Интерлюдия
31 марта 2024 г. в 12:15
Примечания:
❣️🔔 В преддверии продолжения настоооойчиво рекомендую ознакомиться с закулисной PWP-сценой, действия которой разворачиваются между 1 и 2 частью 🔔❣️
🔞 💎 🔞 https://ficbook.net/readfic/018e32f9-739d-7f64-a356-ab4679994736 🔞 💎 🔞
🌠 «Ночная серенада» стала одной из моих любимых частей в работе 🌠
А здесь у нас коротенькая, но запутанная интерлюдия) Желаю приятного чтения 🌹
🎵Foo Fighters - The Sky Is a Neighborhood🎵
Дискордия не знала, сколько времени провела, будучи прикованной к мягкой постели, ставшей самой настоящей тюрьмой. Кажется, минула целая вечность, прежде чем девушка вновь обрела способность соображать. Чугунная голова раскалывалась пополам от распирающей боли, а тело ощущалось абсолютно посторонним, чужим и неподвластным своей хозяйке. Тем, чем она не могла управлять при всем желании. Черт, даже глаза открыть не получалось!
Сознание возвращалось чрезвычайно медленно, по крупицам, песчинка за песчинкой, а вместе с ним возникали и первые вопросы, назойливо повторяющиеся, словно заезженная пластинка. Где она? Что происходит? Как вообще оказалась в таком жалком и уязвимом состоянии?
Встревоженные голубые глаза, затуманенные пеленой горячих слез, были последним, что увидела Дискордия перед тем, как мир погрузился во тьму. Кориолан смотрел на неё с непередаваемой тоской, отчаянием и беспредельной мукой, испуганно и ошеломленно одновременно. Пожалуй, она испытывала откровенный стыд за то, что причинила любимому мужчине столько невыносимой боли. Корио ничем не заслужил очередной нож в спину! Он не должен был узнать обо всем так…
Однако, невзирая на ее гнусное предательство, Кориолан обещал, что не даст ей умереть, обязательно спасет, если она продержится еще немного, совсем чуть-чуть. Видимо, Сноу сдержал данное слово, раз она до сих пор дышала. Черт, если бы только не та проклятая пуля, все сложилось бы иначе!
Наверное, она впервые очнулась после ранения и потому чувствовала себя настолько отвратительно и беспомощно. И все-таки, как долго она провалялась в кровати? Явно не меньше недели, раз тело полностью одеревенело и отказывалось выполнять элементарные команды.
Голова трещала по швам, гудела и разрывалась на части. Девушке представлялось, будто она находится под водой, отчего все звуки воспринимались искаженными, приглушёнными и нечленораздельными. Но сквозь непроглядный туман она все-таки смогла различить чьи-то озабоченные перешептывания. Дискордия решила прислушаться и разобрать, о чем идет речь, прилагая все оставшиеся силы.
— И что нам делать? — раздался обеспокоенный голос, принадлежавший пожилому мужчине.
Делать с чем? Не похоже, что вопрос риторический!
— Боюсь, от нас мало что зависит, — устало проговорил скрипучий бас, — Следует молить небеса, чтобы у госпожи не развились более опасные осложнения.
Видимо, не одна Дискордия чувствовала себя паршиво — какая-то посторонняя женщина тоже активно боролась за свою жизнь. Странно, что они находились в одной палате, но при таких обстоятельствах грех жаловаться на компанию. Оставалось мысленно пожелать им обеим удачи и скорейшего выздоровления назло всем несчастьям, свалившимся на их бедные головы.
— Нужно сейчас же известить президента! Медлить нельзя! — в обсуждение вклинился третий человек, мужчина или женщина, понять оказалось сложно.
Судя по всему, та женщина — какая-то важная персона в Капитолии, раз они докладывали о ее состоянии напрямую Равинстиллу.
— Но мы не можем беспокоить его во время церемонии открытия Голодных игр! — взмолился первый голос, — Мы подпишем себе смертный приговор, если сообщим подобные новости!
— Мы обязаны, доктор Шарп. Если госпожа не справится и покинет нас…
Какого черта?! Дискордия непременно скривилась бы в гримасе величайшего удивления, если бы только сумела совладать с окаменевшими мышцами лица. Какие еще Голодные игры?! Невозможно! Она не могла пролежать на гребаной кушетке без малого два месяца!
