***
Кончики губ ползут вверх, растягиваются в лёгкой улыбке, глаза блестят и видят всё в насыщенных цветах. Хочется бежать вприпрыжку, обнять прохожего человека и улыбнуться милой бариста в маленькой кофейне, что так старательно готовит посетителю кофе, пока тот кладёт полторы тысячи вон в стеклянную баночку, стоящую рядом с терминалом со скромной надписью «На мечту» чёрным маркером, получая слова благодарности от девушки.
Солнце сегодня светит неестественно ярко, город будто заново родился, и всё в нём сейчас такое розово-радужное, что в другое время Сынмину бы стало плохо, но в этот раз он и сам поддался сладкому искушению, пританцовывая под любимую песню в больших беспроводных наушниках и наслаждаясь лёгкими порывами ветра.
День начался пугающе хорошо. Ким проснулся с расслабленными мышцами лица, не хмурясь лишний раз, в голове было пусто, а последующие двадцать минут обещали быть райскими, ведь сон ушёл от Сынмина раньше будильника, что никогда не входило в его привычный образ жизни.
Кофемашина не показала Мину цирковое представление, и он сразу получил нужный ему кофе (ему давно пора заменить её), напор воды в душе быстро настроился на горячий, экономя пару минут времени, и нужная пара носков нашлась мгновенно, без каких либо квестов по квартире, которые часто отнимали много времени.
Да что уж там, Сынмину даже не пришлось долго стоять на ненавистном светофоре и ждать зелёный свет, пока красный горел целых три минуты.
Проще говоря, утро удалось.
Но, вслушиваясь в мелодичный голос одного из участников любимой музыкальной группы, что звучал так хорошо в сопровождении завораживающего и согревающего душу инструментала, внутри что-то щёлкнуло. На фоне слов со вторым смыслом, который каждый поймёт по-своему, зародилось странное предчувствие, неприятно стимулирующее душу и заставляя Кима нахмуриться впервые за утро (серьёзно, его брови скоро попрощаются с ним).
Сынмин поднял голову и огляделся по сторонам, но обстановка стояла такая же, как и пятнадцать минут назад. Воздух казался свежим и лёгким, достаточно, чтобы делать глубокие вдохи и не бояться задохнуться от уличной пыли и различных ароматов, что иногда слишком давят на голову.
Всё это ярко контрастировало с разумом Кима, который медленно поддавался мыслям о внезапном событии или новости, что может испортить день, и чёрт, почему не одни сутки не могут обойтись без таких приключений?
Сынмину хочется простого человеческого спокойствия, и тут ему дали целый шанс подумать над этим и предвкушать отличный день, заряжая и остальных позитивом, но он даже до работы не успел добраться, и всё опять пошло коту под хвост.
А потом коллеги Мина спрашивают его, почему он всегда такой хмурый, если в повседневной жизни Ким сильно отличается от себя в профессиональной деятельности.
***
— Ким Сынмин! — дверь в нескромный кабинет на восемь человек распахнулась, и в неё влетел будто ужаленный Ян Чонин, держа в руках стопку белоснежной бумаги в прозрачном файле, скреплённую степлером. — Боже, почему кабинет нашего редактора находится на три этажа ниже? И почему именно я должен бегать туда-сюда, пока ты тут прохлаждаешься?
— Чтобы ты спросил. — бросил Ким, не особо интересуясь делами Чонина. Сейчас в голове Сынмина происходили великие вычисления, чтобы понять, на какой день у него запланирована следующая съёмка, ведь из памяти всё выветрилось ещё пару дней назад.
Но перед носом вдруг появился файл, сквозь который можно было разглядеть напечатанные буквы на верхнем листе бумаги.
— Не благодари. — Чонин вышел из кабинета, оставляя Кима одного и шагая в неизвестном ему направлении.
В окно пробивались солнечные лучи, неприятно слепящие глаза, и Мину пришлось прикрыть глаза одной рукой, чтобы совсем не ослепнуть и разобрать текст на перед собой.
План задач на ближайшее время.
Подробно расписанный план, удобно.
— Так, посмотрим.
Обработка фотографий прошлой фотосессии.
Об этом Ким помнит, он хотел заняться этим сегодня.
Проверка оборудования.
Одна из фотокамер как раз начала барахлить, показав свои неполадки на одной из прошлых фотосессий, и тогда разбираться с этим времени не было, но сейчас есть.
Работа с модельным агентством «ESteem» , фотосессия Хван Хёнджина для обложки сезонного выпуска журнала.
Сынмин уже несколько раз пересекался с «ESteem», крупным модельным агентством, и всё проходило хорошо, но они впервые поместят фотографии модели на обложку их журнала. Но, это не очень удивительно, ведь их компания известная, и они с этим модельным агентством ранее сработались на ура.
Тематику, дату и всё остальное нужно будет уточнить у их редактора, от которого Чонин как раз получил подробный план, и..
..Фотосессия Хван Хёнджина для..
Сынмин обречённо откинулся на спинку стула, одной рукой хватаясь за виски, а в голове сразу всё срослось.
— Опять он.
Ким несколько раз работал с Хёнджином, на данный момент, видимо, одним из значимых для агентства моделей, раз его решили поместить на обложку популярного журнала, и все разы остались особо запоминающимися.
Хван Хёнджин не отличается добротой, умением прислушиваться к советам или доброжелательностью, он скорее противоположность всего этого.
Хван знает, что он хорош, но часто забывается и показывает свой не самый лучший характер, в котором доминируют гордость, настойчивость и самовлюблённость, что и раздражает Ким Сынмина.
Внутри у Мина будто каждый раз действует переключатель, загораясь красным, когда он слышит голос Хёнджина или видит его взгляд, что буквально закапывает всех рядом с ним стоящих (и нет, это не потому, что Хван выше большинства его коллег и Сынмина на десять сантиметров).
С Хван Хёнджином просто невозможно общаться, не то что работать, и после каждой встречи Сынмин желает больше никогда не пересекаться с этим самовлюблённым типом, который только и делает, что поправляет свои достаточно длинные волосы перед зеркалом, даже во время разговора.
Первая встреча произошла чуть меньше года назад, когда Ким только-только устроился в агентство журнала и вёл себя крайне осторожно, чтобы случайно не вылететь с работы за свой юркий язык.
Тогда Сынмина отправили наблюдать за процессом съёмок более опытного фотографа, и он, по идее, вообще не должен был завязывать разговор с Хван Хёнджином, только вот его экстравагантное поведение вывело Кима из себя. Стоило ему только сказать пару слов в сторону Хёнджина, неосознанно заводя разговор, остановиться он смог только через несколько минут.
