Между свечой и солнцем

             - Дай мне три месяца, Цзинь Гуанъяо. Я создам адское оружие, чтобы противостоять оружию Вэнь Жоханя и сражаться на стороне Альянса.       Безрассудный.       Вэй Усянь был совершенно безрассуден, и она знала, что ничего не может сделать, чтобы остановить это. Все эти годы в Безночном городе, каждый раз, когда он отмахивался от её беспокойства о нём, она пыталась заставить его проявит разумность и перестать совершенствоваться с энергией обиды… Если бы только у него было золотое ядро.       - Отец…       Её рука стремительно легла на плечо любимого, дорогого племянника, заставив его замолчать, прежде чем он успел возразить. Это решение опустошило его; рвало на чести. Но им не нужно было усиливать какофонию, окутавшую весь зал.       Три месяца.       Вэй Усянь и в прошлый раз отсутствовал так долго. Никто не знал, как он создал Тигриную Печать Преисподней, но все помнили то, что она дала Альянсу огромное преимущество. Разрушения, нанесённые в Чунъяне, а затем и в наблюдательном пункте в Илине, переломили ситуацию.       Пока они не ополчились против него – или ополчились бы, если б Альянс выиграл войну.       Руки императора поднялись, призывая к тишине. Ханьгуан-цзюнь не использовал заклинание молчания, а позволил естественному потоку протестов, ошеломлённому ужасу и неподдельному ликованию жадности выплеснуться в зал. Закулисный способ твёрдо оценить, кто именно был другом, а кто - потенциальным врагом.       Совсем не похоже на Орден Лань.       И всё же Вэнь Цин не стала бы растрачивать данный дар впустую. Решение Вэй Усяня и Ханьгуан-цзюня не зависело от горы Дафань и Дивизии Лазурного Дракона. Способ отвлечь нежелательное внимание от Сычжуя. От того, чему все были свидетелями вчера.       Каким потенциально может стать заклинатель горы Дафань; угроза для Альянса.       Наступила тишина. Вэнь Цин воспользовалась этим прежде, чем ситуация успела полностью уладиться.       - Император. Гора Дафань и Дивизия Лазурного Дракона немедленно отступает. Решение Старейшины Илина не зависит от нашего собственного.       Позади неё стояли те с горы Дафань, кто пришёл с ней сегодня. Сычжуй единственный, кто остался сидеть. Она протянула руку и с силой подняла его, крепко сжимая пальцы на его плече.       - Вы не можете просто уйти! Вы присутствовали на многих стратегических сессиях!       Слова главы Ордена Яо сопровождались кивками многих голов. Однако появился самый неожиданный защитник – глава Ордена Лань.       Вэнь Цин никогда до конца не верила в его стремление защитить гору Дафань, после того, что произошло более шестнадцати лет назад.       - Всё обсуждалось без учета стратегических достоинств и тактического вклада господина Вэя.       Стратегия и тактика возобновившейся войны теперь изменится. Всё, что планировалось ранее, устарело. Три месяца, и Альянс снова станет таким же могущественным, каким он был во время кампании «Выстрел в Солнце».       Возможно, на этот раз Альянс победит.       Несмотря на это, её люди были на первом месте. Угроза отступила от них, даже если её сердце разрывалось от принятия такой жертвы. Всё, что ей нужно было сделать сейчас, это убедиться, что Сычжуй – всегда стойкий и верный сын – ушёл вместе с ними.       Она поклонилась:       - Спасибо, император. Глава Ордена Лань.              Вялость и постоянное грызущее чувство в желудке охватили Цзычжэня. Свежий, манящий и чудесный запах доставленной корзины с едой одновременно соблазнял и отталкивал его. Тем не менее, он продолжал лежать на полу, глядя в потолок.       - Наследник Ордена, пожалуйста.       Её звали Юйли. Она была родом из маленькой деревни в нескольких ли к северу от Балинга; её семья и жители деревни объединили свои ресурсы, чтобы отправить её в Балинг. Они надеялись, что Юйли будет должным образом обучена как заклинатель. Надеялась, что она вернётся в деревню через несколько лет и станет их защитницей.       