Дазай проснулся слишком рано. И по необъяснимой причине. На рассвете они уехали от ребят к нему домой, потому что Чуя не захотел оставаться у них. Он, в общем-то, крепко спал на кровати рядом и мило улыбался во сне. Было даже интересно, что за фантазии кроются в этой голове.
Благо, рыжий обнимал подушку, а не его, поэтому он смог спокойно выползти из кровати. Глянув на телефон, он увидел, что проспал меньше двух часов.
«Ну и что это за ерунда» — подумал он про себя, выходя из спальни.
Придя к выводу, что это одна из побочек антидепрессантов и разозлившись на себя, что он начал их принимать, Дазай улёгся на диван и полистал ленту в социальных сетях.
Внутри была какая-то странная трясучка, похожая на тревожность. Получается, что его парень перманентно живёт в таком состоянии? Неудивительно, что он такой нервный и постоянно психует. Дазаю хватило и десяти минут, чтобы возненавидеть это состояние и захотеть вылезти из кожи вон.
Он открыл заметки и начал выписывать всё, что приходит в голову. Хаотичный поток мыслей не особо хотел собираться во что-то связное и логичное, но было всё равно. Главное — прийти в нормальное состояние. Помогало не очень, но одна гениальная строчка всё же его обрадовала, потому что напомнила о существовании брата, который точно знает, что делать.
Он тут же набрал его номер и получил ответ спустя пару гудков:
— Ты умираешь?!
— Нет, с чего вдруг, — посмеялся Дазай. — Утречка, Одасаку.
— Меня пугают твои звонки, — ответил он.
— Ты ведь сам просил, чтобы я был на связи, разве нет? Неужели я просто так не могу поболтать со своим любимым братом, м?
— Хочешь сказать, что у тебя ничего не случилось? В жизни не поверю. Деньги нужны? Отмазать от полиции? С учёбой проблемы? Что?
— Всё правда в порядке за исключением одной маленькой…
— Я так и знал! Осаму, ну сколько можно! — ругался Ода.
— Да послушай ты меня! Я резко проснулся и меня слегка потряхивает, думаю, что это из-за антидепрессантов. Хотел у тебя спросить, что можно сделать, а то по состоянию я просто овощ.
— Ты ночью спал?
— Нет, у нас была пижамная вечеринка с друзьями, мы смотрели кино, а потом с Чуей поехали ко мне с утра. Он спит, как убитый, а я вот вскочил, — ответил Дазай.
— Вы всё ещё с ним общаетесь?
— Ода, я пью колёса! И даже не пытаюсь себя убить. И тебе звоню сейчас, чтобы ты помог мне решить проблему с побочками, вместо того, чтобы смыть лекарства в унитаз, окей? Я в порядке. И Чуя тоже.
— Сам факт, что ты мне звонишь, уже говорит о том, что ты не в порядке.
— Я понял, пока, — ответил Дазай и положил трубку.
«Правильно делал, что не звонил. Тупая идея» — подытожил он.
Что ж, значит можно написать или позвонить лечащему психиатру напрямую? Раз добрый брат-психолог решил сегодня мозги полоскать, а не совет дельный дать. Может у него просто настроение плохое сегодня? Обычно он более сговорчивый. Да и чем ему Чуя не угодил? Хороший парень. И тараканы в голове интересные.
Дазай написал в мессенджере своему психиатру и пошёл к холодильнику в поисках чего-нибудь вкусненького. Нашёл. Сделал себе пару сэндвичей и поставил чай после того, как закинул их в тостер. Горизонтальный такой. С крышечкой. Чтобы были горячие, хрустящие и сыр внутри расплавился.
Психиатр ответил, что побочки — это нормально, нужно ждать хотя бы месяц, чтобы понять, как препарат работает. И спросил, принимает ли тот транквилизаторы, которые как раз и должны ослаблять негативный эффект от антидепрессантов.
Дазай напрочь не помнил, прописывали ли ему что-то вместе с колёсами от депрессии или нет. Он, конечно, больше ничего не пил, потому что… забыл? Это вообще важно?
Важно, как оказалось.
