***
Чонвон не уверен, спал ли он вообще. Неизвестное чувство тревоги и холод, медленно пронизывающие всё тело, не давали умиротворённо закрыть глаза и уж тем более посчитать несуществующих овечек, которые, как утверждают многие, очень даже неплохо помогают уснуть. Когда Чонвон неспешно поднялся с кровати, в глазах сразу же потемнело, а голова шла кругом. Он сел на прежнее место, пытаясь подождать, пока еле уловимые искры перестанут бегать где-то в сознании. Из кухни снова послышался голос, бормочущий что-то непонятное. Чонвон понял, что ему резко захотелось в туалет. Идти туда не было никакого желания, но зов природы явно не намерен был отступать. Парень лишь положил в достаточно объёмный карман своего худи небольшую карманную книгу и, глубоко вздохнув, надавил на алюминиевую ручку двери. Дверь тут же подалась и открыла взор на коридор. — Чонвон, подойди сюда, — как-то напряжённо произнёс женский голос из кухни. Мать мирно промывала рис в полной тишине, мусоля одну и ту же тарелку под струёй холодной воды третий раз, добиваясь пока вода не станет прозрачной. — Да, что-то случилось? — совсем не охотно подошёл Ян, пытаясь спрятать книгу где-то сзади. Он нервно мялся, перемещая вес с одной ноги на другую, еле выдерживая настолько напряжённую и длительную паузу. — Тебе стоит начать собирать вещи, мы уезжаем из Кореи. — мать осторожно заглянула в глаза сына, очевидно, ожидая увидеть в них поток слёз, ведь его увозят не пойми куда из родного дома, города, страны. Чонвон же по-прежнему неподвижно стоял, медленно отдаваясь оцепенению, пока его мозг пытался в полной мере осознать фразу, сказанную матерью. Было единственное ощущение недостатка эмоций, потому он только вцепился ногтями в книгу, будто не способный сделать что-то ещё. Парень сразу понял весь смысл, вложенный женщиной в собственные слова. Он знал, что когда-нибудь это случится, знал, что его родителям надоест причинять друг другу нецелесообразную боль и знал, что они бросят своё прошлое вместе с каждым громким криком, вырвавшимся в порыве злости, в этой маленькой квартирке и своих воспоминаниях. Но он не подозревал, что будет подобным образом относится к этой ситуации. И нет, он не чувствовал ком в горле и то, как на глазах постепенно начнут разворачиваться слёзы. Потому что этого не происходило и на самом деле. Потому что он никогда не сказал бы, что винил себя, если бы это когда-нибудь произошло. Это дело лишь его родителей, а Ян перестал пугаться этой мысли, ещё когда ему было всего тринадцать. Иногда казалось, что он только этого и ждал. — Хорошо, — Чонвон, в желании как можно быстрее вернуться в свою комнату, что-то тихо выдавил из себя и спешно направился в ванную. Последнее, что слушалось его и подчинялось полностью – тело, которое не противилось воле Яна. По дороге Чонвон не заметил шума телевизора, из которого обычно доносились звуки футбольного матча Кореи против, например, Австралии. Наверняка отец уже спал, особо не вдаваясь в подробности решения матери. А может, он вообще пока ни о чём не догадывался. Вернувшись в комнату, Чонвон включил привычную настольную лампу, что озаряла светом лишь стол и некоторые участки пола рядом с ним, и взялся за телефон, открывая в приложении единственный чат, автоответчиком которого не был простой искусственный интеллект.Хисын-хён^^
Хисын-хён^^: Доброй ночи. Прости, что пишу так поздно, но мне жизненно необходимо поделиться с тобой кое-чем. 23:57Вы:
Да, привет. Рассказывай. 00:06
Хисын-хён^^: Сегодня в столовой Гаон снова подрался с Чонсу. Ну, тот бедбой, про которого я рассказывал на прошлой неделе. И почему они никак не могут найти общий язык… 00:08Вы:
Надеюсь, ты не влезал в драку. Не хочу, чтобы у тебя были проблемы.
Наверняка у этого Гаона их полно.
00:09
Хисын-хён^^: Нет, я сидел с Сону и наблюдал за этой картиной. Их разняли учителя, и только когда они уже повыбивали друг другу все зубы.ㅋㅋㅋ Мне иногда жаль наших классных руководителей. 00:11Вы:
Ужас, у нас правила слишком жесткие, чтобы позволять себе такое. Блин, мне уже пора спать Я постараюсь написать тебе завтра.
