⋅ ⋆ ⋅
— Прошу пристегнуть ремни, наш самолёт заходит на посадку, — на корейском с приятным европейским акцентом девушка-стюард обращает на себя внимание Феликса и сидящего по другую сторону от прохода менеджера. Оторвавшись от разглядывания вида в иллюминаторе, Феликс улыбается ей и благодарит на английском, выполняя просьбу. Ладони немного влажные, а пальцы не слушаются, но с лёгким щелчком замок наконец закрывается, и Феликс откидывается на спинку комфортабельного кресла в частном самолёте, который выделила им компания. На одном из таких же бизнес-джетов Хёнджин вылетел чуть ранее в Канны на показ совместной коллекции Дуа Липы и Версаче. По парадоксальному стечению обстоятельств Феликс же направляется в Италию по приглашению на показ известнейшего на весь мир французского дома моды. Получив свои первые аксессуары в подарок, Феликс был поражён и ужасно взволнован, узнав, что им заинтересовались представители самогó модного дома Louis Vuitton, рассматривая его в качестве претендента на амбассадорство. Сейчас уже их компании ведут активные переговоры по согласованию последних пунктов договора, и, насколько известно Феликсу, официальное заявление намечено на конец августа. Вау. Уезжая в шестнадцать лет в неизвестность из родной Австралии, чтобы попробовать себя на прослушиваниях в музыкальные компании, он и подумать не мог, что это приведёт к чему-то… столь грандиозному в его жизни. Несмотря на весь тот образ, который так тщательно ему собирают стилисты, а теперь ещё и известные на весь мир модельеры, Ли Ёнбок искренне благодарит каждый день фанатов и старается не прекращать с ними общение так, будто они его близкие приятели. Он понимает, что многим им обязан. Феликсу очень хочется думать, что именно так и воспринимают его знаки внимания поклонники. Он никогда не мечтал становиться мировой знаменитостью, недостижимой, как светила в ночном небе. Наоборот, его целью было показать, что айдолы такие же простые люди, вполне обычные, как все вокруг. Самолёт слегка потряхивает в зоне турбулентности, но это проходит быстрее, чем Феликс успевает испугаться. С их частыми перелётами в последнее время можно привыкнуть ко всему. Снова глянув за толстое стекло иллюминатора, он с удовольствием разглядывает зелёные пригороды Милана, расчерченные многоугольными лоскутами полей. После мягкой посадки Феликс позволяет себе вытянуть ноги и размять затёкшие от напряжения мышцы. Он едва смог сомкнуть глаза накануне ночью в ожидании грандиозного мероприятия, одним из почётных гостей которого ему предстоит стать. Изысканное приглашение в традиционном шоколадном оттенке коричневого Феликс получил от самого креативного директора женской линии — Николя Жескье. С Николя Феликс уже имел возможность пообщаться ранее, по видеосвязи, накануне показа осенней женской коллекции, проходившей в Сеуле в конце апреля. Несмотря на разгар весны, погода не радовала температурой, и все гости знатно продрогли на пешеходной части моста Банпо, на котором и был организован показ. Феликсу же тогда было больше жаль самих моделей. Накануне мероприятия Николя лично подобрал ему варианты нарядов и отправил на согласование, настояв, что окончательный выбор должен быть именно за Феликсом и услышать он его должен будет лично. Всё их общение тогда, на котором присутствовали менеджер группы, главный стилист их компании и переводчик, свелось к тому, что Феликс улыбался как дурак обворожительному модельеру, соглашаясь абсолютно на всё, что тот ему предлагает. Мягко рассмеявшись, Николя сразу заметил его растерянность и попросил присутствующих немного помолчать и дать ему пять минут общения только с Феликсом. Без помощи переводчика, используя английский, они согласовали наряд из голубой джинсы и элегантные аксессуары за минуту и сорок секунд — Феликс засекал. Это стало абсолютным рекордом для их группы. В жизни у Феликса никогда не было проблем выбора: он всегда знал, чего хочет, а Николя очень умело и на ходу учёл все его предпочтения. И такое внимание и уважение к его собственному мнению задело что-то глубоко внутри Феликса. — Прошу сюда, — после прохождения паспортного контроля и получения багажа в аэропорту их встречает несколько человек охраны. Мимо толп фанатов, послушно находящихся за оградительной лентой, их сопровождают к ожидающему у выхода фургону. Вежливо здороваясь с поклонниками по-французски, Феликс привычно жмётся к спине менеджера, а девушка-визажист идёт за ними следом, пряча лицо за чёрной маской. — Я так голоден, что съел бы сейчас целую курицу, — тянет Феликс, после того, как двери фургона закрываются, и водитель плавно трогается с места. Менеджер устало кивает головой в молчаливом согласии, а Феликс в предвкушении вспоминает о припрятанной на самом дне чемодана упаковке острого рамёна. Но спать после тревожного перелёта ему всё же хочется сильнее, чем есть. Поэтому после прибытия в гостиницу пару свободных часов Феликс тратит на сон, провалившись в него моментально после быстрого душа и отправки короткого сообщения о благополучном приземлении в общий чат группы. На него ожидаемо реагирует только Чонин смайликом с поднятым вверх большим пальцем. Но Феликса это ничуть не обижает — он понимает, как они все уже устали друг от друга, находясь рядом целый год круглые сутки напролёт. Прочитали точно все, а значит, всё в порядке. Остров Изола-Белла располагается посреди ослепительной синевы озера Лаго-Маджоре