Skin to Bone

      Лицо Джонатана чертовски бледное, глаза темные, а волосы похожи на чернющее гнездо. Тощий он настолько, что с трудом верится, что его не сбивает с ног малейшее дуновение ветра. Брайан такой же. Только глаза серые и кудри заплетены в многочисленные пресловутые кривоватые косички. Джон старался, сам их ему заплетал. А сейчас он развалился на кровати потрепанной, вытянулся весь и стянул майку через голову. Прохладно здесь, от того он и съежился, но обратно одеваться не спешил. Или планировал Хэда соблазнить на очередной перепихон сухой, или просто хотел посвятить своими ребрами, заметно выступающими из под кожи и в некоторых местах шрамами покрытыми. Брайан сидел лишь за столом, в руках сжимал дэвисовы листки помятые с отрывками бессмысленных стихов, это дело все разглядывал. Джонатана разглядывал.       — Ляг под одеяло, холодно, — приказывает Уэлч и Джон даже слушается, послушно псевдо-простыню на тонкие плечи натягивает и голову роняет на подушку, сжался весь. Само собой холодно. Здесь всегда холодно, но они уже привыкли. Джонатан глазки раскрывает и заинтересованно наблюдает то ли за Брайаном, то ли за завядшим цветком в импровизированной потресканной вазочке. Он уныло лепестки последние роняет на стол, на оставшиеся куски бумаг, которые на этом самом столе прижились уже. Не особо Дэвис понимает, чем вообще Хэд сейчас занимается. Пытается, что ли, закономерность в почеркушах Джона найти и таким образом все секреты его разузнать? Если так, то удачи ему, ведь вряд ли у него это получится.       Сейчас только утро. Только утро и ничего не произошло. Удивительно, что живут они этот день, не считая ночных втыканий в пузатый телевизор, целых полтора часа, уже полтора часа Джонатан со странным подтекстом кувыркается по кровати, Брайану улыбается с намеками неоднозначными, пока этот Брайан хер знает что пытается сложить из джоновых записок, а они еще даже не надрались и не потрахались. Будто это имеет значение. Типичное утро, здесь всегда так. Все как обычно серое, подгнившее, как обычно Джон пяткой ударил по радио, дабы то работало исправно, и в одних трусах пытался из одеяла выбраться. Хотелось бы, чтобы это одеяло было мягким, плотным и теплым, но, увы и ах, этим «одеялом» у них является наволочка обычная, которую они уже на все что угодно пытались натянуть, лишь бы не было ночью так холодно. Как бы романтично то не выглядело, но жаться друг к другу в темени сплошной, пытаясь тепла найти, не очень-то и комильфо идея. В мыльной мелодраме это бы звучало ой как чудесно, но у нас здесь правила малость другие.       — Выйдем сегодня? — мяукает в подушку куда-то Дэвис, руки пытается согреть, между бедер их всунув, ловит на себе взгляд Хэда какой-то заебанный. Или малость удивленный, потому что не каждый день Джон соизволяет пожелать вылезти наконец из койки, перестать дрочить целыми сутками и писать бредовые стишки, вливать в себя огромное количество виски и таблеток самых разных, не по медицинскому, естественно, назначению, которые Брайан ему любезно из бара таскает. Если и выбираться из своего пошарпанного, но добротного домика, то только в этот бар. Чтобы опять по туалетным кабинкам шманаться и бесконечно много трахаться. Джонатану постоянно слишком мало похоти. Ему мало того, что Брайан ему стабильно раз в два дня отлизывает за хорошее поведение, что трахает его по несколько раз на дню, даже если сам не хотел — с Джоном все че угодно захочется; мало ему Хэду стабильно каждый вечер отсасывать, пока они в телек на расцарапанном диване пялят. Мало ему этого круговорота бесконечного секса, бухла и наркоты. Только рок-н-ролла не хватает, правда жаль, что в наше время музыка не ценится уже вовсе. Музыкант ты — иди отсоси своему папаше, в баре итак уже прекрасно и уравновешенно играют по кругу одни и те же песни, а ты здесь никаким раком не вписался. Ты не музыкант — ты хуесос, который должен пойти и стать минимум военным и застрелить минимум одного бомжа, коих тут в канализации жопой жуй.       