Снег и Солнце

Редкие дождевые капли с ритмичной частотой падали с небес и, подобно секундной стрелке, отсчитывали драгоценное время. Серебристые молнии неуклонно стягивались с горизонта, а зловещее громыхание становилось все ближе. Впервые в своей жизни Дискордия не знала, что следует сказать. Словно любое слово непременно обернётся кинжалом, который вспорет ей глотку и заставит захлебнуться в собственной крови. Казалось, какой-то подлец накрошил в туфли стекло и теперь упивался ее муками, заливаясь дьявольским хохотом где-то за невидимой стеной. Если она произнесёт заветное «да», что упрямо вертелось на языке и стучало в висках, то подвергнет себя неминуемой опасности. Сноу уже вздернул на виселице одного предателя, и ничто не помешает ему расправиться подобным образом со вторым. А если ответит «нет», то мгновенно подпишет себе приговор. Внешнее беспристрастие Кориолана сквозило нетерпением, а его галантность грозила обернуться настоящей катастрофой. — Дискордия, — твёрдо повторил он и выпрямился во весь рост, — Ты выйдешь за меня замуж? Вдоль позвоночника пронёсся целый табун мурашек, пока страх длинными нитями пронизывал тело насквозь. Невозможно вообразить масштаб чудовищной сделки с собственной совестью, которую заключил Кориолан, решившись на такой отчаянный шаг. Неосторожным отказом она уничтожит их совместное будущее, растопчет тот крохотный шанс на счастье, что робко протягивал ее возлюбленный, вверяя вместе с бриллиантовым кольцом своё покалеченное сердце. Но эгоистичное согласие поставит под удар нечто большее, чем ее личное благополучие. Судьбы дяди и кузена висели на волоске и стремительно перетягивали чашу весов на себя. Принять его предложение равносильно добровольной явке с повинной: такой проницательный человек, как Кориолан Сноу, непременно выпотрошит все тайны ее семьи, если подпустить его ближе. Существует ли вероятность пережить гнев возлюбленного и выбраться из пентхауса в относительной целостности и сохранности? — Дискордия, — голос наливался сталью, утрачивая прежнюю мягкость, — Почему ты молчишь? Скажи хотя бы что-нибудь! — неизвестность плавила ярусы самоконтроля подобно пламени раскалённой печи. Пальцы сдавливали коробочку так сильно, что грозили расколоть ее на части, а ледяной взгляд, из которого постепенно испарялось все тепло, намертво пригвоздил побледневшую девушку к доскам под ногами. — Корио, пожалуйста, попробуй меня понять, — аккуратно начала она, вслушиваясь в треск захлопывающегося капкана, — Твое предложение прозвучало так неожиданно, что я совершенно сбита с толку. Поставь себя на мое место: в течение четырёх месяцев, которые длились целую вечность, ты избегал меня, игнорировал попытки разобраться в происходящем, а сейчас протягиваешь обручальное кольцо и зовёшь замуж. Мужская ладонь бережно коснулась ее щеки, и Дискордия сделала над собой титаническое усилие, чтобы не уткнуться в неё носом и не поцеловать длинный шрам, рассекающий шероховатую кожу. — Думаешь, я поступаю необдуманно? — спокойно проговорил он, — Если бы полтора года назад ты не захотела расстаться, сославшись на какую-то чепуху, я бы сделал предложение руки и сердца гораздо раньше. Я искренне хочу, чтобы ты стала моей женой, и точно знаю, что ты тоже этого желаешь. В груди завибрировала крупица хрустальной надежды: неужели получится выкрутиться, сохранив отношения с Корио и не погубив недавно обретенную семью? — Ты прав, Кориолан. Ты единственный, от кого я мечтала услышать эти слова, — голубые глаза доверчиво сверкнули, наполняя душу Дискордии отчаянием, — И я бы очень хотела ответить «да», правда, но… «Но…»? Какое, к дьяволу, «но»? Промозглый страх от нависшей преграды скребся по рёбрам и царапал внутренности. Губы Сноу сложились в тонкую линию, а на скулах заиграли желваки. Дискордии было страшно договаривать задуманное до конца, даже если это означало выложить полуправду, которая истязала ее наравне с семейными скелетами в шкафу. — То, насколько мы разные, невероятно пугает меня и мешает принять однозначное решение. Мучительная боль стрелой пронзила Сноу, разом выбивая все живое, что пробуждала в нем Дискордия. — Что ты имеешь в виду? — рука соскользнула с ее бескровной щеки и неосознанно сжалась в кулак. — Ты все так же увлечен Голодными играми и политикой, а я до сих пор не свершила месть за Севира, не раскусила и не наказала виновных, — выпалила Сол на одном дыхании, — Я не говорю тебе категоричное «нет», я всего лишь прошу дать нам немного времени, чтобы мы могли во всем разобраться и найти больше точек соприкосновения, без которых невозможно построить надёжный фунда… Ядовитый смешок оборвал воодушевленную тираду на полуслове и заставил боязливо прикусить язык. Ангельский облик возлюбленного исказился, как отражение в кривом зеркале, и приобрёл демонические черты. На лбу прорезались глубокие морщины, кожа залилась землистым оттенком, а светло-голубые глаза потускнели и замерцали едва сдерживаемой яростью, что намеревалась выплеснуться через край. — Хочешь сказать, полутора лет тебе оказалось недостаточно, чтобы ты могла во всем разобраться? — передразнивая ее интонации, процедил он и небрежно запихал бархатную коробочку обратно в карман пиджака. — Мы не успели узнать друг друга по-настоящему, вот что я хочу сказать! — отчаянно попыталась спасти положение Сол, — Что у нас было? Три месяца, полных стычек и опасных неприятностей! — Каждая из которых произошла по твоей вине! — зловеще зашипел Сноу и вцепился в женские плечики, — Напомнить, из-за кого мы оказались приперты к стенке в каморке Фиппса? Или по чьей глупости нас пытались убить на планолете? — шатенка растерянно раскрывала и захлопывала рот, как рыба, выброшенная на берег, — Разве это я, нажравшись непонятных таблеток, ревел на кладбище? А может, я подстроил пожар и своровал гребаный бриллиант с ярмарки? — Ты серьезно, Кориолан? — не веря своим ушам, воскликнула осмелевшая Сол, — Обвиняешь во всем случившемся меня? — Нет, Дискордия, я всего лишь намекаю, что ты снова совершаешь огромную ошибку, — пальцы кольцом сомкнулись на ее предплечье, — Нам больше нечего здесь делать, мы уходим. Звезды тому свидетели: он вовсе не хотел, чтобы все так обернулось! Девчонка вынудила его, спровоцировала, обратила благие намерения в прах и теперь жестоко поплатится за свой проступок. Перед глазами встала соленая пелена из слез. Не дожидаясь ответной реакции, Сноу развернулся на носках и поволок Дискордию к лестнице. Она еле-еле поспевала за его размашистыми шагами и пару раз чуть не споткнулась на высоких ступеньках. — Отпусти, ты делаешь мне больно! — взмолилась Сол, — Кориолан, подожди, куда ты меня тащишь? Сноу упорно молчал, игнорируя ее громкие выкрики. Миновав знакомый коридор, он затолкал протестующую на весь пентхаус девчонку в отцовский кабинет и с грохотом захлопнул дверь. Только тогда он выпустил ее скрюченную руку и, словно пьяный, облокотился о деревянный косяк в поиске устойчивой опоры. Дискордия стушевалась и ощутила жгучий укол вины — было нестерпимо видеть Кориолана таким уязвимым и разбитым, раненным в самое сердце. Она захотела отмотать время вспять и ответить согласием, преодолеть любые трудности, уготованные проказницей-судьбой, лишь бы спасти возлюбленного от мучительной боли, что терзала его в эту минуту. — Корио, послушай… — Сол осторожно коснулась его подрагивающих плеч, решив поменять решение. Мужчина дёрнулся, как от удара током, и грозно скривил уголки рта, демонстрируя белозубую улыбку. — Корио? — прогремел он, — Не смей меня так называть! Не желаю слышать это обращение из уст проклятой предательницы, что посмела дважды отказаться от меня! Дискордия опешила — кажется, ее ответ вызвал смерч и пробудил затаившегося монстра. От бессилия она заломила руки и вытаращила глаза, врастая подошвами в пол. — Ты знаешь, я до последнего пытался сделать все правильно, — Кориолан лениво обошёл застывшую девушку со спины, — И наделся поступить по-другому, но ты… ты сама все испортила! Сол почувствовала тяжесть его рук на своей талии, но не решилась повернуться и встретиться лицом к лицу. Боялась, до смерти боялась увидеть ненависть и потому с остервенением изучала вычурный торшер. — Стоило догадаться, что с тобой не получится иначе, — горячий шёпот обжигал кожу и играл на контрасте с лезвиями, скрытыми в певучих интонациях, — Ты дрожишь? Это хорошо. — Кориолан, о чем ты говоришь? — наконец, выдавила Дискордия, слабо ворочая непослушным языком. — Видишь ли, я решил твою судьбу ещё полтора года назад, когда бежал по ступенькам особняка, выставленный на улицу, как какой-то паршивый пёс. Я был достаточно терпелив, и небеса вознаградили меня по достоинству — я всё-таки отыскал твое слабое место! — пальцы обвились вокруг ее горла и впервые сдавили по-настоящему, оставляя все игры позади и отрезая доступ к