на границе Швейцарии и Италии с видом на южные склоны Альпийских гор. Поистине живописное, завораживающее своей красотой место с дворцово-парковым комплексом в стиле барокко. Феликс узнаёт это всё из статей, с которыми ознакамливается сразу, как только получает приглашение. Но увидев всё великолепие этого места воочию, чуть не плачет, осознавая, насколько повезло ему стать частью чего-то столь роскошного и изысканного. Чёрные свободные брюки идеально облегают узкие бёдра, безупречно белая рубашка, расстёгнута на две верхние пуговицы, замшевая куртка алого цвета, украшения на шее, кольца… Феликс чувствует себя словно Золушка, впервые попавшая на бал. Только туфельки терять нельзя — они стоят целое состояние, и ему очень не хочется расстраивать свою фею-крёстную. Хотя увидеться с Николя до показа Феликс даже не надеется — наверняка тот лично руководит последними приготовлениями. Нервничает ли он перед показом своей коллекции? Говорят, сколько бы ни было опыта за плечами, волнение всегда остаётся при тебе. У Феликса его сейчас столько, что можно наполнить всё озеро вокруг, и ещё немного останется. Менеджер вздыхает устало и в очередной раз разворачивает его лицом к репортёрам, желающим взять интервью. Сам показ для Феликса проходит как в тумане. Модели, шествующие сперва мимо гостей, рассаженных в роскошных внутренних комнатах дворца, затем выходят наружу и продолжают свой путь по отсыпанным мелким гравием дорожкам сада. В какой-то момент всё происходящее сливается в единое пёстрое пятно в глазах Феликса, которое не пропадает даже после стремительного окончания шоу. Но он успевает отметить смелые решения в сочетании несочетаемого: использование помпезности барокко и спортивных элементов одежды поражает своей креативностью. Несмотря на свою абсурдность на первый взгляд, при детальном рассмотрении коллекция выглядит пронизанной насквозь глубоким современным романтизмом. Голова Феликса идёт кругом: он опьянён атмосферой мероприятия и гениальностью людей, сотворивших всё это. А сам креативный директор выходит буквально на несколько мгновений в конце показа и немного неловко кланяется публике, получая свои заслуженные овации. — О, mon chérie, я так рад тебя видеть! — восклицает Николя, когда Феликсу наконец удаётся пробраться к нему сквозь толпу журналистов. Ростом тот оказывается даже чуть ниже Феликса в туфлях на высокой подошве, но примерно одинаковой с ним комплекции, и это немного развевает смущение. Феликс не думает совершенно, прежде чем протянуть к нему руки для приветственных объятий вместо рукопожатия, словно они близкие приятели. И чувствует лёгкий трепет под рёбрами, когда, широко улыбнувшись, Николя быстро реагирует и с радостью заключает его в ответные крепкие объятия. Обоняние успевает уловить тонкий цветочный аромат парфюма с лёгкими нотами цитрусовых — Феликс немного удивлён, потому что его собственный парфюм на фоне кажется тяжёлым и терпким. Николя на английском вежливо интересуется, нравится ли ему мероприятие, и мимоходом смущает, одаривая комплиментами его внешность, говоря, что вживую Феликс выглядит очаровательнее. Они делают несколько совместных фотографий для прессы, пока Феликс борется со странным ворочащимся внутри чувством. Странным, но таким приятным, что тепло от него разливается по телу как от неприличного количества алкоголя. — Ты же придёшь завтра на вечеринку по случаю показа? — быстро задаёт ему вопрос шёпотом Николя, хитро подмигивая своими голубыми, как лазурная гладь озера глазами. Феликс просто не может сказать “нет”, моментально сдаваясь перед его обаянием, и кивает, расплываясь в улыбке. С менеджером, который наверняка не будет рад не оговоренному заранее с компанией решению, он решит вопрос позднее. Возможно, тот всё же сжалится над своим самым примерным подопечным и позволит ему немного свободы. — Très bien! — широко улыбнувшись в ответ, бросает ему Николя и, ободряюще скользнув рукой по пояснице, извиняется, намереваясь уйти, чтобы уделить внимание остальным гостям. Не готовый так быстро отпускать это приятное чувство близости, Феликс снова настойчиво тянет руки и уже сам первым обнимает мужчину в ответ. Тот легко смеётся, явно немного озадаченный такой внезапной тактильностью, но снова с готовностью обнимает в ответ. У Феликса щёки болят от того, как интенсивно он улыбается в последние минуты. А затем стоит ещё какое-то время, продолжая глупо улыбаться и смотря в спину уходящему мужчине, пока менеджер не тянет его за локоть в сторону, чтобы дать короткое интервью для очередного журнала. И оставшееся до конца мероприятия время внутри Феликса всё вибрирует в предвкушении вечера. Наверное, именно так и чувствуется настоящее счастье, думает он.⋅ ⋆ ⋅
