Дима, 23:07
«Если хочешь — приходи.»
Теперь на этой крыше придется сидеть до талого. Сил вытягивать себя — никаких. Вытягивать из этих созданных самим же собой ебейших ситуаций. Хотелось присесть, но бетонные плиты завалены снегом. Медленный шаг к краю. Высота большая, хоть это и не самый высокий дом в округе, но если падать с такого, наверняка, насмерть… Хотя все это мысли несерьезные. Просто черный юмор. Или может уже стоит перестать себя в этом убеждать? Очередная песня в заключительных строчках застыла на устах. Надоел английский язык. Петь сил не было, но что-то такое интересное вертелось на уме… Вспомнились строчки на родном той песни совершенно не в привычном стиле, но такая нежная… Такая сладкая и снежная. Что так соответствовала этой минуте. Руки, обнимающие тело, давно заледенели вместе с влагой на щеках. — Моя душа такая резкая… И чуть изранена… Тол-пой. Это конец. Это было завершающие испытание, это были последние оценки, это были самые обидные слова. И с чем приходится уходить? Хотел доказать, блять… Да нихуя я никому не доказал. Шоу играет против меня, и эту игру поддержали остальные. Нож в уходящую из списка финалистов спину от Надежды Эдуардовны, и безответность от того, за кем шел, кем восхищался… Любил. — Твоя душа такая детская, и вдохновленная мечтой… Я его любил. — И мы не ходим на свидания, ха-ха, — истеричный смех от ироничности строчек подстать мыслям. — Да никогда и не пойдем… Зато не будет расставания. И- — Дима! Влад стоял прямо за спиной. Он зашел тихо и бесшумно, чтобы в одну секунду резко схватить руками за плечи, оттянув от относительно края. Кажется, он хотел выглядеть пиздец каким злым, но что-то пошло не по плану и его взгляд слишком… Шокированный. Не уж то все так плохо с физиономией? Такой урод? Ну, без гримеров — какой есть. — Блять, что ты тут забыл?! Себя, наверное. Как там было сказано? Моей личности же никто не увидел? Шепс затмил, да? Губы изогнулись в обиде, а глаза снова на мокром месте. Череватый понял — тяжелый случай. А если бы не приехал? Написал парниша и ждал. Колдун рывком прижал к себе, чувствуя, как к нему прижимаются и хватаются за широкую спину руками. — Влад… Ты… Внутри пробудилось чувство, что все это похоже на детскую истерику. Нет, нужно замолчать. Это слабость, при чем ахуеть какая. Не нужно было писать этот ебучий адрес. — Что я? Бредом казалось даже то, что он приехал и стоит здесь, не то что ожидание ответа. Терпеливое. И это терпение сыграло на совести. Я отстранился, чтобы посмотреть в глаза. Нужно играть ва-банк. Здесь и сейчас. Все, что происходит на этой крыше — останется на этой крыше. Съемки подходят к концу и после завершения проекта… Что нас будет связывать? А что если прямо здесь и сейчас его поцеловать? В таком случае у него не будет шанса — не ответить. Если я в его глазах сейчас сброшусь. — Дим… Голос его стал мягче. Словно он, сука, осторожничает. Словно ему не все равно. — Тебе все равно на то, что я чувствую? Ты вообще что ли ничего никогда не замечал? Я думал, ты… Что-то сделаешь. Что-то скажешь напоследок. Каждую ебаную неделю я жду какой-то отдачи, доброго слова. Не смотри на меня сейчас так! Хриплый голос звучит словно чужой, даже в нервных ситуациях он всегда был спокоен, но сейчас всё иначе. Его взгляд был полон осознания. Словно он понимал. Словно ему тоже было больно. Да катись оно к черту. Короткий, эмоциональный, ледяной и одновременно пламенный поцелуй Влад едва ощутил на своих губах. Пришлось отвести взгляд. Сразу на бетон. В сторону. Хотелось обернуться туда, куда меня могут сейчас столкнуть за все это. Хотя гораздо больше хотелось ощутить другого рода ответ, а затем быть увезённым в теплое место, где есть еда и безлимитные объятия. Чужая рука заставила вернуть взгляд, поднять его перед собой. Влад выглядел спокойнее прежнего. Его глаза несколько раз опустились к губам и сердце замерло даже прежде, чем чернокнижник наклонился. Это можно было гораздо больше назвать поцелуем нежели то, что произошло несколько секунд назад. Он был таким мягким, двигался медленно и осторожно, заставляя дыхание замереть. Собственные губы на несколько миллиметров отстраняются, но только для того, чтобы коснуться напористее. Вызывающие. Испытывающее. Неужели у Влада от этого тоже снесло крышу? Крышу, ха-ха… Но, судя по ответу, да. В ушах гудело общее дыхание, тихие и нежные звуки. Прерываться вообще не хотелось. Словно если прерваться, то горячая близость станет «просто поддержкой». Пока это не прервалось, оно имеет какое-то значение. Хотя, раз такое происходит вообще, то имеет значение по умолчанию. Губы задрожали, не то от того, что перенервничал, не то заодно со всем телом от холода, что давно сковал меня в железные тиски. — Увези меня отсюда… — Мне нужно кое-что сказать. Стало страшно. Страшнее, чем смотреть вниз. — Если ты думаешь, что чувства есть только у тебя — сам видишь. Но я не знал так же, как и ты. И не узнал бы, — тяжелый вздох и мягкое касание к волосам. Без шапки, балбес, в капюшоне стоит. — А теперь мы поступим так. Едем домой спать. Завтра рассказываешь мне все с самого начала и мы что-то с этим решаем. Пойдет? — Так сейчас это было… — Да вообще как пожелаешь. На что Влад получил в свою сторону недоверчивый взгляд. Вздохнул и с небывалой легкостью еще раз чмокнул в губы, теперь сам вызывая смущение. — Все? — Да… — Пошли, машина нагрета. И предсказание Константина теперь точно не осуществится...