кислороду, — Но разве я способен ранить женщину, которая заставляет мое сердце биться чаще? Я наступил на свою гордость и пошёл навстречу, благородно предоставил тебе последний шанс, но ты снова плюнула мне в лицо! Ярость клокотала в груди и подстрекала Сноу усилить хватку. Однако он тщательно себя контролировал и не собирался причинять здоровью девчонки непоправимый вред, желая лишь немного припугнуть и указать чертовой мятежнице ее место. Сноу всегда берут верх, и пора бы Дискордии принять эту истину как данность, а после встать на сторону победителей, раз боги послали ей такой удачный шанс. Сол, лишённая возможности сделать полноценный вдох, погрузилась в состояние неподдельного ужаса. Она цеплялась за его кисть и брыкалась, безуспешно пытаясь освободиться. С каждой секундой в глазах темнело все сильнее, а тело становилось мягким, словно желе. На задворках сознания пронесся вопль, полный отчаяния, — в этот раз Кориолан не шутил и действительно собирался задушить ее к чертям собачьим! — Ко… К… — воздуха катастрофически не хватало, в легких пекло. Ещё немного, и она лишится сознания, погибнет от рук человека, за которого добровольно отдала бы свою жизнь. Когда мир почти заволокло чёрным туманом, хватка неожиданно исчезла, и Дискордия тряпичной куклой свалилась на пол, хрипя и хватая ртом воздух. — Поверь, это только начало. Я превращу твою жизнь в настоящий ад, если ты сейчас же не изменишь решение, — Сноу опустился на корточки рядом с кашляющей девушкой и схватил ее за волосы, заставляя посмотреть на себя. — Изменить решение? После того как ты чуть меня не задушил? — оскорбленно просипела она, впиваясь в мужчину покрасневшими глазами, — Как бы не так! Катись-ка ты к чертовой матери, Кориолан! Найди другую игрушку для забав и оставь меня в покое! Дискордия не знала, откуда бралась эта ничем не обоснованная отвага. Возможно, в ней ещё тлели угольки обиды за его отвратительное поведение зимой, к которым теперь прибавилась безудержная злость за проявленную грубость и попытку отправить на тот свет. — Балансируешь над пропастью и продолжаешь дерзить? — глумливо ухмыльнулся он, — За это я тебя и выбрал! — И почему это я над пропастью? — от нехорошего предчувствия скрутило живот. Сноу цокнул языком и потёр переносицу, настраиваясь на долгожданную атаку. — Видишь ли, я полтора года своей жизни потратил на поиск улик, о существовании которых догадывалась доктор Галл. И на твою беду я всё-таки сумел сорвать приличный куш! Дискордия рискнула встретиться с немигающими голубыми глазами и испуганно вздрогнула — лицо Кориолана походило на уродливую маску, не оставляющую в его облике ничего человеческого. — Что… — проглотив ком в горле, молвила она, — Что ты имеешь в виду? — Я говорю о грязных секретах Севира, конечно же, — не скрывая торжества, оповестил Сноу, — Как ты однажды сказала: «Ты не посмеешь относиться ко мне с прежним пренебрежением»! — Не представляю, о чем ты! — гаркнула Сол, — Выдумал какие-то сказки и пытаешься навязать их мне? Ничего не выйдет, Кориолан! — Прекрати врать и юлить! — жестко потребовал он, — Мне известно, что это Севир организовал выкуп и транспортировку взрывчатки, которая едва не унесла мою жизнь на арене пять лет назад! Голова закружилась, словно после поездки на карусели. Нет, это все ложь! Кориолан не мог обо всем разнюхать! Пространство сузилось до нескольких квадратных футов старомодного кабинета, а ураган за окном протяжно завыл похоронный марш. — Как ты узнал, что во взрыве замешан Севир? — страх кусал Дискордию за пятки, — Даже я оставалась в неведении вплоть до смерти отца! — Для начала я досконально изучил ваш маршрут в вечер гибели твоего брата и выяснил, что вы направлялись в аэропорт и, по-видимому, намеревались улизнуть из Капитолия, — от упоминания аварии девушка поежилась, — После чего я вышел на пилота и провёл с ним воспитательную беседу. Какой, к черту, пилот? Как получилось, что Кориолану известно больше, нежели ей и Велиусу? Они с Севом действительно спешили в аэропорт, но о существовании пилота, посвященного в детали побега, Дискордия никогда не задумывалась. — И что же он тебе рассказал? — сдержанно поинтересовалась она, изображая скучающие интонации, чтобы не выдать полное неведение. — Не прикидывайся невинной овечкой! — повелительно скомандовал Сноу, ощущая абсолютную власть над девчонкой, — Поганец сознался, что пять лет назад по указке Севира перевозил таинственный груз, который при ближайшем рассмотрении оказался скверно замаскированной взрывчаткой! Я не знаю, от чего или от кого вы скрывались, но твёрдо уверен — твой брат снова что-то затевал, как и предполагала доктор Галл. Но вот незадача! — блондин коротко рассмеялся, — Из-за аварии все ваши планы провалились — вы так и не добрались до планолета. Пилот быстро смекнул, что дело запахло жареным, и скрылся. А ты, чудом оставшись в живых, прикинулась идиоткой, потерявшей память, и разыграла очередной спектакль, не так ли? Будь трижды проклята врожденная смекалка Кориолана Сноу! Общая картина обстояла именно так, как и представил события того вечера он. Наверное, если бы поиском убийц Севира занимался Корио, он бы давно преуспел, в отличие от нерадивой мстительницы. — Что с пилотом? — Сол подползла ближе и схватилась за лацканы пиджака, — Где он сейчас? Говори! — часто моргая, воскликнула она. Как где? Сгнил на кладбище для отбросов на задворках Второго дистрикта! — Получается, единственное, что тебя волнует, — это судьба свидетеля, который может выдать вас с потрохами? — мужчина отцепил ее побелевшие от напряжения пальцы, — Хотя знаешь, я вовсе не удивлён: это же ты хладнокровно торговалась за дядюшкины акции, пока твой ещё тёплый отец валялся на расстоянии вытянутой руки! Дискордия презабавно поморщилась, вызывая на мрачном лице напарника тень полупрозрачной улыбки. Как и предсказывал Герц Сол, именно Кориолану в конечном итоге пришлось подчищать за лживой девчонкой и ее паршивым братцем. Конечно, он не признается, что более чем щедро заплатил Вюргеру за смертельную дозу редкого наркотика, сгодившегося для устранения опасного свидетеля. Разве можно было оставлять в живых бомбу замедленного действия, рискуя сорвать осуществление всех своих замыслов? Угрызений совести Сноу не испытывал — проклятого мятежника при любом раскладе ждала бы виселица, и он оказал трусливому злодею щедрую услугу, подарив быструю и безболезненную смерть в награду за крайне информативную беседу. Сноу с гордостью поднялся и одернул полы красного пиджака, надменно взирая на ошарашенную Сол сверху вниз. — Привыкай ползать у моих ног, Дискордия, тебе очень идёт, — наделяя голос деспотичными нотками, проговорил он, — Отныне ты и твоя жалкая жизнь в моих руках, поэтому рекомендую смириться с новым положением, пока не стало слишком поздно. Девушка до скрипа зубов стиснула челюсти и сглотнула. Она изо всех сил боролась с желанием впиться ногтями в нахальную физиономию Кориолана и разодрать ее в клочья. Только раз в жизни Дискордия испытывала такое же сильное опустошение — в день гибели Севира. Казалось, сердце снова разбилось на мелкие осколки, которые теперь разрывали ее грудь изнутри. Она вяло привстала на негнущихся ногах и обратила на мужчину влажные от слез глаза. — Это и был твой запасной план? Уничтожить меня компроматом, если откажусь выходить за тебя? — заорала Сол, нанося серию беспорядочных ударов по его груди и стирая довольную ухмылку. — Поверь, я вовсе не хочу доводить до такого! — прикрикнул Сноу, с лёгкостью поймав занесённые кулаки, — Но давай на минуточку представим, что произойдёт, если ваши секреты все-таки станут всеобщим достоянием, — он отшатнулся и принялся мерить комнату шагами, как дикий зверь, заключенный в тесную клетку, — Твоего брата посмертно сочтут предателем, а Велиуса наверняка признают соучастником, ведь без его длиннющего носа явно не обошлось. После чего твой любимый Ромулус отправится прямиком на Пятнадцатые Голодные игры, а ты, лишившись всего, что тебе дорого, приползешь ко мне на коленях, как я и предрекал полтора года назад! Сноу упивался кипящим негодованием Дискордии, обильно сочившимся наружу, и любовался глубокой морщинкой, что залегла меж сведённых у переносицы бровей. Даже в такую минуту его прекрасная мятежница дурманила разум похлеще бутылки крепленого вина и разрушала напускное спокойствие, как карточный домик. Он — не сдержался и придушил, она — отвесила целых две пощёчины и поколотила. Они в расчете! Девчонка слишком очаровательно злилась, чтобы заострять на этих потешных мелочах внимание. «Обещаю, скоро ты встретишь свой конец и потеряешь все, чем сейчас так гордишься», — эхом звенели в висках клятвенные заверения Кориолана, заигравшие для Дискордии новыми красками. Она теряла связь с реальностью от гнетущего осознания того, насколько тщательно он все