****
Можно ли сказать, что это конец? Сириус почти уверен, что сломал все, что мог в отношениях своей своеобразной семьи. Северус, как и говорил, приходит каждую неделю, но проводит время только с Сэмом, улыбается только ему, Сириус постоянно подвисает на невероятных улыбках, а потом снова исчезает. Каждый раз является все бледнее, с черными мешками под глазами, сливающимися с радужкой и образующие темные провалы на лице. В Англии явно не все хорошо. Но Сириус не хочет этого знать, игнорируя выписку всех видов газет, потому что даже в маггловских идут какие-то волнения. Важно лишь то, что почти все дорогие люди рядом и в относительной безопасности. Кроме Северуса, из-за которого в скором времени вполне вероятно Сириус лишится всех волос, схватит инфаркт или вовсе умрет во сне от тоски. Он чувствует себя кинутой хозяином собакой. Гарри довольно быстро ладит с Альфом. Со своим врагом, с которым даже в одном доме не желал находится. А теперь компания бывшего Редлла прельщает его больше, чем Блэка. Если выходит, то в его компании, разговаривает лишь с ним и изредка с Сэмом, потому что мальчик весь в отца, замкнут и не слишком дружелюбен в его отсутствие. В один из дней Сириус не выдерживает и заходит к Гарри на разговор. Всё-таки вопрос с помолвкой требует решения. К тому же это отличный повод нарушить вязкую напряжённую тишину. И мозги будут заняты не только любимой омегой. — Привет, Сохатик. — Если причина твоего прихода не связана с возвращением в Англию, то закрой дверь с той стороны. Обидно такое выслушивать за попытку спасения. А хуже становится от просыпающегося раздражения. Но Сириус откидывает подальше все эмоции, всё-таки проходит в комнату и садится напротив Гарри. В комнате душно и темно, портьеры на окнах не открывались, и не проветривалось, кажется, с самого заезда в этот дом. — Гарри, я делаю это ради тебя. Ты должен меня понять, принять мою позицию, ведь мы семья. — С чего бы это? Ты двенадцать лет не вспоминал обо мне. Я вовсе будто не существовал для тебя, пока ты варился в своих мыслях о мести. А тут вдруг вылез со своим «доверься». Почему я должен выбирать твою сторону, а не сторону Рона и Гермионы, с которыми я провел больше времени? Когда именно они стали для меня семьёй и поддержкой? Ты хочешь, чтобы я принял твою сторону, когда ты отнимаешь у меня едва ли не самое дорогое в моей жизни? — отпускает себя Гарри, высказывая все то, что так долго копилось. Сириус выбегает из комнаты под запальчивые выкрики. Гневные слова сильно ранят одинокое сердце. Но хуже всего от того, что крестник прав, поэтому слов для оправдания не находится. Сириус все двенадцать лет заточения выживал лишь, благодаря заветным мыслям о смерти Петтигрю. Устыдится себя, провалится в самобичевания Блэку не удается. Его резко настигает боль в груди. Не зная с чем это связанно наверняка, тем не менее он подсознательно догадывается. — Тилли, можешь найти своего хозяина? — домовушка быстро кивает, соприкасаясь кончиками ушей. Сириус хватает маленькую ладошку и перемещается в дом под Гремучей Ивой, в котором каждый сучок и щелка знакома и отзывается ностальгическими чувствами о провождении здесь полнолуний мародерами в полном составе. Когда ещё не существовало такого страшного понятия как предательство среди них. Здесь же Сириус едва не убил Северуса когда-то. Тогда было весело. Тогда ничего смешнее перекошенного в ужасе худого лица Блэк не видел. Но не сейчас. Когда Северус лежал с разодранным горлом в огромной луже собственной крови, натекшей из раны, также с перекошенном от боли и спазма мышц лицом, Сириусу не было забавно. Совсем. Стало невыносимо страшно за чужую жизнь. Настолько сильно ужас переполнил тело, что Сириус забыл как дышать. Пришлось впиться ногтями в ладони, чтобы придти в себя. — Северус, боже… Нет… Сев, что делать? С суматошным нашептыванием Сириус упал на колени рядом с едва моргающим слизеринцем. В ониксовых глазах мелькнуло привычное уже горячо любимое раздражение. Лишь небольшая искорка. Но этого