Семья

Декабрь. Солнечные зайчики гуляли по стенам комнат. От изрезанных инием окон тянуло сквозняком. В доме было тихо, но тихо по-семейному. Топали маленькие ножки по лестнице, визжал чайник и с хрустом прогорали дрова в буржуйке. – Я вернулся! Батон взял у Складов. Сказали, свежий, – с розовым носом Спичка вошел в дом и отряхнул ботинки от снега. – Сейчас проверим. Проходи быстрее, чего в дверях застрял. Не пускай в дом холод. – Встречал подростка Данковский с закатанными рукавами свитера, вытирая мокрые ладони об банное полотенце, свисавшее с шеи. – Мой руки, потом проследи за Мишкой. Не могу никак расчесать ее. – Ну конечно, она только Артемию и дается. А ты чего ожидал? Недельку у нас поживешь, а она тебя за своего примет? – с этим ехидством Спичка передал батон в руки Даниилу. Данковский уже перестал отвечать на такие выпады, только нахмурился. Хоть данный факт и был правдой, но правдой колкой, которая неприятно ложилась осадком в душе Даниила. С момента, как Бурах переехал сюда жить основательно, в доме многое изменилось. Жуткие картины были проданы, вместо них появились первые семейные фотографии и Мишкины рисунки. Да в доме буквально стало светлее из-за небольшой перепланировки. В Берлогу был вывезен весь основной инструментарий и оборудование для процедур. Стало больше места для отдельных детских комнат, а на первом этаже наконец-то сделали нормальную ванную комнату. На обеденном столе красовался нарезанный батон. Ловко Даниил вытаскивал сваренные куриные яйца из котелка на плите, одновременно варя в турке кофе, аромат которого распространился по всему дому. Спичка усадил Мишку себе на колени и, нежно уговаривая, просил сестру не сопротивляться манипуляциям с деревянным гребешком-расческой. Яйца смачно треснули по разделочной доске на столе, после них появился кусочек масла, приземлились солонка с солью и варенье с земляникой. Для Мишки был заварен черный чай с чабрецом и гвоздикой. Закончив все приготовления, Данковский на две кружки разлил кофе, в одну заранее добавив больше молока. Расчесанная Мишка сползла с коленок и уселась на собственном стуле, ожидая приступить к трапезе. – Я почищу тебе, – обратился Даниил к ребенку, но получил в ответ недовольный взгляд – Хорошо, давай сама. Тебе одно яичко? Только будь осторожна. Мишка принялась сосредоточено отделять скорлупку, пытаясь поддеть фрагмент как можно большей площади. Спичка же щедро намазывал масло об батон и тщательно посыпал его солью – это был его любимый бутерброд с маслом и солью на завтрак, который он обычно ел вприкуску с вареным яйцом. – Сегодня займемся прописью латыни. Будешь выводить не просто буквы, а слова. Устроит? Спичка молча кивнул, пережевывая бутерброд. – Ничего не слышно в магазине? – поинтересовался Даниил. – Говорят, сегодня вечером поезд приедет. Подарки к празднику привезут и заказное. – Славно. Думаю, пройдемся все вместе вечером встречать. Я пару изданий выписал. К тому же, надо придумать подарок Бураху. – Я папе нарисую картину! – подняв очищенное яйцо в руке, провозгласила Мишка. – Умница, Мишка. Есть уже концепция? – Даниил налил в кружку малышке чай. Мишка снова нахмурила брови, встретившись с новым словом «концепция». – Я про задумку. Уже знаешь, что нарисуешь на картине? – Даниилу было трудно разговаривать с детьми, он и так старался говорить иначе, по-здешнему. – Папу, себя и Спичку. – Идея хорошая. Думаю, ему очень понравится. А ты, Спичка, что придумал? – Я подсуечусь, кое-что есть на примете. – Смотри, пусть твоя примета не станет для Артемия проблемой. Спичка цыкнул в ответ. Почаевав, компания домашних разделилась по интересам. После уборки стола Даниил включил грамофон и сел за чтение очередной книги по новым исследованиям. Мишка тренировалась в рисунке, а Спичка что-то мастерил у себя в комнате. Раздался стук в дверь. – Спичка, иди встреть гостя – расслабленно пробурчал Данковский, вжимаясь в кресло. Недовольные шаги стремительно спустились по лестнице. И только скрипнула дверь, как раздался восторженный крик на весь