— Тебе уже говорили, что твой австралийский акцент очень сексуален? — окончательно расслабившись от небольшого количества выпитого алкоголя, Феликс глупо хихикает в ответ на комплимент и зачем-то ловит жестикулирующие руки Николя своими, опуская их под стол. — Не хочешь прогуляться немного после ужина? — Не думаю, что это возможно, — поникнув, Феликс дует губы и переводит взгляд на сидящего чуть поодаль за соседним столиком менеджера. Тот быстро проверяет что-то в телефоне, а затем поднимает глаза, ловя взгляд Феликса. Вопросительно вскидывает брови с немым вопросом, всё ли в порядке. Феликс утвердительно кивает и улыбается в ответ, затем переводит извиняющийся взгляд на модельера. Мужчина смотрит на него с теплотой и словно с толикой снисхождения, как к ребёнку. — А тебе всегда надо спрашивать разрешение у своего агента? Или он твой старший брат? — в вопросе нет ни капли сарказма или даже иронии, напротив, голос Николя звучит мягко и деликатно, не требуя от Феликса оправданий. С этим мудрым и спокойным мужчиной рядом, нервозность Феликса сходит на нет. И он впервые за весь день может позволить себе почувствовать себя спокойно. — Практически. На корейском языке мы даже используем к нему обращение “старший брат”. Думаю, для всех нас за все эти годы хёны стали нам почти как семья. — “Всех нас”? — с любопытством интересуется Николя, поворачиваясь к нему и задевая колени своими — Феликсу льстит, что сам виновник торжества на вечеринке, проводимой в изысканном ресторане, всё своё внимание целиком и полностью отдаёт ему. — Ты про других участников вашей группы? Феликс утвердительно кивает головой и мычит в ответ — фокус немного плывёт, хоть он и позволил себе всего два бокала красного полусладкого. — Наверное, вы очень часто проводите время вместе? С удивлением обнаружив, что всё ещё удерживает ладонь мужчины под столом, задумчиво перебирая его пальцы, а тот даже не думает её убирать, Феликс стремительно краснеет. — Мы вместе буквально постоянно, так или иначе пересекаемся на съёмках шоу, интервью, записи альбомов, дома в общежитии. Празднуем вместе дни рождения друг друга и проводим много часов совместных тренировок, — придумав повод, Феликс избегает смущения, отпуская руку Николя, и хватается за бокал, делая аккуратный глоток терпкого напитка, морщась. — Я уверен, ребята очень устают от этого, а для меня наоборот уже слишком невыносимо одиночество. Во взгляде мужчины, устремлённом на него, нет ни жалости, ни сочувствия, а лишь глубокое и безграничное понимание. — Ты очаровательный, твои эмоции такие открытые, — от тихой речи с приятным акцентом Феликс тает как мороженое на тарелке со штруделем на столе. — И это говорит буквально самый эмоциональный человек, с которым я знаком! — Я француз, это наша национальная особенность! Николя смеётся, наигранно жестикулируя, обнажая в широкой улыбке зубы и демонстрируя паутинки мимических морщин у глаз — отпечаток мудрости прожитых лет. Феликс думает, что не встречал ещё в жизни человека, которому настолько возраст был бы к лицу. Он вдруг чувствует ужасную усталость и навязчивое желание склонить голову на его плечо. Настороженный взгляд менеджера отбивает всякое желание продолжать флирт, и Феликс чувствует прилив необоснованного раздражения. Но модельер отвлекает его, обратно втягивая в лёгкий диалог, замечая изменения в его настроении. — Как вам Милан? Слышал, вы остановились в небольшой гостинице в самом центре? — Да, у нас была запланированная прогулка по городу с утра. Я впервые здесь, но, кажется, уже без памяти влюблён в этот город, — Феликс крутит ножку бокала в руке, наслаждаясь безраздельным вниманием Николя. — Но, наверное, было бы здорово однажды увидеть его ночью. — О, если ты не увидишь Милан под россыпью звёзд и в лучах лунного света, это будет поистине непростительно, — понимающая улыбка и тактичное касание пальцами к запястью, эмоции на лице яркие, но выверенные, как доза порошка для лекарства. Лекарства от тоски и одиночества Ли Феликса. Слишком устал он быть простой бездушной марионеткой, способом зарабатывания популярности и денег. Феликсу отчаянно хочется, чтобы в нём видели человека, личность, чтобы в нём видели его. И мысль о том, что, возможно, хотя бы на один короткий миг он найдёт всё это в мужчине средних лет с тёплой улыбкой, мягким голосом и аккуратными прикосновениями, кружит ему голову. — Как бы я хотел погулять по ночным улицам Милана с вами, мсье, — всё или ничего, думает Феликс, воодушевленный мимолётной азартной искрой, которую он замечает в пронзительно синих глазах. — И как жаль, что это невозможно для нас. Он намеренно снижает тон голоса, с сожалением надувает губы и опускает глаза на свои руки, нервно перебирая ремешок сумочки. Которую лично ему подобрал под образ и преподнёс в подарок сидящий рядом мужчина. Пойманный в ловушку его обаяния, тот тихо вздыхает. — Неужели так уж и невозможно? — шёпотом произносит он, сдерживая хитрую улыбку, а Феликс поднимает наигранно удивлённый взгляд с немым вопросом в глазах. — И, кажется, я уже просил обращаться ко мне на “ты”. Просто Nikolas. Мужчина подмигивает ему и улыбается одними уголками губ. Медленно сглотнув, словно он всё ещё в сомнении, Феликс неуверенно кивает головой. — Возможно, я смог бы что-нибудь придумать, чтобы улизнуть незамеченным из номера… Бинго. Глаза Николя, глаза взрослого и умудрённого опытом мужчины, вспыхивают азартом как у юного влюблённого мальчишки. Именно на это и рассчитывает Феликс, пуская в ход всё своё секретное оружие. В каждой новой коллекции Николя Жескьер будто воплощает все свои смелые мечты и фантазии, подпитывая их вдохновением из океана чувственности, спрятанного глубоко внутри его романтичной натуры. Именно эти нити Феликс и рассчитывает задеть и потянуть за них, чтобы вытащить на свет то, что спрятано от посторонних глаз. Это будоражит его и заставляет чувствовать неведомый до сего момента трепет. — В полночь я буду ждать на парковке возле гостиницы, mon cher, — быстро шепчет одними губами Николя, скрывая слова дежурной улыбкой и бегло смотря куда-то за плечо Феликса. — А