***
Следующее утро знаменует собой отъезд его братьев и сестры с разведывательной миссией в страну, для помощи которой они и были наняты. Судя по всему, они должны будут уехать на некоторое время, что даст ему небольшую передышку. Санджи склонен оставаться в своих личных покоях, когда вся его семья проживает на флагманском корабле Джермы. На протяжении многих лет он бессчётное количество раз оказывался под гнетом своих братьев, просто потому, что им было скучно. Именно поэтому избегание любого контакта с ними стало его любимым способом управлять их взаимодействием. Кроме того, Джадж предпочитает, чтобы он был как можно ближе к невидимке. Однако сегодня его братья и сестра ушли, а сам Джадж будет скрываться в военной комнате, сконцентрированный на получении новой информации. Это означало, что никто не будет обращать на него никакого внимания, и он сможет передвигаться по территории королевства так, как ему заблагорассудится. Больше всего Санджи хотелось бы провести время на кухне, но он хорошо усвоил урок и не был настолько глуп, чтобы идти туда, когда кто-то не спит и видит, как он это делает. Хотя, возможно, получится попасть туда вечером, при условии, что его братья и сестра не решат неожиданно вернуться пораньше. Однако день был прекрасный, да и погода была гораздо лучше, чем обычно бывает в Норт Блю. Не желая упускать такую прекрасную возможность, Санджи выскальзывает из замка, как только убеждается, что за ним никто не наблюдает, и направляется в одно из своих любимых мест на корабле. Это уединенное место в самом дальнем конце. Место, настолько заросшее листвой, что оно напоминает настоящую бухту, а не механизированный современный корабль. Оно также упирается прямо в океан, а это значит, что он может пойти поплавать, если захочет. Санджи осторожно пробирается по узкой тропинке, хотя, вероятно, с легкостью мог бы сделать это и с закрытыми глазами. Это не то место, которое его братья хотели бы часто посещать, поэтому на протяжении многих лет своей жизни он проводил здесь достаточное количество времени. И, возможно, именно поэтому он сразу же замечает неладное, когда достигает бухты. Он все еще не может ничего разглядеть, но вдалеке раздается незнакомый дребезжащий звук, сопровождаемый звуком плескания воды. Ведомый любопытством, Санджи отмахивается от ветвей деревьев и выходит из зарослей, наконец, осматриваясь в поисках источника шума. Это из старой ливневой канализации, — понимает он. Это одна из немногих частей замка, которые видны с этого места, и Санджи обычно держится от нее подальше, чтобы поддерживать иллюзию того, что он находится где-то, кроме Джермы. Однако сегодня он направляется прямо к ней. Моргает, когда в поле зрения появляется слив, а затем его желудок сводит судорогой, когда до него доходит, на что он смотрит. Ливневые канализации закрыты решетками, чтобы крупные животные не смогли залезть или же вылезти из нее. Между двумя зажат трезубец, обильно измазанный кровью. Два зубца пронзали массивный изумрудно-зеленый рыбий хвост, находящийся над водой, в то время как остальная часть туловища рыбы оставалась скрытой. Сначала Санджи предполагает, что существо мертво, а труп просто выбросило на берег. Вероятно, этому способствовал шторм, через который они прошли прошлой ночью. Однако существо шевелится и окровавленные, разорванные плавники начинают дергаться, прежде чем снова замереть. — Ох, бедняжка, — говорит он прежде, чем успевает что-либо сделать. Благодарный, что никого рядом нет, чтобы услышать это выражение сочувствия, он рассеянно прикусывает нижнюю губу, обдумывая, что делать. Он не может просто так оставить это. Будь проклята реакция его семьи, но он выживал двадцать один год в этой адской дыре не для того, чтобы позволить им фактически выбить из него его принципы, да и животное явно страдает. Даже если единственное, что он может сделать, это избавить его от страданий, это все равно будет лучше, чем равнодушно пройти мимо. Ему следует быть осторожным. Движение животного вызвало взбалтывание воды вокруг, отчего поднялось облако ила, которое скрыло остальную часть тела из поля зрения. Однако одного только размера хвоста было достаточно, чтобы заставить Санджи насторожиться. Если это хищник, то он, вероятно, с ужасающей легкостью может оторвать ему руку. С внешней стороны замка есть небольшой выступ, ширина которого едва позволяет ему наступить. К счастью, баланс Санджи не имеет себе равных, а это значит, что он может осторожно передвигаться, направляясь ближе к решетке. У него нет реального плана, и ему нечем защититься, если животное вдруг решит напасть, но он полагает, что, если ему удастся высвободить трезубец из прутьев, то, по крайней мере, он сможет освободить беднягу. — Ну, ладно, — бормочет он, приближаясь и придерживаясь одной рукой за стену замка, — наверное, это будет больно, но я обещаю, что ты почувствуешь себя гораздо лучше, когда не будешь цепляться за эту противную старую железку, ладно? Так что просто позволь мне отцепить тебя и не откусывай мне руку, тогда мы оба сможем назвать это победой. Существо замирает, как будто оно одновременно слышит и понимает его слова. Решив рассматривать это