Вместо этого его отец ужасно и жестоко манипулировал только что прибывшей, наивной ученицей, чтобы та участвовала в жестоком обмане с беременностью.       Сначала, после того, как они вернулись в апартаменты, в которых жил его отец, Цзычжэнь злился на неё, избегал её, игнорировал её. Юйли плакала и просила у него прощения. Всё это время Цзычжэнь слушал с другой стороны перегородки, как брат Цзунхуэя, Цю Шэнь, категорически не соглашался с его отцом.       Цзычжэнь знал, что власть его отца в Балинге теперь была непрочной. Ученикам надоело быть втянутыми в ссоры главной семьи Оуян. Если бы не тот факт, что Альянс находился в состоянии войны против Вэнь Жоханя, смена руководства должна была произойти в тот день, когда его едва не вынудили вернуться в Балинг.       Он должен был умереть в тот день; его отец тоже. Это была воля Балинга, воля людей, которым они служили и которых защищали.       Однако гнев Цзычжэня на Юйли длился недолго. В затруднительном положении молодой женщины был виноват его отец.       Она не понимала, почему ему не нравилось совокупляться с женщинами.       Первая ночь, которую он провёл с ней взаперти в комнате, была почти невыносимой. Он не знал, чем угрожал девушке его отец, но она безостановочно настаивала на том, чтобы он излил в неё своё семя.       Испытывая отвращение, он оттолкнул её и прибегнул к наложению барьера, написанного кровью в воздухе – кровавого талисмана. Он никогда раньше этого не делал, хотя изучал эту технику во время различных экспериментов.       Её совершенствование не было достаточно сильным, чтобы сломать барьер, даже когда она прибегала к ударам по нему обнажённым телом. После того первого раза он не смотрел на неё; её упругая, молочная, гладкая бледность, которая, по-видимому, была манящей и должна была заманить его в постель, оказаться у неё между ног, вызывала лишь отвращение.       Его оставили одного на остаток ночи после того, как она выбилась из сил. А на следующий день Цзычжэня ждал самый неожиданный сюрприз.       У неё началось кровотечение.       Сначала он запаниковал, думая, что неправильно наложил барьер кровавого талисмана. Что её броски в барьер каким-то образом повлияли на неё, ранили её.       Но потом Цзычжэнь вспомнил, что женщины истекают кровью; их циклы тесно связаны с растущей и убывающей луной. Юйли так и не дала ему никаких объяснений, а только сказала, что когда у молодой девушки начинается кровотечение, это означает, что она готова рожать детей. Но при этом кровотечении забеременеть женщине в это время практически невозможно.       Как бы отвратительно это ни выглядело, это его спасло. Его отец сердито взглянул на Юйли и ушёл.       Следующие несколько дней Цзычжэнь оставался один... до сих пор.       - Наследник Ордена…       У Юйли остановилось кровотечение. Эти последние несколько дней, похоже, также подорвали её стремление забеременеть. Она тихо, осторожно сообщила ему об изменении своего состояния после того, как он вернулся с отцом с банкета.       Не было сказано, что ей также в конечном итоге придётся сообщить об этом его отцу. Глава Оуян ожидал, что он сделает ей ребёнка. На этот раз бежать было некуда – нет, если он не хотел, чтобы позор обрушился не только на него самого, но и на Орден. Если он сбежит – с Юйли или без неё - в мире совершенствования ему конец.       В новой войне его заклеймят трусом.       Как ни странно, Юйли не сказала его отцу, что у неё остановилось кровотечение. Глава Оуян вошёл в комнату утром и приказал ему присутствовать на внезапно созванном совете. Девушка промолчала, лишь вежливо поклонилась, когда они уходили.       Теперь, после неожиданного и внезапного ухода Вэнь Цин, горы Дафань и Сычжуя, его отправили обратно в комнаты. Цзычжэнь мельком увидел, как его друзья тоже уходили, когда ученики Ордена провожали его обратно. Его отец остался, чтобы обсудить новую тактику и стратегию.       - Наследник Ордена, пожалуйста.       