спланировал. Каждую мелочь и каждую деталь продумал и просчитал заранее, держал в голове этот коварный замысел и страстно целовал в машине, крепко обнимал в больнице и представлял, как совсем скоро заколотит крышку ее гроба. Голова разрывалась на части, а глаза щипало от новых слез. Девушка заглотила побольше воздуха и нашла в себе смелость задать вопрос относительно собственной судьбы. — Не терпится узнать, какая роль в этом сценарии уготована для меня, — от неживого голоса Дискордии исходил почти могильный холод, — Не поделишься секретом? Он проигнорировал укор в ее интонациях, продолжая черпать энергию в наглом отказе. Поздно идти на попятную, они зашли слишком далеко. Необходимо завершить начатое во что бы то ни стало, тем более что выбранная тактика работала как нельзя лучше. — Отчего же не поделиться? Тебя, мой лепесток, в соответствии с заведённым порядком, сделают безгласой, и я стану единственным, кого ты будешь видеть до конца своих дней, — черты красивого лица исказились в зверином оскале, — Что скажешь? Все ещё хочешь подумать над нашими отношениями, или готова принять кольцо и нацепить чёртову фату на свою бестолковую голову? Сноу ожидал очередную вспышку гнева, приправленную криками и слезами, но заливистый женский смех окончательно выбил его из колеи и заставил усомниться в скором успехе. — Ты совсем что ли рехнулся? — Дискордия театрально запрокинула голову, продолжая задорно хохотать, — Думаешь, я выйду за тебя после того, как ты угрожал вырвать мне язык и расправиться с моей семьей? А не лучше ли поведать мистеру Плинту о том, как ты прикончил Сеяна? — кривлялась Сол, изображая верёвку на шее, — Что скажешь? Все еще хочешь нацепить на меня фату? В один прыжок Кориолан оказался рядом и с силой встряхнул ее за плечи. В нем клубилась невиданная прежде злоба, которая неумолимо толкала к обрыву. — Ты что, до сих пор так ничего и не уяснила? Отныне мне решать, что и кому тебе говорить, когда смеяться и улыбаться, когда раздвигать ноги, — каждое новое слово рождалось в муках и давалось сложнее предыдущего, — И ты покорно стерпишь, стерпишь все, что я буду делать с тобой, в обмен на возможность дышать полной грудью и не оглядываться назад! Уязвлённый взгляд серо-голубых глаз оказался красноречивее миллиарда колких проклятий. Подсыхающие дорожки от слез на ее прелестном лице ранили подобно удару заточенного клинка. На одно мимолётное мгновение Сноу возненавидел себя за то, что сотворил. Испуганный мальчишка в глубине его души задрожал, порываясь опуститься на колени и молить о прощении. Но отвергнутый дважды мужчина заткнул ему пасть и чинно расположился у руля, возвращая хозяину былую непреклонность. Напрасно Дискордия пыталась отыскать хотя бы крупицу человеческого в разъярённом и перекошенном обличии возлюбленного — он явно был не в себе. Оставалось надеяться, что Корио как следует прокричится, выместит всю злость, скопившуюся за полтора года, а затем успокоится и снова придет в норму. — Да на кой черт я тебе сдалась? — растерянно воскликнула Сол, не сочинив иного аргумента, — Я вовсе не стою приложенных тобой усилий! — Стоишь, Дискордия, ещё как стоишь! — поспешил заверить Сноу, — Ты умная девочка и должна понимать: для укрепления моего политического влияния одних Голодных игр будет маловато, — он с упоением очертил костяшками контуры ее челюсти, — Но если у меня за спиной окажутся военная мощь Второго дистрикта, технические возможности Третьего, горстка алмазов Первого и статус достопочтенного семьянина в совокупности с бодрым звоном монет, получить президентское кресло не составит большого труда! Сол подавилась воздухом и изумлённо надула щеки — как же у него все до омерзения просто! Просто, незатейливо и легко! Никаких препятствий, ни одной преграды, словно весь мир вращался вокруг Кориолана Сноу и плясал под его дудку! — Я могла бы передать тебе часть акций и оказать материальную поддержку. К чему свадьба и весь этот фарс? Возьми в жены любую другую, с деньгами и связями, выиграй вдвойне! — она с силой толкнула мужчину в плечо и кичливо вздёрнула подбородок. Дискордия не знала, что все-таки хуже: стать личной игрушкой Кориолана или позволить ему жениться на посторонней женщине. Но судя по его боевому настрою, выбирать особо не приходилось, отчего она ощутила толику неуместного облегчения, презирая саму себя. В подтверждение догадок он самодовольно просиял и заключил ее лицо в свои ладони. — Глупенькая, я не хочу никакую «другую», я хочу только тебя, — Сноу нежно погладил ее по щеке, развеивая остатки сомнений. От мысли, что он всерьёз планировал жениться на Ливии Кардью, подташнивало. Разумеется, он был прав, когда после истории с Люси Грей планировал навсегда заморозить своё сердце. Однако раз его корабль непреднамеренно отклонился от намеченного курса, а путеводный компас окончательно пришел в негодность, следовало запереть свою единственную надежду на спасение в капитанской каюте и держать при себе до конца плавания, а не выбрасывать за борт, навлекая гнев океана. Дискордия шумно выдохнула и крепко зажмурилась. Она не понимала, как в одном человеке уживалось столько парадоксов и острых углов, которые уничтожали и истязали окружающих, но при этом не причиняли хозяину ни малейшего вреда. — Получается, моя компания и есть мое проклятие, — вполголоса пролепетала она, — Без неё я сразу стала бы тебе не особо интересна. Мужчина недовольно причмокнул, а по его лицу прокатилась очередная волна раздражения. — Ошибаешься, Дискордия, — невесело протянул он, — Порой я раздумывал, что было бы, повстречай мы друг друга при других обстоятельствах. Представлял, будто я офицер-миротворец, командующий в каком-нибудь грязном дистрикте, а ты голодная оборванка, пойманная на краже засохшей буханки, — Сноу провёл большим пальцем по ее нижней губе, пока его собственные приоткрылись в предвкушении, — Готов поспорить, ты бы слезно молила о пощаде и точно не посмела бы воротить нос, как делаешь сейчас! Кориолан отлично знал, до какой степени отчаяния способно довести нищенское прозябание в дистриктах. Он не раз становился свидетелем того, как за грошовые подачки местные красавицы в поношенных платьях предлагали себя миротворцам. В обмен на бутылку прокисшего молока или корку хлеба они отдавались в душных сараях, а после понуро плелись прочь, размазывая слёзы. К счастью, боги оградили его наглую девчонку от столь печальной участи, уготовив совершенно иной путь. Усилием воли Дискордия подавила навязчивое желание закатить глаза, дабы не злить Кориолана ещё больше. Неужели он намерен выложить все безумные фантазии, которые родились в его воображении за полтора года разлуки? Черт, как же тяжело слушать подобный бред со страдающей миной и не содрогаться в очередном приступе хохота! — Но почему именно я? — она потёрла лоб и оперативно сменила тему. Услышать бы лаконичное объяснение, никак не связанное с притязаниями на ее наследство! На душе будет куда спокойнее, если получится состряпать хотя бы призрачное оправдание тому кошмару, что разворачивался с ее прямым участием наяву. — Потому что никто не в состоянии заменить мою верную напарницу, Дискордия, никто, — пересохшие губы прижались к ее виску, — Моя безумная девчонка, пойми, после всего, что между нами произошло, я никогда не смогу отказаться от тебя. Сноу приобнял ее за плечи и по привычке зарылся носом в темные волосы, наслаждаясь неразборчивым ворчанием. Кончики пальцев пробежались вдоль ее позвоночника, ощупывая выступающие косточки, пока в груди растекалось знакомое тепло. — Я принадлежу только себе, Кориолан, и готова заплатить жизнью, лишь бы доказать тебе это, — Дискордия натянуто улыбнулась, с достоинством взирая снизу вверх, — Не позволю помыкать собой. Чем играть роль твоей марионетки, я лучше завтра же признаюсь во всем доктору Галл. Старая карга всегда подозревала, что мой брат — предатель, и мое чистосердечное только обрадует ее перед выходом на заслуженную пенсию. Облегчение от нелепых угроз, высказанных вслух, мешалось с паническим страхом. Дискордия сжалась в комочек, повторяя себе, что не сдастся без боя — рано или поздно она обязательно переиграет Кориолана Сноу, найдёт способ управиться с ним и победить, или она не посмеет зваться дочерью Герца Сола! — Мы оба знаем, что ты никогда так не поступишь, — благодушно изрек Сноу, подцепляя ее подбородок, — Ты умеешь быть преданной, Дискордия. Ни за что не опорочишь память покойного брата и не подвергнешь опасности дядю и кузена, — он загадочно прищурился и продолжил, — И я не припомню, чтобы просил быть марионеткой. По-моему, я встал на одно колено и предложил равенство, подарив материнское кольцо, разве нет? Она упрямо молчала, напряжённо сцепив челюсти и издевательски скривив рот, пока в потемневших глазах безумствовало неистовое пламя, сжигающее обоих. Кориолан, в свою