как хороший знак, Санджи глубоко вздыхает и протягивает руку, чтобы осторожно схватить рукоять трезубца, планируя медленно вытащить его. Он не ожидает, что животное выскочит из воды, обрушив на него поток соленой жидкости, и он, конечно, не ожидает, что очень даже человеческая рука схватит его за запястье и отдернет в сторону. У Санджи срабатывают инстинкты борьбы, бегства и замирания, и, к сожалению, он выбирает последнее. Все его тело напрягается, а взгляд натыкается на мускулистого одноглазого мужчину с копной зеленых волос на голове и жутким шрамом, идущим по диагонали по его торсу. Они остаются в таком положении на несколько секунд - Санджи неуверенно балансирует на краю ливневой канализации, а его предплечье крепко сжимает загорелая рука, покрытая мелкими шрамами. — Сукин сын! Вскрикнув, Санджи пятится назад, пока не ударяется спиной о стену замка, выдергивая руку из хватки проклятого русала так, что внезапное отсутствие силы сопротивления отправляет существо обратно в воду. Он слышит резкое рычание боли, приглушенное водой, и ужасный скрежет металла о металл, когда движение прижатого тела русала с гулом тянет трезубец к решетке. — Ой! Прекрати это! Прекрати двигаться! — Санджи кричит, в ужасе наблюдая, как потоки ярко-красной жидкости вытекают из-под зубцов, что пронзали хвост, — ты делаешь только хуже, идиот. Успокойся и позволь помочь тебе! Движение прекращается и над водой появляется туловище русала, который поворачивается, чтобы посмотреть на Санджи настолько, насколько позволял неуклюжий угол обзора. Он не выглядит напуганным или даже расстроенным - это первое, что замечает Санджи. Вместо этого выражение лица мужчины лучше всего можно охарактеризовать как раздраженное или, возможно, «слегка расстроенное». Однако его единственный глаз подозрительно сужается, когда рука Санджи возвращается к трезубцу. — Ладно, смотри. Не будучи особенно хорошо разбирающимся в русалках, я понятия не имею, сможешь ли ты меня понять, но, если сможешь, то я пытаюсь помочь. Или ты предпочитаешь умереть прикованным к этой дурацкой стене замка, как червь на крючке? Русал по-прежнему ничего не говорит, но и не собирается атаковать или иным образом прогонять Санджи, так что он воспринимает это как согласие на предложенную помощь. Решительно кивнув, парень пару раз встряхивает плечами, а затем снова протягивает руку. Русал резко шипит, когда чужие пальцы сжимаются вокруг рукоятки трезубца, но придаёт своему лицу нечто похожее на благородное безразличие, когда Санджи бросает в его сторону обеспокоенный взгляд. Фыркнув от демонстрации бравады, он возвращается к своей задаче, медленно вытаскивая трезубец из прутьев решетки, помня о тяжелом хвосте, который все еще был прикреплен к этой штуке. — Ты большой парень, не так ли? — замечает Санджи, отрывая правую руку от каменной стены, чтобы помочь себе схватить рукоять, — мне почти жаль, что ты не настоящая рыба, потому что я могу только представить, какую еду я мог бы из тебя приготовить. В глазах русала не мелькнуло никакого признания его слов, что еще больше закрепляло мысль о том, что он понятия не имеет, о чем говорит человек. С другой стороны, это может быть потому, что все его внимание сосредоточено на хвосте и израненных плавниках. — Я думаю, что должен извиниться перед тобой за это, — шепчет Санджи, чувствуя вину, охватывающую его, пока он рассматривал кровавое месиво, — мои братья-засранцы сделали это с тобой, так что мне очень жаль. И все же, — добавляет он, пытаясь проявить дружелюбие, — ничего нельзя поделать с тем, что уже произошло, поэтому лучше сосредоточиться на том, как лучше всего помочь тебе сейчас. Интересно, смогу ли я найти что-нибудь, чтобы закрыть раны, прежде чем мы достанем трезубец? Русал смотрит на него пустым взглядом, его лицо бесстрастно, а затем он спокойно наклоняется и одним движением выдергивает трезубец из своего тела. — Что за херня?! — требует Санджи, с немалой долей ужаса наблюдая, как кровь начинает свободно вытекать из теперь уже открытых отверстий в хвосте и плавниках русала, стремительно окрашивая воду вокруг него в красный цвет, — ты ненормальный? Так сильно хочешь умереть? Боже мой, я даже не знаю, чем попытаться остановить это. Ты истечёшь кровью прямо на моих глазах, тупой придурок! Не обращая на него никакого внимания, русал несколько раз взмахивает раненым хвостом вперед и назад, словно проверяя, а затем уходит под воду с глаз долой. Санджи смотрит на место, где тот нырнул, пока рябь и кровавый след не исчезают, а затем моргает. — Серьезно? — спрашивает, обращаясь к пустоте, — и все? Даже не скажешь спасибо? Видимо, так оно и было. Санджи остается на месте еще несколько минут, ожидая, появление русала снова, но вода остается раздражающе тихой. Ничего нового не происходит, и, в конце концов, ему приходится признать самому себе, что существо исчезло. — Ну, думаю, я не могу винить тебя за желание убраться отсюда к черту, — бормочет он, все еще ощущая странное чувство, смутно напоминающее тоску, пока возвращается обратно, — если бы мне представилась такая возможность, я бы тоже сбежал.***