Черт, черт, черт, бедный Ромулус! Она так сильно его подвела, подвела их всех, схлопотав ту пулю! Только бы Ром не провалил экзамены, а Корио как следует о нем позаботился в период ее вынужденного отсутствия…
Интересно, где сейчас Кориолан? Вероятно, вовсю наслаждается открытием Голодных игр и командует толпой подчиненных под восторженные аплодисменты оголтелых жителей столицы. В плачевном положении Дискордии было только одно крохотное преимущество. Сноу не заставил ее присутствовать на пышной церемонии, предваряющей дьявольское жертвоприношение, и в этом году обошлось без традиционных скандалов в лоджии Главного распорядителя. Даже в агонии девушка не прощала ему преклонения перед отвратительной массовой бойней, которую он имел совесть возглавлять!
Сознание плыло — никогда в жизни ей не приходилось чувствовать себя настолько скверно. Даже в детстве, когда она тяжело болела и почти не могла самостоятельно ходить, Дискордия держалась намного лучше!
— Господин президент, простите, но это не в нашей власти! — заверещал один из тех, кого девушка окрестила врачами.
А вот и Равинстилл — быстро же спохватился проворный старикашка! Оставалось только догадываться, что за женщина лежала рядом. Неужели кто-то из членов президентской семьи, раз он примчался так резво и бросил Голодные игры?
— А что тогда в вашей власти? — ядовитое змеиное шипение прошлось волной непрошенных мурашек, усиливая зубодробительный озноб, — Она должна была очнуться! Должна была очнуться и встречать меня с улыбкой прямо сейчас, в эту самую минуту!
— Мы сделали все, что могли! — настойчиво твердил самый смелый из троицы.
— Значит, вы сделали недостаточно! — казалось, громогласный рёв сотрясал фундамент задания, — Что с ней, в каком она состоянии? Отвечайте!
Нет, здесь определенно что-то не так! Либо у неё слуховые галлюцинации, либо Равинстилл сбросил минимум пятьдесят лет и разговаривал голосом совсем молодого мужчины, либо… Либо из-за дырки в груди Дискордия пропустила гребаные выборы!
— Господин президент, прошу нас простить, но мы не раз информировали Вас обо всех имеющихся рисках! — совсем неубедительно и очень раздражающе.
Дискордия предчувствовала надвигающуюся бурю — тот человек точно не потерпит столь нахальных речей, даже если в них крылась истина!
—Молчать! Как Вы смеете обращаться ко мне с нравоучениями, когда не можете разбудить ее? — кажется, она слышала подступающие слёзы, которые спрятались за короткой паузой, — Верните ее, достаньте с того света, если потребуется! Каждый из вас отвечает головой!
— Мы пытаемся, но… — спокойно договорить тому, кого наименовали «доктором Шарпом», было не суждено.
— Что-то я не вижу результатов ваших попыток! — слушать пустые оправдания мужчина явно не собирался и пресекал каждое хлёстким ударом льда.
Но зачем так громко кричать? Неужели не понимает, что ругаться с врачами — далеко не лучшая идея? Где его уважение к людям, которые всеми силами сражались за жизнь дорогой для него женщины? Дискордии стало по-настоящему жаль бедняжку. Наверное, лучше лежать в одиночестве, чем принимать таких отчаявшихся в своём горе посетителей.
На мгновение показалось, что она хорошо знакома с владельцем этого разъярённого и обезумевшего от злости голоса. Только прежде Дискордия не слышала от него таких властных и повелительных интонаций. Нет, он никогда не позволял себе разговаривать с ней в подобном уничижительном тоне даже в моменты краеугольных разногласий.
Руку неприятно кольнуло, но отдернуться не получилось.
— Что вы только что с ней сделали? — незамедлительно среагировал мужчина новым всплеском негодования.
— Всего лишь взяли кровь на пробу, господин президент, — пожилой доктор презабавно сдерживался, чтобы не нагрубить в ответ.
На момент гребаного выстрела предвыборная кампания находилась в самом разгаре и по плану Равинстилла обещала завершиться до начала Голодных игр. Если сегодня состоялась церемония открытия, а доктор Шарп обращался к этому подозрительно знакомому выскочке как к президенту, значит, Кориолан… Черт, цепочка логических рассуждений потрясала своим безумием до глубины души! Нет, это все ложь, галлюцинации и иллюзии воспалённого сознания, далёкие от правды! Разве могло быть иначе, когда мысли бессвязно путались и перескакивали с одной на другую, а тело билось в предсмертной горячке!