И в канализации, кстати, Джонатан тоже любит лазать. Это единственное место, где Брайан не пытался его обрюхатить, оба зассали подцепить заразу какую-нибудь. Любой зассыт, когда при каждом втором шаге ты наступаешь или на крысу, или на огроменного таракана. Если не ходишь по ним вовсе. Канализация, вообщем, удел наркоманов и бомжей, коими Брайан с Джонатаном и являлись, только дом у них был. И дом, по здешним меркам, очень даже хороший. В один этаж и четыре комнаты, очень даже блатной. Здесь палатка, на ветру дрожащая, уже считается огромной удачей. Так думают как раз-таки те бомжи с помоев, которым лишь бы картонку под жопу — уже счастливы будут. А в культурном обществе, то есть, среди выживших, военных и бесполезных медработников, это дело обычное. Никто уже не удивляется, всем уже все равно. Все равно, если грабанут тебя, если спиздят чего-то, без всего тебя лишат — похуй. Похуистично можно этого мудилу вычислить и снести ему нахер башку с двустволки. Здесь проблемы решаются очень быстро.       — Ахуеть. Это, вроде, я должен такое спрашивать… — буркает Брайан саркастично, глаза переводит на Джона, лыбу давящего хитрую. И по его взгляду кажется, что он хочет прошманаться по улице только ради того, чтобы в конце концов вернутся в этот один единственный бар, в котором уже сотни тысяч людей и нелюдей побывало, чтобы там устроится в углу, присесть так незаметно, и отправить Брайана под стол, чтобы хорошенько ртом поработал в джоновой промежности. Ну, это просто Дэвис такого хочет уже очень долго. А Хэд особого согласия на это не дает, знает ведь, что может в качестве компенсации Джонатану и на дому отлизать, под точно ту же волну, что и в баре, даже лучше все сделать. Потому что умеет Джона любым с ума сводить. Или Джонатан нынче слишком доступный. Или не сопротивляется особо.       — А ты соглашайся, пока я настроен. Или я уйду, чтобы надраться в одиночку, а потом ты должен будешь уделить на меня всю ночь, понял? — вот на такие шантажи Джон идет, пусть Хэд даже и не ответил ничего толком. Это так, чтобы заранее знал. В любом случае, все опять будет так, как захочет Дэвис. Опять — это слово очень плохое, прямо говорит о том, как же в этой дыре уныло. И ведь не выберешься никак — огородили все, попробуй вылезти — подстрелят тут же, надейся только на поезд ебучий. Если тут вообще поезда ходят. Хотя Брайану кажется, что рельсы здесь положили для виду, чтобы просто кто-то понадеялся слепо на светлое будущее, а потом ходи мозги таких верующих по частичкам собирай на выцветшей траве, имели бы хоть совесть. Лучше уж топились сразу, чем бошки себе сносить.       — Ебучий ты, я тебе не то шо ночь, я целыми сутками с тобой вожусь. Имел бы ты совесть, Джонни… — цитирует он пролетевшую мысль, посмотрел на Джонатана так хлестко, профессионально вызвал у него блядское чувство вины. И Джон ведь глаза закатит и губки надует обиженно, наигранно, конечно, но от того Хэду ничуть не легче. Похую ему уже на дэвисовы выкрутасы, пусть он хоть сальто назад сделает и шею себе сломает, Брайан так устал, что уже все равно. Это просто сейчас так ему кажется, что он без угрызений совести своего единственного и любимого прирезать готов, а на деле-то без него закончит как те верующие, тоже будет кто-то ошметки его черепа собирать по земле. Не может этот холодный Хэдли и дня прожить без этих темных, сальных и вонючих волос, зубов кривоватых и подбитых, покрасневших глаз и впалого живота, выпирающих ребер и черных треснутых ногтей, без, в конце концов, этого ахуительно вкусного клитора ебаного Джона Дэвиса. Брайан одержим Джонатаном точно также, как Джонатан одержим Брайаном. Взаимосвязь, во.       — Шел нахуй, Бри, — кидает ему Дэвис с беззаботной улыбочкой, сам поднимается и сракой на край кровати мостится, Брайану в тысячный раз открывая взор на свои шрамы на бедрах и кое-где под ребрами, на плечах даже. Хэд просто сделает вид, что ему все равно, насколько сильно решит порезать себя Джонатан в следующий раз. Он просто знает, что накажет его заслуженно. Хотя ради этого наказания, вероятно, Джон сделает это специально… — Пиздуем отсюда.       И поднимается, майку свою подхватывая и натягивая на ходу. Пол холодный, по плитке ледяной ходить босяком — ощущения не из приятных, поэтому он спешит удалиться из комнаты, отсвечивая голыми пятками, дабы, удивительно, на кухне в шкаф полезть и из него шмоток нарыть. На улице обещает быть холодно, поэтому с выбором лука он не брезгует: лонгслив серый и покрытый недавними мокрыми пятнами от водки, да и штаны потеплее. Куртки под такие условия у него, к сожалению, не имеется, поэтому может ограничиться одним лишь бомбером с дырявым рукавом. И пока он там с одеждой возился, Брайан со стороны только наблюдал, скрестив руки на груди и склонив голову вбок. Не очень похоже, что он горит таким же энтузиазмом, как Джон. Брайан просто, мягко сказать, немного устал. Не успел проснуться — уже устал. Так всегда бывает.       — Ты собираешься, нет? — окликает его Джонатан, уже севший на пол и пытающийся натянуть берц на пятку. Хэд хмыкнул и стянул с той же шатающейся ржавой вешалки и свою кофту, выжранную молью в некоторых местах. Благо сам он уже одет был во что-то, а не как Джон — в трусах одних, бедолага обделенный.       — Дай угадаю, ты хочешь пойти нажраться в баре с утра пораньше, а потом меня на трах уломать? — подмечает Брайан, натягивая шапку на голову, что очень туго происходило. Зато тепло. И штаны его выглядели забавно: это, считай, комбинезон на лямках, только сами эти лямки болтаются где-то внизу и забавно стучат металлическими вставками друг о друга при каждом шаге Хэда.       Джонатан краснеет еле заметно, его мысль явно прямо из головы украли. Он глаза закатил, стараясь выглядеть максимально безразлично, и с пола поднялся, отряхивая сраку.       — Хотел секундой назад, пока ты это не сказал… — саркастично корчит недовольную рожицу Джон, в чужие серые глазки засматриваясь. Брайан выглядит уж точно абсолютно похуистично, нежели Джонатан. Ну это разве плохо, если захотелось акт любви со своим бойфрендом произвести? И что с того, что Дэвис буквально прошлую ночь с Брайана ни на секунду не слезал? Все мы не без греха, поэтому просим Брая понять и простить.       И вот наконец они за дверь вылазят. Воздух разряженный и тяжелый, дышать заметно труднее стало. Пейзажи все те же, такие же серые, все так же через шаг нога опускалась на чью-то подгнившую кость, торчавшую из земли после не самой удачной попытки кого-то похоронить. Весь этот городок можно назвать неудачной попыткой погребения, настолько здесь все печально. Благо, людей пока никаких не видно. В смысле, живых. Живых пока нет. А вот мертвых Дэвис уже троих насчитал. И хорошо, что военных нет. Не нравятся им такие вылазки буквально бесцельные, когда шатаешься по зараженным и мертвым пустошам без поисков чего-либо, когда гуляешь беззаботно так, будто у себя дома. Домом это место назвать язык не поворачивался, только на заточение это походило. Просто загон мертвых и живых существ на месте радиационной вымершей аварии, куда ты попасть по своей воле, конечно, можешь, только не вылезешь после этого отсюда никак. Вертись как хочешь: вот твое новое место обитания.       