было достаточно, чтобы Сириус взял себя в руки. Словам о исцеляющих заклинаниях, сказанным надрывным хрипом, нервно улыбнулся. Северус не тратил силы на обыденное обзывательство, но оно повисает в воздухе, и Блэк с ним полностью согласен. Сириус также находит несколько склянок противоядий, которые вливает в не сопротивляющийся рот, после согласного моргания, дающего разрешение на это. Северус теряет сознание на третьей дозе. Блэк уверен, что это можно посчитать признаком доверия. Ведь не будь здесь его, Северус бы с поистине гриффиндорским упрямством сам выкарабкивался из этой ямы. Сириус выхаживает омегу в доме на Гриммо, не желая пугать детей. Мужчина едва с ума не сходит, не смыкая глаз на протяжении трёх дней. Боится, что если уснет, то надрывное дыхание прекратится. Грудная клетка, что с огромным трудом на одном упрямстве перед глазами Блэка поднимается, прекратит движение, стоит только лишить ее мотивации. Сириус не находит себе места, постоянно обтирая тело Северуса, пытаясь сбить жар. У него не так много зелий, а те, что есть, боится использовать. Он не знает, как они поведут себя с противоядием. Ежесекундно возникающие мысли о целителях приходится отгонять. Они оба в розыске. Один — убийца великого волшебника Дамблдора и последователь Темного Лорда, другой — убийца Поттеров и предатель для всех. Никого не интересует правда. Всем необходимо спокойствие, которое будет достигнуто лишь в том случае, когда всех пожирателей переловят. Настоящих, прошлых или вообще оклеветанных. Никому.нет.дела. Сириус сидит у кровати, упёршись локтями в колени и забурившись руками в волосы. Стоит непрошеной навязчивой мысли о том, что грудь омеги давно не движется и Сириус просто охраняет труп, проникнуть в голову, как Блэк тянет локоны, едва не вырывая. Он проверяет состояние Северуса и снова возвращается в кресло. И так на протяжении трёх дней. Трёх дней, когда кажется, что рассудок всё-таки покинет Блэка, и он познает в полном объеме фамильное безумие. Потому что ему страшно от тех мрачных мыслей, которые всё-таки успевали осесть в голове. Что если Северус все же не очнётся? Сириус его никуда не отпустит в любом случае. Будет рядом. Будет охранять. Не отлучится никогда. В такие моменты Сириус все же вырывал волосы. На третий день Северус открыл глаза. Полумрак комнаты не причинил дискомфорта, поэтому он смог найти Блэка, погрузившегося в свое отчаяние. Пустой, но какой-то безумный взгляд пустил мурашки по коже омеги. Однако чувствуя разбитость и боль, Северус спросил о самом важном: — С.сэм? В пустых глазах не сразу появляется осмысленность. — Северус? О, Боже! Сев. Ты как? Воды? — синие глаза наполняются восторгом и нежностью. Слезы облегчения прорываются, ничем не сдерживаемые. Сириус подносит стакан к губам, когда Северус устало моргает в согласии, искореженная шея, не даёт возможности кивнуть. — Сэм? — односложно повторяет свой вопрос Северус, после того, как с трудом проталкивает живительную воду через больное горло. — Я оставил его с Тилли, надеюсь, они как-нибудь там справляются. Я тут слегка был занят выхаживаниями тебя. — слегка раздражённо отвечает Сириус, трясущимися руками отводя пряди волос от лица Северуса и проверяя температуру. Шквал радостных эмоций неуловимо переходит в злость. На Темного Лорда и Дамблдора, на своенравного омегу, на самого себя, в конце концов. Ведь могло случится непоправимое. — Метки больше нет. Он мертв. — подуспокоившись, добавляет Сириус. Северус, кривя губы от боли, приподнимает голову. Ему необходимо убедится в этом, чтобы быть уверенным, что все закончилось. Он находит чистое предплечье. Словно там не было никогда черных пятен. Словно мерзкая отметина не портила жизнь на протяжении двадцати лет. Словно не было тех вспышек боли от вызовов. Словно… Северус закрывает глаза, не желая так легко принимать жестокую реальность. Между тем слезы облегчения скатываются по впалым щекам. — Сев… — Сириус хочет успокоить молчаливо и тихо плачущую омегу, но боится нарушить хрупкий