И да, в аптечке валялась пачка нетронутых таблеток, которую он купил вместе с антидепрессантами.
Дурак? Дурак.
Там же рядом лежали рецепты и выписка от врача с графиком приёма лекарств и дозировками. Выходит, Дазай пропустил уже кучу дней. Благо плохо стало только сейчас.
Он достал на тарелку сэндвичи и добавил сахар в чай, а потом сел за стол, чтобы за завтраком почитать про таблетки.
«Препарат обладает седативным, снотворным, противотревожным, противосудорожным, миорелаксантным и амнестическим действием. Неплохо» — прочитал и сделал вывод про себя он.
Он выпил одну таблетку и доел завтрак, а потом на всякий случай написал Чуе сообщение об этом, если тот проснётся раньше и не сможет его растолкать.
С чувством выполненного долга и с чистой совестью Дазай отправился обратно в кровать ждать, пока трясучка уйдёт, а он сможет отрубиться.
И да, уже через минут пятнадцать он почувствовал себя гораздо спокойнее и смог закрыть глаза, обнимая Чую за спину и погружаясь в сон.
Волшебно.
Его парень уехал домой сразу после того, как проснулся, написав ему в ответ сообщение, что нужно доделывать презентацию для Феди. А ещё, что он не хочет шуметь в квартире.
Тем более, Чуя как никто другой знал, что проснётся Дазай очень не скоро, да и вряд ли будет в состоянии его развлекать. Так и получилось. Тот проснулся посреди ночи, увидел пару пропущенных от брата, сообщение с извинениями и просьбой перезвонить от него же. И несколько сообщений от Чуи, который вряд ли ожидал ответа, но всё же сообщить о пробуждении было очень нужно.
Дазай:
«Спишь?»
Чуя:
«Конечно. Какие гении вообще бодрствуют в четыре часа утра? 🤔»
Дазай:
«Доделал презу?»
Чуя:
«Да. И сейчас уже планировал спать, потому что завтра с утра я должен быть на арене и помогать с организационными вопросами до начала мероприятия. Так что доброй ночи тебе или прекрасного бодрствования 💋💋💋»
Дазай:
«Сладких снов, мой деловой красавчик! Обними от меня Эрена! 🤗»
Чуя:
«Нет»
Дазай:
«Даже боюсь спрашивать, кого из нас ты ревнуешь…»
Чуя:
«Он передаёт тебе смачный кусь 😸»
Дазай:
«За задницу? 🍑»
Чуя:
«Я запрещаю вам общаться!»
*вложение*
Боги, на фотографии Чуя без футболки, с распущенными волосами, лежащий в кровати. И заканчивается она ровно там, где должно начинаться бельё.
Должно.
Но его там явно нет.
Дазай:
«Какая же ты вредина. Кто такие фото в конце диалога отправляет?! 👿»
Чуя:
«Ты всё равно не будешь спать. Пока-а-а! 🍌💦»
Дазай:
«Пока… 😭😭😭»
Окей.
Окей-окей-окей.
Контрастный душ. И не думать о Чуе. И не вспоминать, что они делали у него дома. Таков был план.
«Ну блять» — думал Дазай, стоя под горячими струями воды и глядя на свой стояк.
Он вполне мог проигнорировать его, но в голову пришла другая, более интересная идея. Дазай вышел из душа, вытер руки, взял телефон и отправил Чуе фотографию, добавив сообщение:
«Доволен? 😉»
Конечно, его парень не ответил, потому что уже сладко спал скорее всего. Значит, получит утренний сюрприз.
Странное, ноющее чувство в груди намекнуло Дазаю, что он уже скучает. Слишком много времени они провели вместе, не отлипая друг от друга, чтобы привыкнуть к постоянному присутствию человека рядом. И особенно интересно было то, что мрачный, агрессивный и замкнутый Чуя начал раскрываться с совершенно другой стороны — становился мягким, тёплым, мечтательным и очень-очень приятным. Хотя и угрожал физической расправой периодически, это уже звучало как будто совсем не серьёзно.
Вернувшись в душ, Дазай понял, что его план провалился окончательно, потому что рыжий художник занимал абсолютно все мысли. Он мыл голову, а затем тело, пока фантазия сама собой скользила сверху вниз по воспоминаниям о том, как невероятно выглядит Чуя.