А эти двое уже привыкли. Мороз здесь, конечно, лютый, но после нескольких оргазмов дело вполне поправимое, во время секса легко согреваешься. И Джонатан всегда старается это использовать как оправдание тому, что он опять течет и ему срочно нужен член внутри. Брайан ему даже предлагал проституцией заняться, если совсем невтерпеж. Но в шутку, конечно, Хэдли все еще слишком ревнив даже для того, чтобы одного Джона из дома выпускать. Даже если здесь особо никто заведением новых отношений не интересуется, все равно боязно даже за то, что такой хлюпик, как Дэвис, живым из своих экспедиций не вернется. Или не покалеченным, как минимум. А вот если кем-то выебанный — так вообще пиши пропало, Брайану это разве что в кошмарах снится. Слишком много мыслей у него занимает то, оприходован кем-то его милый и невинный Джон, пока сам Хэд спит неспокойно, или нет. Просто хочет, чтобы его мальчик только его и оставался, ничей больше.       — Хочешь зайти к Джеймсу, а? — внезапно спрашивает Дэвис, дергает Брайана за рукав. Тот уже совсем помрачнел, озабоченный сохранностью задницы своего бойфренда. В любовь подаваться в такой обстановке — самая бредовая идея какая только на ум придти может, но хотя бы позволяет с ума сойти не так быстро. Или наоборот? Человек лучше мертвых пустошей может крышу тебе подбить, особенно если ты этого человека любишь. Любишь — плохое слово, да и странное какое-то. Но, наверное, Брайан и Джонатан друг друга любят. Хотя по ним и не особо заметно, это, вероятно, так.       — Не сдох разве твой Джеймс? — Брай пытается отговориться, не хочет максимально третье лицо между ними всовывать. Хотя, у пресловутого Манки кровать убойная, и трахаться на ней в отсутствие хозяина — тот еще экспириенс. Поэтому приходится мозги напрячь, чтобы выбрать что-то. С одной стороны — ну Джеймс, ну он ведь всю малину им здесь поломает своей обезьяньей рожей, ну он ведь рожа как-раз таки третья и лишняя, не нужно им такого, но с другой — можно потрахаться на его кровати, и потрахаться хорошо… Сложно!       — Может и сдох. Как раз и проверим, как он там, — мяукает Джонатан, плечами пожимает и, чуть в покосившийся стоящий впереди указатель не врезавшись, поворачивает на дорожку более протоптанную. Не хочется, правда, даже думать о том, кто ее протоптал, но зато до Манки добраться будет легко. Здесь или по открытой территории, получив огромный шанс быть подстреленным, чапать, или пробираться через кусты хуй знает как, хуй знает на что наступая и хуй знает, что тебя за пятки будет при этом кусать. Шанс подохнуть нахер в обоих случаях будет фифти/фифти, так что выбора у них особо нет. Поселение здесь полу-вымершее и не самое дружелюбное, конечно, но, думаю, если сказать им про Манка, то сразу в лице поменяются. Не то чтобы он тут главной смертью пустошей являлся, просто косяки хорошие толкал. А кто хочет в перепалку с главным поставщиком травы? Потом ведь он и ни грамма не отсыпет, а тут его псевдо-друзья беззаботно топают.       Плохо, что только сейчас Джон додумался, что можно Шаффера навестить, так бы они добрались гораздо быстрее и безопаснее. Можно было пройти где-то рядом с баром, а не с военной базой, получив пару пинков под зад и некультурных выкриков в спину, мол, хули они здесь с утра пораньше шатаются от нехуй делать. Вот этим парням явно похую, кто такой Манк, насколько хорошую дурь он пихает и нахуя к нему два педика намылились. Но и двум педикам на военных также срать; каждому срать, пока не подстрелят. Здесь тоже попытались, но, благо, за миллиметр от Брайановской ноги выстрел пришелся. Удача — вот что оно. Пришлось под дэвисов ржач ноги оттуда делать.       Уэлч, конечно, не прогадал, взяв с собой ствол простенький. Здесь без ствола выходить — самоубийство то же, даже если никто не решит с тебя залутаться, то с тревоги ты точно помрешь. Тут скорее мысли и сумасшествие общее людей до самовыпила доводят, нежели радиация та же или мутировавшие хуесосы. Но максимум тараканов нездорового размера они повстречали, не более.       