момент. Испортить грань доверия, которая снова образуется между ними. Поэтому он просто сжимает чужую холодную кисть в своей руке. Покидают Гриммо они спустя неделю, когда Северус может уже ходить, не чувствуя головокружение, а на ране образуются корочки, знаменующие успешное заживление. Первым их встречает Сэм, который с крокодильими слезами сразу влетает в объятья отца. Потом неуверенно ближе подходит Гарри, чувствующий вину за последние слова. Альф остаётся на диване, увлеченный чтением газеты. Будто он уже привык к ссорам и воссоединением тех людей, которые теперь по какой-то всевышней нелепости являются его семьей. Новости из газет о победе над Темным лордом он находит намного интересней. — Папа, теперь ты не уйдешь? — отнимает мокрое лицо от чужой мантии Сэм и заглядывает с надеждой в лицо родителя. — Да, скоро мы вместе вернёмся домой, и я больше не буду надолго уходить. — говорить у Снейпа всё ещё получается с сильными хрипами и болями. Он чаще старается молчать. Эта первая большая речь с момента пробуждения ради успокоения сына. — Вам не нужно никуда уходить. — качает головой Сириус. — Оставайтесь здесь. В Англии идёт охота за пожирателями. Там опасно. Здесь дом большой. Никто никому мешать не будет. Ты теперь свободен от всех обетов, темных меток и других…- взгляд невольно падает на раненную шею, на которой змеиный яд выжег феромон Сириуса. Неизвестно, осталась ли там запаховая железа вовсе. — Ты можешь решать, где тебе быть. Если тебе некомфортно в моём присутствии, то я вернусь на Гриммо. Но не подвергай себя и Сэма опасности. Северус послушно кивает и снова утыкается носом в мягкие кудрявые волосы сына. Единственное его желание сейчас — это спрятаться в комнате и провалятся, как минимум на половину оставшейся жизни, в постели в обнимку с Сэмом.****
Стоит слегка привыкнуть к постоянному нахождению в доме старшего омеги, образовать совместный быт, в котором никто никому не мешал, как Сириус вспоминает о последнем тревожащем его вопросе. Это метка Гарри. Разговор о помолвке приходится продолжить, потому что Малфоям удается избежать Азкабана, Драко так точно. Газеты не успевают издаваться, как выходят новые выпуски с новейшими новостями, за которыми следит Альф. Поэтому Сириус снова напоминает Гарри о том разговоре. — Прости, крестный. — шепчет Гарри, стыдливо смотря на свои руки. За ту неделю, что Сириус отсутствовал, Гарри успел испугаться и обвинить себя в том, что крестному пришлось уйти из-за грубых слов. Он был обязан попросить прощение сразу, как только Блэк вышел из комнаты, но обида не позволила этого сделать. По возвращению Снейпа в дом Гарри не успел произнести заветных слов, так как мысли о победе все перебили, так ещё и Сириус не выглядел расстроенным. Но сейчас Гарри смог извинится, чувствуя облегчение. — Просто я не привык, что кто-то из взрослых заботится обо мне. Обычно рядом со мной были друзья и, оказавшись здесь без их поддержки, я испугался, что сейчас снова все вернётся, как было с Дурслями. Я испугался, что обо мне все забудут, совсем позабыв, что чужое внимание мне никогда не было нужно. Что лучше всеобщего внимания — это твоя забота. — Я понимаю, Сохатик. И не сержусь. Так как ты получил свою метку? — Сириус хочет все знать и в случае необходимости помочь крестнику, чтобы полностью сконцентрироваться после на завоевании своей омеги. Чувствовал Блэк, что Северус продолжит сражаться даже с самим собой, несмотря на отсутствие угроз из вне в лице безумного Темного Лорда. Гарри тяжко вздыхает. Ему надоели все эти скачки по темам омег, меток, альф. Намного лучше было бы, будь он простым бетой. К тому же неловко обсуждать это на «семейном» совете. Ладно Сэм, который большинство разговоров не понимает, но Альфарду то зачем присутствовать? — Честно говоря, не помню. Последним что я помню до того, как она появилась, это лицо Невилла. Кажется, мне было тогда нехорошо, он отвел меня в выручай-комнату. И больше ничего. — Невилла? А откуда тогда Малфой взялся? — удивляется Сириус, поглубже