дом: – Вернулся! Словно зверек, навостривший свои ушки, Мишка замерла. Услышав заветные слова, она встала с творческой позиции «лежа», бросила карандаши и устремилась к месту возгласа с расплывшейся улыбке на лице. Сердце Даниила забилось чаще. Внутри души тоже хотелось сорваться с места, но он спокойно отложил книгу, поправил домашнюю одежду, и дав детям встретить ожидаемого гостя, последовал к ним. На пороге, не успев раздеться, сидел Артемий. Он обнимал Мишку, которая повисла на его шее и улыбался. Спичка тараторил быстрый доклад про эту невыносимую неделю ожиданий и про дела, что успели произойти в городе. Как только Даниил вышел из-за угла в прихожую, Артемий одарил его теплейшим взглядом. – Ну же, милая, я здесь. Дай мне раздеться. – хохотом разразился Бурах, поднимая Мишку вместе с собой, вставая с корточек. Дети никак не хотели покидать хозяина семейства. – Я тоже безумно соскучился по Вам – с этими словами Артемий хоть и трепал голову Спички, и обнимал Мишку, но смотрел в глаза Даниилу, который еще не сказал ему ни слова. Осаженный с двух сторон, Бурах быстро скинул верхнюю одежду и шапку. Наказав ждать в гостиной, а не то – никто не услышит ни одной истории с охоты, Бурах занялся раскладкой содержимого тяжелого рюкзака. Даниил снова свернулся калачиком в кресле за книгой, насупившись. Не хотелось показывать своего расстройства, но взять эмоции под контроль никак не получалось. Выражение лица все равно предательски выдавало обиду. Прошло полчаса. Наконец-то в комнату вошел Артемий, уже успевший переодеться в домашнее. – Я не с пустыми руками. Охотились на зайцев, поймали пару степных лис. Смотрите, что вам принес. В ладонях у мужчины появились детские варежки. – С Укладом уходили проводить обряд в сердце степи, нужен был менху для жертвоприношения. Проводили самый темный день в году. По дороге встретили…. И Артемий начал цикл историй из путешествия. Усевшись прямо на полу, он рассказал и про встретившие их крепкие морозы, и про лихих неуловимых зайцев, и про мастерство ловушек, и про следы разных зверей, и про процесс и значение обрядовой службы. Поделившись яркими воспоминаниями о каждом своем дне, проведенным в степи, Гаруспик с облегчением выдохнул: – Ну вот и всё. Спичка, иди с Мишкой во двор, разгуляйте аппетит. Носки только ей надень, а не как в тот раз, на голую ногу. А-то я их тебе на уши натяну. Мы обедом займемся. Сегодня у нас будет крольчатина. Как только дети ушли со второго этажа, Артемий подлетел к возлюбленному: – Здравствуй – сказал он, заключив Даниила в объятия и расцеловывая его лицо. Родной запах успокаивал Бакалавра, целую неделю он не ощущал этих горячих губ и мозолистых ладоней. Говорить пока не было смысла, намного больше ценности несли долгожданные поцелуи, близость долгожданного тепла, касания любимой кожи. Переместившись в спальню, они упали на кровать. Даниил уткнулся лицом в шею своего мужчины: – Никогда не думал, что буду нянчиться с детьми. – И у тебя отлично получилось! Чистые, сытые, довольные – это уже подвиг. Спасибо тебе за это! – Гаруспик поцеловал Даниила в лоб. – Сегодня они останутся ночевать у Капеллы, она всех моих соберет. – С чего это вдруг? – удивленно выглянул Даниил. – Уже договорился. Знаю же, что с непривычки устал с чужими детьми возиться. Хочу с тобой время провести. – Да уже и не сказать, что чужие. Мы статус сменили на знакомых – съязвил Бакалавр. – Рад, что сердце твое тает к ним. Дай и им еще немного времени – улыбаясь, Артемий гладил темные волосы – Я и тебе подарок принес. Тоже шапка и варежки, из лисы только. Хочу, чтобы любимые руки не мерзли в такую зиму. Но это не всё. Обменял тушки на настоящую ёлку перед праздником. Сегодня поездом привезут. Встретим Новый год как настоящая семья. Обещал же, что сделаю тебя счастливым. Вещи твои сегодня же перевезу, благо их немного. Сердце Даниила кольнуло. **** С Нового года на стене красовался новый Мишкин шедевр с ясным названием «Семья». Только от прошлых творений рисунок отличался тем, что там появился новый персонаж.