Шастун, блять!

*** Шастун ходил по улице, и курил, слушая музыку в наушниках. Снег все шел, не унимаясь... в Питере было ужасно холодно. Все таки через две недели новый год... Антон в последние годы не празднует этот праздник. Не имеет смысла. Обычный день, все как всегда. Ну новый год, и что? Старый уходит, новый приходит. Нахрена устраивать эти праздники, наряженную елку, подарки, накрытые столы, отсчет... зачем? Ну ладно, это не важно. Пусть все отмечают новый год. После того, как Антон вышел из дома Арсения Сергеевича, он пошел в магаз, купил табак на деньги, что остались в куртке (Шаст за забрал их, и положил в толстовку еще в клубе). Да, деньги Попова, что он потратил на бухло. Ну, не все. После этого он просто стал бродить по улицам, весь сжавшись от холода. Домой не хотелось, отец тут же изобьет его. Хотя Шастун понимал, что рано или поздно ему придется вернуться. А у Попова он что-то задержался. Все, хватит. Что-то затянулось это. Пора Антону прекращать ходить к этому учителю. Даже если это Арсений Сергеевич его тащит туда постоянно... В-общем, гулял Шаст до вечера. На улице потемнело, и стало холодней. Антон завернул куда-то, к гаражам, и тут же наткнулся на какую-то компанию пацанов. Одеты были, как гопники какие-то... — Эй, ты! — прокричал один из них, и присвистнул. — Че надо? — Шаст подошел к парням, и сняв наушники, положил их в карман толстовки. — Телефончик есть? Или баблишко? — второй оглядев Антона, фыркнул. — Если бы. Отвалите, придурки, нихрена вы не получите. — бросил Шастун, и уже собрался уйти, как путь загородили, и его толкнули в грудь. — Че, смелый самый? — парень усмехнувшись, плюнул в обувь Шаста. — Эй, ублюдок! Ты ахринел? Я тебе эти кросовки в морду кину, стирать будешь до блеска! — Что ты пискнул, щенок?! Двое парней подошли к Антону, и схватили того. Один замахнулся, и кулаком ударил Шастуна по лицу. — Ты, сукин сын, сначала на нашу территорию зашел, а щас еще осмелился рот раскрыть?! — А где написано, что это ваша территория? — хмыкнул Антон. — Болтун ты, а... — держа Шаста, фыркнул парень. Еще удар в лицо. Потом еще один раз... Дальше парни повалили Антона на землю, и стали пинать его. Шастун зажался, зажмурив глаза. Значит, если отец его не может бить, то левые гопники из улицы побьют... что за жизнь такая? Антон что, игрушка для пыток? О, прекраснейшая жизнь, Шаст что, был в прошлой жизни бессердечной убийцей, которая издевалась над людьми? За что ему такое наказание... Через пару минут парни остановились. Что-то крича, убежали, оставив Антона лежать на земле. А у того через несколько секунд потемнело в глазах, и Шастун потерял сознание. Очнулся уже, когда был не на улице. В квартире чьей-то... знакомое местечко. Антон лежал на диване. Он простонал от боли в теле, и в комнату зашли. — Шастун! Антон поднял голову. Вздохнув, присел на диван, и фыркнул. — Позов... че было? — спросил Шаст, держась рукой за голову. — Тебя избили. — Дима похлопал друга по плечу, и протянул тому стакан воды. — Лучше тебе пойти в больницу. Или вызвать сюда врача. — Нет... нет, это плохая идея. — наотрез отказался Антон, покочав головой. Сделал глоток воды, и вздохнул. — Как ты нашел меня? — Недалеко от дома. Возле гаражей. Я шел домой, и ты тут... избили та компания наверное... они же там тусуются постоянно. Хорошо, что родаки не дома. — Позов приобнял Шастуна за плечи. — Как ты, Шаст? — Хреново... — шепнул Антон, и поставил стакан на тумбочку. — Может, лучше, все таки вызвать врача? Ты весь избитый... — Нет, Позов. — сухо бросил Антон, вставая. Чуть не упал обратно на диван, но устоялся на ногах. — Я иду домой. — Ты еще дуешься? — хмыкнул