Хван на это лишь мило улыбнулся, будто его только что засыпали комплиментами, а не высказали всё, что думают, потрепал Сынмина по голове и просто ушёл, оставив Мина размышлять над ситуацией.
Последующие встречи особо не отличались от первой, но Сынмин уже держал язык за зубами, как бы ему не хотелось сказать что-то колкое.
Подумать только, год назад Ким лишь наблюдал за фотосессией Хёнджина, а сейчас будет сам проводить её, контактируя с ним ещё больше и тем самым убивая собственные нервы.
Но Сынмин знает, что личная неприязнь никак не должна влиять на успех работы, это одно из главных правил, которых Ким придерживается всегда, ведь он уже запомнил и выработал в себе это качество, хотя рядом с Хёнджином следовать ему часто бывает довольно сложно.
***
У Хван Хёнджина никогда не было проблем с самооценкой. Он нравился себе таким, какой он есть. Ему было приятно смотреть на себя в зеркало, ловить восхищённые взгляды во время работы или простой прогулки, слушать комплименты о своей внешности, и это стало привычным делом.
Он никогда не понимал людей, которые не любят себя. Парочка недостатков есть у всех, отрицать это нельзя, но когда человек полностью настроен против себя самого и не принимает собственную внешность или характер, то это совсем другое.
Всё же, тебе идти с собой рука об руку всю жизнь, а если ты не можешь полюбить себя, что уж говорить о других?
Все размышления на этот счёт всегда сводились к одному — Хван любит себя, и это главное, а что там у других, его уже не особо волнует.
— Планы на завтра меняются. — в комнату зашёл Бан Чан, менеджер Хёнджина и по совместительству его друг ещё с первого курса университета.
— Рассказывай. — непринуждённый голос будто эхом отозвался в четырёх стенах, слегка приглушённый мягким ватным диском, что бережно подтирал немного размазанную помаду на губах перед зеркалом, которую Хван ещё не успел смыть с сегодняшней фотосессии, планируя доехать так до дома, а уже затем сделать все нужные процедуры для снятия макияжа и ухода за кожей, чтобы та не пострадала от частого использования косметики.
— Завтра мы едем на совещание с руководителем журнала «ESQUIRE» , а затем у тебя фотосессия на обложку их сезонного журнала. — Чан сладко потянулся, оказавшись вымотанным после загруженного рабочего дня.
— А кто фотограф? — очередная обложка для журнала, Хёнджина таким уже и не удивить. Главное для него — знать, с кем ему предстоит работать, а остальное не так важно.
— Ким Сынмин, вроде бы. — Бан, стоя около приоткрытой двери, отвлёкся на разговор с одним из сотрудников агентства, который в итоге увёл его куда-то, Хван пропустил это мимо ушей.
Знакомое имя и фамилия отозвались в груди, и Хёнджин тихо усмехнулся, выкидывая ватный диск в урну за чёрным кожаным диваном и ещё раз взглянув на себя в зеркало.
«Повысили всё-таки», пронеслось в голове, и Хван улыбнулся, уже предвкушая завтрашнюю встречу.
Ну вот нравилось ему смотреть на то, как забавно Сынмин бесится, стоит Хёнджину лишь выдать что-то, что Ким посчитает высокомерным, при этом прожигая Хвана взглядом и даже не скрывая этого.
После первой встречи он старается не распускать лишних слов, но от Хёнджина всё равно не уходят резкие вздохи, взгляды с чуть припущенными веками и поджатые губы, что буквально кричат о неприязни Сынмина к Хвану.
И да, Хёнджину чертовски нравится его влияние на Кима, ведь он ничего и не делает, но ему всё равно хочется смеяться и умиляться с поведения Сынмина, в открытую раззадоривая его.
Каждая их встреча заканчивалась чем-то новым, от колких шуток до получения номеров друг друга (только по работе, и ничего более) и чуть ли не приглашения на свидания, и где-то внутри у Хвана каждый раз разгоралось желание наконец перейти черту и заставить Сынмина
кричать ответить за свои слова.
***
С самого утра в большой фотостудии царил переполох. Все куда-то торопились, при этом пытаясь сделать всё максимально красиво, что значительно отличалось от темпа работы в другие фотосессии.
И если сотрудников действительно так встревожил приезд Хвана, то Ким готов плюнуть на всё и уйти пить чай в гримёрную, лишь бы только не слышать это злосчастное имя из уст коллег.
Хван Хёнджин, Хван Хёнджин, Хван Хёнджин..
Его уже слишком много, хотя он ещё даже не появился на месте.
Нужное световое оборудование было подготовлено, родную фотокамеру Сынмин настроил сам вместе с Чонином, прежде чем появиться на съёмках, и все ждали только его.
Предвкушение сворачивалось внизу живота, что было крайне странно, но Киму, если честно, нет до этого никакого дела. Он просто хочет закончить работу и со спокойной душой уйти домой, слишком измотавшись за день, а съёмки, как назло, назначили на вечернее время. Правда, его спасла лишь поездка домой перед съёмками на добрый час и поход в душ по собственному желанию. Спасибо редактору, что вошёл в положение Сынмина и отпустил его, когда выбор стоял между этим и тем, чтобы оставить Мина дожидаться начала работы здесь.
Сынмин расселся на подоконнике, крутя в руках камеру и внимательно рассматривая уже давно изученные кнопки, пока пара его коллег переговаривались в стороне, а руководитель всех съёмок ушёл куда-то пару минут назад, так и не вернувшись.
Постукивание указательным пальцем по поверхности подоконника расслабляло, и если бы не внезапно распахнутая дверь, Ким бы и не обратил внимание на резкую тишину, которая заполнила собой всю студию будто в замедленной съёмке.
Сынмин поднял взгляд, сразу же натыкаясь на хитрые глаза, красиво выделенные чёрной тушью и губы, что расплылись в лёгкой ухмылке.
Признаться честно, Хван Хёнджин не изменился с последней встречи. Всё такой же изящный, высокий и стройный, с элегантной походкой и красивой улыбкой, но до жути бесячий всем этим. Только вот цвет волос у него меняется каждый раз, и Сынмин любит гадать, с какой покраской он увидит Хвана в следующий раз, зная, что этот следующий раз будет. Если не лысым, конечно, хотя Хёнджину только до тридцати ещё целых четыре года, но его волосы такими темпами скажут ему весёлое «Пока!»