сейчас, кажется, тебе пора. Твой менеджер направляется сюда. — Ликс, — Феликс машинально оборачивается на обращение к нему по-корейски и старательно пытается выровнять дыхание. — За нами уже прибыла машина, официальная часть ужина завершилась, мы можем ехать. Скользнув взглядом и послав Николя маленькую улыбку напоследок, Феликс выходит из ресторана вслед за менеджером. Вечерний воздух наполнен ароматами цветов, зелени и итальянского неба, до краёв залитого тёмно-синим индиго. В чёрной джинсовой куртке на тонкую футболку зябко, но эта свежесть немного приводит захмелевшего Феликса в себя. И садясь на заднее сиденье автомобиля, он не может перестать улыбаться себе под нос. — Ты чего такой довольный? — беззлобно подшучивает над ним менеджер. — Вкусно поел? Феликс неопределённо пожимает плечами в ответ. — Просто вечер хороший, хён.⋅ ⋆ ⋅
Выбегая на парковку, Феликс пытается унять своё сердце, бешено стучащее в груди не от вероятности попасться. А от предвкушения свидания — и он не боится называть это именно свиданием — ночью, в Италии, со знаменитым на весь мир французским модельером. Расскажи Феликс об этом в общем чате группы, никто из ребят и не поверил бы. Посмеялись бы, как над неудачной шуткой, пожурили, а некоторые — просто проигнорировали бы. Но Феликс не намерен ни с кем делиться этим маленьким секретом, у него должно оставаться хоть что-то “своё”, личное, что-то, что он сможет спрятать под рёбрами и никому не показывать. — Привет, — просто улыбается ему Николя, стоя на границе темноты и света от уличного фонаря. Феликс озирается вокруг, но не видит нигде машины, на которой тот мог приехать. Заметив его растерянность, мужчина подходит ближе и заботливо поднимает его капюшон худи, надевая на растрёпанные после душа волосы. — По ночному Милану рекомендуется гулять исключительно пешком, mon cherie, — его голос, тихий и очень мягкий, вкрадчиво касается слуха на безмолвной парковке. Им надо бы уйти поскорее, пока кто-нибудь из постояльцев не заметил их из окна, решив полюбоваться невероятно яркой в эту ночь луной. Но сердце Феликса никак не может успокоиться от волнения — всё происходящее с ним в последнее время так похоже на сказку. Пытаясь унять дрожь и не расплакаться от нахлынувших чувств, он поддаётся порыву и льнёт всем телом к мужчине, обняв его за плечи. Тот выдыхает удивлённо, а затем улыбается ему в висок, приобнимая за талию и прижимая к себе. — Merci, — едва слышно произносит Феликс, вкладывая в это слово больше, чем можно себе позволить. Вероятно, уловив его настроение, Николя принимает эту благодарность, коротко кивнув головой и позволив ещё несколько мгновений простоять в его руках. — Я хочу поесть итальянского мороженого, — чтобы скрыть смущение, Феликс не смотрит в глаза Николя, выскальзывая из его объятий и хватая за руку, сразу направляясь вниз по улице. — Самого обычного, из круглосуточного. Умилившись его целеустремленности, мужчина смеётся в ответ. — Это Италия, mon cher Felix, из круглосуточных тут могут быть только рестораны. Николя перехватывает его ладонь удобнее, когда Феликс резко останавливается, обратив на него свой растерянный взгляд. Он действительно не подумал об этом, но уже настроил себя, что обязательно съест настоящее молочное мороженое. Видимо, заметив его расстроенные чувства, Николя мягко проводит подушечкой большого пальца по тыльной стороне его ладони в успокаивающем жесте. — Но я что-нибудь придумаю, — хитро подмигнув, улыбается он и настойчиво тянет растерянного, но заинтригованного Феликса за собой, продолжая начатый ранее путь. Лёгкий ночной ветер пробирается под худи, накинутое на хлопковую футболку, но на исходе весны земля достаточно прогревается днём, чтобы долго ещё отдавать тепло после захода солнца. Мороженое в руке Феликса не тает быстро, поэтому он растягивает удовольствие, поедая лакомство не спеша. Он не может в это поверить, но они просто зашли в один из небольших семейных ресторанов, владелец которого давно знаком с Николя, и тот попросил у шеф-повара выделить им сливочного мороженого из своих запасов. Рожок для которого он тоже сделал прямо у них на глазах, поджарив в вафельнице немного из заготовленного в холодильнике теста. — Это самое великолепное мороженое, которое я когда-либо пробовал в своей жизни, — поражённо выдыхает Феликс, когда они останавливаются на углу одного из тихих переулков, укрытых в самом сердце города от неспящих туристов. — Это самое великолепное зрелище, которое я видел, — вторит ему Николя на английском с мягким французским акцентом, смотря на него в это самое мгновение. В его голосе и взгляде Феликсу чудится неприкрытое восхищение, и он снова позволяет себе немного кокетства. — Хочешь попробовать? Он отдаёт себе отчёт в том, что это игра с огнём, и, если их застанут папараци вот так, разгуливающими ночью по итальянскому городу за руку, скандал будет невероятных масштабов. Феликс даже думать боится об этом. Он надеется, что капюшон худи достаточно скрывает осветлённые волосы, а тени на лице — его броскую внешность. Николя может так не переживать со своими типичными для европейцев чертами лица, хотя в местах, где они могут наткнуться на случайных прохожих, он всё же надевает кепку, прячась от любопытных глаз. — С твоего позволения, — отвечает тот, и делает к Феликсу шаг, склоняясь к нему. Он накрывает губами мороженое всего в нескольких сантиметрах от его лица, и Феликс не может не