Я забыл самый ценный совет...

Жизнь Георгия в общаге язык не повернется назвать скучной: каждый день разные происшествия, которые, как ни странно, случались, чаще всего, по вине маленького квадратного песика, чей нескончаемый запас энергии принес немало проблем парню и его новым друзьям. Не удивительно, что Шурик, удаляясь из дома на очередную работу старался сбагрить пушистого кому-то из соседей, чаще всего, выбирая именно Жору на роль бесплатной собачьей няни, скорее всего, боясь оставлять питомца с Платоном. Ничего не скажешь, очень удобно: свалить всю ответственность на соседей, а самому куда-то смыться! Поначалу брюнета ужасно злило, когда его просили посидеть с Шариком, но после он вполне привык, даже перестав бояться за технику, которую песель потенциально мог испортить. Пушистый сожитель хоть и был гиперактивным и шумным, все же хорошо поладил с молодым бизнесменом, чему тот был даже рад. Обычно, в небольшой студенческой квартире становилось веселее после того, как рыжий снова куда-то уходил: занятой и спокойный, почуяв "свободу", будто бы переставали скрывать к друг другу интерес: -Как думаешь, сколько продержится? - обычно начинал длинноволосый, хитро подмигивая соседу. -Не знаю, но что-то мне подсказывает - обязательно лоханется, когда начальства рядом не будет! - хихикал в ответ брюнет, неловко улыбаясь. Может, и не очень говорить о своем друге в его отсутствие такие вещи, но парни знали, что Шурик, как и обычно, скорее всего, снова вернется ни с чем. У них не было цели посмеяться над кудрявым бедолагой, просто его неуклюжесть и неуверенность иногда могли показаться довольно смешными. Хотя и сам предприниматель не отличался ловкостью, постоянно уморительно падая, где придется, на что Платюс ели слышно посмеивался, стараясь ни в коем случае не задеть самолюбие темноволосого... Странно, почему именно желтокожего он боялся обидеть больше? Но все же, Жора - это другое, вы не понимаете. Вместе, под одной крышей друзья провели два года. Забавный Шурик, вечно активный Шарик и Платон со своим чиллом полюбились Георгию, став для него почти что родными, не смотря на его изначально предвзятое отношение. Даже убогая квартирка с ободранными обоями и закопченными стенами стала для молодого человека крепостью и убежищем, которого он больше не стеснялся и в которое был рад возвращаться после учебы. Все так же он боялся открыто демонстрировать свое любопытство и интерес в сторону русого пофигиста при Сане, но теперь степень неловкости была значительно ниже, чем раньше. Теперь черноволосый не стеснялся приходить с ноутбуком на общую кухню чтобы источник бодрости, то бишь, его любимый кофе всегда был под рукой. Неважно, что рядом грохот кастрюль, задорный собачий лай, возгласы Сашки и паренек в желтой кофте снова что-то ваяет у всех на глазах: теперь это совсем не мешало желтокожему. Друзья рядом заставляли чувствовать его уют и удовлетворение. Особенно радовали юношу моменты, когда Платон решался показать ему свое новое "произведение искусства": рисунок кетчупом, оригами, папье-маше или простой кулинарный "шедевр" - парнишка за компьютером хоть и напускал вид недовольства и раздражения, на деле был рад, что его посвящают во что-то, что касается искусства, в котором он почти ничего не смыслит. Длинноволосый, в свою же очередь, прекрасно понимал притворство брюнета, боящегося открыто хвалить свое творчество, нисколько не обижаясь; напротив, его это даже несколько забавило, на что он очень мило и просто улыбался, еле слышно вздыхая. Даже если в порыве эмоций Георгий и мог обозвать расслабленного чувака дебилом, олухом, дуралеем и тд, чаще всего, "дуралей" на подобное тоже не обижался. Он старался понять и принять молодого банкира таким, какой он есть, ведь он считал, что всех нужно "понять и простить". Потом, как правило, Жорик извинялся и говорил, что был неправ; но за что было извиняться, если русый на него и так зла не держал? Иногда же случалась наоборот: когда же рыжий снова уходил, хиппи, бывало, приходил к трудоголику первым, чему тот чаще всего был рад. Вместе они обсуждали прошедшие дни и некоторые жизненные принципы, а так же разные новинки культуры, увлечения и многое другое; слушали музыку, особенно любимую ленивым челом "Жору съели журавли", смотрели разные смешные видео и просто рассказывали самые разные истории. Платон часто нес чепуху по типу "Алло, это Чешская Республика? Почешите мне спинку", "дети дразнили Колобка пончиком, не зная, что тот серьезно ранен", "девушка невовремя сделала каменное лицо и утонула" или "пропавшую старушку не стали искать, потому что бабки - это не главное", а Жора хохотал как больной, удивляясь самому себе. Подобная ересь из уст любого другого человека вызвала бы у него лишь скептичный вздох, а тут... Будто бы он смеется не от самой шутки, а от того, что ему просто весело и приятно находиться рядом с этим пофигистически-наплевательским гуру безделья. До чего же все таки странные эмоции этот чудик вызывал у брюнета. Будто бы уверенность перед другими и неуверенность перед самим собой; будто бы удовольствие от затрудненного дыхания и странное жжение в области ключиц и трахеи; будто бы одновременно все горело и замерзало внутри... До чего же странное и неизвестное чувство, которое даже неизвестно как называется... Но от этого испытывать его не менее приятно, волнующе и желанно... Что с ним, черт возьми, происходит?