очередь, постепенно успокаивался, впадая в транс от тепла ее тела и отголосков прерывистого дыхания на своей коже. Он мазнул косым поцелуем вдоль линии скулы и победоносно усмехнулся, различив сдавленное мычание, подозрительно напоминающее стон. Внутри заискрилось заманчивое желание сыграть в кошки-мышки и выпустить пар. Раз Дискордии так нравился этот театр, стоит позволить ей вдоволь насладиться процессом. Он смерил ее строгим взглядом и, отбросив последние сомнения, поддался рискованной затее. — Раз ты так смело настаиваешь на независимости, предлагаю заключить честное пари. Сноу неохотно выпустил ее из своих объятий, будучи не в состоянии противостоять искушению, способному обратить в прах кропотливые труды по возведению границ. Он сделал широкий шаг назад и выжидающе сложил руки за спиной. — Какое, к черту, пари, Кориолан? — зашевелилась Дискордия, когда морок немного развеялся, — Ты явно не в себе! — Я дам тебе шанс побороться за свободу, — он тяжело сглотнул и продолжил, — Входная дверь до сих пор открыта. Сумеешь добежать и выбраться наружу — твоя взяла. Так и быть, оставлю тебя в покое. На лице Сол отразилось удивление, смешанное с недоверием и замешательством. — А если не успею? Что тогда? — она предприняла глупую попытку потянуть время и придумать план, что не укрылось от Кориолана. — Выйдешь за меня замуж и поможешь стать следующим президентом Панема, — мужские губы тронула мечтательная улыбка, от которой по спине Дискордии пробежался холодок. Утратив к Дискордии всякий интерес, он нарочито медленно избавился от пиджака и аккуратно развесил его на спинке стула, смахивая с фактурной ткани несуществующие пылинки. Сол зорко наблюдала за этой соблазнительной сценой и даже приподнялась на носочках, когда изящные пальцы Кориолана принялись ловко закатывать рукава рубашки, обрисовывающей контуры подтянутой фигуры. Мысли стремительно покидали черепную коробку, пока шатенка продолжала до неприличия откровенно пялиться на его руки, которых невероятно хотелось коснуться своими. Спохватившись, что грезит в неподобающем ключе, она охнула и возвела глаза к высокому потолку. И зачем коварные демоны наградили его столь гипнотической красотой? — У тебя тридцать секунд форы, — не глядя в сторону Сол, безразлично констатировал Сноу, — Время пошло. Слова пролетели мимо и не возымели никакого эффекта — девушка уподобилась мраморной статуе и не двигалась. — Дискордия! — призывно окликнул ее Кориолан, — Почему до сих пор стоишь? Давай же, беги! Мышцы привели команду в исполнение раньше, чем мозг успел сложить отдельные фрагменты пазла воедино. Она стремглав выскочила в коридор, больно задевая локтем дверной косяк, и понеслась вперёд. Из-за досадного промедления Дискордия потеряла не менее десятка секунд и теперь точно не успевала добраться до выхода — Кориолан догонит ее и поймает, как и в прошлый раз, когда она спасалась бегством после уличения в краже Ориона. Сол озарило дерзкой идеей: а что, если попробовать спрятаться в одной из комнат, а затем, дождавшись подходящего момента, улизнуть прочь? Первая ручка не поддалась, зато вторая уступчиво повернулась, и Дискордия ввалилась в полутемное помещение. До крови прикусила язык и постаралась как можно бесшумнее прикрыть дверь, не выдавая своего присутствия. Следом стащила туфли и затолкала их под какой-то шкаф, незрячими глазами осматриваясь в поиске будущего убежища. Издалека донеслось мелодичное пение, от которого Сол сотрясло в небывалом приступе паники. — Алмаз Панема, Город великий, Ты блистаешь на все времена! Кориолан пел. Устрашающе распевал чертов гимн и безошибочно шёл по ее следу! О боги, угораздило же связаться с самим дьяволом во плоти! — Смиренно встаем Пред тобой на колени И клянемся в любви навсегда! Вскрик, полный животного ужаса, застрял в ее щекочущем горле. Шкаф оказался заперт, и Дискордия метнулась к чему-то, смутно смахивающему в полумраке на камин. Слишком узко, не пролезть! Она рефлекторно кашлянула, наглотавшись пыли, и отскочила к прямоугольному креслу. Притаившись за его мягкой спинкой, она вгрызлась в свою ладонь, усилием воли подавляя новые раскаты кашля. Адреналин шипел в крови, как кусочек масла, брошенный на сковородку, обостряя восприятие до предела. — Твердой рукой защити нашу землю! — с наслаждением тянул мужской голос, не фальшивя ни в единой ноте. Дискордия была готова завыть, не понимая, почему так разволновалась. Боялась, что не выберется и застрянет в пентхаусе в качестве новой миссис Сноу? Или опасалась, что в случае выигрыша Кориолан сдержит слово и покинет ее навсегда? — О Капитолий, ты — наша жизнь! — раздалось в непозволительной близости от ее комнатушки, смешивая чувства на запачканной красками палитре. Всепоглощающая обреченность, глубинный страх, томительное предвкушение и постыдное желание охватили каждый атом ее тела. Не заходи сюда, здесь никого нет… «Сюда, твоя девчонка здесь», — услужливо подсказывала интуиция, и ладонь уверенно легла на округлую железную ручку. Последняя строчка гимна удалась особенно хорошо — одно из лучших музыкальных выступлений в его жизни, если не лучшее! Кориолан испытывал ни с чем не сравнимые ощущения. Погоня обернулась внезапной игрой в прятки, что только добавляло остроты и пикантности, разгоняя кровь до скорости света. Он не видел ее, но зато прекрасно чувствовал. Вдыхал страх и беспомощность, возбуждался с каждым новым шагом, ступал, как гепард, выбравшийся лунной ночью на охоту. Капельки пота проступили у линии роста волос, и голубые глаза сузились в хищном прищуре. — Дискордия, — с осуждением процедил Сноу, — Зачем забилась в комнату для прислуги? Неужели не нашла более приемлемого места? Выключатель звонко щёлкнул, и Сол вжала голову в плечи, привыкая к яркому электрическому освещению. Судя по звуку, Кориолан двинулся влево. Она задержала дыхание и поползла вправо. Наспех оценив обстановку, сорвалась с места и ринулась к спасительному дверному проему, понимая, что игра окончена, и счёт далеко не в ее пользу. Все происходило, как в замедленной съемке: босые ступни шлепали по паркету, в коридоре забрезжил призрак свободы, мгновение, и она различила собственный истошный крик, наблюдая за происходящим как будто бы из зрительского зала. — Дискордия! — крепкие руки обвились вокруг ее туловища, — Извини, но ты отвратительно прячешься! Кориолан удерживал отбивающуюся и верещащую до хрипоты девушку и заразительно смеялся, раскачиваясь на волнах экстаза. Гормоны окончательно вскружили ему голову, и он мог только посмеиваться и порывисто целовать душистые волосы, напоминая себе быть осторожнее с ее хрупким телом. — Почему ты не можешь просто отпустить меня? — казалось, вопль Сол раскатился по всему Капитолию, и из департамента безопасности уже выслали патруль с проверкой. Сноу резко развернул ее лицом к себе и по обыкновению прижал к ближайшей стене спиной. — А ты смогла просто отпустить меня? — зарычал он, находя ее лихорадочно блестящие глаза своими. — Смогла и опустила ещё полтора года назад! — как бы самой не лопнуть от этого тошнотворного вранья! — Лгу-нья! — по слогам продекламировал Кориолан, — Сама-то веришь в эту чепуху? Разве похоже, что верила? — Все, что между нами было — три жалких месяца! Три месяца, Кориолан! — не унималась запыхавшаяся Дискордия. — Три месяца? Я грезил о тебе каждый чертов день на протяжении полутора лет! — Кориолан сорвался на пламенные откровения, — Ты вторглась в мою жизнь, врезалась в прошлое, забрала настоящее и превратилась в неизбежное будущее! Что ещё я должен сделать или сказать, чтобы быть, наконец, услышанным? «Скажи, что любишь и женишься по любви, а не из-за желания добраться до империи Герца Сола и президентского кресла!» Но Дискордия знала: прозвучавшие признания — большее из того, на что способен Кориолан Сноу, и других она не удостоится. Вместо трёх заветных слов он всегда пойдёт скользким путем угроз и манипуляций, предпочтёт отравлять обоих контролем и непомерной жаждой обладания. Он не научился безвозмездно отдавать, зато мастерски умеет забирать, не брезгуя в выборе самых гнусных инструментов. Она молодец, что не позволила влезть себе в голову и прельститься сладкими речами, — только благодаря отказу ей явилась вторая личина Кориолана, коварная, мстительная и враждебная. — Ты нужна мне, а я нужен тебе, — с нотками отчаянной мольбы добавил он после затянувшейся паузы, — Мы нужны друг другу! Неужели продолжишь отрицать очевидное? Сол молча смотрела в растекшиеся по радужке зрачки и разбивалась о скалы его непоколебимой решимости, — этот человек уже внес ее в список предметов роскоши для своей президентской резиденции и ни за что не передумает. От нее требовалось только одно: собственноручно определиться с будущим статусом, причём времени для раздумий совсем не осталось. Мысли жужжали и роились, крошили черепную