Ким не мог ничего с собой поделать, продолжая смотреть прямо в глаза Хёнджину, чья ухмылка с каждой секундой растягивалась всё больше.
Пока Хван вместе со своим менеджером переговаривался с редактором фотосессии, выясняя неизвестные детали, что было видно по их заинтересованным лицам, глаза Сынмина будто клеем к одной точке приклеили, и он продолжал испепелять затылок Хёнджина, не отворачиваясь даже тогда, когда тот чувствовал на себе жгучий взгляд и оборачивался.
Хвану безумно льстило поведение Кима, хотя они ещё даже не контактировали, а вот мысли Сынмина бегали от
Почему он не может перестать быть таким самовлюблённым?
до
Чёрт возьми, какой же он симпатичный..,
потому что
нельзя быть таким.
Нельзя сочетать в себе сразу несколько качеств, что заставляли одновременно и не отрывать взгляд от него, и бороться с желанием отвернуться и никогда больше не видеть этого человека, но разве Хван Хёнджина когда-то останавливали правила?
— Снова ты, да нас сама судьба сводит. — где-то внутри приятно кольнуло, когда Хёнджин оказался сзади Кима после поправки макияжа, пока Сынмин вместе с парой его коллег проверял световое оборудование ещё раз.
— Судьба явно настроена против меня. — от очередного подкола Сынмин не удержался, разворачиваясь и получая надменную улыбку в ответ.
— Сделай красивые фотографии и не упади из-за моей красоты, малыш. — прозвище пролетело мимо ушей, являясь привычным делом, а в голосе слышались нотки презрения и странного веселья (либо это уже Ким с ума сходит).
— А ты не раздражай и не упади от моего мастерства. — Сынмин держал себя в руках, стараясь игнорировать гордый взгляд и вздёрнутый вверх подбородок, и его спас редактор, хлопая в ладоши и оповещая, что пора начинать.
Хёнджин напоследок наклонился, щёлкнул Кима по носу, ухмыльнулся из-за его забавной реакции и последовал в гримёрку в сопровождении стилиста, а к Сынмину подошёл Чонин, что собрался наблюдать за работой.
— Ну что, готов? — Ян взглянул на Кима, неотрывно смотрящего куда-то вперёд, а затем устремил взгляд на удаляющуюся спину Хвана, что смотрелся гигантом на фоне миниатюрной девушки в силу своих ста девяноста сантиметров в росте.
— Пора показать ему, кто здесь главный. — Хёнджин скрылся за дверью, а Чонин похлопал Сынмина по плечу, выдавая тихое «Удачи» и отходя в сторону к редактору, сразу же заводя разговор.
Атмосфера съёмочных павильонов всегда отличалась чем-то особенным, что брало за душу и проникало в самые глубины, цепляя за самые чувствительные места.
Фотоаппарат в руках, красивые модели, поддержка коллег и друзей и искусство, создаваемое в моменте — то, что мотивировало, мотивирует и будет мотивировать Сынмина и дальше.
Он любил свою работу. Ему нравилось творить, создавать снимки, что позже можно будет пересматривать и отмечать свой карьерный рост, контактировать с людьми, которые понимают тебя и могут дать совет, и просто быть собой.
Вкладывать в фотографии свою душу и позже редактировать их Киму нравилось больше всего.
Модель перед ним сейчас будто подменили. Всего за несколько минут Хёнджин успел перевоплотиться в серьёзного человека, что отдавался работе полностью, и Сынмину это нравилось.
Принимая разные позы, кидая в камеру целеустремленный взгляд и играясь с выражением лица, Хван вырос в глазах Кима.
Нет, он и не думал, что Хёнджин легкомысленно относится к своей работе, просто раньше он лишь наблюдал со стороны и не мог вблизи рассмотреть все его эмоции, а сейчас понимает, что не важно, каков человек в жизни, работа есть работа.
Красный кардиган с большими пуговицами идеально обхватывал широкие плечи, оголяя запястья, а тёмно-серые брюки подчёркивали длинные ноги, и образ смотрелся просто, но гармонично и со вкусом.
Брендовые часы на запястье и чёрные лакированные лоферы сочетались с одеждой, и Хван смотрелся хорошо.
Он в любом образе выглядит прекрасно.
Эта мысль пронеслась как гром среди ясного неба, заставив Сынмина приостановить съёмку, и ежесекундные вспышки камеры прекратились, и вместе с тем замер и Хван.
Да, Хёнджин более чем симпатичный, но Ким ещё способен держать свой разум под контролем и не допускать подобных мыслей к человеку, который его, между прочим, раздражает.
Хван поднял одну бровь вверх, задавая очевидный вопрос, и Сынмин едва заметно тряхнул головой, отгоняя от себя ненужные мысли и продолжая работу, правда она продлилась недолго.
— Отлично, устроим перерыв, а затем следующий образ. — услышав слова редактора, Ким выпрямился, ведь до этого он оказался в полусидячем положении, чтобы фотографии получились с разных ракурсов.
— Хорошая работа. — подметил Сынмин, когда Хёнджин прошёл мимо него в гримёрку, чтобы переодеться для следующего образа.
— Я знаю. — Хван улыбнулся, похлопав Кима по плечу.
Он не исправим.
— Ты молодец, очень профессионально работал. — Чонин, что всё это время стоял около задней стены, подошёл к Сынмину, пока тот снимал фотокамеру с шеи и ставил её на стол, стоящий рядом.
— Спасибо. — Мин улыбнулся, поправляя загнувшийся край чёрной свободной рубашки.
— Я поговорил с редактором, фотографии должны быть отредактированы в течении трёх дней, справишься сам? — Чонин не прочь помочь другу, но через день у него самого состоится съёмка, и нужно будет редактировать уже свои сделанные фотоснимки.
— Конечно. — Ким кивнул головой и направился к одному из стилистов, который подозвал к себе Сынмина, оставляя Яна одного.
Спустя небольшой промежуток времени всё было готово ко вторым съёмкам, и Ким мысленно настраивался, потому что с его разумом явно что-то было не так.
Может это воздух тут пропитали ядом, может воду, что Сынмин выпил пару минут назад, а может это просто Хван Хёнджин в чёрной джинсовой куртке с хвостиком.
Ким правда пытался сосредоточиться, фокусируясь на камере, но нервы его при виде Хёнджина с небольшим хвостиком, что открывал особый вид на острые скулы, постепенно начали сдавать.
Благо, что на всю фотосессию было запланировано всего два образа, и скоро это всё закончится. Главное не залипать на Хвана, и всё будет хорошо.