Вьющиеся, струящиеся вниз на плечи волосы цвета сочного мандарина.
Хитрые, всегда блестящие, глубоко-синие глаза.
Розовые от смущения или смеха щёки.
Аккуратно очерченные скулы.
Сочные губы со вкусом вишни, корицы и приторно-сладкого кофе.
Тонкая, изящная шея в чокере.
Ключицы, из которых можно было бы пить вино. Или… текилу? Облизывать с них соль…
«Что ж…» — закончилась Дазая. И он сдался, опуская руку на член, который начал изнывать от возбуждения.
— Мгхм, — тихо простонал Дазай, делая несколько движений вверх и вниз, натягивая кожу и постепенно наращивая уровень возбуждения.
Он откинул голову назад и закрыл глаза, второй рукой проводя по телу и возвращаясь вниманием в свою фантазию с образом Чуи.
Ох блять, выступающие вены на подкаченных руках.
Мышцы груди с яркими, розовыми сосочками, так хорошо откликающимися на ласки.
Упругие кубики пресса, очерчивающие линию белья.
Татуировка на бедре…
Дазай продолжал дрочить, представляя, как губы Чуи проходятся по его телу, не оставляя на нём ни одного места без поцелуев. И как мягко, слегка неловко, он касается его изящными пальцами, вырисовывая узоры, будто он был полотном.
Ещё несколько неконтролируемых стонов, и он близок к своей кульминации, когда Чуя из фантазии смотрел на него нуждающимся, горячим взглядом, прося больше внимания и отдавая всю инициативу в его руки.
«Ммм… великолепно» — выдохнул Дазай и кончил одновременно с тем, как его парень лёг на кровать и раздвинул ноги перед ним.
Возможно, скоро он сможет увидеть эту картинку в реальности. И тогда совершенно точно сойдёт с ума.
Напоследок он облился ледяной водой и окончательно взбодрился.
Дазай взглянул на время, когда вышел из ванной, и обнаружил, что до звонка будильника всего несколько часов. Ложиться спать обратно не хотелось, а бегать ночью… как-то не очень зажигает. Он улёгся на диван в гостиной и открыл свои утренние заметки, чтобы почитать. Оставив там несколько интересных мыслей и удалив
бредовые остальные, он перешёл в другие. Изрядно увлёкшись наведением порядка и собрав всё самое интересное в одном месте, Дазай начал дописывать свои рассуждения. Уже получались длинные тексты.
«Главное — заставлять людей смеяться, и тогда им не особенно бросится в глаза мое пребывание вне того, что они называют «жизнью»; во всяком случае, мне не следует становиться бельмом в их глазах; я — ничто, я — воздух, небо» — прочитав один из отрывков он понял, что удобнее будет достать ноутбук.
Сев за стол у окна, Дазай открыл макбук и продолжил писать, неожиданно вспомнив, что они с Чуей придумали отличную идею для книги в формате личного дневника-биографии.
Он выписывал всё, что чувствовал на протяжении жизни, какие стратегии взаимодействия с окружающими использовал.
Сколько слёз пролил из-за своих проблем и тяжелых ситуаций.
Сколько боли принёс другим.
И насколько же Дазай был отвратительным каждую секунду своей жизни.
«Люди с красивой душой пишут плохие книги» — звучало обнадёживающе.
И что может быть лучше, чем сидеть и искать вдохновение в своей душе перед рассветом? Расковыривать старые раны и перепроживать их заново? Снова чувствовать тревожность, обиду, жалость и разочарование в себе?
Терять.
Дорогих людей?
Любимые занятия?
Желания?
Смысл жизни?
Себя.
Терять себя.
Снова и снова.
«Есть такое слово: отверженные. Так называют обычно жалких потерянных людей, нравственных уродов. Так вот, начиная с самого рождения я чувствовал себя отверженным, и, когда встречал человека, которого тоже так называли, я чувствовал прилив нежности к нему и тогда не мог сдержать восхищения самим собою»
Кажется, вся суть глубокой травмы отвержения не в том, что ты не нужен другим. И не в том, что тебя оставляют в одиночестве. И уж точно не в том, что кого-то другого предпочитают тебе, сравнивают с ним и ставят неподъёмную планку.