коробку, как плитку темного шоколада. Способен ли отвергнутый и раздосадованный Сноу превратить ее в безгласую? Что случится, если он раскроет ещё несколько пунктов из ее увлекательной биографии? Очень сомнительно, что тот, кто ещё в машине с безумной страстью отвечал на поцелуи и неистово целовал сам, действительно способен лишить ее языка и превратить в рабыню. Однако мудрее не испытывать судьбу и не узнавать ответ на этот вопрос. До смерти страшно даже представить себя в роли его служанки, особенно, когда он приведёт в дом законную жену и обзаведётся кудрявыми наследниками. Тотчас Дискордия превратится в самую что ни на есть настоящую грушу для битья, над которой президент Сноу будет издеваться и насмехаться, наказывая за некогда проявленную строптивость. Не простит, никогда не простит, но и не отпустит. Как и обещал, будет держать при себе и до бесконечности мучить обоих. Во избежание подобной трагедии необходимо вести себя сдержаннее, действовать, проявляя хитрость и осторожность, щедро заложенные природой. Стоило затаиться, чтобы случайно не раскрыть отряд «Хоуп» и не уничтожить многолетние труды Велиуса, Севира и остальных неизвестных союзников. Конечно, если бы на месте Кориолана стоял кто-то другой, Дискордия поступила бы иначе: она давно вспорола бы наглецу глотку, а после вызвала бы полковника Вюргера, чтобы по-быстрому замести следы. Не колеблясь ни секунды, свершила бы кровожадный самосуд и стёрла бы мерзавца с лица земли, с честью отстояв себя и свою свободу. Но над ней возвышался тот, кому она без раздумий ответила «да», пусть и в пределах своей головы. Кориолан тоже член семьи. Кроме того, он — неделимый фрагмент ее сердца и часть предначертанной судьбы. Безмерно нужен ей, а она нужна ему. Словно впавшие в зависимость безумцы, они обрели друг в друге лекарство от душевных страданий и защиту от внутренних демонов. Поэтому Кориолан берет сестру мятежника, покушавшегося на его жизнь, в жены, а не отдаёт под трибунал. Поэтому Дискордия, с треском провалив пари, совсем не страшилась расправы и не стремилась отомстить, а мелко дрожала от возбуждения, которое становилось почти невыносимым. Боги свидетели, ее совесть чиста — Дискордия без поддавков боролось за мнимую свободу, пока Кориолан боролся за их совместное будущее. Так получилось, что он выиграл и может забрать главный приз, а ей полагается довольствоваться утешительной наградой. По крайней мере, не придётся сокрушаться, что она старалась недостаточно, — недостаточно сопротивлялась, недостаточно защищала остатки семейных секретов, недостаточно настойчиво отталкивала того, кого мечтала впитать каждой частичкой своего тела. Превозмогая возмущения и протесты гордыни, Дискордия подалась вперёд и обрушила на губы Кориолана яростный поцелуй. На глаза навернулись прозрачные бриллианты из слез, что спустя мгновение градом покатились по щекам, раскрасневшимся после погони. Она самозабвенно целовала своего тюремщика, который совсем недавно обещал уничтожить честное имя Солов, заманив ее в капкан и сдавив тисками. Отчаянное безрассудство сводило с ума, отзывалось муками стыда и испепеляло изнутри, оставляя после себя безжизненную выжженную землю. Дискордия отвергала нормы морали, отказывалась от самой себя и совершала самый тяжкий грех, растворяясь в этом ядовитом поцелуе. От напора, сбивающего с ног, Кориолан пошатнулся и инстинктивно вцепился в ее талию, возвращая иллюзию устойчивости. Он застыл и впервые не поцеловал ответ, позволяя безнаказанно терзать свои губы и царапать шею. Сноу не мог просчитать мотивы этой иррациональной женщины. Не понимал Дискордию, совсем не контролировал и потому в тайне побаивался: отвергла широкий благородный жест, зато ласкалась после отгремевшей бури! Только спустя десяток секунд он осознал, что Сол наказывала, жестоко наказывала их обоих. Он недовольно зашипел и осторожно отстранился, устанавливая испытывающий зрительный контакт. — Дискордия, — шатенка плыла, когда ее имя срывалось с его уст в таком соблазнительном тоне, — Открой мне свои опасения до того, как мы пересечем черту. Объясни, почему ты отказала на крыше? Кориолан сдерживался, волновался, что сделает еще хуже, если бросится в омут с головой. — Как-то поздновато ты спохватился, — снисходительно фыркнула Сол и потянулась за новым поцелуем. Мужчина резко увел голову в сторону и треснул по стене вблизи ее взъерошенной макушки, тем самым приводя в чувства. — Прекрати паясничать и отвечай на поставленный вопрос! — рявкнул он, — Неужели я так ничтожно мало значу для тебя, раз не достоин знать правду? «Значишь, значишь чересчур много, Кориолан. Гораздо больше, чем заслуживаешь после всех злодеяний». Дискордия тяжело сглотнула, смачивая пересохшее горло. На дне кобальтовых глаз плескалось противоречивое желание обладать вперемешку с мерцанием стальных кандалов, что сковывали ее хрупкое существо, делали беспомощной и слабой. Так зачем интересовался причинами, раз получил все, что хотел? На какую такую «правду» рассчитывал? Сол ухватилась за воротник белоснежной рубашки, безжалостно сминая ткань дрожащими пальцами. — Ты не будешь счастлив со мной, Кориолан, в этом причина, — предостерегающе изрекла она, натягивая хлопчатый материал, — И после случившегося этим вечером точно не осчастливишь меня. Сноу поразмыслил над ответом всего секунду, а затем с грустной улыбкой наклонился к ее ушной раковине. — Возможно, но в таком случае мне вполне достаточно того… — вкрадчиво зашептал он, опаляя нежную кожу дыханием, — Что мы будем несчастны вместе, а не порознь. Он был абсолютно прав, и Дискордия прекрасно это осознавала — лучше страдать рядом с ним, чем мучиться без него. Если полтора года без Кориолана показались изощренной пыткой, то минувшие четыре месяца уподобились адскому пламени, в котором она сгорала заживо вплоть до сегодняшнего вечера. Пристальный взгляд поглощал остатки рассудка и заживлял кровоточащие язвы в ее душе. А посекундно возрастающее возбуждение вытесняло связные мысли и отдавало во власть тягучего желания. Ей была необходима эта близость — только так, вспышкой страсти, граничащей с ненавистью, она накажет себя за непреодолимые чувства к этому жестокому человеку. — Пройдет время, и твой гнев утихнет, — безапелляционно отрезал Сноу, — Ты поймёшь мой поступок, и все снова будет по-прежнему. — Разве время отменит твое подлое предательство, Кориолан? Как поганая ищейка, ты рыскал за моей спиной, а затем посмел угрожать, — твёрдо заявила девушка, расстёгивая неподатливые пуговицы на идеально выглаженной рубашке, — Ты растоптал мое доверие, и ничто уже не будет как прежде. — Не думаю, что это можно назвать предательством. Я обезопасил нас обоих от твоих грязных секретов, забрав их себе, только и всего. Ты должна быть благодарна! Не спрашивая разрешения, он наклонился к ее лицу и с вожделением припал к пухлым губам. Беспрепятственно закружил в урагане той самой сладостной боли, о которой она мечтала минуту назад, разрушая ветхий фундамент Дискордии до основания. Она страдальчески прикрыла веки, чувствуя, как соленые слёзы перемешались с металлическим привкусом крови от его жадных укусов. Большие ладони по-хозяйски очерчивали изгибы ее тела и дарили мимолетное отпущение грехов, помогая расслабиться и забыться. Вместе с его языком она впустила в свой рот верную погибель и сдавленно застонала, с позором принимая неминуемое поражение. Кориолан не заметил, как оказался во власти своей искусительницы. Он резко сдавил ее рёбра и мощным толчком вдавил хрупкий корпус в стену, наваливаясь сверху и не оставляя ни дюйма свободного пространства. По затылку мгновенно разлилась тупая боль, и Дискордия слегка поморщилась, продолжая гладить его по волосам. Мужские пальцы поочередно сжимали и выкручивали затвердевшие соски сквозь тонкую материю платья, пока губы оставляли россыпь горячих поцелуев там, где расплывались свежие отметины от недавней удушающей хватки. Едва уловимым движением его правая рука проникла под подол и покрыла собой низ ее живота, слегка надавливая и распаляя искры желания. Дискордия чертыхнулась, запоздало вспоминая, что белье осталось валяться в машине. Она вызывающе расставила ноги чуть шире и расправила грудную клетку, настаивая на продолжении. — Я не собираюсь церемониться после твоего нелепого представления, — процедил Сноу. Вместо ответа Сол прошлась по его напряжённым плечам и бесстыдно выгнулась навстречу. Чего бояться, если она уже в плену у мужчины, смертоноснее и вероломнее которого не сыскать во всем Панеме? Кориолан удовлетворенно кивнул, принимая вызов. Пальцы раздвинули ее половые губы и принялись выводить дразнящие круги на клиторе, собирая горячую влагу. — Ты застряла со мной, Дискордия, — уткнувшись лбом в изгиб ее плеча, прошептал он, — Чем быстрее ты это признаешь, тем лучше для нас