Так думал Сынмин, пока редактор не решил добить его.
— Хорошо, на этом достаточно. — раздался голос сзади, и Ким выдохнул, аккуратно потягиваясь и не забывая про камеру на шее, закреплённую специальным ремнём, чтобы было удобнее работать.
Сынмин мысленно победно вскрикнул, гордясь своей выдержкой, ведь он смог перетерпеть ещё одну встречу с Хёнджином и не сойти с ума от собственного рассудка, что разделился на две части, и каждая из них топила за определённый набор мыслей.
Хван прошёл мимо Кима и бросил на него мимолётный взгляд, разминая затёкшие из-за напряжения руки.
Чонин уже было хотел поспешить к Сынмину и подбодрить его, а тот, в свою очередь, желал побыстрее снять камеру и размять шею, хотя она была и не самой тяжёлой, только вот у редактора были другие планы.
— Постойте! Хёнджин, не мог бы ты снять джинсовку? Хочу сделать ещё пару фотографий в таком виде.
Хван лишь пожал плечами, скидывая с них чёрную джинсовку, под которой скрывалась белая майка, а Ким в это время тихо цокнул, ведь он только что снял камеру, а теперь нужно снова надевать её обратно.
Ладно, ещё пара фотографий, ничего критичного не случится.
Сынмин обернулся под невнятное бормотание Хёнджина и их редактора, и земля из-под его ног провалилась мгновенно, а воздух будто перекрыли.
Блять?
Перед глазами Кима в нескольких метрах стоял Хван Хёнджин в майке без рукавов, казалось бы, что такого? Сынмин же не подросток с пубертатным периодом, чтобы возбуждаться из-за таких простых вещей, тем более это просто открытые плечи.
Да, Сынмин далеко не подросток, он взрослый человек, и к своим двадцати пяти годам он уже узнал, осознал и попробовал все свои предпочтения, фетиши и так далее, и никогда ещё его желания не мешали ему, но время пришло.
А почему мы вообще заговорили об этом?
Да потому, что Ким Сынмину с главным фетишем на руки придётся работать с до ужаса привлекательным человеком, что сейчас просто ходит перед ним и вертит своими мышцами рук, чёрт возьми.
Сынмин хотел провалиться сквозь пол прямо на подземную парковку их здания.
И ладно, если бы этим человеком был кто-то другой, кто никак не связан с Мином, тогда бы он смог пережить это.
Только вот им стал никто иной, как Хван Хёнджин, слишком сильно действующий на остатки адекватности.
Сынмин так и замер на месте с камерой в руках, пропуская пару вдохов, а взгляд прицепился к широкой спине и ярко выраженным мышцам рук, начиная от предплечий и до самых запястий.
Ким шумно сглотнул, быстро моргая и протирая глаза, а то мало ли, привиделось ему.
Мало того, что это всё далеко не видение, так теперь Сынмин ещё и может рассмотреть всего Хвана спереди.
Ким действительно не знал, как ему реагировать на открывшийся вид, что представлял собой подкаченные руки и вены на них, которые при сжатии рук было хорошо видны.
Ангел, поселившийся на левом плече, твердил Сынмину отвернуться и попросить пару минут перерыва, чтобы прийти в себя, а вот чертёнок, что жил на правом плече, имел неконтролируемое желание продолжить в открытую пялиться на Хёнджина, и будь что будет.
Киму право выбора не дали, и чёрт жестоко убил ангела и полностью захватил контроль разума Сынмина, так что с этого момента он официально не отвечает за свои действия.
Пальцы мёртвой хваткой впились в камеру, будто это не Ким её держит, а она его, а в голове была пустота, кроме единственной мысли
Не смотри, не смотри, не смотри, не смо- Твою мать, это выглядит так привлекательно..
Сынмин не знает, сколько он так простоял, но очнулся он с обледеневшими конечностями и чьими-то губами прямо перед лицом, а затем длинные пальцы схватили его за подбородок, и он еле сдержался, чтобы вообще не умереть, прямо как ангел на его плече.
— Я знаю, что я хорош, но сейчас съёмки, успеешь ещё съесть меня взглядом. — шёпот на ухо заставил Кима затаить дыхание, но отстраняться не хотелось, а смысл сказанных слов дошёл только тогда, когда Хёнджин улыбнулся и отпустил Мина, проходя мимо него.
Ким почувствовал, как потихоньку у него начинают отказывать руки, что будто ослабли, не желая больше держать камеру, а потерянный взгляд встретился с удивлёнными глазами Чонина, который явно не понимал, что же происходит с его другом.
Сынмин задержался глазами на Яне, будто прося помощи, а тому сначала бы разобраться, что случилось, а потом уже думать, как помочь.
— Ну что, мы начинаем, или как? — раздалось сзади, и Сынмину даже не пришлось оборачиваться, чтобы понять, кто автор данной фразы.
На ватных ногах Ким развернулся, пряча глаза в камере, но долго так продолжаться не может, и в конце концов Сынмин взглянул на Хвана, начиная съёмку.
Тело не слушалось, в горле пересохло, а глаза просто невозможно было оторвать от изящных изгибов рук, что каждый раз открывались с новой стороны.
Дыхание потяжелело, и Сынмин начал сбиваться с привычного темпа и иногда не попадал по нужным кнопкам, вызывая вопросы у себя самого и у здесь присутствующих людей, которых, на благо, осталось не так много, ведь фотосессия, вообще-то, должна была закончиться, и много кто уже разошлись.
Хёнджин старательно скрывал свою улыбку, когда Ким в очередной раз сбивался, чертыхаясь себе под нос и стараясь усмирить мелкую дрожь в руках и во всём теле, а осознание пришло к нему уже давно.
Как там было, Хван хочет заставить Сынмина
кричать ответить за свои слова?
Хёнджин пробовал разные позы, вертясь из стороны в сторону и будто специально выставляя на показ рельеф сильных рук во всех возможных вариантах, то засовывая их в карманы чёрных джинсов, то оттягивая пальцем нижнюю губу.
В общем, всё, чтобы свести Кима с ума.
А у Сынмина внизу живота завязывался приятно ноющий узел, и Ким думал о чём угодно, о погоде, о машинах, о кроликах, лишь бы предотвратить катастрофу.
— Отлично, на этом всё! — редактора не смутило странное поведение Сынмина, к счастью, и эта пытка наконец закончилась.
Или нет.
Ким выдохнул, моментально отворачиваясь от Хёнджина, что прикрыл задорную улыбку ладонью, снимая камеру с шеи.