Его братья и сестра не возвращаются в тот вечер, что само по себе является благословением, но Джадж все еще рядом. Как бы Санджи не хотелось ночью проскользнуть на кухню, он знает, что должен быть осторожен, пока кто-то из его семьи находится на корабле. Поэтому он ест в своей комнате, как делает это обычно, и говорит себе, что, по крайней мере, в обозримом будущем он точно будет свободен и предоставлен самому себе. Санджи обнаруживает, что его мысли постоянно возвращаются к событиям дня и к раненому русалу. В детстве ему всегда нравились фантастические истории (к большому разочарованию Джаджа), и он никогда не верил, что такие существа реальны. Теперь же он отчаянно хотел узнать больше. — Как жаль, что этого не произойдет, — бормочет он вслух, подпирая подбородок ладонью и думая об упущенной возможности. Русал, без сомнений, уже давно ушел. Санджи надеялся, что ему удастся уплыть как можно дальше от корабля Джермы, учитывая его травмы. Вздохнув, он идет принять душ перед сном.***
Следующее утро во многом такое же, как и предыдущее, но сегодня Санджи просыпается с жгучим желанием снова посетить своё тайное место. Обычно он не ходит туда два дня подряд, поскольку повторяющиеся действия могут привлечь нежелательное внимание, но без его братьев это должно быть безопасно. — Конечно, вряд ли там будет что-то стоящее внимания, — говорит он себе, выбираясь из замка, — ты прекрасно знаешь, что будет то же, что и всегда. Вчерашний день был просто случайностью. Безумной случайностью, конечно, но, тем не менее, случайностью. Как и ожидалось, за исключением некоторых слегка помятых растений, по которым Санджи прошелся, пытаясь добраться до ливневой канализации, это место выглядит точно так же, как обычно. Там определенно нет никаких признаков русала или кого-либо еще. Раздраженный и собой, и вселенной в целом, Санджи садится на большой плоский камень. Скрестив ноги, он роется в кармане, пока не находит последнюю пачку сигарет, украденную им из одной из кладовых, достает одну и небрежно закуривает. Опершись на вытянутую руку позади себя, чтобы солнечный свет мог согреть его лицо, парень выпускает ровную струю дыма, наслаждаясь запахом никотина. Из всех привычек, которые Санджи выработал за эти годы, возможно, именно эту Джадж ненавидит больше всего. Поэтому это всегда казалось особой формой бунта. Фыркнув, Санджи тихо смеётся над своей нелепостью и еще раз затягивается сигаретой. Очевидно, что сегодняшний день будет не таким захватывающим, как вчера, но он все равно меркнет по сравнению с тем печальным опытом, который он мог бы приобрести при присутствии его братьев. Он сидит так некоторое время, пока не начинает сводить ноги. На мгновение Санджи подумывает о том, чтобы встать и заняться упражнениями на растяжку, но вместо этого решает еще немного расслабиться. Снимает носки и туфли, осторожно кладя их позади себя, и закатывает штаны до колен. Вода достаточно теплая, когда он погружает в нее ноги и слегка омывает икры, раскачивая ими взад и вперед. Пошевелив пальцами ног, он позволяет себе еще раз рассмеяться, желая насладиться этим редким моментом покоя. Он лениво взвешивает все «за» и «против» настоящего купания, когда замечает движение в воде. С любопытством, потому что звук снова доносился со стороны ливневой канализации, он достаёт из воды ноги, ставя их на нагретый солнцем камень, и поворачивается, чтобы посмотреть. Сначала он думает, что воображение играет с ним злую шутку. Несколько долгих мгновений вода ничего не делает под его внимательным взглядом, и он уже собирается сдаться и начать называть себя последним идиотом, когда снова раздается всплеск. — Какого черта? — он приседает на тот случай, если ему придется быстро встать и покинуть свое укрытие. Напротив него бьет фонтан воды, капли разбрызгиваются по окрестности, а вчерашний русал поднимается вверх. Челюсть Санджи отвисает, когда он видит безупречную спину мужчины, мышцы под его кожей дрожат, когда он хватается одной рукой за пару скалистых камней, а другую поднимает вверх, чтобы яростно ударить по каменной кладке стен замка. В замешательстве, Санджи наблюдает, как русал в явном разочаровании еще дважды бьет по стене и одновременно с этим из его рта вырывается низкое рычание. Тихий голосок в глубине головы Санджи говорит ему убираться отсюда к черту, но остальная часть, как ни странно, ни коим образом не обеспокоена тем, что находится так близко к потенциально смертельно опасному мифическому существу. Санджи наклоняется вперед, пока у него не получается опустить руку в воду, расплескивая ее и пытаясь привлечь внимание русала. — Эй! — зовет, брызгая сильнее, когда первая попытка остается незамеченной. На этот раз русал хорошо его слышит и поворачивается лицом. Это движение вынуждает его перестать держаться за камни, и он падает под воду. Затем снова вскакивает, хватаясь за камни другой рукой. — Что ты делаешь? — спрашивает Санджи, в замешательстве глядя на него. Русал смотрит в ответ. Он тяжело дышит, и не только от боли - подозревает Санджи и ему кажется, что отчаянная хватка существа за камни — единственное, что удерживает того на месте. Потому что это так и есть, внезапно осознает Санджи. Встав, чтобы лучше рассмотреть мужчину, он теперь