Мышцы скрутило в сильнейшей по интенсивности судороге, и девушке отчаянно захотелось позвать Кориолана на помощь. После вскрывшейся правды он наверняка посмотрит на нее со смесью отвращения и презрения, зато Дискордия не будет одна в такую тяжелую, судьбоносную минуту. Пусть крепко обнимет, прижмёт к своей груди и твердит, как сильно мечтает уничтожить и почему и пальцем ее не тронет. Думал ли Кориолан о ней? Вспоминал ли в течение двух чудовищно длинных месяцев о своём вероломном лепестке? Мысль о его безразличии била больнее самой жгучей ненависти, на которую только способны его прекрасные глаза.
— Все… Выйдите вон и оставьте нас наедине, — измученно скомандовал мужчина.
Дискордия инстинктивно тянулась к нему всем своим существом. Ее наполняла острая необходимость обнять этого человека и успокоить, разделить его боль и согреть своим теплом, никогда не отпускать.
— Да, господин президент. Мы будем за дверью на случай, если Вам или госпоже что-то потребуется, — торопливые шаги, преисполненные нескрываемого облегчения, растворились в коридоре.
Наконец-то долгожданная тишина, в которой можно спокойно подумать о Корио. Теперь он точно ненавидел ее, но тем не менее благородно спас и взирал с таким искренним беспокойством, а главное… впервые в своей жизни Кориолан Сноу умолял. Умолял не умирать и остаться в живых, остаться с ним, пока Дискордия нещадно захлебывалась в собственной крови и содрогалась в его трясущихся от страха руках.
— Они утверждают, что ты не слышишь меня. Но я уверен, что это не так, — надломленно протянул убитый трагедией мужчина.
Дискордии не хотелось расстраивать его ещё больше, однако было очевидно: вторая женщина слышит куда меньше ее самой. Она лишь поймала пулю от предателя и скоро непременно оклемается, пока загадочная соседка по палате, судя по вердиктам врачей, могла и вовсе не выкарабкаться. Если бы не Корио, Дискордия тоже давно умерла, но он не побоялся подставиться под удар и спас ее, снова, как делал всегда.
Матрас прогнулся под чужим весом. Тот мужчина что, сел к ней на кровать?
— Если бы ты знала, как сильно мне тебя не хватает, — раздалось вблизи ее лица, — Конечно, мы провели это время вместе… Но согласись, это совсем не то, к чему мы оба привыкли.
Озноб продолжал неустанно нарастать, однако Дискордия упрямо не замечала ничего вокруг. Важнее было понять, о чем говорит этот человек. Горячее дыхание опаляло ее кожу, а голос не давал покоя! Такой приятный и ласковый, совсем не тот стальной и грубый, что она слышала десятком минут ранее. Хотелось полностью раствориться, растаять рядом с ним, а после поднять отяжелевшие веки и увидеть его лицо.
— Как же я соскучился по блеску твоих глаз, острому языку и лучезарным улыбкам, — мелодичные интонации так странно походили на интонации Кориолана, что по ее телу новой волной пробежались мурашки, — Я не могу без тебя, понимаешь?
Таинственный посетитель неожиданно коснулся ее щеки, очень нежно, почти любовно. Почему он сделал это? А как же та женщина?
— Ты должна очнуться, — его обречённый смешок отозвался болезненным уколом в женской груди, — Ты же не хочешь, чтобы я внезапно лишился рассудка и поубивал твоих врачей?
Не успела Дискордия задаться вопросом, зачем кому-то убивать врачей, как бесцеремонная выходка нового президента Панема заставила ее тело невольно содрогнуться. Да что он себе позволяет?! Как посмел поцеловать в губы? Если об этом узнает Сноу…
— Ты вся горишь! — ты тоже сгоришь, когда он доберётся до тебя и заставит ответить за поцелуй, — Они сказали, что не справляются с жаром, будто бы это что-то страшное… Но ты же справишься ради меня?
Черт, почему он продолжал звучать в точности, как Кориолан Сноу? Наверное, она действительно была не в себе и бредила, цепляясь за воспоминания о единственном возлюбленном.
— Не смей оставлять меня! — строго велел он, — Ты слышишь, Дискордия?
Что? Ей показалось, или секунду назад мужчина назвал ее по имени? Неужели все это время он обращался именно к ней?