Суть травмы отвержения — ты не нужен сам себе.
Ты сам отвергаешь себя.
Ты сам ломаешь свою жизнь.
Ты сам мешаешь себе быть счастливым.
Ты сам обрекаешь себя на жалкое существование и скитание в дебрях материального мира.
Ты долго и старательно выкладываешь себе дорожку из страданий.
Ты смакуешь боль внутри себя и искренне наслаждаешься ей.
Ты жертвуешь собой снова и снова, создавая новые раны, пуская из них кровь, будто вместе с ней может вытечь жизнь.
«Нет, не думай об этом» — мысленно запретил себе Дазай, уже почувствовал внутри нездоровый выброс адреналина и дикое желание пойти порезаться.
И он продолжил писать, изливая свои эмоции в бесконечные заметки вместо того, чтобы ранить своё тело. Это не здорово. Это нельзя делать, если он хочет выкарабкаться наверх и начать жить по-другому.
Но чёрная дыра внутри была сильнее. Она безжалостно и неумолимо засасывала в себя маленькими-маленькими шагами.
Первый шаг в никуда:
«Когда я делал вид, что развит не по годам, люди шептались обо мне: "Вы знаете, он развит не по годам". Когда я изображал лентяя, люди шептались: "Вы знаете, он такой лентяй".»
Глубокий вдох и выдох.
Он справится.
Второй шаг в никуда:
«Когда я прикидывался лжецом, люди шептались: "Он лжец".»
Он сильнее, чем кажется.
Он сможет.
Третий шаг в никуда:
«Когда я выдавал себя за богача, люди шептались: "Он богач".»
Да, всё получается.
Ещё один вдох и выдох.
Четвёртый шаг в никуда:
«Когда я напускал на себя равнодушие, люди шептались: "Ну и черствый же тип"»
Становится легче.
Пятый шаг в никуда:
«Но когда мне было действительно тяжело, и у меня вдруг вырывался невольный стон, люди шептались: "Строит из себя страдальца".»
Нет.
От вопиющей несправедливости рвало горло. Так сильно хотелось кричать. Доказать своё существование.
Доказать право на эмоции.
Доказать право чувствовать себя плохо.
Дазай никогда. Никогда. Никогда в жизни не строил из себя страдальца.
Ему было действительно плохо.
Ему действительно нужна была помощь.
Ему действительно нужно было понимание. Забота. Участие. Поддержка. Безопасность. Любовь. Признание.
Принадлежность отвержение.
Он яростно захлопнул крышку макбука и вернулся в ванную. Глянув влажными глазами на себя в зеркало, он умыл лицо водой и похлопал себя по щекам.
— Держись, придурок, это не так сложно, — сказал он себе и ударил кулаком в раковину.
Боль приятно растеклась по телу. Слишком приятно. Слишком хорошо переключая внимание с эмоций внутри.
Это была ошибка.
Ошибка, которая снова привела его к лезвиям на полке за зеркалом.
Ошибка, которая заставила сделать всего пару порезов на руках.
Ошибка, которая не помогла остановить движения и…
Дазай успокоился, глядя на капли крови, капающие на белую раковину из его изрезанных рук. Невероятное зрелище. Она так красиво растекалась, смешиваясь с каплями воды.
И так медитативно звучало в ушах шипение перекиси на свежих ранах, повторяя путь каплей и утекая в слив розовой пеной.
И так хорошо, что у него есть запасы бинтов.
И так хорошо, что он выбрал для выступления чёрную рубашку из плотной ткани.
Пообещав себе, что он больше никогда в жизни не будет писать, Дазай вышел из ванной и пошёл собираться на пробежку.
Голова слегка кружилась — тем лучше, свежий утренний воздух вместе с никотиновым дымом размажет ещё больше.
А потом он позавтракает в кофейне, соберётся и поедет на «День открытых дверей».
А там будет Чуя.
И всё снова станет
хорошо.