Дима, тоже вставая. — Да ладно тебе! Я хотел помочь! Волновался за тебя. — Плевать. — почувствовав на губах привкус железа, Антон скривился. — Дим, больше никогда не делай так. Я... больше не посмею прийти к Арсению Сергеевичу. Слишком часто у него бываю. — Вы поругались? — А как, Поз? — Шастун взглянул на друга. — Он отчитал меня. За вчерашнее, за кражу денег... хоть я и думал, что будет хуже. Попов, если бы я не ушел, таких звездюлей мне дал бы! — Что ты хотел? Ты украл у него деньги. — Блять, да пошел ты! — крикнул Антон, повернулся, и выбежал из квартиры, наплевав на боль. Выйдя из дома, Антон вздохнул. Ему что, придется идти домой? На улице ночь, и пиздец холодно. Он же от холода помрет рано или поздно... или от голода. Он целый день нечего не ел. У Арсения Сергеевиа даже к еде не прикоснулся... А все деньги потратил на сигары. В-общем, Шастун выругавшись, не торопясь пошел домой. Тут, в принципе, недалеко. Раны, которые нанесли те ублюдки до жути болели. Башка кружилась, ноги ныли, не хотя никуда идти. Щас еще и от отца достанется. Прекрасно. Спустя минут пятнадцать - двадцать Антон дошел до дома. Войдя в подъезд, он сел на лестницу, и глубоко вздохнул, обнимая себя за плечи. В ушах звенело, тело болело, раны щипали. Шастуну захотелось подняться на крышу, и спрыгнуть. Но он не двигаясь сидел на лестнице. Ключи зазвенели, когда Антон достал их из кармана штанов. Парень встал, жмурясь от боли, и увидев надпись на лифте «лифт не работает», поплелся по лестнице на третий этаж. Подойдя к квартире, Шаст дрогнул. А потом дрожащей рукой открыл дверь ключом. В квартире был бардак. Все разбросано, а на кухне был разбит стакан. Они снова ссорились. Черт, ну что не так с этими людьми? Они недавно так сюсюкались, а щас поссорились. Даже квартира пострадала... Родаки то вместе, то ходят по квартире с пивом делая вид, будто их нет. Что за херь? Зайдя в свою комнату, Шастун огляделся. Мусор, бутылки, пачки от какой-либо еды валялись на полу по всей спальни. Сделали из комнаты Антона помойку... Шастун упал на кровать, и глубоко вздохнул. Мачеха с отцом наверное, как всегда, бухают у друзей своих. Мерятся, блять. Если так, значит вернутся только под утро. Антону позвонили. Достав телефон из кармана, Шаст закатив глаза, ответил на звонок. — Что, Ир? — Але? Антош, помоги мне! — крикнула Кузнецова заплаканным голосом. В трубке что-то упало. — Ира? Что случилось? Ты в порядке? — в недоумении хмуро спросил Антон. — Папа... папа решил развестись с мамой! Мама ушла, и он напился... а сейчас скандал устроил. Тош, мне страшно! Когда папа напивается, он легко может ударить меня! Меня мама постоянно защищала, но сейчас.... — Ира вскрикнула, когда в трубке что-то разбилось. — Ир... Ира, только не волнуйся! Ты можешь позвонить своей матери, чтоб она забрала тебя? — Нет... она не отвечает на мои звонки. Я звонила ей много раз! Но она просто не отвечает... — девушка всхлипнула. — Тош, я не знаю, к кому еще обратиться кроме тебя... пожалуйста, можешь приехать? Я выйду, и... побудь со мной немного. Пожалуйста, Антош... — Эм... — Шаст замялся, но потом вздохнув, кивнул самому себе. — да. Конечно, я приду. Скинь адрес, я сейчас буду. — Спасибо! Спасибо тебе, Антон! Я сейчас скину... — Ты держись там, Ира! — напоследок сказал Шастун, и сбросил звонок. Через минуту Кузнецова отправила ему адрес. Блин, ему ехать то туда полчаса... Подумав, Антон встал, и пошел в комнату родителей. Там в тумбочке лежало двести рублей. На такси хватит. Попадет конечно потом... ну да ладно. С Кузнецовой он, вообще-то, не хотел иметь дело, но... Антон понимает, каково это, когда тебя бьют родаки. И ну он просто