Доброй ночи. 00:13
Хисын-хён^^: Спокойной. 00:13 Чонвон только успел отложить телефон на прикроватную тумбочку, как в дверь медленно постучали. Ян дёрнулся, не решаясь пошевелиться, но человек снаружи уже сто раз продумал свои действия наперёд, в отличие от Чонвона. Парню не дали и секунды на осознание ситуации, как поникший отец высунулся из-за открывающейся двери. — Чонвон, — он нервничал, но статус строгого отца попросту не позволял ему выплеснуть весь поток скопившихся внутри него эмоций на и без того хрупкого и беззащитного молодого человека, — уговори маму остаться, прошу. Я изменюсь, клянусь! — мужчина держался из последних сил, дабы не закричать во весь голос. Лишь позднее время сдерживало настоящий поток его эмоций, он не хотел доставлять дискомфорта соседям. Отец неожиданно подошёл к кровати Чонвона и уже через секунду оказался на коленях. Он буквально вцепился в сына и опустил взгляд в пол. Колени Яна начали слегка трястись, но отец будто специально игнорировал этот факт, желая получить то, что нужно только ему. — Ты же знаешь, я не смогу без неё, — мольба не прекращалась, но у Чонвона не было ни возможности, ни желания вслушиваться в речь отца. Всё, что он мог сейчас осознавать – мысли о жизни после переезда. Если он сможет повлиять на решение матери, они вновь станут счастливой и крепкой семьёй, но за закрытыми дверьми скрывающей от людей кучу проблем и секретов? Эта мысль только тревожила своим сюжетом, и теперь, возможно, Ян понимал, чего хотел на самом деле. Чонвон резко повертел головой, не желая задумываться о том, что будет, если эта мысль о переезде покинет мать так же быстро, как и зародилась. Возможно, это его шанс — начать жизнь без вечных криков и ударов родителей за стеной, хоть и без отца, но зато со спокойными выходными. Без разбитой посуды и вечно пустого взгляда матери. — Да, я обязательно попробую что-нибудь, — фраза лишь должна была заставить отца поскорее покинуть эту комнату, поскольку Чонвон понимал, что, если сейчас не выгонит мужчину из помещения, то уже не сможет держать язык за зубами и точно расскажет всё, что так долго утаивал в себе от родителей. А в особенности от него. — Спасибо тебе огромное, — как и ожидалось отец сразу изменился в лице, встав с пола, слегка приобнял Яна и тут же скрылся за порогом комнаты. Это лишь доказывало тот факт, что отцу нужно было только сохранение брака, а с какой целью – Чонвону оставалось только догадываться. Тем более что-то подсказывало ему, что главную роль играли далеко не чувства. Непроизвольно досчитав до двадцати пяти, Чонвон выключил привычную лампу и тут же завалился под одеяло. Голова всё ещё болела, а новые тревожные мысли будто по заказу въедались в мозг, проходя сквозь череп.***
Веки кое-как раскрываются. И, даже выполнив это столь непростое действие в такой ранний час, парень никак не смог по привычке вставить в уши самые действующие затычки. — Чонвон останется со мной! Ему не нужны твои переезды, — громко отчеканивает отец, позволяя крику дойти до чонвоновой комнаты. Даже здесь, в яновой голове это отдаётся непозволительно громко, отчего желание закрыть уши и забыться в музыке только возрастает в геометрической прогрессии. — Он получит лучшую жизнь, а ты лишь испортишь его будущее! — женщина не уступала, но даже Чонвону было слышно, как её голос ломался, казалось, будто ещё совсем немного и она уже сорвёт голос. — Ты загуляешь в первый же день после развода. Это его травмирует, — мать переходит на более спокойный тон, но слышно, что степень её раздражения лишь растёт. Чонвон перестаёт что-либо слышать. Только через пару секунд парень понимает, что в ушах оглушающе звенит, из-за чего он не может разобрать разговор родителей, понять что они скажут дальше. Ян сначала напрягается, но в итоге бездействует, понимая, что такой исход событий даже лучше, чем если бы он услышал что-то лишнее от родителей, чего бы он точно знать не хотел. Спустя буквально четверть минуты звон прерывает сильный хлопок дверью, а после перед кроватью Чонвона