В честь дня открытых дверей университет устроил масштабное мероприятие, на котором проходили презентации всех программ обучения. Под него была снята огромная арена на семь тысяч мест. И именно сегодня и именно здесь должны были выступать Фёдор, Дазай и Чуя, показывая свои факультеты с самой привлекательной стороны.
Внутри холлов арены были установлены различные стенды, где лежали буклеты с информацией об университете, его кампусах, общежитиях и программах стажировок для студентов. Отдельные места были выделены под секции, где лучшие из лучших рассказывали о том, как внутри всё устроено, а также развлекали гостей. Фотографы, видеографы, ведущий. Везде шарики, подарки, музыка. Перед началом официальной части внутри зала, все веселились в коридорах или пили кофе.
Чуя с бейджиком «Организатор» копошился с преподавателями около техники, пока проходил быстрый прогон программы и выступлений. Шли настройки звука и света — менялся и сиял разными цветами, синхронизируясь с музыкой. Боковым зрением Чуя заметил знакомую фигуру и улыбнулся. Дазай пришёл репетировать.
Он стоял на другой стороне зала в чёрной рубашке, расстёгнутой сверху на несколько пуговиц. Красавчик в классике с обложки модного журнала, не иначе. Чуя помахал ему рукой и ушёл в одно из служебных помещений, чтобы переодеться.
Приехал он изначально в футболке и рваных джинсах, похожий на бомжа, как бы сказал Дазай, если бы на нём не было чёрной шляпы, небольшой цепочки и лоферов от Prada. Такие дополнения делали образ неприлично дорогим. Недолго посмотрев на себя в зеркало, он начал перевоплощаться в главный секс-символ сегодняшнего мероприятия.
Аккуратный низкий хвост. Чокер на шее. Белая рубашка-оверсайз с объёмными рукавами и V-образным вырезом почти до солнечного сплетения. Широкие, приталенные, кожаные штаны чёрного цвета. Ремень. Цепочки. Браслеты. Естественно, шляпа и лоферы. И-де-а-ль-но. Он сложил свои вещи в сумку, скинул бейджик и ушёл из зала, быстро минуя все активности и спускаясь на улицу.
— Ну наконец-то! — тут же заворчал Николай. — Тысячу лет тебя уже ждём.
— Извините, я немного задержался с этими организационными вопросами, — ответил он. — Федь, ты репетировать не будешь?
— Не-а. Я столько лет этим занимаюсь, что только зря воздух буду сотрясать, чтобы повторить это в очередной раз, — посмеялся он. — А ты?
— А я как бы не выступаю, — сказал Чуя. — Дазай не в курсе. И не говорите ему, пожалуйста. Ладно?
Они синхронно выдохнули и сложили руки на груди, глядя на него взглядом «Ну и что ты опять творишь?».
— Мы тебя слушаем. Рассказывай эту ахуительную историю, — сказал Николай.
— Ну так получилось, что у меня не было повода ему сказать. Когда он пришёл и сообщил, что ему предложили выступить, он был так рад! И так увлечённо рассказывал об этом, что я просто не мог сказать
«Знаешь, в этом нет ничего особенного, я буду выступать уже третий год подряд. И не только на этом мероприятии. Я вообще везде от универа выступаю». Это было бы стрёмно! — ответил Чуя. — А ещё я не хочу, чтобы он забивал себе голову лишним или волновался. Сравнивать наши выступления стал ещё не дай бог. Я же профессиональный спикер. Да, возможно, это будет не очень приятный сюрприз, но я из лучших побуждений.
— Нет, ну ты честно скажи, тебе как вообще со своей башкой беспокойной живётся, а? — наехал Николай. — Я понимаю, что ты весь из себя крутой и пуленепробиваемый Накахара Чуя, который может кому угодно втащить, да и просто одним взглядом рот закрыть, но какого хера ты ведёшь себя, как полный мудак по отношению к Дазаю?
Чуя нахмурился и удивлённо приподнял одну бровь. Да, Николай был резок. Он, в принципе, не умел смягчать углы в разговорах, предпочитая вываливать на собеседника все свои мысли такими, какие они есть. Честность подкупала, но это не значит, что друг будет принимать грубости в свой адрес.