не мог отказать ей. Шаст просто встретится с ней, они поговорят... и все. И разойдутся. Антону все равно дома оставаться нельзя. Папаша снова побьет, а ему от тех уродов хватило. Шаст вызвал такси, вышел из дома, залез в машину, и поехал на адрес. Через чуть больше двадцати минут он приехал. Отдал деньги водителю, и вышел из машины. Иру он сразу увидел. Заплаканная девушка стояла возле подъезда, оглядываясь. Ждала Шаста. А как только увидела, побежала к нему, и со всей силы обняла, продолжая плакать. — Антош... спасибо, что приехал... — Не благодари. — Шастун чуть приобнял Кузнецову в ответ. — Все, успокойся. Не плачь. — Антон, пошли отсюда быстрее. — Ира взглянула на Шастуна. — Пожалуйста, давай уйдем куда-нибудь. — Ир, он бил тебя? Все хорошо? — Он всего раз... Антош, пойдем отсюда. Папа заметит, что я не дома, и он пойдет искать меня! Антон, мне страшно... я не узнаю отца... — Ладно, идем. Только куда... так, ладно, пойдем сначала в какое-нибудь кафе. Там разберемся. — Тош, я думала, мы к тебе пойдем. — Кузнецова вздохнула, сделав шаг назад от Шаста. — Не думаю, что это хорошая идея... мои родаки тоже не ангелы, так сказать. — Ясно... о боже, Тош! — ужаснулась Кузнецова. — Я тут жалуюсь, и даже не заметила, что у тебя с лицом! Тебя избили? Кто, Тош? Ты в порядке? — Я в порядке. Просто уроды какие-то постарались. — Значит сейчас пойдем в аптеку. Надо обработать раны, чтобы инфекция не попала. — Ира сжала руку Антона, и потащила его в сторону, где находилась аптека. — Ир, да не надо! У меня все равно денег нет! Я все на такси потратил... — стал отнекиваться Шастун. — Ничего страшного, у меня есть немного. «Друзья» если их можно так назвать, остановились возле аптеки. И Антона немного смущало, что они с Ирой держались за руки. Точнее, она держала его за руку. Это напрягало. А еще напрягало то, что сейчас за Шастуна будет оплачивать лекарства Ира. Антон вообще не хотел связываться с этой идиоткой. Она же чокнутая! Но блять, если Антон щас свалит, он оставит Кузнецову в не очень хорошем состоянии. А они вроде как... друзья? «Твою мать, да что с тобой не так, Шастун?!» — спросил у самого себя Антон. Может, от Арсения Сергеевича заразился? Почему он просто не пошлет ее... почему просто не уйдет? Какого черта? В любом случае, виноват Попов. Кузнецова вообще дура. И он не хочет с ней общаться. Надо сказать ей об этом, чтоб не звонила ему. — Можно перекись, пластыри, зеленку, и вату? — подойдя к кассе, попросила Ира. Продавщица положила все перед девушкой, спрашивая, сколько ваты и пластырей нужно. — По одной пачки. Пластырей, где двадцать штук... — Хирургическая вата... хватит двести пятьдесят грамм? — Да, хватит. Спасибо. — С вас семьсот двадцать рублей. Наличка, или по карте? — сухим голосом спросила продавщица в белом медицинском халате. — Наличка... держите. — Кузнецова достала деньги из кармана, и протянула их девушке. — Ир, да не надо... — Надо, Антон. Посмотри на себя, ты весь побитый! — Да вообще наплевать. — фыркнул Шастун. — Я уже все купила. Идем, я обработаю раны твои. — Ира положила в пакет все, что купила, и снова взяла Антона за руку. — Я отдам все... — Не нужно ничего отдавать, Антош. — отказалась Ира, и они с Шастом вышли из аптеки. Друзья сели на скамейку. Рядом стоял фонарь, поэтому свет небольшой был. Кузнецова достала все из пакета. — Я сам. — Нет, давай я. — Ира улыбнулась. — Ир, что ты хочешь? — резко спросил Шаст. — Я понимаю, тебе сейчас тяжело, но не надо всего этого. — Шастун добавил: — Пожалуйста. — Но я... — Ира вздохнула. — Не хотела тебе говорить щас, но... ты мне нравишься, Антон. Сильно нравишься. Ты совсем не такой, как другие. Ты