поддаться искушению, отзеркалив его действия с другой стороны. Их носы почти соприкасаются, а глаза смотрят в глаза, Феликс чувствует, как пожар вспыхивает у него внутри, расползаясь на горящие щёки и кончики ушей. Становится жарко и немного стыдно, но ему нравится то, что он сейчас чувствует. Медленно отстранившись, он слизывает остатки мороженого со своих губ, с удовольствием замечая потяжелевший взгляд мужчины. Он не играет с огнём — огонь уже внутри него. — Знаешь, пару лет назад я случайно увидел тебя в интервью, которое давала ваша группа для какого-то журнала, — вдруг начинает Николя. — Твой глубокий голос, грамотная английская речь с уникальным акцентом заинтересовали сразу, но больше всего меня поразило то, насколько невероятным это всё выглядело в тандеме с твоей утончённой внешностью, — Феликс закусывает губу, сдерживая смущённую улыбку, но взгляд не отводит, продолжая внимательно слушать. — В тот самый момент я понял, что лучше кандидата, чтобы представлять мои коллекции, в мире просто нет. Одним своим существованием ты несёшь протест всем стереотипам о понятиях женского и мужского, ты словно идеальное творение бога: не совсем ангел, но и не просто грешное человеческое создание. Николя берёт его свободную руку и поднимает к своему лицу, накрывая губами. Мир вместе со звёздами и ослепительным диском луны над головой, начинает кружиться вокруг Феликса, а земля уходит из-под ног. Он не может поверить в то, что они здесь и сейчас только потому, что этот великий человек захотел его… себе? На этой мысли Феликс задыхается. — С тех самых пор ты — моя муза, и я готов весь мир положить к твоим ногам, mon trésor. Хотя, наверное, он уже и так принадлежит тебе. Слёзы горьким комом подкатывают к горлу, когда Феликс всё же опускает глаза и тихо произносит: — Не думаю, что я заслуживаю всего этого… Осторожно приподняв его подбородок пальцами, Николя снова заставляет его посмотреть в свои глаза. — Заслуживаешь гораздо бóльшего, я знаю, что говорю, — он ненадолго задерживает свой взгляд на приоткрытых губах Феликса, а затем вновь восстанавливает зрительный контакт. Слишком близко, слишком интимно, слишком проникновенно. — Ты так невероятно прекрасен, знаешь? Пряча смущение и горячие слёзы, Феликс утыкается лицом в плечо мужчины. Тот в успокаивающем жесте накрывает ладонью его спину и мягко ведёт вдоль позвоночника от лопаток на талию. Так правильно, так спокойно, Феликс ещё ни с кем и никогда не чувствовал себя таким значимым. — Merci, — в очередной раз благодарит он, и на французском языке это слово звучит правильнее всего. Спустя сотню гулких ударов сердца в груди, Николя отстраняется. — Нам надо вернуть тебя в гостиницу, пока никто не хватился, — произносит он, мягко убирая пальцами лезущую в глаза спутанную чёлку под капюшоном худи. Чувствуя глубокое разочарование, Феликс послушно кивает в ответ. Мороженое в рожке уже напоминает молочный коктейль, и несколько капель щекотно ползут по руке. Подняв её к лицу, Феликс быстро слизывает сладкие дорожки; тяжело вздохнув, Николя достаёт из заднего кармана джинс небольшую пачку влажных салфеток. — Ты меня до преждевременного инфаркта так доведёшь, chaton, — ворчит он, помогая вытереть пальцы. Феликс молча улыбается в ответ, находя это безумно милым. — Спасибо за прогулку, Николя, она была великолепной, — тихо тараторит Феликс, стоя возле двери своего номера, и нервно крутит в руке пластиковую ключ-карту. Тот мягко улыбается в ответ, слегка склоняя голову, и осторожно касается кончиками пальцев его щеки. — Это я должен благодарить тебя за то, что ты потратил время своего сна на такого старика, как я, — морщинки снова собираются возле уголков его глаз, а сердце Феликса опять подводит его, падая куда-то вниз. — Ты… — несмело выдыхает он, ловя на себе внимательный взгляд, и едва находит в себе силы закончить фразу, чувствуя, как начинает крупно дрожать всем телом. — … не хочешь зайти? Ноги словно прирастают к полу, вес тела ощущается в тонну, Феликс думает, что наверняка выглядит со стороны как глупый наивный ребёнок, предлагая такое взрослому мужчине. Но отчаянно надеется, что все подаренные за эти два дня комплименты и знаки внимания он понимает правильно. И что у него есть хотя бы небольшой шанс заинтересовать этого человека в сексуальном плане, потому что… сам Феликс уже давно осознал и принял тот факт, что хочет этого мужчину себе. Впервые увидев его короткие интервью с показов, проникнувшись эстетикой его работ, впервые пообщавшись по видеосвязи. Перед обаянием Николя невозможно устоять, и Феликса влекло к нему с той самой минуты, когда он поверил, что у него может быть даже самый ничтожный шанс встретиться с ним вживую. А сегодня он сходил с ним на свидание, и если это не тот самый шанс, то Феликс готов отгрызть себе руку. — Ты уверен? — понизив тон голоса, произносит Николя. Он ещё спрашивает. Феликс ни в чём больше в жизни не уверен так, как в своём желании почувствовать руки и губы этого мужчины на себе, сделать ему приятно, стонать для него и быть для него хотя бы одну ночь в жизни. — Oui, — отвечает он, уверенно выдерживая тяжёлый взгляд бездонных синих глаз. Двадцать три года Феликс жил свою обычную жизнь, лишь в последнее время с удивлением замечая, что тяжёлый труд их группы приносит свои плоды в виде бешено растущей популярности. Иногда на прямых эфирах, когда количество зрителей превышает все его даже самые