видит, что раненый хвост плотно был прижат к его телу, а порванные плавники бесполезно тянулись по течению. — Боже мой, — в ужасе шепчет Санджи, — ты не можешь уплыть. Нахмурившись при звуке чужого голоса, русал ничего не говорит, но и не делает никаких попыток куда-либо уйти. Уверенный, что он прав и что травма хвоста мешает мужчине уплыть, Санджи сползает вниз со своего камня. — Можно посмотреть? — спрашивает он, уже направляясь к тому же выступу, по которому вчера добрался до ливневой канализации. Русал находился недалеко, так что, если Санджи будет осторожен, он сможет до него дотянуться, — возможно, я смогу помочь. Русал движется вместе с ним, чтобы держать Санджи в поле зрения, яростно шипя, когда тот приближается. — Воу-воу, — говорит Санджи, обезоруживающе поднимая руки. Шипение обнажило ряд зубов, которые были длиннее и острее, чем у обычного человека, и у него не было никакого желания терять из-за них часть своего тела, — успокойся, я не причиню тебе вреда. По-видимому, не убежденный, русал снова шипит, поправляя хватку на камнях, чтобы отодвинуться дальше. Однако теперь, подойдя ближе, Санджи не пропускает усталые морщины на его лице или слабое дрожание руки, обхватившей скользкий камень. — Это то, чем ты занимался всю ночь? — спрашивает он вслух, — просто, черт возьми, цепляешься за край этого проклятого корабля, чтобы тебя не унесло? Ты, должно быть, устал. Как обычно, русал не отвечает, и Санджи начинает задаваться вопросом, может ли тот понять хотя бы часть того, что ему говорят. Было что-то в том, как существо продолжало за ним наблюдать, заставляя парня думать, что он, на самом деле, понимает гораздо больше, чем хочет показать своим поведением. С другой стороны, русал явно ему не доверяет – хотя он и не может его винить – поэтому ему нужно попытаться найти способ изменить это. У него не будет ни малейшего шанса помочь, если он даже не сможет приблизиться! Взгляд Санджи падает на ливневую канализацию и он внезапно вспоминает свои вчерашние мысли о том, что здесь есть решетки, которые не позволяют животным входить и выходить. Если бы русал смог проникнуть внутрь, он, по крайней мере, смог бы отдохнуть, не беспокоясь о том, что его унесет течением. — Ну, возможно, это не самое удобное место в мире, но это лучше, чем ничего, — говорит он, кивая самому себе. Наклонив голову набок, критически рассматривает решетку, пытаясь определить, куда лучше всего нанести удар. Быстро убедившись, что, сидя на крошечном выступе, будет слишком неудобно пытаться прицелиться, Санджи смотрит вниз, на воду перед собой. Эта часть замка на несколько метров сужается в слабый пандус, что означает, что, технически, он может стоять перед решеткой. При этом он просто промокнет. Думая о том, что ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным, Санджи бросает взгляд на русала и грозит пальцем. — Не пытайся меня съесть, — твердо говорит парень, — это было бы чертовски грубо с твоей стороны. Набравшись сил, он легко прыгает в воду, мгновенно промокая по пояс. Слегка раздраженный, но изо всех сил стараясь не обращать на это внимания, поворачивается лицом к решетке, балансируя на одной ноге и тыкая другой ногой в решетку, желая почувствовать, насколько они крепкие. Не задумываясь о том, что делает, он ныряет в воду, недолго балансирует на обеих руках, а затем отталкивается и наносит удар, который вырывает всю решетку из ее рамы. Решетка прогибается внутрь, а затем медленно рушится с противным скрипом. Она падает в воду недалеко от Санджи с сильным всплеском, а затем погружается в глубину океана, когда он отталкивает ее. — Об этом позаботились, — говорит Санджи, делая вид, что отряхивает руки. Затем он поворачивается, оглядываясь в поисках своего спутника. Он находит его в том же месте, что и раньше, за исключением того, что теперь русал обхватил обеими руками один из скользких камней и наблюдает за ним, положив подбородок на руки. Одна его бровь поднята в явном вопросе. — Что? — оборонительно спрашивает Санджи. Он указывает на теперь открытую ливневую канализацию, — думай об этом как о своем личном убежище, в котором можно отдохнуть. Я обещаю, там чисто. Сточные воды выходят в других местах. Губы водяного кривятся в ухмылке, еще больше усиливая веру Санджи в то, что он понимает то, что ему говорят. Однако русал не делает ни малейшего движения, чтобы приблизиться к канализации. Полагая, что он не может винить мужчину в подозрительности, Санджи выходит из воды, возвращаясь на то место, где ранее оставил свои носки и туфли. Возможно, имело бы смысл раздеться еще больше, прежде чем зайти в воду, но теперь уже слишком поздно. Сняв насквозь промокшую рубашку, он раскладывает ее сушиться на камне, прежде чем устроиться рядом. К счастью, он предусмотрительно вынул сигареты и зажигалку, поэтому пачка оказывается сухой, когда он достает новую сигарету. Выпустив облако дыма, он устремляет взгляд туда, где неподвижно находился русал. Они смотрят друг на друга и каждый из них почти не моргает до тех пор, пока от сигареты неизбежно остается только окурок. — Это смешно, — наконец фыркает Санджи, - я отдыхаю с рыбой. При звуке его голоса русал склоняет голову