Цзычжэнь поднял трясущуюся руку, когда она приблизилась, ноготь его указательного пальца заострился и прижался к подушечке большого пальца. Юйли остановилась.       Теперь он понял, почему написанные кровью талисманы редко создавались и использовались.       Каждую ночь он ложился спать, возведя барьер, его сумку-цянькунь давно забрали, а меч возвращали только, когда он шёл на собрания, для соблюдения приличий. Это истощало и утомляло его каждую ночь и утро. Это неестественно вытягивало силы из его золотого ядра.       Еда во рту имела привкус золы, и у него быстро пропал аппетит.       У Юйли не было при себе ни бумаги для талисманов, ни киновари, и уж точно она не была достаточно искусна в совершенствовании, чтобы начать тренироваться с мечом. В комнате, где их заперли, было только самое необходимое: кровать, подушки, одеяла и масло, чтобы сделать его проникновение в неё более плавным.       Она никогда не прикасалась к нему, после того, как у неё шла кровь, но он не мог ей доверять. Не после того, что она пыталась сделать в первую ночь. Не после того, как она сказала, что не понимает, почему ему не нравится близость с женщинами.       В её тоне он услышал осуждение: она считала, что он неестественен.       В её тоне и действиях он услышал и увидел её решимость; что именно она вылечит его от этой неестественности.       - Нет, - отрезал он, вложив в свой голос как можно больше твёрдости, несмотря на то, насколько он был измотан.       Она не сразу ответила, но нахмурилась. Затем она сделала шаг назад и слегка склонила голову.       - По крайней мере, съешь что-нибудь, пожалуйста, наследник Ордена.       Он бы покачал головой, если бы не внезапный громкий грохот за пределами комнаты. За этим быстро последовал резкий холод, охвативший не только комнаты, но и всё внутри и вокруг них.       На полу, стенах и перегородке сразу же образовался иней. Юйли вскрикнула от испуга, а Цзычжэнь тут же сел. У него закружилась голова. По его меридианам не текла энергия, как раньше, но её было достаточно, чтобы прогнать головокружение.       Каким бы слабым он ни был, Цзычжэнь схватил девушку за запястье и заставил себя потянуть её за собой. Почти в то же время он поднял большой и указательный пальцы.       Не прошло и секунды, как перегородка в комнате была разбита. Испуганный крик Юйли был едва слышен. Цзычжэнь тут же пронзил большой палец и написал прямо в воздухе талисман барьера.       Огромная затенённая фигура, возвышавшаяся почти до потолка, вступила в комнату, принеся с собой ядовитый запах гниения и гари. Болезненно золотистые глаза демонической твари сверкнули, и она рванулась вперёд, врезавшись в барьер.       Цзычжэнь прочувствовал удар всем своим телом и рухнул на колени. Его зрение затуманилось, поскольку существо продолжало наносить удары по барьеру. Он едва замечал движение Юйли, которая пыталась произнести какое-то заклинание.       Тварь ревела, жутко и пронзительно. В ушах Цзычжэня стоял непрекращающийся звон, головокружение вернулось.       Затем воздух наполнился пронзительным боевым кличем. Вспышка серебра, за которой последовала быстрая дуга синего света, ударила демона, заставив его отступить назад. Пронзительная боль охватила Цзычжэня, и непроизвольный крик сорвался с его губ. Он схватился за сердце, когда тёмные клочья от демона полетели в разные стороны.       Огромная, широкая фигура твари врезалась в стену. Цзычжэнь вдруг почувствовал, что его дёрнуло к ней, и покачнулся – упал. Слабость грызла его, глаза снова затуманились, царапины от осколков на боку и спине причиняли боль.       Мантии Лань были бело-синими, за ними следовали сине-серебряные цвета Дафань, а потом золото Цзинь ненадолго заполнило его поле зрения. Слишком яркое солнце, ворвавшееся в распахнувшиеся окна, затуманило красными пятнами его глаза. Разложение, горение, и кислый медный запах крови наполнили его нос.       