особенный. И добрый, если хорошо тебя узнать. И я думала, это взаимно... Шастун замер, смотря на Иру. Что она сказала? Твою мать, хоть бы ему показалось! Ира не может быть влюблена в него! Да кто вообще в него может влюбиться? Антону первый раз признавались в любви. И... это не взаимно. Конечно не взаимно, черт возьми! Шаст вообще собирался сказать ей, чтоб они прекратили общение. А тут такое! — Ир... черт, мне... — Ира Кузнецова! — друзья повернулись. К ним подходил мужчина. Ира вздрогнула. — Папа... — Кузнецова шмыгнув носом, встала. Шаст тоже. — Ты почему не дома дрянь?! — крикнул мужик, а увидев Шаста, хмыкнул. — С парнями гуляешь? Я же запретил тебе общаться с ними до твоего совершеннолетия! Мужик схватил Кузнецову за локоть, и стал трясти девушку, пока та заливалась слезами. — Пап... пап, я ничего плохого не сделала! Папа, Антон просто мой друг! — Антон значит? Дура! — мужчина дал Ире пощечину. — Шлюха, прямо как твоя мать! — Не смей называть ее так! — сквозь слезы прокричала Кузнецова. — Поговорим дома. Я устрою тебе! — мужчина взглянул на Антона. — А теперь ты. Мужик повернулся к Антону, сделал шаг вперед, и кулаком ударил того в челюсть. Шаст почувствовал кровь на губе. А потом мужчина снова замахнулся, однако удара не последовало. Кто-то схватил мужика за руку, не дав тому ударить. Шастун повернул голову. Блять. — Какие-то проблемы? Попов. Арсений. Мать. Вашу. Сергеевич. Что он тут, блять, делает?! Какого черта? Они могут хоть раз не пересечься хотя бы один день?! — А ты вообще кто? Иди куда шел, урод. — фыркнул мужик. Попов схватил отца Иры за шиворот, и оттолкнул того со всей силы. — За что его ударил, ублюдок? — Я сказал: не в свое дело не лезь! Я тебе щас твое смазливое личико приукрашу, будешь знать! — Пап! — Кузнецова подошла к отцу. — Арсений Сергеевич, простите! Ему очень тяжело сейчас. Папа с мамой развелись, он напился, вот и щас на всех срывается... прости, Антон! — Ничего, Ир... не извиняйся. — Идем, пап. Пошли... — Дура! Отца позоришь постоянно! Достала! — кричал мужчина, пока Кузнецова тащила его в сторону дома. Ира с отцом ушли. Хоть и отец ее все толкал ее, оскорбляя свою дочь. Да уж... сложно ей будет. Попов повернувшись к Антону, вздохнул. Шастун просто опустил голову, стараясь не смотреть на учителя. А Арсений Сергеевич подошел к Антону, приподнял голову парня за подбородок, и обхватив того за плечи, посадил Шаста на скамейку. Попов сел рядом. Попов взял лекарства, что купила Ира, и стал обрабатывать лицо Антона, второй рукой нежно держа того за подбородок. — Сс... — шикнул Шастун, зажмурившись. — Я мог бы и сам, Арсений Сергеевич... — Молчи, Шастун. — сухо бросил Попов. — Обработаю, и довезу тебя до дома. — Не надо... я сам доберусь. — Сам, сам... Шастун, до твоего дома отсюда ехать полчаса. А пешком полтора, если не два. Поздно уже, так что помолчи. — сказал математик, и приклеил пластырь на щеку Антона. — Шастун, откуда раны? — Вы же сами видели. — Он ударил раз. А у тебя все в ранах и ссадинах. — опустив руки, Попов вздохнул, смотря на Шаста. — Скажи честно. Кто побил? — Да уроды какие-то... они хотели деньги, телефон забрать. А я послал их, вот они и постарались... — Ох, Шастун, бестолочь ты. — Попов встал, положил лекарства в пакет, и дал их Антону. — Пойдем в машину, бестолочь. — Арсений Сергеевич, да я сам доберусь... — Шастун, не упрямься. Это был не вопрос. В машину, шустрее. — Попов начал подталкивать Антона к своей машине. — Садись. — А вы то откуда здесь? — спросил Шаст, когда они оба были в машине. — Ученик недалеко живет. До поздна просидели, а потом я ходил за таблетками от головной боли. — ответил