обоих. — Ошибаешься, — непримиримо парировала она, — Это ты застрял со мной, а не наоборот. Сол запрокинула голову и прикусила внутреннюю поверхность щеки, подавляя непрошеный стон. Под умелыми действиями Кориолана кожа воспламенялась, как жалкий лист пергамента, и покрывалась зябкими мурашками. То, с какой отзывчивостью тело откликалось на знакомые прикосновения, нестерпимо злило. Она никогда не реагировала так откровенно на собственные ласки, даже когда воображала его руки на месте своих и силилась заменить незаменимое. — И куда же подевалось твое хваленое сопротивление? — ехидно хмыкнул Сноу, — Гляди-ка, ты совсем растаяла в моих объятиях! Испустив томный стон, Дискордия нетерпеливо повела тазом и нахально вскинула брови. — Хорошенько запомни, Кориолан: то, что сейчас происходит, не более чем минутное помешательство. Этому не суждено повториться, — отчеканила она, высоко задирая локти и помогая стянуть с себя платье, — Впредь я не собираюсь добровольно спать с тем, кто гнусным шантажом принуждал меня к браку. Рывок, и нижние пуговицы с плачевным звоном разлетелись по паркетной доске. Подскакивая и дребезжа, закатывались в самые дальние уголки комнаты, нарушая почти осязаемую тишину. Второй рывок, и рубашка с тихим шелестом слетела на пол, оголяя бледную кожу. Дискордия сладострастно оглядела его рельефный торс, а после прильнула вплотную, покрывая плечи, ключицы и грудь рваными поцелуями, не пропуская ни дюйма его восхитительного тела. Она истосковалась по этому пьянящему ощущению вседозволенности, соскучилась по вкусу его кожи и тихонько постанывала, закатывая глаза от блаженства. Сноу зарычал от накатившего возбуждения и протолкнул руку между стеной и ее спиной. Затем резко намотал спутанные волосы на кисть и потянул вниз, вынуждая девушку откинуть голову назад и сильнее прогнуться в пояснице. — Не зарекайся, — холодно отрезал он, прокладывая влажную дорожку к ложбинке между упругими грудями, — Особенно, когда мне хорошо известно, насколько сильно тебя заводят подобные игры. Наше пари — яркий тому пример. Он плавно обрисовал языком контуры розоватой ореолы и обхватил затвердевший сосок губами, возобновляя ласкающие поглаживания между ее ног. Ладони Дискордии безошибочно отыскали витиеватый узор на широкой спине — вечное напоминание о чудовищном поступке Севира. Слёзы вновь заструились из ее воспалённых глаз, пока руки растирали старые шрамы в попытке уничтожить воспоминания владельца о пережитом кошмаре. Видимо, сами боги посмеялись над ними, связав их судьбы воедино задолго до роковой встречи. Когда Сноу высвободил ее грудь, порываясь подхватить девушку за бедра и завершить начатое, настырный голос в голове закряхтел, что все должно происходить совсем не так. Для этой особенной ночи был уготован совершенно иной сценарий: в картинках, сотканных воображением, они с трепетом наслаждались друг другом, делили долгие чувственные поцелуи, касались чутко и осторожно, по очереди шептали милые глупости и нежились в неразрывных объятиях вплоть до первых рассветных лучей. И потому то, что они с Дискордией творили в эту минуту, казалось в корне неверным и неправильным. Им не следовало поддаваться наваждению, только не после разорвавшихся, как ручная граната, угроз и проклятий, только не по прошествии всего, что случилось этим вечером. «Не более чем минутное помешательство». «Этому не суждено повториться». Если бы после этих слов Кориолан не преминул воспользоваться ее уязвимостью, то никогда бы не простил себя за эту подлость. Дискордия, прежде всего, его личная ответственность, и он обязан вести себя достойно по отношению к будущей супруге, первой леди и матери наследников. Что бы ни твердил в порыве гнева, каких суровых обещаний бы ни давал, он никогда не покусится на ее неприкосновенность, даже если девчонка будет умолять об обратном. Дискордия давно приметила доказательства его возбуждения и не понимала, отчего Кориолан медлит. Но разве она могла воспротивиться, когда его большой палец придавливал и массировал клитор, а средний и указательный кружили вокруг тесного входа? Она дёрнула мужчину за светлые кудри и притянула обратно к своему рту, увлекая в страстный танец. Сноу скользнул внутрь ее разгоряченного лона и развёл пальцы, вынуждая податливо открываться навстречу своим бесцеремонным касаниям. — Меня не покидают некие сомнения, — пробормотал он, осыпая поцелуями ее румяное лицо и поглаживая влажные стенки изнутри. — Некие сомнения? — отрешенно протянула Сол, извиваясь на его длинных фалангах. — Да, Дискордия, сомнения, — повторил он, — Они гласят, что мой лживый лепесток до сих пор скрывает немаловажную часть правды. Сол встрепенулась и судорожно сжалась вокруг его пальцев, сражённая наповал этим неожиданным замечанием. Если бы не концовка предложения, она непременно заострила бы особое внимание на новом обращении, которым Корио уже дважды за вечер величал ее, однако грозные догадки горечью перебивали всю сладость. — Черт возьми, я так и знал, что это далеко не все! — по-змеиному зашипел он, — Удивительно, что ты подумала, будто я куплюсь на твой идиотский бред про счастье! Глаза девушки испуганно распахнулись, а сердце галопом заколотилось в груди. Неужто она ненароком выдала себя и навлекла очередной ворох проблем на свою несчастную голову? Пальцы продвинулись глубже, затмевая страхи и опасения подступающей пеленой наслаждения. Уловив ее предвкушение, Сноу увеличил темп, одновременно сминая правую грудь и прикусывая мочку уха. Такая отзывчивая, такая влажная, такая горячая, самая прекрасная, самая ценная и самая желанная женщина во всем Панеме! В паху болезненно саднило, пока ткань брюк нещадно давила на член, преумножая испытываемые мучения. Пришлось собрать волю в кулак и ухватиться за утихающий шепоток разума, чтобы не позволить себе бездумно сорваться в пропасть. — Кориолан! — всхлипнула Дискордия, оставляя полулунные отметины от ногтей на его покатых плечах. — Верно. Но все же я предпочитаю «Корио». Сол раздраженно полоснула по матовой коже, расчерчивая кривые царапины. — Не ты ли запретил так себя называть? — срываясь на гортанный стон, выдохнула она. Сноу заносчиво ухмыльнулся, беспощадно пощипывая ее чувствительный клитор. — Ты вывела меня из себя, и я погорячился. Неужели непонятно? На короткое мгновение Сол почти поверила, что между ними все останется по-старому. В низу живота витками закручивалась тугая спираль, готовая хлестким ударом растянуться через считанные доли секунды. — Поцелуй меня, — дыхание сбилось, словно она и вовсе позабыла, как дышать, — Пожалуйста, Корио, прямо сейчас! Он улыбнулся и покорно накрыл ее губы своими, обрывая жалостливые мольбы властным поцелуем и еще раз обводя ноющий бугорок по кругу. Тело Дискордии напряглось и мелко задрожало, теряя способность самостоятельно поддерживать вертикальное положение, а она сама глухо застонала, подхватываемая волной запредельного экстаза. Кориолан грубо сжал ее ягодицы, прижимая к своему корпусу, и непроизвольно толкнулся бедрами. Почувствовав, как женские пальцы утонули в его растрепанных завитках, он зачарованно прикрыл веки и растворился в Дискордии. Сноу знал, что способен перевернуть весь Панем вверх дном во имя своей женщины. В одиночку сражаться против вооруженной армии и, что самое главное, против самой Сол. Он не привык делать исключения, считая это проявлением слабости, но ради девчонки готов поступиться многими принципами и установками. Иррационально и абсурдно, совсем на него не похоже, заведомо ошибочно, но абсолютно неисправимо. Дискордия окончательно оправилась после головокружительного оргазма и уже различала новые вспышки желания, что бабочками порхали в низу живота. Она обольстительно изогнулась и потянулась к железной пряжке на мужских брюках, мечтая снова расстегнуть треклятый ремень. — Постой, — он решительно перехватил ее руки, укладывая их на свою часто вздымающуюся грудь, — Не нужно. — Что значит «не нужно»? — недоумевающе выпалила Сол. Сноу завёл ее запястья высоко над макушкой и потерялся в собственных мыслях. В памяти калейдоскопом мелькали сюжеты из прошлой жизни, где они раз за разом повторяли то, с чего все началось — в библиотеке, на планолете, на балконе, в пентхаусе. Ботанический сад, белая магнолия, чертов диктофон, смонтированная наспех запись и их первая стычка… Кориолан обреченно вздохнул и, наткнувшись на искреннее замешательство Дискордии, выложил все начистоту. — Я не могу допустить, чтобы позже ты сокрушалась, посчитав нашу близость досадной ошибкой, — когда-то он говорил нечто похожее, имея в виду их первый поцелуй. — С чего ты взял, что все случится именно так? — Мы оба на взводе, плохо себя контролируем и идем на поводу у эмоций, — он боднул девушку в лоб, — Сама сказала, что это всего лишь минутное помешательство. Как же надоело — контроль, контроль, всегда и везде