Положив её на стол, Сынмин быстро покинул студию, а Чонин ринулся за ним, игнорируя все расспросы коллег.
— Сынмин, подожди! — Ким добежал до гримёрной, где остановились они с Чонином, а Ян зашёл за ним, наблюдая за потерянным другом. — Что с тобой? Ты весь какой-то расфокусированный.
— Чонин, это.. Я.. — слова не клеились, а язык заплетался. — Лучше я расскажу тебе позже, слишком долгая история.
— Уверен?
— Да.
— Ну ладно. — Ян смерил Сынмина недоверчивым взглядом с головы до ног, а после прошёл в глубь комнаты, хватая свой джемпер и спеша к выходу. — Я пойду, у меня сейчас ещё одна встреча.
Ким лишь кивнул, помахав Чонину ладонью на прощание, и тот вышел из гримёрной, закрывая за собой дверь и оставляя Мина одного.
Сынмин шумно вздохнул, пытаясь привести в норму ритм биения сердца, ноги подкосились, и он плюхнулся на диван около стены, залипая в одну точку перед собой.
Он должен, хотя нет, он обязан выкинуть из головы картинку, что намертво застряла перед глазами. Мысли Кима только добавляли масла в огонь, подкидывая непристойные изображения в разум, и он протёр глаза, сгибаясь пополам и упираясь руками в колени.
Сынмин зажмурился, чтобы отвлечься от каши в голове, но это не помогло, и перед глазами моментально всплыл Хван Хёнджин в чёртовой майке без рукавов, что буквально смеялся ему в лицо (Киму так казалось на тот момент), пока тот дрожащими руками пытался удержать резко потяжелевшую фотокамеру.
Если так пойдёт и дальше, то Сынмин просто сгорит из-за неконтролируемых видений, что продолжают посещать его.
Ему срочно нужно остыть.
Ким поднял голову и оглядел помещение, в котором сейчас находился. Кулер с водой в противоположном углу попал в его поле зрения, и Сынмин подскочил с белого кожаного дивана, хватая одноразовый пластиковый стаканчик, перед этим сменяя ботинки на чистые тёплые тапочки, что стояли в углу комнаты и дожидались своего хозяина.
Прохладная вода сейчас должна стать его последним спасением, и если даже это ему не поможет, то Мин сильно влип.
Осушив прозрачный стаканчик и бросив его в мусорку рядом, Сынмин вздохнул ещё раз, концентрируясь на свежести во рту.
Секунды шли, мысли потихоньку отходили на второй план, и это всё продлилось ровно до того момента, пока Ким не услышал позади себя щелчок открывающейся двери, а затем ещё один точно такой же.
Сынмин обернулся на звук, встречаясь взглядом с хищными глазами, в которых плескались задорные нотки, и все его попытки что-то исправить мигом провалились вместе с сердцем, что через пятки сбежало от хозяина.
— Ну что, уже отошёл? — голос звучал спокойно, да и сам Хван не выглядел озабоченным, чего ожидал Ким.
— От чего? — Сынмину хотелось дать себе подзатыльник из-за дрогнувшего голоса, хотя он старался звучать уверенно, чтобы не давать Хёнджину повода думать по-другому.
— Мне потребуется много времени, чтобы забыть твой затуманенный взгляд во время съёмок, вызванный мной. — Хван делал убийственно медленные шаги вперёд, шаркая меховыми тапочками по полу, нагнетая и так напряжённую обстановку.
Ким каждым сантиметром своего тела почувствовал, как его пробило электрическим током.
Конечно, он так в открытую пялился на Хёнджина во время фотосессии, чего ещё он ожидал? Хван не слепой, чтобы не заметить такого, а про реакцию вообще можно промолчать.
Сынмин хотел было как-то выкрутиться из своего положения, сказать что-то и перевести всё в шутку, только вот уверенный взгляд Хёнджина, который буквально говорил о том, что сейчас всё серьёзно, заставил Кима замешкаться.
Не в силах выдерживать зрительный контакт, Сынмин сделал пару шагов назад, пока Хван продолжал продвигаться вперёд, и перевёл взгляд в сторону.
— Твой фетиш на руки проявился в самый неподходящий момент, верно? — Хёнджин буквально заглядывал в глаза Кима, выискивая в них что-то, понятное только ему, а расстояние между ними стремительно сокращалось.
Сынмин услышал то, что готов был услышать от кого угодно, но только не от Хвана.
Слов не осталось совсем, как и сил, чтобы выйти из воды сухим, а твёрдая стена сзади, к которой Ким прижался спиной, усугубила ситуацию.
Какие-то ничтожные секунды, и Хёнджин стоял уже почти вплотную к Сынмину, что ненароком смотрел прямо, на ворот его чёрной широкой кофты, который оголял яремную ямку и часть ключиц, лишь бы не поднимать взгляд.
— Молчишь? — Хван будто специально делал паузы между словами, тянул время, чтобы дать Киму подумать и ответить, зная при этом, что предложения у него не клеились.
Сынмина поразило то, насколько быстро он сдался под давлением Хёнджина, хотя час назад он бы прямо и верно послал его, считая унизительным свою возможную слабость.
Сейчас же он не то что проглотил язык, он даже сделать ничего не может и не хочет, и не позволяет ему этого Хван Хёнджин, что возвышался над Мином, и терпение его заканчивалось.
Правая рука прикоснулась к запястью Сынмина, обвивая его длинными пальцами, поднимая вверх и прижимая к стене на уровне головы, и Хван наклонил корпус вперёд, не давая Сынмину и шанса спрятать взгляд.
Свободная ладонь обхватила его шею сзади, и Ким застыл как вкопанный, боясь сделать лишнее движение, ведь Хёнджин сейчас находился в опасной близости от его эрогенной зоны, а это уже слишком.
— Ну ничего, сейчас ты сам расскажешь мне о своих предпочтениях.
Хван резко впился зубами в чужую шею, прикусывая её и заставляя Сынмина болезненно прошипеть, сразу же зализывая укус, размашисто проводя языком по чувствительной коже.
Приплыли.
Ким слегка запрокинул голову, когда поцелуи с каждой секундой становились всё напористее. Губы примыкали к шее, втягивая молочную кожу, язык приятно ласкал её, и каждое касание отдавалось мурашками по коже от шеи прямо вниз.
Как бы Сынмин не сопротивлялся внутри, говоря себе, что они поступают неправильно, но повторяющиеся укусы заставляли тело подкоситься и ослабеть, и он устроил правую руку на плече Хёнджина, используя его как опору, пока вторая его рука всё так же была прижата к стене.