Цзычжэнь пытался очистить своё зрение, пытался бороться с неукротимой хваткой того демона, который держал его. Последовали крики, которые звучали так, будто Цзинъи пытался загнать тварь в угол и отдавал приказы Сычжую и Цзинь Лину. Цзычжэнь шарил руками по полу в поисках опоры, а сотрясающий кости рёв демона продолжался…       - Всё в порядке, - тёплые, успокаивающие слова внезапно донеслись до его ушей. - Всё в порядке. Я держу тебя, Цзычжэнь. Всё в порядке.       - А-Лин… - сумел выдавить он и почувствовал, как сильные, знакомые руки друга, второй половинки его души подхватили его, почти болезненно сжав в объятьях.       И с помощью Цзинь Лина Цзычжэнь перестал скользить, его перестало притягивать ближе к затенённому, угрожающе тёмному демону.       Он потянулся, чтобы схватить Цзинь Лина левой рукой; его правая рука слишком ослабела и, похоже, всё ещё тянулась куда-то ещё. Огонь внезапно прорвался и каскадом потёк вниз по его руке. Он плакал, боль была невыносимой; его друзья кричали, координируя свои атаки, чтобы убить демона.       - Цзинъи! Нет! Остановись! – внезапно в ужасе закричал Цзинь Лин.       Цзычжэнь только мельком увидел массивного тёмного демона – двуногого по форме – с рогами, растущими на его плечах и голове. Понизительные золотые глаза твари наблюдают за вихрем гипнотического пламени, окружавшим его – заклинание Сычжуя. Затем полёт ярко–синего талисмана Цзиньи…       Как только талисман изгнания коснулся краев тени, зрение Цзычжэня померкло. Он больше ничего не слышал и не видел.       Тем не менее, ему почудилось, что он кричал в небеса несколько дней подряд.       Его тело казалось не горящим, а сгоревшим. Боль, непохожая ни на что, что он чувствовал раньше, охватила его целиком. Руки Цзинь Лина на нём больше не чувствовались, его пылающая, полная боли спина, прижатая к ногам принца Цзинь, и пол - исчезли.       …только для того, чтобы внезапно врезаться обратно в свою смертную сущность.       Цзычжэнь ахнул, когда к нему вернулось сознание; жуткие, сокрушительные ноты флейты наполнили не только воздух, но и всё его существо чувством страха. Что-то всё ещё тянуло его вверх и прочь. Его вялые меридианы не реагировали.       Тревожный крик Цзинь Лина раздался совсем рядом с ним. Следом он почувствовал вес Цзинь Лина, обволакивающий его, удерживающий на месте.       Затем послышались отрывистые ноты гуциня – навязчивые и резкие…       - Отпусти, Оуян Цзычжэнь.       - Что?       Его мир теперь был заполнен чёрно-серо-белым внутренним двором прямо за анфиладой комнат, где он был пойман в ловушку вместе со своим отцом и Юйли. Молодая женщина в страхе прижалась к огромной зазубренной дыре в стене комнаты. Неэффективное заклинание, которое она применила, отразилось и на ней.       Во внутреннем дворе сам демон возвышался над всеми ними; угрожающий взгляд скользил по его друзьям. Затенённая, с руками, ногами и телом, тварь кружилась в дыму и крови.       Гипнотическое огненное заклинание Сычжуя больше не привлекало его внимание. Сычжуй выглядел неуверенным, но его клинок всё ещё был обнажён, а стойка говорила, что он готов убивать. Цзинъи убрал свой талисман изгнания и, раскинув руку, готовился произнести ещё одно заклинание.       Цзинь Лин… Цзычжэнь увидел своего друга, вторую половинку его души, лежащего на земле, защитно сжимающего чьё-то тело. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что это тело было его собственным – глаза закрыты и бледны; тонкая красная линия, соединяет его руку с демоном.       Кровь.       Из его большого пальца к демону тянулась тонкая кроваво-красная нить. Тварь питалась его кровью; опасные последствия написания кровью слишком большого количества талисманов за слишком короткое время.       Цзычжэню казалось, что он парит над своим телом, что он просто блуждающий призрак, наблюдающий за ночной ,       охотой. Взгляд на себя почти подтвердил, что это правда, за исключением того, что на вид сам он сейчас был полупрозрачным.       «Отпусти ситуацию. Твою обиду, твою ненависть, твоё негодование», - услышал он мысленный приказ Вэй Усяня.       Сам демонический заклинатель стоял посреди двора с чёрной флейтой возле губ и глазами, обращёнными исключительно на демона. Ханьгуан-цзюнь позади него, в одной руке - гуцинь, в другой – обнажённый Бичень,. Вэй Усянь играл, однако Цзычжэнь каким-то образом слышал его голос.       «Нет! - Он покачал головой. - Я не могу! Пока отец не примет меня таким, какой я есть, я не могу!»       «Это убьёт тебя. Отпусти ситуацию».       «Тогда пусть тварь убьёт меня! Если я не смогу любить, я буду ненавидеть! Я заставлю отца пожалеть о том, что он сделал с теми, кого я люблю!»       «И это стоит твоей жизни? Те, кого ты любишь, будут оплакивать тебя».       Цзычжэнь заколебался. Он почувствовал призрак тёплых, счастливых слёз Цзинь Лина на кончиках своих пальцев; нежную, мягкую кожу, которой он коснулся, чтобы вытереть эти слёзы. Ему бы не хотелось чувствовать те же самые слёзы холодными и печальными.       Его нерешительность оказалась единственным моментом, в котором нуждался Вэй Усянь. Пронзительная нота флейты приобретала неземной характер. Цзычжэнь почувствовал, как что-то тянет его за пупок, и посмотрел вниз.       Испуганный крик, который, как он ожидал, должен был сорваться с губ, так и не прозвучал. Он наблюдал, как чувство пустоты начало наполнять его. Всё – его гнев, негодование, ненависть к отцу, к самому себе, к Юйли, сожаления, возникшие из-за того, что его друзья пострадали, казалось, скопились чуть ниже центра его груди.       А потом из него вырвалось что-то сферическое, покрытое чёрной сукровицей, капающее не совсем кровью. К нему тут же полетели чёрные полоски демона, но они так и не коснулись его - кровная связь между его большим пальцем и демоном разрушилась.       Цзычжэнь глубоко вздохнул, почувствовав, как его охватывает необъяснимое чувство вялости, потребности во сне и отдыхе. Он не хотел спать – не мог отдыхать – пока демон всё ещё оставался рядом, нападая на его друзей; нападая на Цзинь Лина. Он должен был защитить Цзинь Лина…       - Отдохни, Оуян Цзычжэнь.       - Ханьгуан-цзюнь, - хотел возразить он, но обнаружил, что теряет сознание…              - Наследник Ордена! Наследник Ордена!       Цзычжэнь моргнул и проснулся. Ощущение тёплого весеннего ветерка наполнило его, скатываясь со лба в меридианы. Это прогнало ощущение вялости, которое царило у него внутри.       Золотисто-фиолетовая нить духовной энергии текла от пальцев Цзинь Лина к его лбу. Он всё ещё находился в защитных объятьях возлюбленного; наполненное болью ощущение его спины на ногах Цзинь Лина и земли, возвращалось с каждой прошедшей секундой.       У Цзычжэня едва хватило сил повернуть голову на шум. Юйли протиснулся сквозь толпу, и прежде чем он успел отвернуться от неё, рухнула на колени.       - Мне жаль! Мне очень жаль! – рыдала она.       Девушка взяла его руку, но он поморщился, закрыл глаза и отвернул голову. Цзычжэнь не хотел, чтобы она была здесь. Ему не хотелось, чтобы она держала его за руку; он терпеть не мог её голос…       - Отойди от него!       Эти рычащие слова исходили от Цзинь Лина. Рука девушки мгновенно отцепилась от него, и Цзычжэнь услышал её испуганный крик.       - Цзинь Лин! Что ты… - послышалось озадаченное восклицание Сычжуя.       - Всё в порядке, дева. - Цзинъи оборвал все протесты Сычжуя. - Пойдём. Дадим Цзычжэню немного места…       - Нет! Не трогай меня!       Услышав её крик, Цзычжэнь заставил себя открыть глаза. Он собрал достаточно сил, чтобы снова повернуться, но увидел, как Цзинъи остановился на полпути, пытаясь помочь Юйли подняться.       Должно быть, её толкнули, поскольку она лежала, скорчившись, в шаге от него и Цзинь Лина. У принца было по-детски обиженное лицо.       Сычжуя же выглядел обеспокоенным, даже встревоженным, а вот Цзинъи - просто удивлённым.       - А-Юань?       