набок, его лоб нахмуривается в замешательстве. Задаваясь вопросом, почему это так, Санджи почти спрашивает, но его отвлекает внезапный блеск сбоку от головы мужчины. У него есть серьги, медленно понимает Санджи. Из левого уха русала торчали три золотых кольца, которые парень не замечал до этого момента. — Они красивые, — говорит Санджи, указывая на серьги, когда русал моргает, — где ты их взял? Никакого ответа, хотя Санджи действительно ждал его в этот момент. Лежа на спине, со стоном он скрещивает руки под головой и щурится на солнечное небо, размышляя, что делать дальше. Ему очень хочется взглянуть на поврежденный хвост водяного, но он достаточно умен, чтобы понимать, что этого не произойдет, если он не сможет заставить существо довериться ему. Вытащив из-под себя одну руку, он достает из пачки новую сигарету и зажимает ее зубами, после чего той же свободной рукой прикуривает. Раздраженно пыхтя дымом, он обдумывает свой следующий шаг. Должен быть какой-то способ либо уговорить русала подойти достаточно близко, чтобы лучше его рассмотреть. Санджи внезапно сел, когда ему в голову пришла мысль. Русал целый день был у камней, не способный уплыть, а до этого, благодаря Ниджи, его пригвоздило к решетке. Он ничего не ел за это время и кто знает, когда он в последний раз полноценно питался перед столкновением с Джермой. Должно быть, он умирает от голода, мрачно думает Санджи. Что, в сочетании с очевидной усталостью, создает дополнительную нагрузку на его травмированное тело. Это ужасные условия для выздоровления. Поднявшись на ноги, Санджи поднимает с камней свою рубашку. Она практически полностью высохла, находясь под палящим солнцем. Натянув вещь через голову, парень даже не удосуживается заправить ее в штаны. Затем он натягивает носки и туфли, засовывает сигареты обратно в карман и оглядывается в поисках своего спутника. Он замечает его среди камней, немного ближе, чем раньше, но все еще вне зоны досягаемости. — Я отойду ненадолго, — говорит он, зная, что мужчина его слышит, — но я вернусь, обещаю. А пока, — добавляет он, указывая большим пальцем в сторону стока, — почему бы тебе, черт возьми, не вздремнуть? Тебе нужно отдохнуть, если хочешь поправиться. Единственная реакция русала — скривить губы и погрузиться вниз, почти полностью скрываясь в воде. Закатив глаза, Санджи поворачивается к нему спиной и направляется в замок. Королева драмы.***
С годами Санджи стал экспертом в проникновении в замок и побеге из него, и сегодняшний день не являлся исключением. Несмотря на то, что был еще только полдень, он незаметно проскользнул внутрь и благополучно добрался до своей комнаты, чтобы переодеться. Санджи смотрит на свое отражение в зеркале, что было чуть выше туалетного столика. Отчего-то ему кажется, что после утренних событий он должен выглядеть по-другому, но на него смотрит все то же лицо, что и всегда. — Это безумие, — говорит он своему отражению, — если Джадж узнает, не надо даже думать о том, что он сделает с русалом. Бедняга, скорее всего, проведет остаток своей очень короткой жизни на лабораторном столе. Санджи безуспешно пытается сдержать дрожь. Это была жестокая правда, но если он не рискнет и ничего не предпримет, то русал все-равно погибнет. Приняв решение, Санджи отворачивается от зеркала и выходит из комнаты. Решительно шагая по коридору, он направляется прямо на кухню. В идеальном мире он бы сам готовил для русала и приносил ему еду, достойную самого короля. К сожалению, сделать это он может только под покровом ночи, когда рядом никого нет. Но это означало, что он сможет вернуться обратно к русалу только завтра с утра, оставив его еще на день без еды. Он не может и не хочет этого допустить, а значит, необходимо принять другие меры. Прямо сейчас. Персонал кухни вздрагивает при его появлении. Только шеф-повар Селеста осмелилась подойти ближе. — Ваше Высочество, — кричит она, и Санджи чувствует, как дергаются мышцы на лбу, когда он пытается не реагировать на титул, — какой сюрприз. Чем я могу быть полезна? Санджи видит насквозь едва скрываемую панику и ему хотелось бы сказать бедной женщине, что ей нечего бояться. Как обычно, он скучает по ее предшественнику. Он придает выражению прохладное безразличие и засовывает руки в карманы. — Сегодня мне хочется поесть на свежем воздухе и я не хочу, чтобы кто-то выходил и беспокоил меня. Я надеялся, что ты сможешь собрать для меня корзину. Мысленно он ругает себя, понимая, что последняя реплика прозвучала скорее как просьба, а не приказ, но ничего больше не говорит. Если Селеста и заметит его оплошность, то ничего не скажет. Она моргает пару раз, явно потрясенная его присутствием, и тем, что он от неё хочет, но, тем не менее, собирается с силами. — Конечно, — говорит она, выпрямляясь в полный рост, — есть ли что-то конкретное, что вы хотели бы, чтобы я подготовила? Санджи делает паузу, обдумывая вопрос. — Что-нибудь с приличным количеством мяса, — говорит он, вспоминая острые зубы русала. Эти существа явно не принадлежат к травоядным, — в остальном меня это не волнует. — Конечно, — отвечает Селеста, ничем не показывая, что находит его выбор наиболее странным из всего происходящего в текущий момент. Вместо этого она наклоняет голову в быстром поклоне, — я немедленно все подготовлю. Санджи вовремя удерживается от того, чтобы поблагодарить ее. Проявленная грубость обжигает его грудь, когда он поворачивается спиной и выходит на улицу.***