оказывается очевидно раздражённая, но тут же пытающаяся успокоиться, мать. У Яна сейчас эффект дежавю, который предостерегает его от новой порции тревожности, предугадывая её дальнейшие ключевые слова и действия. — Чонвон, через четыре дня мы уезжаем из Кореи. Собери, пожалуйста, все вещи как можно скорее, чтобы потом ты был сразу готов. — женщина мягко, но явно через силу улыбается только уголками рта, глаза её всё так же остаются серьезными, и тут же выходит из комнаты. Переступив порог комнаты, она резко меняется в лице, и это ещё большее хладнокровие, которое Чонвон кое-как замечает через щель в двери, по-новому пугает и заставляет выполнять любую её просьбу. Посмотрев на циферблат телефона, он заметил на нём час дня, поэтому решил заранее сложить те вещи, которыми не планировал пользоваться эти четыре дня. Уйти отсюда теперь хотелось как можно скорее, будто сам дом и его обстановка настаивали на его уходе. Когда Чонвон покинет это место, воспоминания, связанные с этой квартирой, всегда будут вызывать... этот сгусток негативных эмоций?***
Как бы Чонвон ни старался выполнять дела по дому быстрее, время пролетело почти незаметно. За окном на ночном небе уже часа два красовались еле заметные и такие далёкие звёзды. Параллельно витая в собственных мыслях, Чонвон в очередной раз не заметил мать, стоящую возле шкафа. — Иди поешь. Завтра ты доучишься в школе, а послезавтра я заберу документы. — Чонвон послушно кивнул и тут же бросил на кровать телефон, который он всё это время держал в руке. Спустя секунду он же завибрировал, оповещая о новом уведомлении. Чонвон вернулся в комнату и только успел взяться за школьный портфель, как телефон вновь издал привлекающий внимание звук. Он взял гаджет в руки не сразу, но резко потянулся за ним, когда посмотрел на экран блокировки и увидел имя отправителя, от которого пришло уведомление. — Хисын-хён? — на его лице непроизвольно появилось удивление после того, как он произнёс привычное ему имя. Это вызывало смешанные эмоции, но ключевым становилась очевидно не грусть.Хисын-хён^^
Хисын-хён^^: Привет, чем занимаешься? 19:57 Всё-таки как круто, что сегодня выходной, я как раз собирался пойти с друзьями в караоке. 20:02Вы: Я только что поел, сейчас собираю некоторые вещи. Хорошо проведи время там. 20:05
Хисын-хён^^: Спасибо, взаимно. А зачем ты собираешь вещи? 20:07Вы:
Я переезжаю в другую страну. 20:07
Хисын-хён^^: В какую? 20:08Вы:
Я не знаю 20:08
Хисын-хён^^: ? Ты серьезно не знаешь, где будешь жить? Пойди, спроси у родителей. 20:10Вы:
Хорошо, сейчас. 20:11
А ведь действительно, Чонвон даже не знал, куда переедет и где будет жить. Но, откровенно говоря, ему это изначально не было интересно, поскольку жизнь везде для него казалось совершенно одинаковой. Вопреки нежеланию подниматься и выходить из комнаты, он всё-таки отправляется на кухню, дабы узнать у родителя ответ на вовсе не интересующий его вопрос. — Мам, а куда мы переедем? — Чонвон подходит к женщине и заговаривает с ней со спины, но та совсем не подаёт виду того, что испугалась, будто чувствовала его присутствие заранее. — Чонвон? Ты уже сделал уроки на завтра? — она оборачивается к подростку, выключая воду, льющуюся из-под крана. — Мы поедем в Америку. Там живёт моя сестра, думаю, она сможет нам немного помочь первое время, — женщина вновь мягко улыбается, но через секунду отворачивается, начиная заниматься прежними делами. — Не забудь начать собираться вещи и, наверное, попрощайся со своим классом завтра. — Хорошо. — Чонвон кивает женщине, зная, что она всё равно этого не увидит, поскольку стоит к нему спиной. Парень скрывается за дверью своей комнаты и сразу хватает в руки телефон, открывая нужный чат.Хисын-хён^^
Вы:
Хён, я уезжаю в Америку. 20:17
Хисын-хён^^: В Америку? Я тоже живу в Америке. Может, нам удастся когда-нибудь увидеться? 20:18Вы:
Ты живёшь там? Я думал, ты кореец. 20:18
Хисын-хён^^: Да, я кореец, но живу в Америке. 20:19Вы:
Я тоже надеюсь, что смогу увидеть тебя. Было бы клёво, если бы мы сразу увиделись, поскольку я никого там не знаю и, кроме тебя, у меня нет там друзей. 20:21