смелые ожидания. Когда он стоит на сцене, окидывая взглядом море присутствующих на концерте людей. В такие моменты сердце Феликса затапливает всеобъемлющее тёплое чувство, а глаза застилают горячие слёзы. Но сейчас всё немного иначе. Происходящее с Феликсом сейчас напоминает ему самый сложный, последний уровень, который он чудом прошёл, и получает теперь долгожданную награду. Не прерывая поцелуй, Николя подхватывает его под бёдра, вынуждая обвить ногами талию, а руками — крепко обхватить шею, и аккуратно несёт через комнату, опуская спиной на мягкую гостиничную постель. Феликс не хочет рассказывать, что это его первый серьёзный поцелуй, позволяя вести и повторяя действия мужчины. Он старательный ученик и быстро разбирается, что к чему, почти задыхаясь, когда умелые руки пробираются под худи и футболку, оголяя живот. Откинув голову назад, Феликс жадно глотает воздух в попытке отдышаться и унять сошедший с ума мышечный орган в груди, но Николя не позволяет ему этого сделать, припадая настойчивыми поцелуями к обнажённой коже. Феликсу кажется, будто сгорает в тех местах, где губы мужчины касаются его, где щетина царапает и щекочет кожу, где влажный язык скользит от пупка ниже, а затем там, где зубы прихватывают чувствительное место у самой кромки сползающих на тазовые косточки джинс. Мышцы пресса непроизвольно сокращаются, заставляя рвано выдохнуть, Феликс знает, что его тело выглядит хорошо, и он почти гордится собой за то, что не пропускает тренировки в последнее время. — Такой сладкий, — в тишине комнаты на выдохе произносит мужчина, и его потемневший взгляд до краёв заполнен обожанием и тягучим, как топлёный сахар, желанием. Он затекает в Феликса через все органы чувств, сгущаясь внизу живота горячим комом. Худи вместе с футболкой летят на пол, Феликс находит забавным тот факт, что его раздевает тот же человек, который, по сути, одевал, и сумасшедше улыбается в ладонь. — У тебя уже был опыт? — касаясь пуговицы на джинсах, спрашивает Николя, поднимая на него внимательный взгляд. — Прости, я не хочу тебя смутить или обидеть чем-то, но я просто обязан это спросить, понимаешь? Феликс понимает, но от смущения не сразу находит в себе силы ответить. — Я растягивал себя сам… пальцами, — он закусывает нижнюю губу и поднимает влажные от стыдливых слёз глаза к потолку. — И принимал душ перед выходом… Николя приподнимается, заглядывая ему в глаза, и произносит слишком серьёзно для интимной атмосферы: — Феликс, это твой первый раз? Щёки горят от смущения, а жаркое возбуждение, тянущее внизу живота, требует разрядки. Феликс почти хнычет, смаргивая влагу с ресниц. — Да, и хочу, чтобы он был с тобой, Николя. Я абсолютно трезв и отдаю отчёт своим действиям и принятым решениям, давай уже оставим разговоры и продолжим? Он понимает, что звучит достаточно резко, но не знает другого способа убедить мужчину в искренности своих желаний. На просторах всемирной паутины достаточно информации, чтобы узнать, что первый раз едва ли можно назвать самым приятным, но с опытным мужчиной — именно с этим мужчиной — сегодняшняя ночь определённо станет для Феликса незабываемой. И он верит в это всем сердцем. — Мне нравится, как ты мной командуешь, mon chérie, это заводит, — мурлычет мужчина, послушно избавляя Феликса от последних элементов одежды, затем позволяя раздеть и себя. Прильнув к его шее, Феликс оставляет дорожку влажных поцелуев от сонной артерии к ключицам, затем спускаясь ниже, к подкаченной груди. Он с удовлетворением отмечает, как дыхание мужчины становится тяжёлым и прерывистым, принимая это как комплимент на свой счёт. Накрыв его щёку тёплой ладонью, Николя вынуждает поднять взгляд на себя, оглаживая большим пальцем скулу. — Я бы запретил декоративную косметику во всём мире лишь для того, чтобы визажисты перестали скрывать отпечатки солнца на твоём идеальном лице, — шепчет он, наклоняясь ближе. — Это кощунство. Отдавшись глубокому, по-настоящему французскому поцелую, Феликс трепещет от мысли, что ещё никто и никогда не восхищался им так. Как восхищаются настоящие ценители бесценным произведением искусства. Осторожно уложив его обратно спиной на постель, Николя опускается ниже, медленно целуя каждый сантиметр его тела. Феликс тает от такой сладкой пытки. Его тихий низкий стон заполняет комнату, когда после мягких губ он ощущает лёгкий укус на тазовой косточке. — Bon appétit? — неровным хриплым голосом шутит он, за что получает лёгкий шлепок по бедру и укоризненный взгляд. С напускной сердитостью на лице Николя наигранно вздыхает, затем берёт запястья Феликса и заводит его руки наверх, вжимая одной ладонью в мягкие подушки. — Настолько желаешь быть наказанным, дерзкий мальчишка? — член Феликса призывно дёргается от этой маленькой игры, а щёки обжигает смущением; воздух вокруг становится вязким и неподатливым. Приоткрыв губы, Феликс жадно глотает воздух, пытаясь даже не думать о том, каким нуждающимся он сейчас выглядит. Продолжая удерживать его запястья, Николя расценивает это как приглашение и наклоняется, чтобы наградить возбуждающим поцелуем. Мокро, жадно и настолько горячо, что они оба несдержанно стонут в поцелуй. Свободной ладонью Николя скользит по обнажённому телу Феликса, касаясь прижимающегося к животу члена. У него никогда не было комплексов по поводу своих размеров, возможно, в связи с отсутствием какого-либо опыта, но сейчас, чувствуя, как ладонь мужчины полностью