анафемский контроль! Дискордия звучно выругалась и рывком выдернула запястья. Иногда ей казалось, что в его лексиконе это слово стоит на первом месте по частоте употребления. Подушечки пальцев мягко обвели точеные контуры его лица и с лаской прошлись по скуловым костям. — Кориолан, — голос предательски надломился, — Я обещаю, что не пожалею. Он отрицательно тряхнул головой и сцепил руки в районе ее лопаток, сдерживая желание оторвать искусительницу от пола и одним плавным толчком заполнить до основания. — В глубине души ты знаешь, что я прав, — непривычная хрипотца раскрывала его истинное состояние, — Нам необходимо притормозить. — Но ты же… — закончить фразу чем-то вразумительным не получилось, и шатенка стыдливо потупила глаза. Сноу поигрался с ее локоном, а после заправил непослушную тёмную прядку за ухо. Недаром он освоил мастерство ожидания — за полтора года разлуки девчонка блестяще закалила его выдержку. — Пока ты сомневаешься и сама не знаешь, чего хочешь, я не притронусь к тебе по-настоящему. В самом деле, в чем-то он был прав, однако полноценно осмыслить происходящее никак не удавалось. Конечно, Дискордия отмечала определённое неравенство в их положении: она, обнаженная и прижатая к стене, едва держалась на ногах, тогда как Кориолан, до сих пор облаченный в брюки, полностью контролировал ситуацию, хотя и убеждал ее в обратном. Сол нехотя кивнула и опустила руки, чувствуя себя крайне неловко под его дотошным изучающим взором. — Собирайся, я сам отвезу тебя в особняк, — будничным тоном проинформировал Сноу, отступая назад и поднимая разорванную рубашку с пола. Его непроницаемая паутина из отстранённости и контроля выглядела смехотворно на фоне внушительного бугра, красующегося чуть ниже уровня ремня. Оказалось, что злость и обида никуда не делись, и из-за его прохладного поведения они всколыхнулись с новой силой, заряжая праведным негодованием. Если Сноу заставляет сыграть в эту игру, она сделает вид, что приняла условия, а затем в самый неожиданный момент нанесёт сокрушительный удар и одержит победу. — А зачем мне в особняк, Кориолан? — язвительно уточнила Дискордия, застигнув мужчину врасплох, — Я никуда не поеду и останусь здесь. Теперь это и мой дом, разве нет? Эти слова стали финальным аккордом напряжённого вечернего противостояния и ознаменовали собой начало полномасштабной войны. И Кориолан, и Дискордия прекрасно понимали, что именно скрывалось за намерением девушки остаться на ночь — она приняла его предложение, даже если не озвучила решение вслух. — Все так, — проворно согласился Сноу, шумно втягивая воздух, — Ты как полноправная хозяйка пентхауса можешь выбрать любую приглянувшуюся комнату. Но я бы предпочёл, чтобы ты заняла ту, что прежде принадлежала моей матери. Дискордия окинула его статную фигуру оценивающим взглядом, премного удивляясь столь молниеносному преображению. Застывший в паре футов Кориолан, не замечая того, энергично сжимал и разжимал кулаки, пока его ноздри широко раздувались, а на обычно бледных щеках проступал смущенный румянец. Она не могла поверить, что перед ней вытянулся в струну тот самый деспотичный и бескомпромиссный заместитель Главного распорядителя Голодных игр, перед которым трепетали почти так же, как и перед доктором Волумнией Галл. Невозможно, чтобы кто-то боялся этого взволнованного мальчишку и произносил его имя полушёпотом, приправив щепоткой чистейшего благоговения! — А миссис Сноу и Тигрис не будут возражать? — Это их совсем не касается, — с нажимом отчеканил Кориолан и мысленно отругал себя за чрезмерно бурное проявление эмоций, — Точнее, я имел в виду, что никто против не будет, поэтому не тревожься и не забивай голову глупостями, как ты обычно делаешь. Дискордия многозначительно выгнула бровь и сложила руки на груди, смакуя послевкусие первой маленькой победы. То, как он не считался с мнением членов семьи, раздражало, но она была слишком истощена для новых замечаний в его адрес. — Идём, провожу тебя и все покажу, — Сноу махнул на дверь, будучи не в силах замаскировать нахлынувшее облегчение. Дыхание предательски перехватило, в горле першило, а в висках гулко стучала кровь, подстраиваясь под сбившийся ритм ликующего сердца. Он был готов поклясться, что узрел взрывы по меньшей мере сотен разноцветных фейерверков в тот самый момент, когда Дискордия пожелала остаться. Ощущение неземного триумфа жидким золотом разливалось по его жилам. Одержал долгожданную победу над своенравной девчонкой, нанёс сокрушительное поражение ее вздорному упрямству, стал на шаг ближе к заветному президентскому креслу и своей первой леди! Кориолан раздумывал ущипнуть себя и проверить, не задремал ли часом, едва сдерживаясь, чтобы не закружиться в веселом танце. Он с достоинством провёл избранницу по длинному коридору и приоткрыл нужную дверь, пропуская даму вперёд. — Комната содержалась в чистоте и порядке, хотя здесь никто и не жил в течение последних двадцати лет, — задумчиво объявил Сноу, улавливая мотивы приятной ностальгии по раннему детству. Спальня, оформленная в благородных малахитовых оттенках, оказалась просторной и несколько вычурной, но тем не менее вполне уютной. Первым делом в глаза бросалась широкая кровать с бархатным балдахином, завязками закреплённым у столбиков. У изголовья покоилось столько пуховых подушек всевозможных форм и размеров, что глаза невольно разбегались. Справа на изогнутых ножках мирно стоял небольшой прикроватный столик, а напротив виднелся трельяж с позолоченными зеркалами и узкими ящичками. У дальней от входа стены скучал камин, перед которым разместились два кожаных кресла и мягкий пуфик. Массивный дубовый комод, расписные вазы, лепнина с изображением переплетенных стебельков роз и плотные, расшитые бахромой шторы наполняли интерьер отдельными элементами роскоши и без труда рассказывали о социальном статусе и вкусовых предпочтениях предыдущей владелицы. — За этой дверцей расположена ванная, а с другой стороны — гардеробная, — Сноу внимательно следил за реакцией Сол и старался вести себя непринуждённо, — Постель застелена, банные принадлежности найдёшь на полках, а ночную сорочку я принесу чуть позже. — Спасибо, Корио, — коротко поблагодарила девушка, увлечённо озираясь по сторонам, — Мне здесь очень нравится, правда. Сноу пригладил светлые волосы и отвернулся к высокому окну, на подоконнике которого частенько посиживал в детстве. — Я рад, что ты довольна, — он немного помедлил и продолжил, — И ещё больше рад, что решила остаться. «Решила стать моей женой и моей первой леди», — подправил сказанное тоненький голосок на задворках сознания. Кориолан на физическом уровне осязал присутствие Дискордии, пребывая в состоянии лёгкой эйфории и спасаясь глубоким дыханием. — Надеюсь, я не пожалею об этом в будущем, — пожала плечами Сол, — Либо пожалею, но не слишком скоро. Напарник неопределённо хмыкнул, но ничего не ответил. Девушка мысленно махнула на него рукой и задумалась. Она чувствовала себя по-настоящему польщенной — спальня матери явно значила гораздо больше, чем Кориолан демонстрировал внешне. Он самолично вручил новоиспечённой невесте ключи от особо укромного уголка своей души, в котором хранил светлые воспоминания о людях, некогда любивших его всем сердцем, искренне и беззаветно. Кориолан ожидаемо сменил гнев на милость и так рьяно старался ей угодить, что Дискордии захотелось подойти к нему со спины и обнять, положить гудящую голову на мужское плечо и забыться. Сделать то, что сделал он у панорамного иллюминатора по пути из Седьмого. Пообещать, что все будет в порядке, и постоять так какое-то время, а после заварить ароматный травяной чай и попробовать обсудить произошедшее, как и полагается двум взрослым людям. — Ты голодна? — Сноу прочистил горло, привлекая внимание замечтавшейся невесты, — «Ма» Плинт заботливо приготовила целую гору праздничных закусок. Словосочетание «праздничных закусок» резануло слух и почти заставило поморщиться. Маловероятно, что миссис Плинт рассчитывала на такой праздник. Неожиданно Дискордии захотелось побыть наедине с собой и как можно скорее избавиться от компании Кориолана. Всякий раз, когда она смотрела на него, казалось, будто она предала себя, сломалась и проиграла, что только подпитывало гнетущее отчаяние. — Я очень устала, — Сол накрыла лицо руками и судорожно вздохнула, — Пожалуй, просто приму душ и лягу спать. Он понимающе кивнул, после чего дежурно пожелал доброй ночи и засеменил к выходу. Эта по-странному домашняя сцена совсем не вписывалась в вереницу событий минувшего вечера. Она запросто могла бы разыграться у Олсенов или у Фернеров, но в пентхаусе на Корсо смотрелась чужеродно и неестественно, непривычно для них обоих. — Кориолан, — Дискордия окликнула жениха у самых дверей, — Кольцо идеально подогнано под мой палец. Как ты узнал, какой размер я ношу? — Мы же