И головой Джон о дверь дома Манка приложился неплохо. Просто этот придурок любит открывать дверь со всей дури, как только почует кого-то снаружи. Джонатан даже постучать не успел, как сразу в нос получил этой же дверью. Больно, причем, она то у него металлическая, ржавенькая, правда. Но под тот же ржач джоновский и Манк в ответ заржал, только Хэду это показалось не особо смешным, но и хуй с ним. Брайан вообще подавленный какой-то сам по себе, или он эпицентр апатии, или эпицентр всемирного психоделического веселья. Лучше, конечно, второй вариант, потому что так не все уныло будет.       — Йоу, Джейми, че как? — начинает Брайан, когда оба дебила успокаиваются. Пытается не подавать виду, что он не особо хочет с Манком контактировать сейчас.       — Та никак. Вы че вообще, опять приперлись на моей койке ебаться? Вы меня простите, но одна мадемуазель уже это место заняла, тихий час у нее, во. Так шо айм соу сорри, — Джеймс улыбается широченно, хочет, вероятно, еще чего-то добавить, потому что знает точно, нахер эти два идиота к нему прутся в такой ранний час. И ни у кого не возникает вопрос, почему сам Манк в это время уже не спит.       — Тебе, видимо, легко было догадаться… — бурчит в ответ Хэд, под руки Джонатана обхватывая и к себе прижимая. Замерз.       — Да ладно, парни. Не первый день вас знаю, — хмыкает Манк, отходя в сторону чуть, ака пропуская парочку внутрь, что очень любезно с его стороны. — Пивом вас угощу, уговорили.       И все равно, что от этого пива у Брая и Джона уже все полки в доме трещат, отказываться нельзя ни в коем случае. Скучно, на самом деле. Никакого варианта о том, чем еще можно заняться в такой обычный свободный день, не было. Каждый день похож на прошлый: утром умирают в коматозе после ночной пьянки, прокрастинируют перед телеком, потом, может, выбираются на улицу, идут или в бар, или шманают по округе, или идут к Манку или Филди, или просто ищут новые трупы, под вечер стопроцентно набухиваются и заваливаются домой, чтобы или уснуть на все следующие сутки, или потрахаться, но в любом случае уснуть на все следующие сутки. Любят наблюдать, как военные вытаскивают со дна заболотившего пруда новые размякшие тела. Сейчас был тот момент, когда скука отступала и приходил Джеймс в лице дилера хорошей дури. Он не просто пива, он и травы им достал. И с милой улыбкой старался игнорировать то, как бесстыдно Дэвис лапает Уэлча за ляшку, совсем не обращая внимания на третье лицо в виде Манки. Джонатану абсолютно все равно, где именно начинать прелюдии, даже вот, перед рожей главного травокура на районе — и то уже дело обыденное. Только иногда Джеймсу приходилось все-таки гавкнуть чего-нибудь, мол, чтобы Джон сию же секунду надел штаны обратно и перестал пытаться залезть рукой в хэдовы трусы. Есть же границы какие-то. И все равно, насколько все равно Джону на эти границы. Он явно не тот, кто должен знать меру.       Но сейчас все было относительно сдержанно и спокойно, никто не пытался никого выебать, стены попрежнему дрожали от ветра снаружи, трава курилась, пиво текло по подбородку. Даже незаметно время пролетело, хотя, вроде, всего несколько часов они здесь зависают. Пора домой. Точно пора домой, пока Джонатан не решит обблевать всю хату Манка. И пока этот же самый Манк не решит выставить их обоих за дверь. Мадемуазель та самая просто проснулась, а она, видимо, не терпит гостей. Даже если она сама просто девка на один день, которую Джеймс трахнул по пьяни.       Но и на морозе Джон с Браем оказались быстро довольно. И не волнует Шаффера, насколько сильно он даст им под пердак и как скоро этих двоих зарежут рейдеры или гули, и насколько сохранными их задницы вернутся домой, если вернутся вообще. Только утром можно шататься здесь в хоть какой-то безопастности, чуть темнеет — лучше сразу ствол держать при себе.       Сложно здесь. Но потрахаться нужно. Это обязательно уже. Поэтому, не помня, как добрались вообще, Брайан Джонатана уже роняет на койку и все теряет смысл. Не знают, что будет завтра.