Обратный путь к бухте оказался немного сложнее из-за корзины, перекинутой через руку. Он часто останавливается, охваченный параноидальными мыслями о возможном преследовании. Однако никто не вылезает из-за листвы или откуда-то еще, и Санджи вздыхает с облегчением. Быстрый взгляд на бухту показывает, что русала нигде нет, поэтому он осторожно пробирается к камням, удобно устраиваясь на самом большом из них, скрещивая ноги и ставя корзину рядом с бедром. Он ждет пару минут, чтобы посмотреть, произойдет ли что-нибудь, но, когда ничего не происходит, опускает руку в воду перед собой, расплескивая ее взад и вперед, чтобы сообщить о своем присутствии. — Есть кто-нибудь? Я принес тебе кое-что. Он слышит ответный всплеск, за которым следует раздраженное ворчание, и, когда он смотрит в нужном направлении, ему не удается сдержать хихиканье. Русал в ливневой канализации. Должно быть, он лежал, когда Санджи прибыл, поэтому его тело было скрыто из виду под водой, но теперь он сидит и устало моргает единственным глазом. — Поспал, да? Это хорошо, — отмечает Санджи. Слегка обхватив пальцами ручку корзины, он поднимает ее так, чтобы мужчина мог ее видеть, — я не хотел тебя будить, но у меня есть кое-что, что, думаю, тебе может понадобиться. Ему вдруг приходит в голову, что вполне вероятно, что русал понятия не имеет, что такое, черт возьми, корзинка для пикника. — Это еда, — объясняет он, чувствуя себя неловко, — я не знаю, значит ли это что-нибудь для тебя, но — черт возьми, помедленнее, иначе ты навредишь себе! Эту последнюю часть он выпалил, когда русал выпрыгнул из ливневой канализации и пронесся через все расстояние между ними. Санджи на мгновение запутался, как он это делает, вяло волоча за собой хвост, но потом догадался, что русал нырнул достаточно глубоко, чтобы зарыться руками в ил под собой, и продвигался вперед таким способом. — О, понятно, — говорит он, больше для себя, чем для чего-либо еще, — он идиот. Как только он закончил говорить, русал вынырнул на поверхность, находясь всего в нескольких сантиметрах от него, используя край камня, на котором сидел Санджи, для равновесия. Он жадно разглядывает корзину, явно интересуясь ее содержимым. — Знаешь, — в разговоре замечает Санджи, открывая крышку и начиная вынимать продукты, — технически, сейчас ты идешь на большой риск. Я мог бы заставить половину армии Джермы ждать в кустах, чтобы схватить тебя. Не то, чтобы я это сделал, конечно, но я начинаю понимать, почему мои идиотские братья были так близки к тому, чтобы превратить тебя в шашлык. Русал игнорирует его, предпочитая жадно разглядывать еду, его взгляд сосредоточен на тарелке с онигири, когда Санджи ставит ее на камень. — Серьезно? — говорит он, следя за взглядом, — я не взял рыбу с собой по разным причинам, но был уверен, что тунец именно та рыба, которую вам захочется больше всего на свете. Если только это не считается оскорбительным или что-то в этом роде. Солнечный свет блестел на каплях, стекающих по его массивным плечам, когда русал, склонив голову набок, осторожно протягивал руку к онигири. — Да, да, я понимаю, чего ты добиваешься, — говорит Санджи, подталкивая тарелку с рисовыми шариками ближе, — ешь. Существу не нужно повторять дважды. На тарелке, где лежало четыре онигири, едва Санджи успел моргнуть, остались только два, а щеки русала подозрительно раздулись. — И я снова думаю, что ты всего-лишь дикое животное, — говорит Санджи, слегка потрясенный этим зрелищем, — меня не волнует, насколько ты голоден. Это не оправдание плохим манерам, варвар. Любое чувство беспокойства, которое он мог почувствовать, сводится на нет бурундуковыми щеками мужчины. Даже острых зубов и шрамов по всему телу недостаточно, чтобы в таких обстоятельствах он выглядел особенно угрожающе. Тяжело выдыхая через нос, Санджи немного пододвигается, удовлетворенный тем, что русал отвлекся на еду. Теперь у него была прекрасная возможность получше рассмотреть своего спутника с близкого расстояния. Первое, что он замечает, это то, что русал большой. Если бы он был человеком, они, вероятно, были бы одного роста, но по массе он легко превосходил Санджи. Его верхняя половина представляет собой сплошные мускулы, и даже его изумрудно-зеленый хвост извивается в воде со всеми признаками огромной силы. В самом конце хвоста можно увидеть торчащие с обеих сторон бледно-зеленые плавники того же оттенка, что и волосы мужчины. Они выглядят странно хрупкими по сравнению с остальным телом, израненные, хотя и не полностью, руками Ниджи. Санджи хмурится, глядя на повреждения, его желудок снова скручивает от чувства вины, хотя сам он не имеет к этому никакого отношения. Не особо задумываясь о том, что делает, он опускает руки в воду, аккуратно заводит их под поврежденный хвост и осторожно поднимает вверх, чтобы рассмотреть поближе. Хвост тяжелее, чем кажется. Влажные чешуйки переливаются на солнце, придавая хвосту еще более