садясь в кресле, чтобы не вскочить и не начать мерить шагами комнату. Северуса бы это точно начало бы раздражать. — О чем ты? — не меньше удивляется Гарри, вскидывая брови выше дуг очков. — Гобелен показал, что у тебя помолвка с Драко. Не знаешь, как это могло произойти? Гарри качает головой и жмет плечами. Да лучше бы это был Невилл. Он ведь старался в это верить. — Что здесь думать. Остолоп Лонгботтом отвел Поттера как раз в логово мистера Малфоя на тот момент. Только слизеринцы знали, что у него дело от Темного Лорда, которым тот занимается в выручай-комнате. Похожи ваши запросы совпали, и вы пересеклись. — фыркает Северус, сравнивая детские ручки Сэма, сидящего на коленях омеги, со своими. В последнее время совсем не хочется выпускать из рук сына. После того как чудом удалось избежать смерти, Северус чувствовал какой-то неприятный холод, который растапливали яркие улыбки Сэма, от которых становилось и лучше и хуже одновременно. Снейп не представлял, что его будет терзать его решение на время оставить сына вместе с Блэком. Он чувствовал себя предателем, а прежнее поведение Сэма, который все также бегал хвостиком, тянулся в родительские объятья и светло улыбался, усугубляло это ощущение. Сириус замечал сентиментальный настрой омеги, поэтому хотел быть ближе. Отогреть, чтобы не кутался в мантию. Веселить на равне с Сэмом, чтобы прекратил хмурится. Но одно присутствие в комнате Сириуса портило тому настроение. Поэтому приходилось усмирять свои порывы и проявлять заботу издалека: подкидывать дрова в камин, несмотря на жару; готовить чай раньше домовушки, едва не дерясь с ней за это право. Вопрос с помолвкой решается довольно легко и просто. Гарри не раздумывает над ответом, когда заявляет свое желание ее разорвать. — Я хочу семью, конечно, но не с Малфоем. Не сейчас и не в таких обстоятельствах. Я еще не свыкся со своим полом. Хочу взять от жизни все, раз уж я теперь и правда просто Гарри. — Гарри Джеймс Поттер-Блэк, не так уж и просто быть моим названным сыном, братом Альфарда и… Ну ты в общем понял. — с доброй усмешкой поправляет Сириус, желая дополнить про то, чтобы быть и возможным сыном Северуса, но без согласия на это старшим омеги вполне можно за такое схлопотать непростительное промеж глаз. Обряд принятия в род легко смывает все сглазы, остаточные проклятия и метку альфы с Гарри. Помолвку разрывает Сириус на правах отца и главы рода, предвкушая тот момент, когда это обнаружит Малфой. Придет ли за Гарри или нет? Если он захочет просить ухаживаний за омегой, то Сириус отыграется за обесчещивание крестника.****
— А если так подумать, то мы семейка зомбаков. — как-то посмеялся Сириус, оглядывая каждого человека за столом. — О чем ты? — удивлённо спрашивает Гарри. — Ну сам по суди, Снейп пережил укус змеи, я едва избежал Арки Смерти, Альфард — вообще с другой грани вернулся, а тебе Гарри суждено было умереть. Только Сэм нормальный человек. — Идиот. — закатил глаза Альфард и, взяв перекус, направился в свою комнату. — Как ты смеешь так обращаться к своему названному отцу, паршивец?! — кричит ему в спину паясничающий Блэк. — Чему ты учишь моего сына? — шипит Снейп, глянув на улыбающегося ребенка. — Вообще-то он и мой сын тоже. — такое лёгкое заявление, которое никого не удивляет. Не заметить сходства Сэма и Сириус мог только сам Блэк. По мнению Гарри, крестный слишком опекал Сэма для постороннего для него ребенка. Намного лучше заботился, чем за своим крестникам. А с учетом открывшейся тайны о вторичном поле Снейпа, то сложить всю информацию удалось бы даже Рону, поэтому тайны из рождения мальчика не выходит. — Тем более. Ещё одно поганое слово и я скажу ему, что ты сапожник с улицы, которого пожалел Поттер и пустил жить в дом. — Ну тогда уж это ты скорее пожалел меня. — заиграл бровями Сириус, похабно ухмыльнувшись. — Ладно, я пойду поиграю с Сэмом. — улыбнулся Гарри и засобирался. Не желал он присутствовать при двусмысленных разговорах. И мелкому не позволит. Стоит им покинуть кухню, как Северус встаёт