся волосы и смотрит на яркие тени ангела. физз ухмыляется. он, когда это чучело в студии увидел, тоже неприлично ахуел. западать на, ну, энджела — ошибка, блядь, человечества. великие умы всего мира пытались понять, что такого скрывает в себе ебанутый стриптизёр-порноактёр с самооценкой выше бурдж-халифы и такой же шикарной рожей. в конце своего конгресса напились и решили: в пизду этого умалишённого, пусть хоть весь свет в себя влюбит — им, собственно, похуй. или это физзу на их общей ночёвке приснилось, он так и не разобрался, да и не то чтобы интересно было. в конце концов ведь оказалось, что в знакомстве со столасом он не наебал. не повезло девочке. — тут, бля, — обижается энджел, — полтора землекопа, черри. — и вы, прикинь, как немноголюден мир, как пуста самара. ангел кряхтит нечто нечленораздельное и смотрит на девочку в ответ. она стыдливо отворачивается от кокетливого подмигивания и нежного смеха. уебан, ещё и надежды ей дарит. — нам бы, — перебивает физз, — чайник апельсинового чая. — без проблем, милашка, — фыркает черри, — чем платить будешь? физзаролли не составляет труда ударить ангела, едва открывшего рот в немом: «натурой». — этот чмо болотное сегодня платит, — отвечает он, — и не телом, а карточкой, бля. — невозможный, — заканчивает черри, — ожидайте в течение двух минут. — спасибо, — спокойно отвечает физзаролли. ангел безгранично щедро покупает два имбирных пряника и запрыгивает на кресло с ногами. черри из-за кассы смотрит с определённым раздражением, но ничего против не говорит. физзаролли подвисает, вспоминая, как вообще докатился до жизни такой — мама его не учила таскаться по ебеням и дорогим кофейням с каким-то ебанутым персонажем девичьих рок-романов. да и рок энджел слушает реже, чем порно-асмр и леди гагу. но на какого-нибудь, да заманчиво-прекрасного героя, вполне похож. интересно, сколько усилий на эту деланную безупречность у него уходит? физзаролли не ровняет по себе — после одной ночёвки у парня, где ему пришлось приводить себя в норму шестьдесят пять минут, кажется, будто один час — безгранично компактно и мало. — ты зачем взглядом жрёшь мою задницу? — выводит его из транса друг. — меня не интересует твоя задница, — лениво объясняется физз. — врёшь! она всех интересует, — восторженно напоминает ангел. — обязательно, — соглашается физзаролли, потому что та же мама учила, что спорить с психами — заранее проигрышная идея. чай оказывается слишком горьким, и физзаролли знает, что черри постаралась сделать всё, чтобы уничтожить этот день и закошмарить ангела в единственный, матерь божия, выходной, но просчиталась — не то чтобы энджела вкус чая вообще беспокоил хоть немного. он невозмутимо тянет руку за стаканом в белой и идеально чистой (в отличие от самого ангела) чашке. вся кофейня вообще — эталон стерильности больничной, их уборщица не зря ест свой хлеб, разве что в угол с пианино не заглядывает. снимает грязь даже с невыносимо высокого потолка. или низкого, просто для полторашки-физзаролли любой смертный кажется ёбанной шпалой. — пиздец, — резюмирует физз, — сам эту хуйню пей. — пожалуйста, я сам и пью, — равнодушно соглашается ангел, — ты вообще кислый сегодня, что-то случилось? мать? твой постельный клоп, о котором абсолютно-точно-совершенно-никто-не-подозревает? — нахуй иди, — злится физз, — у меня-то всё спокойно, сам объясняйся, чем ты питаешься, что тебя полощет на всю улицу. — забей, — смеётся беззвучно ангел, — у меня и без того репутация законченного наркомана, — вполне оправданная, — ничего не значит чужое мнение на этот счёт. и, кстати, насчёт мнения… принёс палетку? сумочка физзаролли предательски звенит значками и пластиком. ангельское лицо блестит в свете полуденного солнца и ярких лампочек, отражается космический хайлайтер от век и щёк, сияет взгляд нетрезвый и светлый. у энджела невыносимо красивые глаза, а у физзаролли — губы, подкрашенные лениво красивым блеском с шиммером. они со своим цирковым окрасом не вживаются в кофейню и пугают посетителей. зелень в горшках и книги в очаровательных крафтовых упаковках едва ли сочетаются с яркими полосами кардигана физзаролли и тенями энджела. даже паркет их за вычурность немного осуждает. — да, конечно, — физзаролли выкладывает косметику на столик, — будь осторожнее, я не хочу снова подтирать твои чёрные слёзы. — а я как-то за тобой простыни стирал… — забыли! — перебивает физз, — продолжай краситься, сучара. молча. ангел хищно улыбается. перламутровыми тенями рисует себе новую, более стойкую и способную, личность, на останках подтёкшей в морозах и тошнотворной вечеринке — старой. получается даже слишком хорошо. физзаролли не может так легко нарисовать что-то новое и мнимое, по-актёрски в роль вживается и пытается реализовать максимально достоверно. тоже с переменным успехом. — ну, если серьёзно, — всё же говорит энджел, — помнишь столаса? — а, ага, этого, — физз неопределённо машет рукой в воздухе, — степана? помню, ясен хуй. — вот, он, — уточняет ангел, подводя слизистую и страшно пуча глаза, — недавно такое откровение