обхватывает его возбуждение, стимулируя круговыми движениями и надавливая большим пальцем на истекающую предэякулятом головку, чувствует ужасное смущение. Но Николя снова осыпает его комплиментами, которые уничтожают на корню любые попытки Феликса увязнуть в комплексах и самокопании. — Даже здесь ты идеален: аккуратный и совершенный, как лучшие творения величайших мастеров в истории человечества. Освободив его руки, он спускается ниже и накрывает влажную головку губами, а затем толкается кончиком языка в уретру, рассыпая по телу Феликса волны электрических разрядов. Придерживая член пальцами у основания, мужчина ритмично насаживается на него ртом, ласкает венки языком и втягивает щёки, прикрывая глаза. В тусклом свете торшера над кроватью его ресницы оставляют длинные росчерки теней на щеках. Феликсу в голову на мгновение приходит мысль, что этот изысканный мужчина слишком правильно смотрится у его ног. — У тебя есть смазка? — спрашивает Николя, продолжая водить пальцами по влажному от слюны члену. — Боюсь, моего карманного пакетика лубриканта для первого раза будет недостаточно, я не хочу делать тебе больно, Феликс. То, как он произносит его имя, на французский манер, растягивая последний слог на мягком выдохе, расплёскивает в груди Феликса странное приятное чувство. — Да, конечно, — снова смущаясь, он подтягивается к краю кровати и ныряет рукой в прикроватную тумбочку, доставая оттуда полупустой флакон и протягивая его мужчине. — Merci bébé, — явно заметив, как влияет на чувства Феликса французская речь, произносит Николя. Распределив и разогрев вязкую субстанцию на пальцах, он снова наклоняется к нему, но поцелуй на этот раз выходит нежным и чувственным. Феликс неосознанно цепляется пальцами за предплечья мужчины, когда ощущает влажное прикосновение внизу. — Постарайся расслабиться, отвлекайся на мой голос, поцелуи, смотри в мои глаза. Если почувствуешь дискомфорт, говори сразу, и я тут же остановлюсь, — он осыпает скулы, щёки и лоб Феликса маленькими поцелуями, на пробу толкаясь подушечкой пальца в напряжённые мышцы сфинктера. Феликс пытается выполнить все просьбы, абстрагируясь от физических ощущений там, но это оказывается не так просто. Ему удаётся немного отпустить себя в моменте, когда Николя шепчет ему нежные слова на французском, а затем прикусывает мочку уха, лаская её языком и посасывая. Первый палец погружается на две фаланги, но Феликсу этого ужасно недостаточно. Сам он иногда доходит до трёх, но его пальцы маленькие и объективно короче, чем у мужчины. Феликсу хочется узнать, каково это: когда они проникнут ещё глубже, раздвигая мягкие податливые стенки и коснутся уплотнения простаты. От этих крайне возбуждающих мыслей, он шире разводит согнутые в коленях ноги, раскрываясь полностью и расслабляясь. — Ещё… — шепчет Феликс, дрожа всем телом и заглядывая в сияющие сапфиром глаза напротив. — Хочу, чтобы ты добавил ещё один палец, Nicolas. С лёгкой усмешкой на губах, тот называет его дерзким мальчишкой и, добавив ещё смазки, послушно выполняет просьбу. Феликс чувствует, как длинные пальцы аккуратно входят до упора, в то время, как согнутые касаются его бедра. Не прекращая двигать ими и осторожно вращать, растягивая тугие мышцы, Николя наклоняется и снова берёт в рот его возбуждённый член. Феликс дёргается в моменте, закрывая веки до искр из глаз, когда волна горячего возбуждения пронзает его насквозь. На несколько долгих мгновений он теряется между выдохом и вдохом, рискуя заработать кислородное голодание. — Я не хочу кончить раньше времени, пожалуйста, — стонет Феликс, почти срываясь на плач, когда ощущение повторяется, а член истекает естественной смазкой, капающей на живот. — Хочу почувствовать тебя внутри, хочу получить оргазм от одного этого чувства, хочу, чтобы ты кончил только от того, что я кончаю под тобой… — Chut, bébé, — Николя в успокаивающем жесте накрывает его губы пальцами свободной руки. — Наберись терпения, мой милый Феликс, я не хочу причинить тебе вред. Ласковые обращения и нежные поцелуи, оставляемые на внутренней стороне бёдер снова лишают лёгкие кислорода. Поддавшись спонтанному желанию, Феликс приоткрывает рот шире и захватывает пальцы мужчины губами, чувствуя на языке их возбуждающую тяжесть и лёгкий терпкий вкус. — Ты такой горячий, такой восхитительный, — шепчет Николя нежные слова, подушечкой третьего пальца скользя по колечку тугих мышц, а затем осторожно вводит его, толкаясь глубже. Феликс задыхается от чувства наполненности везде, и ощущает, как капля слюны скользит по его щеке. Он уверен, что если не почувствует в себе наконец что-то существеннее пальцев, то распадётся на части. Жалобно проскулив, Феликс подаётся навстречу пальцам, надеясь, что его невербальные знаки будут расшифрованы верно. — Такой нетерпеливый, — улыбается мужчина и, поднимаясь, упирается в постель руками возле лица Феликса, снова глубоко его целуя. Ощущая непривычную пустоту и приятное ноющее чувство растянутых мышц, Феликс жадно отвечает на поцелуй, пытаясь без слов донести всю силу своего желания. Оставив короткий поцелуй на кончике веснушчатого носа, Николя нежно улыбается ему и тянется за фольгированным квадратиком во внутреннем кармане куртки, валяющейся в куче их одежды на полу. — Если будет неприятно, сразу говори, я остановлюсь, — снова повторяет он уже порядком надоевшие Феликсу слова, нанося поверх надетого презерватива смазку и ещё немного — на припухший растянутый вход. — Если ты остановишься, я свяжу тебя и сделаю всё сам, — почти всерьёз угрожает Феликс и стонет, чувствуя давление плотной головки на припухшие мышцы сфинктера. Горячий возбуждёный член медленно растягивает его, заполняя изнутри, это чувствуется совершенно не так, как пальцы, и не так, как представлял себе Феликс. Это не хуже и не лучше, он ещё не может понять, нравится ему или нет, но когда Николя входит в него почти до конца, они оба стонут, горячо выдыхая в губы друг друга. Мокрый и почти грязный поцелуй отвлекает Феликса от неприятных ощущений, губы размазывают их смешавшуюся слюну по щекам, скулам, шее. Николя ладонями подхватывает его ноги под коленями, немного меняя угол проникновения и начиная медленно двигаться. — Тебе хорошо? — спрашивает мужчина, отводя бёдра назад, а затем снова подаваясь вперёд, с каждым разом скользя всё свободнее. — Вот так, не зажимайся, иначе сделаешь больно нам обоим… Он ведёт ладонями по его бёдрам, приподнимая ноги и почти укладывая их себе на плечи, прижимается к ним губами и заставляет Феликса забывать дышать. И, кажется, впервые чувствовать себя как что-то действительно прекрасное. — Хорошо, — хрипло выдыхает Феликс, вздрагивая всем телом, когда тёплые ладони ложатся на его грудь, оглаживая рельефы и дразня пальцами чувствительные соски. — Но можно… сильнее? Словно в подкрепление своих слов, Феликс начинает плавно толкаться бёдрами навстречу двигающемуся в нём мужчине. Прошипев, Николя больно впивается пальцами в его тазовые косточки, удерживая на месте. — Можно, но я стараюсь помнить о том, что последствия могут помешать тебе танцевать… — Забудь, — отчаянно цепляется за его предплечья Феликс и тянет на себя. — Забудь хотя бы на мгновение, кто мы. Здесь нет известных имён и громких титулов, мы просто Николя и просто Феликс. Мужчина берёт его ладонь в свою и чувственно прижимается к ней губами. Затем второй рукой обхватывает его возбуждённый член и круговыми движениями большого пальца размазывает выделившиеся вязкие капли по головке. Феликс стонет в голос, откидывая голову на мягкую постель, пальцы на ногах невольно поджимаются от накатывающей горячей волны. Он сейчас так чертовски близок к оргазму. Продолжая водить одной ладонью по его члену, второй Николя нежно убирает прилипшие к лицу Феликса влажные светлые пряди и начинает двигаться в нём быстрее, меняя угол, темп и силу. Их стоны и возбуждающе неприличные звуки от столкновения двух тел заполняют комнату до краёв. Феликс почти рассыпается на осколки от чувства горячего члена внутри, выскальзывающего из него, а затем вновь врывающегося в плотно обволакивающее мягкое нутро. Ощущение, будто он сгорает изнутри, накрывает Феликса с головой, и с громким низким стоном он кончает в руку Николя и себе на живот. Мужчина делает ещё несколько хаотичных толчков и, чувствуя, как Феликс сжимает его в оргазменном спазме, кончает следом в презерватив, толкнувшись напоследок особенно глубоко и снова задевая простату. Почти без сил опустившись на локти, Николя припадает к губам ещё не отдышавшегося Феликса и целует его мягко и нежно. — Тебе было хорошо, mon cher? Всё в порядке? Я не сделал тебе больно? — Мне не с чем сравнивать, но, думаю, ты был лучше всех, — хрипло отвечает Феликс, закидывая руки ему на шею и снова утягивая в поцелуй. Выскользнув из него и сняв презерватив, Николя тщательно вытирает его и себя влажными салфетками, снова покрывает поцелуями везде, а затем укладывает рядом и обнимает со спины, прижимая к себе. — Спасибо, что доверился мне, Феликс, — сквозь улыбку произносит он, прижимаясь губами к его светлой растрёпанной макушке. Феликс испытывает приятную щетоку в животе и жмётся теснее, кутаясь в его тёплые объятия. Проваливаясь в уютный сон, в ответ он издаёт лишь невнятный звук, похожий на счастливое мурлыкание.⋅ ⋆ ⋅
— Ли Феликс, ты недостаточно размялся перед тренировкой? Или хочешь в туалет? Ну так сходи, мы подождём, — недоумевает Минхо, когда тот на репетиции не может сделать полноценный шаг в сторону или наклон. Восемь обеспокоенных пар глаз включая хореографа смотрят на него, и Феликс чувствует, как сгорает от стыда. Он даже не может никому объяснить, что именно его беспокоит и вызывает дискомфорт. И почему. — Да, хорошо, спасибо, — бурчит он неразборчиво и вылетает из репетиционной, не зная толком, куда направляется. — Ликс! — зовёт заметивший его на лестнице менеджер. — Если есть время, зайди на минутку получить посылку. Им уже не привыкать принимать благодарности и подарки в качестве комплиментов от сотрудничающих с ними компаний, но Феликс совершенно не ожидает увидеть невероятной красоты букет белых роз и нежно-розовых лилий. А ещё несколько бумажных пакетов и коробок с узнаваемым логотипом бренда. Подойдя ближе, Феликс достаёт из цветов открытку с таким же фирменным принтом, и улыбка невольно расползается на его лице при виде знакомого размашистого витиеватого почерка. “Надеюсь, ты примешь эти скромные подарки и как можно скорее пришлёшь мне свои фотографии в них. Я сохраню их все на память. И с нетерпением жду следующей нашей встречи. С любовью, Николя”. — Хён, поможешь сделать несколько фотографий? — Феликс поворачивается к ожидающему его менеджеру, безуспешно пытаясь сдержать бессовестно счастливое выражение лица и возбуждение в голосе. На слове “несколько” менеджер красноречиво закатывает глаза, доставая телефон.⋅ ⋆ ⋅