Хван продолжал терроризировать шею Кима, даже не догадываясь, насколько он там чувствителен, но скоро он об этом узнает.
Приятные ощущения в левой части шеи изводили всё сильнее, и вскоре Сынмин отпустил мысль о том, что так нельзя, и произошло это не по его воле.
Это стало понятно по тяжёлому дыханию и тихим полу-вздохам полу-стонам, которые Ким так старался скрыть. А ещё по приглушённому «Блять» при особо сильном укусе, что не осталось незамеченным.
— Я смотрю, у тебя чувствительная шея? — Хёнджин наконец оторвался от мокрой кожи, выпрямился и взглянул на тяжело дышавшего Сынмина с приоткрытыми губами. — Мило.
Мило? Мило, чёрт возьми?
Ким тут задыхается от ощущений, а для него это мило? Сумасшедший, Сынмин убедился в этом снова.
Хван снова припал губами к шее Кима, на этот раз намереваясь сделать то, что так давно хотел.
Достаточно сильно втянув кожу и заставляя Сынмина до жути неловко (ну, это ему так показалось) вскринуть, Хёнджин обвёл участок кожи языком, и спустя пару секунд отстранился, разглядывая ярко-красное пятно на шее.
Хван улыбнулся, довольный собой, и проделал эти действия ещё несколько раз, попутно проникая левой рукой под ткань свободной рубашки и аккуратно касаясь впалого живота, запуская по телу очередной табун мурашек.
Ким задышал глубже и заметно напрягся, а Хёнджин продолжал вести пальцами выше по телу, задевая кончиком небольшой и уже затвердевший сосок, из-за чего Сынмин вздрогнул, а Хван лишь улыбнулся, проделывая те же манипуляции и наслаждаясь чужими тихими постанываниями, которые тот явно старался скрыть.
Хёнджин снова выпрямился, оставляя руку на талии, и взглянул на Кима, задавая немой вопрос.
Сынмину потребовалась пара секунд прийти в себя и понять, что имеет в виду Хван, чтобы затем неуверенно и кратко кивнуть головой, хотя внутри он уже, кажется, готов ко всему.
Хван оторвал руку Кима от стены, не отпуская запястье и направился к белому дивану, ведя Сынмина за собой.
Он притянул его к себе, толкая вперёд и придерживая за спину.
Ким плюхнулся на диван, и в один момент Хван навис сверху, смотря прямо в глаза.
— Ты точно уверен? — Хёнджин держался на тонких ниточках, чтобы прямо сейчас не разодрать чёртову рубашку на чужом теле и не изучить все запретные места, и останавливало его только не озвученное согласие Сынмина.
— А у меня есть выбор? — вообще, вопрос был задан в шуточной форме, только вот Хван воспринял его близко к сердцу, холоднея в лице.
— Не думай, что я буду делать что-то без твоего согласия. — серьёзно заявил Хёнджин, и Киму на секунду стало неловко под взглядом
такого Хвана.
— Да готов я, просто сделай уже что-нибудь. — кровь прилила к щекам, когда Хёнджин снова запустил одну руку под рубашку, невесомо поглаживая бока и оставляя её на талии, а второй рукой расстёгивая три верхние пуговицы, усаживаясь на бёдра Сынмина.
Момент, следующий — и ткань уже не скрывает оголённое тело, узкую талию и подтянутую грудь.
Хван изучал глазами каждый изгиб, что так красиво представал перед ним сейчас, и кажется, он позволил себе на это больше времени, чем планировалось, чем вызвал у Кима вопросительный взгляд.
— Приподнимись. — Сынмин повиновался, привставая на локти, а Хёнджин быстро стянул с того ненужную чёрную рубашку, бросая её на пол.
Припав губами к выпирающим ключицам, Хван оставил на светлой коже ещё пару красных засосов и ловил ушами каждый неровный вздох Кима, особо внимательно наблюдая за его реакцией.
Хёнджин спускался поцелуями всё ниже по груди, руками придерживая его за бока, а напряжение внизу всё росло, и Мину показалось, что он сейчас натурально сгорит от нетерпения.
Хван будто специально медлил и испытывал терпение Сынмина, покрывая низ его живота мокрыми поцелуями, и остановился он только тогда, когда Ким коснулся пальцами его руки, что расположилась на сынминовой тазовой косточке и выдал тихое «Быстрее».
— Чёрт.. — протянул Сынмин, сжимая чужую руку и смотря на Хвана, пока он провёл пальцами по заметному бугорку в штанах, а затем сильно сжал его, заставляя Кима откинуть голову на диванную подушку и слегка выгнуться, еле сдерживая стон.
Хёнджин улыбнулся, наблюдая за новой стороной Ким Сынмина, что до этого казался таким недоступным, а сейчас просит его быть быстрее, не скрывая своё желание.
Хван снова навис над Сынмином, глядя ему в глаза и замечая в себе странное желание: он хочет всё прекратить и обнимать Кима как плюшевую игрушку, и одновременно хочет сломать его, трахнуть его так, чтобы он начал умолять его остановиться от переизбытка эмоций.
— Смазка и презервативы есть? — единственное, что сказал Хёнджин, хотя неозвученных мыслей у него было много.
— В маленьком кармане рюкзака. — Сынмин указал пальцем на рюкзак, что всё это время стоял в углу гримёрной.
Хвану пришлось отстраниться и встать с дивана, чтобы найти необходимые вещи в рюкзаке Мина, и он никогда не перестанет восхищаться его естественной красотой.
Худощавое тело раскинулось на диване в полной доступности, и от одной мысли, что Хёнджин сейчас возьмёт его, дыхание сбивалось, а напряжение внизу живота всё тяжелело.
— Всегда их с собой таскаешь? — Хван бросил упаковку презервативов и смазку на спинку дивана, устроившись между раздвинутых и согнутых в коленях ног Сынмина.
— Конечно, вдруг тебя встречу. — под сердцем приятно закололо, и Хёнджин не хочет сейчас вдаваться в подробности и размышлять, шутка это или нет, ведь у него ещё будет время это сделать. Он уверен в этом.
Хван чуть подался вперёд, собираясь расстёгивать ширинку тёмно-серых джинсов, но его остановил Сынмин, которого немного не устраивало его положение.
— Стой. — Хёнджин так и замер с застёжкой от ширинки между пальцами, слегка обеспокоено глядя в чуть затуманенные глаза Кима. — Сними её.