выдал, ахуеешь. — жги, крыска моя. — будто тебе не нравится, — хихикает энджел, — короче, разъёб. он откладывает каял и поднимает телефон, даже не глядя на миллиарды пропущенных вызовов и сообщений с угрозами заходит в галерею сохранённых из телеграма. — я ждал валю для нового сценария, он там что-то невъебенно грандиозное приготовил, прикинь, — бормочет ангел, листая фотографии, — ну, как обычно, в общем, а тут залетает ко мне эта птица. ну, не спорь, у него реально ебальник какой-то совиный. или это филин?.. — задумчиво тянет он, перебирая альбомы в поисках необходимого, — короче, залетает, а сам — заплаканный, красный, грустный — сразу видно, хреново человеку. ну я сижу, смотрю, думаю, бля, жалко же, спрашиваю, всё ли в порядке, воды там, может, принести… и знаешь что? — твою мать, антон, — вздыхает физзаролли, — ещё одно, нахуй, уточнение, и я выкину тебя с этого кресла. — какие мы нежные, — усмехается ангел, — бля, короче, этот хуй ка-а-ак давай рыдать, садится на рабочий диван! и говорит мне всё, типа, с женой — развод, дочка его ненавидит, а сам он изменил с другом детства, или кем там ему этот пидор приходится, и теперь влюбился до сумасшествия. я эту драму, блять, слушал ебучие полтора рабочих часа, пока пацаны стояли за дверью и чё-то бурчали про мои прогулы и всё такое… — у тебя не выходной, — понимает физзаролли, — ты… прячешься от вали? ангел молчит. мучительно и непривычно для своей неадекватной натуры долго, но действительно выдерживает многозначительную паузу перед тем, как победоносно вскрикнуть: — нашёл! на блестящем экране, в трещинках, со следами глиттера энджела, отражается лицо знакомое почти до физической боли, отзывающееся покалываниями на загривке. физз встревоженно трёт шею — в знак привычке всегда успокаивать себя людским присутствием и напоминанием о подвеске от любимого под кадыком. на него смотрит вымученно слишком знакомое лицо. на фоне спит степан, с которым ангел действительно в последнее время видится слишком часто, он безмятежно сопит в подушку и прячет нежные бледные уши ладонями, оголяя безупречную спину со следами поцелуев — физзаролли настолько плевать на нюдсы ебучего принца индустрии, когда на переднем плане сидит тот, чьё имя он вспоминает с терпким неравнодушием томными вечерами ностальгии по прошлому, в котором что-то всё-таки было постоянно и хорошо. стабильно и дееспособно. — это лёша, — невозмутимо продолжает энджел, — его, вроде, блиц называют. тупая кличка. моя пизже. — матерь божия, — не сдерживается физзаролли, — это, бля, блиц. — я так и сказал, долбоёб. иногда ангелу не хватает такта. и мозгов. но физзаролли не обижается. мама учила: на психов — нельзя. — нет, — продолжает физз, — это блиц, мой друг детства. — блиц… — задумывается ангел. — блиц — это тот самый блицо, — терпеливо объясняет физзаролли. — блицо… — ещё упорнее вспоминает энджел. — блять, вынуждаешь ведь, — хрипит физз, — блиц-блиц-скорость-без-границ. — а-а-а! — понимает ангел, — боже мой! — осознаёт, — тот самый?! — ну и кто теперь долбоёб? девочка за соседним столиком поспешно сматывается. её не хочется осуждать или обсуждать, но клуб с одноимённым названием (состоящий из тех же физза и ангела) определённо займётся этим поздним вечером. такой оказывается их скучноватая жизнь на задворках самары. — разъебал. но это нечестно — я под чем-то сегодня, — оправдывается ангел, поправляя причёску. — чем-то? — уточняет физзаролли. — …хочешь сказать, мой добрый друг столас обречён на страдания с вот этим вот легендарным конеёбом? — остаётся надеяться, — пожимает плечами физз и оглядывается на черри и её милый фартук с значках, — что гиперфиксация на лошадях у него уже закончилась. — столас купил ему брелок с пони. — пизда, значит, столасу. они молча пялятся в потолок. ангел ничего не понимает и щёлкает языком. физзаролли присоединяется. а, всё же, даже в их стандартной кофейне с джазовыми мотивами новогодних песен и жаром апельсиновых запахов оказывается до глупого хо-ро-шо и комфортно. — ну, как вариант, конечно, можем наставить твоего кореша на путь истинный, — предлагает энджел. — я тебя умоляю, — физз закрывает глаза, — ему один путь — дурка. — ты мне говорил, что мой путь — рехаб, и что в итоге? он открывает глаза. в общем-то, потолок оказывается крайне интересным для изучения, а сидящий рядом кокаиновый ангел — неплохим собеседником даже под дурью. физзаролли старается не думать. жизнь столаса же, не его. — можем устроить им «давай поженимся», — втягивается физз, вопреки собственному недовольству и воспоминаниям, — прогораммочку. — сперва надо бы провести «мужское/женское» семье степана, — добавляет энджел, — а потом и «модный приговор» нашей жертве. — жертве? — блять, физз, не тупи, — скрипит ангел, приподнимаясь, — как это дерьмо иначе обозвать? они переглядываются и жутковато щурятся. подружки определяются не бедами, а привычками. — ты действительно планируешь что-то предпринять? — а ты нет, типа? — сукин ты сын, — улыбается физзаролли, — я в деле! — позакрывали ебальники! — кричит с выдачи черри.