А это уже заговорил Вэй Усянь. Он вместе с Ханьгуан-цзюнем стоял в нескольких шагах от них. Старейшина Илина держал в руке что-то, излучающее чёрные лучи, но прежде чем Цзычжэнь сумел рассмотреть, что это, предмет был быстро брошен в мешочек для захвата духов.       - Дева… - начал Ханьгуан-цзюнь.       Закончить он не успел. Двор наполнила какофония встревоженных криков. Цзычжэнь услышал, как отец выкрикнул его имя, и снова закрыл глаза. Потребовалось усилие, чтобы просто снова повернуться к Цзинь Лину, желая спрятаться и похоронить себя вдали от мира. Он не хотел встречаться взглядом со своим отцом…       - Принц Цзинь! Что вы наделали?!       - Я?! - возмущённый крик Цзинь Лина даже не перекрыл всеобщий ропот, когда вмешался другой голос.       - Ханьгуан-цзюнь. Вэй Усянь. Что случилось?       Цзычжэнь услышал вопрос императора и поморщился, когда его толкнули. Тёплый золотой источник духовной энергии Цзинь Лина был грубо убран, только чтобы смениться знакомым прикосновением целителей и их основных энергий, втекающих в него.       - Нет - пробормотал он, не желая, чтобы возлюбленный уходил.       Он почувствовал, как Цзинь Лин физически отстраняется, а его шаги удаляются. Его попытка протянуть руку, чтобы попытаться заставить принца остаться с ним, встретила пустоту, а потом целитель перехватил его руку и вернул ему на живот.       - Кровавый Демон, - ответил Ханьгуан-цзюнь. - Наполненный энергией обиды.       Встревоженный ропот усилился. Поскольку рук целителей на нём стало много, Цзычжэнь заставил себя бодрствовать. Неустойчивый поток духовной энергии остался, и вялость, которая преследовала его целыми днями, быстро угасала.       - Это был я, - прохрипел он. - Я создал его. С тех пор, как я вернулся, я рисовал талисманы кровавого щита каждую ночь.       Он должен был признать это, даже если в его намерения не входило создавать такого демона. Кровавый Демон был необычен, но не редок; обычно он поглощал своих создателей. Похоть, обида, месть – всевозможные сильные, негативные эмоции создавали такого демона – внутреннего целеустремлённого демона.       Тем не менее, тот факт, что он был пропитан и физически взращён энергией обиды в Нечистом Царстве – сильно охраняемом Орденской цитадели – был ещё более опасным. Подобное проявление демона было невероятно редким.       - Я просто хотел, чтобы это прекратилось; всё это для того, чтобы остановить…       - Сынок, пожалуйста, не бери на себя вину, которая не твоя, - вмешался его отец с ложным раздражением и разочарованием в его тоне.       Цзычжэню было неприятно слышать, как его отец говорит такую ложь, хотя он прекрасно знал, что это его вина. Но прежде чем Цзычжэнь смог заставить себя протестовать и снять дальнейшую вину с Цзинь Лина или его друзей, заговорил Вэй Усянь:       - Нет. Он не был полностью сотворён тобой, наследник Ордена Оуян.       Взгляд Цзычжэня метнулся туда, где присел Вэй Усянь. На утоптанной земле и траве красовались почерневшие следы ожогов. Остался только пепел, но демонический заклинатель собрал его, а затем встал и отряхнул руки.       - Твоей обиды, твоего негодования было недостаточно, чтобы физически поднять демона, - заявил Вэй Усянь деловым тоном. - Здесь действовало адское оружие – я это чувствую.       - Адское оружие? - нерешительно повторил глава Ордена Не. - Но талисманы…       - Недостаточно сильны, - отрезал Ханьгуан-цзюнь. - Не для таких артефактов, как иньское железо или Тигриная Печать Преисподней.       - Ч-что? - воскликнул глава Ордена Не, и взрыв ужасающего многоголосного ропота наполнил воздух.       - Охрана! - внезапно крикнул император. – Немедленно проверьте тюрьму и посмотрите, там ли еще Сюэ Ян.       Цзычжэнь услышал, как затихает топот ног. Целители, наконец, подняли открытые носилки, на которые его положили. Когда его уносили в залы исцеления, последние слова императора задержались в его мыслях.       - Они были уничтожены - иньское железо и Тигриная Печать Преисподней. Мы все видели, как их уничтожали в тот день, не так ли?