яркий оттенок зеленого, пока Санджи осматривает повреждения. В каждом плавнике есть по одной дырке, а третья дыра пробита прямо в мякоти самого хвоста. Несмотря на множество недостатков Ниджи, плохая меткость не входила в их число. Он точно поразил свою цель, и только бог знает, что бы произошло, если бы его, Ичиджи и Ёнджи не отозвали. Удивительно, но, несмотря на все видимые повреждения, ни одна из ран больше не кровоточит и Санджи не знает, нормально это или нет в данных обстоятельствах. Травмы выглядят достаточно болезненными, но, по крайней мере, похоже, что русалу не грозит опасность умереть от потери крови. — Они заживут сами, — говорит хрипловатый голос, и Санджи едва не сворачивает себе шею, настолько быстро поворачивая голову в сторону мужчины. Русал смотрит на него, подняв одну бровь, и кусок нарезанной рыбы приближается ко рту примерно на полпути. Когда Санджи продолжает тупо смотреть на него, мужчина закатывает глаза и запихивает еду в рот, тщательно пережевывая, как будто ничего страшного и необычного только что не произошло. Именно это пренебрежительное отношение наконец выводит Санджи из ступора. Глубоко оскорбленный, он смотрит на русала. — Ты можешь говорить? Мужчина даже не удосуживается проглотить то, что у него во рту, прежде чем ответить. — Конечно, могу. У меня есть легкие, голосовые связки и вся эта ерунда, не так ли? — Откуда мне знать? — парирует Санджи, поднимая хвост, который он все еще держит для выразительности, — ты наполовину рыба. — А ты чертовски торопливый, — сообщает ему русал, — для человека. — Что, черт возьми, это должно означать? — обиженно требует Санджи. — Ну, — отвечает водяной, его взгляд многозначительно скользит по рукам Санджи, — я даже не знаю твоего имени, но ты там, внизу, предаешься чувствам. Санджи роняет хвост, который все еще держал в руках, как будто его ошпарили. Конечность ударяется о воду с тяжелым, но недостаточно громким, чтобы заглушить болезненное шипение мужчины, всплеском. — Эй! Это чертовски больно, засранец! — рычит русал, и Санджи мгновенно чувствует приступ раскаяния, наблюдая, как мужчина прижимает хвост к своему телу. — Прости, — выпаливает он, — черт, я не хотел. Ты в порядке? Русал пристально смотрит на него, демонстративно отодвигаясь назад на несколько сантиметров, чтобы увеличить расстояние между ними. — Стадо тупых животных порвали мне хвост, и я не могу уйти отсюда, пока дыры не закроются настолько, что я смогу плавать. О, и я понятия не имею, где я, черт возьми, нахожусь, что еще больше усложняет задачу побега. Думаешь, со мной все в порядке? Санджи вздрагивает от его тона, ужасное чувство стыда нахлынуло на него, как и раньше. — Да, — говорит он, сгорбив плечи, — думаю, это был глупый вопрос. Мне жаль, что это случилось с тобой. Его слова заставляют русала остановиться и в замешательстве сморщить нос, не понимая резкой смены темы. — Ты не несешь за это ответственность, — медленно говорит он, указывая на свою травму, — я видел того, кто это сделал. — Ниджи, — подтверждает Санджи, — Мой брат. Двумя другими были Ичиджи и Ёнджи. Я Санджи. К его большому удивлению, русал несколько раз повторяет его имя. — Зоро. Санджи чувствует внезапное странное желание пожать друг другу руки, поэтому он обхватывает руками колени, чтобы остановить себя. Положив подбородок на колени, он указывает на полупустую корзину для пикника. — Тебе следует доесть. Тебе нужно сохранять силы, чтобы восстановиться. Зоро на мгновение настороженно смотрит на него, но кивает и бочком возвращается на то место, которое он недавно покинул. — Спасибо за это, — говорит он, запихивая в рот еще одну рыбу, — охота с таким хвостом, как сейчас, будет огромной занозой в заднице. — Я так и думал, — признается Санджи, — когда ты в последний раз ел? — Не знаю, — приглушенный ответ, — меня разлучили с друзьями еще до того, как разразилась буря, значит, когда-то тогда. То есть, по крайней мере, два дня, возможно, ближе к трем, и большую часть этого времени русал провел, помимо всего остального, борясь с тяжелой травмой. Санджи приходится проглотить еще один приступ вины. — Ты находишься на флагмане Джермы, — говорит он, полагая, что, по крайней мере, может предложить ту информацию, которой располагает, — боюсь, я не могу много рассказать тебе о нашем точном местонахождении, потому что мне это не известно, но мы направляемся на остров под названием Костас. У тамошнего короля есть небольшая проблема с восстанием, и он нанял моего так называемого отца, чтобы тот помог ему справиться с ней. — Никогда о таком не слышал, — признается Зоро, доедая последние кусочки еды, — кто твой отец? — Винсмоук Джадж, король Джермы. Это привлекает внимание русала. Подняв взгляд от теперь уже пустой корзины, он удивлённо смотрит на Санджи. — Ты принц? — спрашивает он с сомнением. Санджи фыркает, ничуть не обижаясь на реакцию мужчины, поскольку она вполне оправдана. — Только по названию. На самом деле, я разочарован в семье, но, боюсь, что еще недостаточно хорошо знаю тебя, чтобы полностью раскрыть мою трагическую предысторию. — Достаточно справедливо, — отвечает Зоро, вызывая смех у Санджи тем, как легко он соглашается, — я тоже