Арсений. — Ясно... — Шастун глубоко вздохнул, пристегнув ремень. — А у вас что, голова болит? Блять. А какого хера его вообще волнует это? Мог бы и не спрашивать. — Эм, да... бывает иногда. — чуть замялся Попов. — А ты что там делал в такое время, Шастун? — А это не вашего ума дела. — фыркнул Антон, нахмурившись. — Ну я же ответил на твой вопрос, бестолочь. — Так и я не заставлял вас отвечать. Попов ничего не ответил. Лишь недовольно качая головой завел машину, и они уехали. Ехали они молча всю дорогу. — Остановите здесь. — устало сказал Антон, и расстегнув ремень, вздохнул, смотря как математик останавливается перед зеленым цветом на светофоре. — Шастун, до твоего дома еще минут пять ехать. Идти минут десять, если не пятнадцать, так что пристегивайся обратно. — Попов хмуро смотрел на Антона. — Дойду. — На улице холодно, бестолочь! Но Антон не послушал. Он открыл дверь машины, и вылез из нее. Попов ему что-то кричал, но Шасту было плевать. Сказать честно, Антон просто не хотел домой. Он знал, что скоро родаки вернутся, если уже не вернулись... дома отец снова будет бить его, а Антону сегодня хватило. И куда ему идти? Шаст повернулся. Арсений Сергеевич смотрел на него, видимо, не собираясь уезжать. Антон хмыкнул. А, нет. Как только на светофоре загорелся красный свет, машина тронулась. Попов шумно вздохнув, поехал в сторону своего дома. — Ну и езжай! — крикнул Антон, а потом скривившись фыркнул. В-общем, пошел Антон во двор свой. Сел на качели, и глубоко вздохнув, достал сигарету и стал курить. Через пару минут, когда на часах было полвторого ночи, Антону позвонил Позов. — Че тебе надо так поздно? — спросил Шастун, ответив на звонок. — Да ладно, знаю, что не спишь. — хмыкнул Дима. — Завтра ты должен быть в школе. Людмила Александровна устала от твоих прогулов. Она сказала, что если ты завтра не явишься в школу, она будет вызывать твоих родителей, и разговаривать с ними! А тебя, между прочим планируют исключить! — Вот черт! Родителей? Серьезно?! — в недоумении крикнул Антон, вскочив с качели. — То-есть «исключить» пролетело мимо твоих ушей? — Позов хмыкнул. — Чувак, тебя исключить хотят! — Да мне вообще плевать на эту школу! Родители меня убьют! Это очень, очень плохо! А если они опеку вызовут?! Антона тогда точно в детдом отправят! Пиздец, ему придется завтра в школу идти. А если только на урок классухи прийти? — Ладно приду завтра на ее урок, и нет проблем. — Тох, ты думаешь она настолько глупа? Она будет следить за тем, чтоб ты посещал все уроки. И не только она, кстати... — Что? Кто еще? — А ты как думаешь? — фыркнул Позов. — Арсений Сергеевич конечно. Он согласился следить за тобой и за тем, чтоб ты не прогуливал. — Что? Так он знает об исключении?! — Разумеется, знает. — в трубке послышался женский голос. — Иду, мам! Ладно, Шаст, до завтра. Даже не думай прогулять, понял?! — Да понял я! Иди уже. Позов сбросил звонок. Антон глубоко вздохнул. Он в полной заднице. Почему Попов зная, что его могут исключить, ничего не сказал Антону?! Вот же черт. В-общем, Шаст пошел в сторону дома. Нет, он не пойдет домой. Наверное, во дворе потусуется, или на крыша дома... Нет, мать вашу, он не собирается убивать себя. Хоть и жизнь заебала... — Шастун, ублюдок! Блять. Вот блядство! Отец! Антон повернулся. Он был возле дома уже, а к нему подходил пьяный папаша. Андрей схватил его за локоть, и начал трясти. — Сволочь, убью! Какого хрена нас вызывают в школу? Какого, блять, хрена?! — начал орать мужик. — Да я не знаю! — Не ври мне, тварь! Тебя исключить хотят! Ты чего семью позоришь, сука?! — Андрей начал тащить Антона домой. — Ты у меня щас так получишь! Инвалидом станешь, тварина!