— Не надо так на меня смотреть. Ты знаешь, что я прав.
Настроения спорить и что-то доказывать не было. Тем более, что день уже выдался достаточно насыщенный, а впереди ещё много дел, в том числе выступление. Трепать себе нервы Чуя был не намерен, поэтому выбрал самую безопасную стратегию для себя — избегание. С сильным и ядовитым отпором, естественно. Он ведь крутой парень?
—
Je suis désolé de ne pas avoir répondu à vos attentes, mon cher ami, — ответил он слишком серьёзным и холодным тоном.
— C'était stupide de penser que tu pourrais un jour comprendre ce que je ressens. C'est bien que j'aie accepté depuis longtemps le fait que je serai toujours seul.
— Чуя, я не это имел в виду! — забеспокоился Николай.
— Ne t'inquiète pas, passe une bonne journée, — ответил Чуя и начал уходить, а затем обернулся и добавил,
— Vous pouvez faire ce que bon vous semble. et dis-lui tous mes secrets. Je m'en fiche.
— Что он сказал? — спросил Фёдор.
— Если кратко — чтоб я шёл нахер, — ответил он.
— А если не кратко, а каждое слово перевести?
— Думаю, он имел в виду, что мне не стоит лезть не в своё дело и пытаться рассказать ему, как он должен себя вести. А сказал он, что ему жаль разочаровывать мои ожидания, — ответил Николай. — Что он может справиться со всем сам. И что я могу пойти и слить все его тайны, если мне сильно хочется.
— Пойду поговорю с ним, — ответил Фёдор и сделал шаг вперёд, но парень его остановил и покачал головой. — Думаешь, ему нужно побыть наедине с собой сейчас? Хуже не будет?
— Нет. Он всегда взвинченный, когда на нём много ответственности, хотя и старается этого не показывать.
— Ладно, идём тогда погуляем по арене, может найдём что-нибудь интересное.
— Ага. Например, Дазая, — посмеялся Николай.
Его они, к сожалению, не нашли. Хотя было бы очень увлекательно послушать его эмоции по поводу мероприятия, учитывая, что он тут впервые. Зато нашли кофе и сэндвичи, а потом фотозону, рядом с которой Гоголю непременно нужно было сделать четыре тысячи фотографий. Чтобы выбрать из них десять. Обработать три. И запостить одну. А потом повторить то же самое с видео, только их он планировал превратить в динамическую нарезку с озвучкой на фоне.
Фёдор глянул на время и потянул его в зал, отрывая от самого важного в мире занятия — общения с подписчиками в комментариях. Николай фыркнул, но пошёл следом.
— Думаешь, нам стоит занять место для Чу?
— Не знаю, захочет ли он со мной сидеть, — ответил он и осмотрел зал. — Вон там Дазай, смотри!
— Отлично, — кивнул Фёдор и спустился на десятый ряд.
Очень удачно были свободны четыре места рядом с проходом, как раз для всей компании.
— О, привет, ребят! Моего парня не видели? — улыбнулся Дазай.
Фёдор с Николаем поздоровались и синхронно покачали головой.
— Давай оставим ему боковое место? Если объявится, то не нужно будет вставать, чтобы он сел, — предложил Гоголь.
— Ага. Попробую ему ещё раз позвонить, — ответил Дазай и сел рядом с Фёдором. — Недоступен! Да что тут со связью…
— Если он не объявится в зале, то скорее всего будет за сценой весь праздник.
— Не буду я торчать за сценой, когда тут сидит такой красавчик, — раздался голос Чуи сзади. Он подошёл к Дазаю и наклонился, чтобы его поцеловать. — Скоро приду, мне нужно поговорить с Мори, пока не началась суета.
— Хорошо, — улыбнулся Дазай, рассматривая образ своего парня и успевая сделать ему комплимент, пока он не ушёл.
Чуя вернулся так быстро, как и обещал, сел рядом с Дазаем и сказал Фёдору, что новая часть «диплома», которую он отправил преподавателю, идеальна. Друг посмотрел на него взглядом «А я что говорил, м?» и посмеялся.