Хисын-хён^^: Не переживай, я уверен, ты обзаведётся друзьями чуть ли не сразу по приезде. Тогда, удачи. 20:22Вы:
Спасибо тебе. До завтра. 20:23
***
Чонвон неожиданно просыпается, услышав рядом с собой громкий удар. Только он успевает открыть глаза, как ужасается, но не может пошевелиться, будто мозг больше просто не способен управлять телом. Ян попытался закричать, но у парня, казалось, отказали лёгкие, сжавшиеся до крошечных размеров из-за длительной нехватки воздуха и страха. Он смог выдавить из себя лишь что-то напоминающее хлипкий стон. На фоне потолка Ян различает профиль какого-то человека. Лицо своего отца, которого заметно трясёт похуже подростка. В его глазах читается безжизненная пустошь, а сам взгляд описывает лишь жажду. — Ты же обещал что-нибудь придумать, сучёныш, — безэмоционально вскрикивает отец, мёртвой хваткой вцепляясь в воротник от домашней пижамы Яна. В следующие секунды на его лице появляются вовсе неконтролируемые ненависть и злость, которые, наверное, способны были вкупе друг с другом прямо сейчас нанести Чонвону какие-либо физические увечья, если не считать того, что его буквально душили. Хотя, никто не давал гарантий на то, что если будут какие-либо травмы, то обязательно физические. Из Чонвона не вышло ни слова. Его будто правда парализовало, как, например, если бы это был сонный паралич, который наяву парализовывает все возможные мышцы, отобрав у человека возможность нормально двигаться. Он лишь мог шевелить глазами, которые заметно округлились, занимая чуть ли не половину лица, что всё равно не давало ему каких-то особых способов отстраниться от отца. Убежать подальше от этого кошмара. — Ты это специально сделал, да!? Отвечай! — крик с каждой новой секундой становился всё более разъярённым, и теперь, даже если бы у мужчины какая-то часть разума решила остановиться, то он бы не прислушался к ней, ведь один только его взгляд на сына предупреждал Яна об этом нежелании. Мысли путались в его голове, но главным вопрос невольно становилась фраза: "Где она?". Его мать, очевидно, должна была услышать эти крики ещё минутами ранее, но в квартире не было ни намека на её существование. И это пугало. — Что же ты натворил, идиот, — очередной вопль сожаления вкупе с ненавистью позволяют ему распустить руки. Чонвон теперь отчаянно мотает головой, не желая оказаться участником его дальнейших действий. Тело всё ещё не поддаётся контролю, но инстинкт самосохранения превышает любое чувство страха и безысходности. Мать, в кого только секунду назад верил Чонвон, в тот же миг переставала быть единственным шансом вырваться, что ещё больше затрудняло положение Яна. Даже это прыскающее ненавистью выражение лица отца не заставляло конечности Чонвона двигаться. Лишь его мысли всё ещё старались искать выход из положения, но и это не давало возможности осуществить идею, поскольку всё, вплоть до способности мыслить, не получалось выполнять в тот момент, когда его резко и безжалостно трясли за воротник, схватившись чуть ли не за самую шею. Такая ситуация могла лишь казаться одним из самых ужасающих кошмаров, и, как бы Чонвон не старался убедить себя в этом, это реальность и теперь уже вызывающая отвращение. Пальцы отца в тот же момент схватились за шею и пытались сжать её, не дав Чонвону и возможности на последний глубокий вдох. Это, видимо, должно было стать своеобразным наказанием за его бездействие, но его неконтролируемый приступ агрессии, полностью завладевший разумом мужчины, не видел перед собой подростка, отчаянно пытающегося убрать чужие руки со своей шеи. Спустя пару секунд ощущение нехватки воздуха заполняет весь организм, а в глазах появляется неразборчивая рябь. Это заставляет Чонвона потратить все оставшиеся силы, дабы попытаться выжить прямо сейчас. Руки, будто приклеенные сильно-действующим клеем, всё ещё держатся за чужую шею, и это становится последним воспоминаем в голове Яна, прежде чем он успевает окончательно закрыть глаза.