и подходит к окну. Атмосфера мгновенна теряет свою лёгкость. — Хватит играть в семью. Это глупо. Сириус также покидает стол, предчувствуя тяжёлый разговор. — Я не играю. Шутки Мародеров в прошлом. Северус оборачивается на приближающиеся шаги и смотрит в синие глаза, которые в отсутствие омеги рядом становятся безразличными серыми зачастую. — Это болезненная привязанность, Блэк. Она пройдет. Мы увидели друг в друге отражения самих себя, поэтому стремились к единству. Ты потерял дорогих людей, я тоже. Война сближает. Но она закончилась. Мы изменимся. Ты пойдешь своим путем. И твоя влюбленность исчезнет. — твердо хладнокровно говорит Северус, веря в каждое свое слово. — Это не так. — хмуро отвечает Сириус. — Вот увидишь, именно это и произойдет. Блэк хочет кричать и спорить до потери голоса. Он верный. Если он выбрал, если его сердце выбрало Снейпа, значит так и есть. Это не пройдет. Но заглядывая в горящие упрямством ониксовые глаза, Сириус осознает, слизеринца не переубедить. Не сейчас. Со временем он смягчится. А сейчас нужно ждать. Подойдя ближе, Сириус шепчет: — Пусть так. Но давай будем счастливы в настоящем? Неважно, что будет дальше. Не привязывайся, я тоже не стану. Но давай наслаждаться тем, что имеем сейчас. Нам все равно придется сталкиваться ради сына. Сириус протягивает руку и касается бледной щеки, начиная поглаживать пальцем ту сторону, которая из-за укуса практически потеряла чувствительность. Северус грустно усмехается и отводит чужую руку от лица, делая шаг назад. — Не нужно этого. Ты мог прямо сказать, что хочешь видеть наследника. Не нужно юлить. — Я не юлю. Это твоя прерогатива. Я — гриффиндорец. Я прямо говорю, что хочу тебя. — говорит Сириус, смотря в глаза Снейпа и делая шаг вперед. Он видит смятение и неверие в темных глазах. — Расслабься. Отпусти контроль. Доверься мне. — шепчет Сириус в чужие губы. В Северусе идёт борьба. Он хочет сдаться, но не хочет показывать слабину Блэку. Это тянется с детства, с тех пор, когда слизеринец и гриффиндорец глупо и упрямо враждовали. Сейчас сложно поверить, хоть единому слову. И метка на шее не подскажет истинные чувства стоящего перед ним альфы. Приходится полностью полагать на свои ощущения, самому принимать решение, не скидывать всю вину за влечение к альфе на внутреннюю омегу, принуждение чужими феромонами и связь. Делать выбор самому. Внезапно слишком страшно признавать какие-то теплые чувства внутри себя к Блэку. Словно если он это сделает, то точно проиграет и растопчет себя. Но… Неужели Блэк вырос, а сам Северус — нет? Блэк оставил позади себя прошлое, Мародеров, Хогвартс, открылся своим чувствам, какими странными и сильными они не были бы. А Северус все еще держится за старый образ Сириуса? Нет. Этого не будет. Северус тоже примет этот вызов судьбы, не сдастся, не сбежит. Сириус стонет, когда целует податливые губы, которые преследовали его во снах. Целует и не верит в свое счастье, везение или что бы это не было, но не упускает шанса, вкладывая все чувства в нежный поцелуй. Обнимает за талию, как давно хотелось; прижимает ближе, чтобы передать разъедающий его жар вечно мерзнущему телу омеги; впутывает руку в волосы, придерживая, хотя сопротивления нет. Северус сам отвечает ярко и со страстью, будто мечтал об этом. А Сириус теряется от напора, едва не скулит от счастья, переставая контролировать Бродягу, который выпустил хвост и завилял им. Все не налаживается по мановению волшебной палочки, хотя она и есть у каждого волшебника. Все еще будут ссоры и недопонимания, сложно избавиться от привычки детства, а подначивание друг друга на грани грубости — она и есть. Но убегать от этого они не будут, потому что сдаваться и признавать свою слабость не в их характерах. И… Потому что рядом с друг другом они чувствуют себя целостными и живыми, преодолевшими путь взросления, преграды и шишки. Ради этого ощущения они будут стараться находить общий язык, которым заткнут друг друга на крайний случай, если не смогут словесно урегулировать конфликт.