— Я даже позаботился о злобном мальчишке Велиуса! Ромулус купался в деньгах и горя не знал благодаря мне! А ведь после твоего подлого предательства я мог бы запросто лишить сопляка имени и отправить в какой-нибудь грязный дистрикт!
Ромулус? Значит, ее милый кузен в безопасности? Хвала небесам, она не пережила бы иного исхода!
— И это твоя благодарность, Дискордия? Молчание и желание умереть? — слова чеканились, как монета, выплёвывались с ядом и желчью, ставились в укор.
Ее шеи коснулась мокрая от слез щека, пока знакомые руки порывисто обхватывали безвольное туловище и прижимали к себе. Кориолан? Неужели это Кориолан Сноу плакал над ней, беззвучно плакал и дрожал?
— Прости меня, прости, Дискордия! — задыхаясь, просипел он, — Я так подвел тебя! Не уберёг, не защитил!
Нет, только не это! Зачем он себя обвиняет? Корио ни в чем не виноват — он не имел никакого отношения к той чертовой пуле! За выстрелом стоял кто-то другой, предатель или предательница, чьего имени и лица она никак не могла вспомнить. Единственное, что осталось в ее памяти, — как Кориолан уничтожил ее неудачливого убийцу и держал на руках, умоляя не умирать, как делал это сейчас.
— Как смеешь поступать со мной так жестоко после всего, что между нами было? — словно Дискордия радовалась до чёртиков тому, что проморгала целых два месяца своей жизни и не могла поставить на место обнаглевшего президента Сноу за его несправедливые упреки!
Только его объятия и держали на плаву, не позволяя навсегда провалиться в темноту. Но почему так сильно раскалывалась голова? Это мешало думать — невозможно привести непослушные мысли в порядок в таком состоянии! Дискордия должна вспомнить, из-за чего оказалась на больничной койке, и понять, что произошло в тот роковой вечер на самом деле. Необходимо восстановить последовательность событий вплоть до поганого выстрела в спину и найти недостающие ответы!
— Ты можешь вообще ничего не говорить, если не хочешь! Ты все равно принадлежишь мне, Дискордия, и всегда принадлежала, — голос отдавал хрипотцой и наливался привычной непреклонностью, — С той самой минуты, когда я взял тебя под руку на открытии медицинского центра, ты стала моей!
И как она сразу не догадалась, что это Кориолан Сноу? Кто ещё способен говорить у постели страдающей женщины подобную ерунду? От горького осознания захотелось рассмеяться: их прогресс в сторону адекватного выражения человеческих чувств и эмоций канул в лету, и Корио снова считал ее своей собственностью! Видимо, он окончательно помешался, выиграв чертовы выборы, пока Дискордия валялась в небытие и пропускала все самое интересное столь отвратительным способом.
— Я обещаю, мы обязательно все исправим, исправим вместе! Только открой глаза! — она бы хотела, очень хотела, но вместо этого вновь теряла сознание.
Конечно, умереть в крепких объятиях Кориолана было не так уж и плохо, но Дискордия не собиралась сдаваться настолько легко, проиграв какой-то жалкой шальной пуле! За такое Севир убьёт ее во второй раз, когда встретит на том свете! Она боролась с невзгодами с самого рождения и намерена победить снова — недаром Сноу всегда берут верх.
Скоро Дискордия окончательно придёт в себя и встретится с Кориоланом лицом к лицу. Ему нужно простить ее всего один раз, и тогда они вместе разберутся в произошедшем и все уладят. Между ними не останется иных преград, кроме сложного выбора обоев для их просторной гостиной. У них получится, обязательно получится!
— Ты… Ты плачешь? Я знал, что ты слышишь меня, знал! — Кориолан встрепенулся, как мотылёк, и до боли вцепился в ее плечи, понимая, что может достучаться и вернуть ее, если постарается, — Открой глаза, Дискордия! Немедленно открой глаза!
«Сейчас, Корио, сейчас! Мне нужно всего пару мгновений, и я вернусь к тебе, обещаю!», — эхом отозвалось в ее голове, пока тьма беспощадно поглощала остатки разума и отбрасывала Дискордию к самому началу, унося в вынужденное и безотлагательное путешествие по лабиринту собственных воспоминаний.
Примечания:
Были вопросы относительно временного промежутка Интерлюдии в общем таймлайне. Итак, действия Интерлюдии разворачиваются в конце второй части, а последующие главы плавно подведут нас к этому моменту) Попробуем разобраться, что же произошло и как герои докатились до жизни такой 🧐