не выкладываю историю своей жизни людям в первый же день. — Технически, это второй день, — отмечает Санджи, - мы встретились вчера. — Да, я помню, — сухо говорит Зоро. После этого выражение его лица немного смягчается, — спасибо, что вытащил меня. И, наверное, за место для сна. Санджи пожимает плечами. — Это было правильно, — просто говорит он, — жаль, что ливневая канализация не может быть слишком удобной. — Было и похуже, — говорит Зоро, легко пожимая плечами, — этого хватит, пока я не смогу выбраться отсюда. Санджи игнорирует боль в груди, которая возникает, когда русал упоминает о своем неизбежном уходе. Он прекрасно знает, что Зоро не может оставаться здесь бесконечно. У этого человека, несомненно, есть своя собственная жизнь, к которой он должен вернуться. И чем дольше он здесь, тем в большей опасности он находится. Просто было приятно иметь кого-то, с кем можно поговорить, кроме своей сестры, вот и все. Растущие тени вокруг них напоминают парню, что уже поздно, поэтому он начинает собирать корзину. — Мне следует уйти отсюда на случай, если у кого-то возникнут подозрения относительно того, почему меня так долго не было, — говорит он, закрывая крышку. Это не особенно вероятно, но, учитывая то, что уже поставлено на карту, лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. — Я постараюсь вернуться завтра, — продолжает Санджи, перекидывая корзину через руку, — но я не могу ничего обещать. Я думаю, ты и сам понимаешь, но тебе лучше держаться подальше от чужих глаз. Если тебя увидит кто-то, кроме меня, ну, скажем так, это будет не хорошо. Не выходи, пока не узнаешь, что это я. Зоро хмурится, но кивает, когда Санджи бросает на него умоляющий взгляд. — Хорошо, — соглашается он, хотя очевидно, что у него есть вопросы, — думаю, я просто… буду здесь. Санджи натянуто ему улыбается. — Это должно быть безопасно. Никто, кроме меня, не ходит сюда. Это заставляет Зоро выглядеть еще более любопытным, его рот приоткрывается, чтобы сформулировать вопрос, прежде чем он одумывается. Вместо этого он устраивается дальше на мелководье, задумчиво глядя, как Санджи слезает с камней. Остановившись на полпути, Санджи поворачивается назад, когда ему в голову приходит мысль. — Могу ли я принести что-нибудь для твоего хвоста? Бинты или что-то в этом роде? — Нет, — отвечает Зоро, его губы кривятся в легкой усмешке, — эта чушь меня просто тормозит. Лучше дать ранам дышать. — Это… не похоже на здравый медицинский совет, — говорит Санджи, удивлённый, когда Зоро хрипло рассмеялся над его словами, — что смешного? — Ты не поймешь, — говорит Зоро, его голос полон веселья, — но со мной все будет в порядке. Я знаю, как позаботиться о себе. Судя по шрамам на теле мужчины, это утверждение либо невероятно правдиво, либо явная ложь. Санджи предпочитает верить в первое, хотя ноющее чувство подсказывает ему, что это неправильно. — Хорошо, — говорит он, понимая, что позволил молчанию затянуться слишком долго, и теперь ситуация становится неловкой, — я вернусь, как только смогу. — Хорошо, — отвечает Зоро и без дальнейших комментариев ускользает из виду под воду. Санджи кажется, что он видит слабую рябь, идущую к ливневой канализации, но из-за тусклого света это трудно сказать. Напоминая себе, что ему пора идти, парень начинает двигаться.***
Санджи пытается лечь пораньше, но его сон, мягко говоря, не идет. Он проводит пару часов, ворочаясь в постели, а затем просыпается от беспокойного сна задолго до восхода солнца. Он одевается от нечего делать, и вскоре обнаруживает, что ходит по комнате, как загнанное в клетку животное. Все его тело наполнено беспокойством, а мысли проносились в голове с невероятной скоростью. Он беспокоился за Зоро, нет смысла отрицать. Несмотря на всю свою кажущуюся силу, русал сейчас невероятно уязвим, и не только перед очевидной угрозой, исходящей от Джермы. Русал открыто признал, что добыча еды будет проблемой из-за его хвоста в нынешнем состоянии, а это значит, что Санджи является его основным источником к существованию. Если он не вернется в бухту, русал не будет есть, а если он не будет есть, то не выздоровеет и, возможно, умрет. Приняв решение, Санджи прекращает бесполезную ходьбу и тихо выскальзывает из своих покоев. В это время он обычно пробирается на кухню, когда рядом не должно быть никого, кто мог бы его увидеть. Да и даже если его поймают, он не признается, для кого готовит, так что ему придется столкнуться только с гневом Джаджа. Подавив дрожь от того, к чему может привести этот гнев, Санджи строго говорит себе, что это делается ради благого дела. Ведь если кто-то голоден, его нужно накормить. Улыбаясь против своей воли при мысли о старой мантре, Санджи осторожно идет по коридорам, стараясь, как всегда, использовать самый безлюдный маршрут, чтобы еще больше снизить свои шансы встретить кого-нибудь. Наконец, вдалеке появляются кухонные двери, и он вздыхает с облегчением, когда они закрываются за ним. Бросив быстрый взгляд на настенные часы, парень мысленно подсчитывает, сколько времени у него осталось до появления первого сотрудника, а затем прикидывает, что сможет приготовить за это время. Засучив рукава, он приступает к работе.