Хвану потребовалось пара секунд понять, что из-за желания не навредить Сынмину, он совсем забыл про себя, и до сих пор сидел в кофте и джинсах, что неприятно стягивали выпирающий бугорок.
Хёнджин быстро стянул с себя ненужную ткань и остался лишь в джинсах, выбрасывая её к рубашке Мина.
Глаза Сынмина забегали по красивому торсу, широкой груди и, мать его, сильным рукам, и ему так захотелось прикоснуться к Хвану, потрогать везде, до куда дотянется, и тот будто прочитал мысли Кима, вновь нависая над ним.
— Красиво, я знаю. — он действительно не исправим. — Хочешь потрогать?
Сынмин застенчиво кивнул, шумно сглатывая, и протянул руки к плечам, прикасаясь к заметным мышцам, ведя руки ниже и ниже, обводя кончиками пальцев напряжённые бицепсы.
Хёнджин завороженно наблюдал за этим, умилялся с Кима и сдерживался, чтобы глупо не захихикать, ведь глаза Сынмина буквально засветились, когда он исполнил одно из своих желаний.
Теперь пришла очередь Кима хихикать, когда он выбил из Хвана неожиданный для него самого стон, резко, но не сильно скручивая один из сосков.
— Смешно тебе? — Сынмин кивнул, и самые грязные желания Хёнджина вновь обострились с новой силой, он и не пытался скрыть это. — Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда я наконец вытрахаю из тебя всю дурь.
Улыбка с лица Кима не слезла, но огни в его глазах загорелись ярким пламенем, и Хван спустился вниз, расстёгивая ширинку и быстро стягивая с него джинсы, выкидывая их на пол.
Медлить не было смысла, Хёнджин так же быстро стянул с него боксёры, и Сынмину захотелось прикрыться и спрятаться от взгляда Хвана, что буквально съедал его заживо.
— Не смотри на меня так. — тихо выдал Мин, привлекая взгляд Хёнджина.
— Не смотреть как?
— Ты знаешь. — он был прав. Хёнджин знал. Знал, что смущает Сынмина, и так же знал, что ему нравится это до дрожи в коленках.
— Знаю. — Хван взял в руки скромную бутылку обычной смазки, открыл её и выдавил небольшое количество лубриканта на пальцы правой руки, убирая бутылочку и растирая смазку между ними, чтобы не доставлять Сынмину дискомфорта холодом.
Ким нахмурился, концентрируясь на прохладных пальцах, что смазывали его дырочку, а затем один палец аккуратно проник внутрь.
— Расслабься. — Хёнджин сосредоточенно вводил и выводил палец, вторую руку помещая на бедро Сынмина.
Ким и не был напряжён (по крайней мере, он так думал), и с каждой секундой не совсем приятные ощущения отходили на второй план.
Почувствовав, как палец всё более свободно проникал в отверстие, Хван добавил ещё один, аккуратно помещая их внутрь, а позже разводя в манере ножниц, чтобы быстрее растянуть Сынмина, ведь терпение заканчивалось у обоих.
— Блять! — Кима почти подбросило на диване, когда Хёнджин наконец нашёл самую чувствительную точку, легко дотягиваясь до неё длинными и тонкими пальцами.
Сынмин вцепился в диван рукой, сводя ноги в коленях и одной рукой прикрывая рот на случай, если станет слишком громким, а трезвость у него всё ещё присутствует, чтобы понимать, что они находятся в общественном месте, и сильно шуметь нельзя.
— Ты знаешь, что выглядишь мило даже в таком положении? — Хёнджин издевается, не позволяя Киму свести ноги, вжимая одно из его бёдер в диван, а второй рукой продолжая попадать по простате, заставляя Сынмина стонать себе в ладонь от наслаждения.
— Замолчи. — в другой раз Ким бы яро начал отрицать слова Хвана, но сейчас сил ему хватает лишь на то, чтобы сдерживать непристойные звуки и подрагивать от ощущений, что с каждым новым толчком пробивали всё тело.
— Признай это, иначе я остановлюсь. — темп ускорялся, и спустя ещё несколько попаданий по комку нервов, Ким начал сходить с ума.
— Хван Хёнджин, твою мать. — Хёнджин улыбнулся, резко замедлив движения, и последнее, чего бы сейчас хотелось Сынмину — это то, чтобы Хван замедлялся, поэтому он нетерпеливо хлопнул его по свободной руке, намекая, что не собирается долго терпеть.
— Я жду. — Хёнджин начал мучительно медленно входить и выходить из Кима, специально не доставая до простаты, но гордость Сынмина не позволяла ему какое-то время повиноваться Хвану.
— Хорошо, хорошо, я признаю. — Ким сдался, борясь с внутренним желанием спрятать лицо в ладонях, просто потому что.
— Признаёшь что? — Хёнджин сделал один резкий толчок, и Сынмин вздрогнул, сдерживая стон.
— Что я милый, садист чёртов. — Хван ухмыльнулся и ещё несколько раз попал в чувствительную точку, после чего вынул пальцы из Кима, полхопав его по бёдрам.
Хёнджин обхватил уже давно вставший член Сынмина, делая пару медленных движений вверх-вниз и размазывая остатки смазки по нему, вновь выбивая из Кима несколько сладких и слегка приглушённых стонов потиранием пальцев о головку, что так нравились Хвану.
— Хороший мальчик. — он убрал руку, и член Сынмина дёрнулся, и прежде чем Ким осознал, что произошло, Хёнджин усмехнулся и повторил свои слова ещё раз, вызывая ту же реакцию в перемешку со смущённым бормотанием Сынмина, всё-таки закрывшего лицо ладонями.
— Прелесть. — Хван потянулся вперёд и убрал руки Кима от его лица, чьи щёки налились пунцово-розовым оттенком, и оставил поцелуй на линии челюсти, следом поднимаясь с дивана на ноги, чтобы расстегнуть ремень и снять с себя неудобную ткань.
А время для Сынмина в этот момент будто замедлилось, и он действительно не понимает, как Хван Хёнджин может быть таким горячим и беспощадно трахать Кима, и одновременно вести себя нежно и обращаясь с Сынмином, будто он полностью сделал из кристально чистого хрусталя.
Ким перестал пялиться на подтянутое тело Хвана и очнулся, когда Хёнджин уже полностью разделся и надел презерватив, раскатывая его по всей длине, и сейчас обильно смазывал твёрдый член смазкой, чтобы не доставлять Сынмину болезненных ощущений.
— Ты готов? — Хван расставил руки по обе стороны на уровне шеи Кима, слегка придавливая его собой, и заглянул ему в глаза, где-то внутри надеясь увидеть там доверие.