вместе посещали ювелирную ярмарку и перемерили добрую дюжину украшений, — насмешливо отозвался он, — Или в твоей памяти отложилась только виртуозная кража Ориона? — И ты запомнил? — Запомнил, — проронил Сноу перед тем, как исчезнуть в коридоре. На несколько долгих минут в опустевшей спальне воцарилась давящая тишина. Дискордия оцепенела в центре темно-зеленого ковра. Над ее головой был занесен меч, который она собственноручно начистила до блеска. Вопрос времени, когда острие приведет смертный приговор в исполнение. Потухшим взором Сол обвела малознакомую обстановку и поежилась, почувствовав себя маленькой и ничтожной. В камине догорали остатки ее свободы, а антикварные часы приближали момент неизбежной кончины. Ссутулив плечи, девушка прошмыгнула в ванную, намеренно избегая встречи со своим отражением. Горячие потоки смывали слезы и стирали разводы от туши, но были не в состоянии справиться с грузом душераздирающих изречений Кориолана, зловещий смысл которых начал доходить только сейчас. «Отныне мне решать, что и кому тебе говорить». «Я превращу твою жизнь в ад, если не изменишь решение». «Выйдешь за меня замуж и поможешь стать следующим президентом Панема». Неужели Корио оказался таким же монстром, каким был ее покойный отец? Внутри словно прорвало деревянную дамбу, которая все это время старательно сдерживала наводнение. Дискордия плавно осела на мраморную плитку и забилась в дальний угол душевой кабинки, обнимая колени трясущимися руками. Густой пар окутывал с головы до пят, помогая сокрыть ее позорное падение. Она содрогалась в рыданиях, вырвавшихся наружу, и глотала солёные слёзы. Слепая, наивная вера в то, что когда-нибудь Кориолан непременно изменится ради нее и станет хорошим человеком, стекала в водосток и навсегда покидала разбитое сердце. Приглушённые женские рыдания, доносившиеся сквозь шум льющейся воды, несколько омрачили приподнятое настроение Кориолана. Ему сделалось дурно от своего паршивого поступка. Конечно, он руководствовался исключительно благими намерениями, но попробуй-ка, объясни это упрямой девчонке! Окажись на ее месте другая, ничего подобного бы не произошло. Но, как он и говорил ранее, ему нужна только Дискордия, и от своих слов он не отречётся даже под пытками Вюргера. Сноу заботливо расстелил постель, положил шелковую сорочку на матрас и покосился на длинную щель под дверью, что вела в ванную комнату. Сол снова печалилась только о себе и совсем не думала, каково пришлось ему. Кориолан едва не утратил контроль и не тронулся рассудком, когда услышал проклятый отказ! Теперь к выкручиванию рук прибавилась попытка удушения, что отнюдь не делало ему чести. Такое не загладишь ни ключами от материнской опочивальни, ни семейной реликвией, которую полагалось дарить лишь единожды. В довоенные времена, при его отце, деде и прадеде, вопрос женитьбы решался куда проще: юный аристократ указывал пальцем на приглянувшуюся девицу и, если избранница обладала безупречной репутацией в придачу с толстым кошельком, никаких проблем не возникало. Бывало, что до свадьбы молодожены и двумя словами обмолвиться не успевали, а порой невеста и вовсе встречала жениха, уже стоя в подвенечном платье у алтаря. Нынче подобные порядки казались варварскими и дикими, хотя у представителей старшего поколения до сих пор не вызывали ни капли осуждения. Наверное, в этом заключалась некая прелесть: никаких интриг и никакого шантажа, легко и удобно, пусть и невыносимо скучно. Стало любопытно, понравилась бы Дискордия его родителям? Одобрили бы они выбор сына? Кориолан метнул расфокусированный взгляд в сторону дверной ручки и облизал искусанные губы, отбрасывая идею вторгнуться внутрь и заключить плачущую Сол в свои крепкие объятия. Впредь он не навредит девчонке и не ранит неосторожной грубостью. Напротив, спрячет тысячу ее грехов и обязательно все исправит, сделает счастливой, как и обещал. Сноу кивнул самому себе и горделивой походкой вышел из комнаты. Дискордия не услышала скрипа двери, притворившейся за визитером. Хлюпая носом, она закрутила кран и закуталась в махровое банное полотенце. Мысли возвращали былую упорядоченность, клубок из переживаний и страхов распутывался. Набравшись смелости, девушка торопливо протерла запотевшее зеркало и скривилась в унылой гримасе. Жалкое зрелище! Опухшие глаза, впалые щеки, скорбно опущенные уголки рта и сине-фиолетовые узоры, неаккуратными разводами расплывшиеся на ее шее. Она — душевнобольная идиотка, раз продолжала страдать от чувств к человеку, который довёл ее до такого упаднического состояния! Сноу был намного сильнее, и только его неусыпный самоконтроль спас Дискордию от чего-то пострашнее, чем парочка безобидных синяков. Тем более что он тянулся к ее горлу чуть ли не с первого дня знакомства, и Сол прекрасно знала о его нездоровом пристрастии. Однако было очевидно, что физическое насилие отнюдь не принадлежало к излюбленным методам Кориолана. Он предпочитал использовать в качестве оружия изощренные психологические манипуляции — куда более действенные и опасные боевые приемы, нежели кулаки. Готовый идти к своим целям напролом, холодный и расчётливый, но почему-то приоткрывший для неё завесу тайны и впустивший в свой порочный мирок. Скрывающий одиночество и ранимость, отчаянно подавляющий необходимость быть признанным, нужным и любимым. Сегодня она воочию узрела темную сторону Сноу, и, к собственному стыду, испытала необъяснимое удовольствие от этого знакомства. Дискордия не страшилась оказаться растерзанной голодными демонами, поселившимися в его душе, — готовность принять Кориолана целиком преобладала над инстинктом самосохранения. Она не сможет отказаться от него, как и он не сможет отказаться от нее. Они действительно застряли друг с другом и обречены волочить это бремя. Кориолан поступил недопустимо грубо, перешёл все мыслимые и немыслимые границы, угрожал, шантажировал, отказал в близости и даже порывался задушить. Однако, учитывая обстоятельства, ей несказанно повезло. Сноу не выдал ее властям и не воспользовался возможностью возвыситься за счёт падения Солов, а всего-навсего позвал замуж. Он сильно рисковал, добровольно связавшись с девушкой, чей брат напрямую причастен к печально известному теракту. Теракту, что унёс жизни сразу нескольких юных представителей капитолийской аристократии, чьи семьи ничего не забыли и не простили. Поражало, что даже это чудовищное знание не остановило Кориолана. Напротив, он решил использовать компромат в качестве трамплина, чтобы только удержать Дискордию рядом. Что вообще творилось в его голове, раз он решился на подобное и потратил целых полтора года на расследование? Однозначного ответа она не знала. Но раз по какой-то причине Кориолан расположил Дискордию неподалёку от политических устремлений, ей придётся научиться жить по-новому, обернув эту одержимость в свою пользу. Он сильно заблуждается, рассчитывая обрести послушную марионетку, с которой сможет предаваться любовным утехам, в то время как ее техническая корпорация будет нести золотые яйца! Дискордия достаточно сильна, чтобы не потерять себя, и она ни за что не позволит отобрать свою свободу. Тщеславный и честолюбивый, зависимый от собственных амбиций Кориолан возомнил себя всесильным и опрометчиво недооценил невесту. Если грамотно сыграть на его слабостях, рано или поздно он сорвётся и начнёт совершать непоправимые ошибки, чем и приблизит свой конец. Дискордия вовсе не планировала причинять ему вред, скорее надеялась сбить спесь, подправить скверный характер и самую малость перевоспитать. Например, доходчиво донести, что с мнением членов семьи необходимо считаться, а принуждение к замужеству путем шантажа — далеко не лучший способ покорить девушку. Более человечный Сноу пойдёт на пользу всем, включая его самого. Сол горько усмехнулась — невзирая на произошедшее в пентхаусе и последующую истерику в душе, она продолжала верить, что в Кориолане больше хорошего, чем плохого. Для начала необходимо переговорить с дядей — когда дело доходило до разработки хитроумных стратегий, Велиусу не было равных. Недаром он был единственным, с кем так и не совладал ее отец, павший от руки вероломного шурина. Вопрос с пилотом также оставался открытым — изумительная деталь, о существовании которой она не имела ни малейшего понятия вплоть до этого вечера! Благодаря подобным размышлениям Дискордии стало немного легче. Она забралась на кровать и с головой залезла под уютное одеяло. От чистых простыней исходил нерезкий освежающий запах стирального порошка, а от таинственного полумрака веки волшебным образом отяжелели. Где-то на горизонте замаячила непоколебимая уверенность, что брак с Кориоланом может оказаться не такой уж безнадёжной затеей, как ей представилось на первый взгляд. Кто знает, вдруг им повезёт, и однажды они всё-таки обретут своё долго и счастливо?