Сынмин кивнул, полностью расслабляясь и чувствуя головку чужого члена около отверстия, руками хватаясь за сильные плечи Хвана.
Хёнджин напрягся и аккуратно толкнулся внутрь, входя лишь головкой и внимательно наблюдая за изменениями в лице Кима, стараясь уловить каждую деталь и ничего не пропустить.
Хван вошёл на половину и остановился, ощущая, как хватка на собственных плечах стала сильнее, встречаясь с Сынмином взглядами.
— Продолжай. — Киму безумно льстит такая внимательность и забота со стороны Хёнджина, заставляя сердце биться быстрее, но он хочет скорее переступить черту аккуратности и довести дело, которое они начали, до конца.
Хёнджин толкнулся ещё раз и вошёл полностью, выходя и входя снова, и Сынмину резко стало очень жарко.
Осознание всего происходящего навалилось на него с головой, и Ким чуть не задохнулся в своём же стоне, когда Хван вошёл резче, чем раньше, замечая, как Сынмин расслабился, и совершать толчки стало проще.
Все эти прикосновения, толчки, чувство заполненности внутри, ощущение опоры в чужих плечах и особая связь с человеком, который, вообще-то, раздражал Мина до поры до времени казались сном, ведь нельзя же так быстро поменять мнение о человеке. Или можно?
Сынмину без разницы, он подумает об этом потом. Не когда толчки становятся всё напористее и сильнее, и приходится прикладывать ещё больше усилий, чтобы не выплеснуть все эмоции и не застонать отчаянно, растворяясь в до дрожи приятных ощущениях.
Хёнджин отстранился, выпрямился и слегка приподнял бёдра Мина, толкаясь под другим углом, и только Сынмин хотел огорчиться из-за отсутствия возможности ухватиться за сильные плечи, как Хван спустя несколько толчков попал по заветной точке, и Сынмин издал громкий, довольно протяжный стон, окончательно теряя рассудок.
— Веди себя тише, будь хорошим. — проговорил Хван, набирая темп, и вскоре толчки стали быстрыми и чёткими, с каждым разом доставляя удовольствие обоим.
Только вот Хёнджин выражал это не так ярко, позволяя себе лишь тихое шипение и стоны под нос, а Киму действительно стоит быть тише и продолжать контролировать себя, если он не хочет, чтобы их застали за таким.
— Сынмин-и, будь тише, иначе нас поймают. — он правда пытался, но резкие толчки прямо в чувствительный комок нервов, хватка сильных рук на бёдрах и в принципе весь Хван Хёнджин, чьи волосы растрепались, пухлые губы приоткрылись, брови были нахмурены, лицо всё равно оставалось сосредоточенным, а мышцы красиво напрягались — всё это сводило с ума, заставляя усомниться в реальности всего происходящего.
Хван снова ускорился, чувствуя, что мог бы продержаться дольше, если бы не разбитый вид Сынмина, который подливал всё больше масла в огонь.
— Видел бы ты себя со стороны, малыш. — Хёнджин поправил чужую спавшую прядь волос на лоб, обводя рукой раскрасневшиеся щёки и сомневаясь, что Ким продолжает оставаться на связи с реальностью, ведь он, кажется, перестал слышать Хвана уже давно.
— Хён, поцелуй меня.. — Хёнджин поймал взгляд Сынмина, в уголках глаз которого начали собираться слёзы наслаждения, и сердце его замерло,
ведь нельзя быть таким.
Хван слегка замедлился, наклоняясь вперёд и оставляя между их лицами жалкие сантиметры, вглядываясь в его потерянные глаза.
Хёнджину хочется верить, что это желание не является последствием всех накативших эмоций, и в другой раз, не похожий на этот, Ким сказал бы это же.
Но если это и последствие всех эмоций, то кто Хван такой, чтобы Сынмину отказать?
Хёнджин подался вперёд, мягко накрывая чужие губы своими, и этот момент показался ему интимнее всего того, что они вытворяли какое-то время назад.
Мин притянул его за шею, сразу углубляя поцелуй и прикрывая глаза, и Хван продолжил двигаться в умеренном темпе, чтобы не разрушить поцелуй, но не переставая попадать по простате.
Сынмин целовал смазано, не в силах сейчас делать это красиво, и в какой-то момент Хёнджин понял, насколько на самом деле Мин является хрупким, лёжа под ним и находясь на грани, чтобы не заплакать, и ему снова захотелось успокоить его, завернуть в тёплый плед и налить горячий чай, смотря с ним мультики.
Хван тоже не мог в таком положении нормально целоваться, больше отдавая предпочтение тому, чтобы довести Мина до оргазма, и отстраняясь только из-за этого.
Замечая, как чужое тело начало дрожать, Хёнджин ускорился, отдавая свои последние силы, и в какой-то момент терпеть это стало невыносимо.
Слёзы покатились по щекам Сынмина, он впился пальцами в диван, выгнулся и кончил нетронутым себе на живот с громким стоном, а следом за ним и Хван, толкнувшись последние два раза и изливаясь в презерватив.
Хёнджин придавил собой хрупкое тело, утыкаясь Киму в шею, игнорируя липкость внизу и выдохнул, планируя полежать так не меньше десяти минут.
Сынмин обессиленно обнял Хвана за плечи, тяжело дыша и пытаясь отойти от яркого оргазма, оставаясь чувствительным ко всему ещё какое-то время.
— Ты как, Сынмин-и? — спустя несколько минут, Хёнджин приподнялся и заглянул в уставшие, но довольные глаза.
— Я будто заново родился. — выдал Ким, более менее придя в себя.
Хван усмехнулся, кладя голову на грудь Мина, перед этим удостоверившись, что все слёзы на его лице высохли.
— Не думай, что после этого ты перестанешь меня раздражать. — приятное тепло засветилось в груди, и Хёнджин снова приподнялся, замечая перед собой прежнего Ким Сынмина.
— Я напомню тебе об этом в следующий раз, когда ты снова будешь лежать подо мной. — Сынмин приложил палец к губам Хвана, но улыбка на лице сдала его, и он лишь выдохнул и мечтательно улыбнулся в потолок, когда Хёнджин оставил краткий поцелуй на его пальце и снова уткнулся ему в шею, не собираясь вставать в ближайшее время, хотя надо бы сходить за салфетками.
У Кима в голове много мыслей, и разберётся он в этом позже, но одно он понял точно — иногда от «ненависти» до любви нужен один хороший секс, чтобы разложить всё по полочкам не вслух, а внутри.
