Шастун, блять!

*** Антон сидел на стуле в кабинете Арсения Сергеевича. Лучше бы он выпрыгнул из машины, покалечил себя, и лежал в больнице, чем учил эту чертову математику. Чертову математику с математиком. Попов (как увидел Антон в каких-то документах учителя. Кстати, фото на них просто отстой) мучил Антона всякими примерами, задачами. Орал, что неправильно. Кричал, чтоб Шастун думал головой. Сам Шастун в голове не думал о матеше, а проклинал учителя, что преподает ее. «Добрый» Арсений Сергеевич не оставил никому не нужного Шаста на улице, и привез к себе домой. Отправил в душ, накормил. А потом начал мучить уроками! Антон не только делал домашнее задание, но и классную работу! По словам Попова, это наказание за то, что свалил. Кто не свалит от такого чертила... Самое несправедливое то, что Антон попросил математика свой телефон, чтоб списать с гдз (как обычно он делает уроки с нечего делать), а тот не дал! Не подумайте, что Антон тупица. Он ожидал этого. Но, так сказать, попытка не пытка? — Думай башкой, бестолочь! — который раз кричит Попов, чуть ударяя кулаком по столу. — Время час ночи, а ты почти ничего не сделал. — Ну и похуй. — махнул рукой Антон, и опять получил по губам. — Да хорош! — За каждый мат – будешь получать. Я не терплю таких ругательств. — Зануда... — пробурчал Антон, подперев подбородок рукой. — Чего, Шастун? — поднял брови учитель. — Как ты меня назвал? — За-ну-да! — по слогам громче произнес Шаст. — Шастун, да ты нарываешься. Совсем не стыдно? — Не стыдно. — уверенно покачал головой Антон, и хмыкнул. — Арсений Сергеевич, все учителя привыкли, что я ничего не делаю. Смысл делать сейчас? Меня даже не спрашивают. — Все, Шастун, — Попов навис над Антоном, и приблизился к лицу парня. — но не я. Так что не умничай, и делай давай. Бестолочь. — Когда вы перестанете называть меня бестолочью? — Когда ты перестанешь вести себя так, и тупить, Шастун. — Я все равно ни черта не понимаю. — кинул Шаст, нахмурившись. — Математика – не мое. — Хватит ворчать, и доделывай. Иначе подниму в пять утра, и будешь все это писать утром. — Что за шантаж... Я устал, Арсений Сергеевич! — Замечательно, Шастун. Ложись спать, а я разбужу тебя через четыре часа. — Чтоб вас... — пробурчал Антон, и встал. — До похеру! Я хочу спать. Где положите? — Прямо рядом с этой комнатой спальня. Спокойной ночи. — И вам того же! — бросил Антон, закрывая за собой дверь. *** Арсений сидел в кабинете, и работал. Проверял работу своего ученика. Он не только учитель в школе, но и репетитор, который учит на дому. Сегодня, как и обычно, после школы он поехал к ученику. Как обычно после этого заходил в магазин, и покупал продукты. В-общем, особо жизнь Попова не изменялась, не считая того, что его уволили из одной школы, и он устроился в другую. Ну и того, что обычно он не приводит домой своих учеников. И уж тем более не оставляет их на ночь. Арсений бы оставил Шастуна на улице. Даже не взглянул на него, и уехал домой. Но у него особо не было выбора. Оставил бы Попов Шастуна – совесть мучила бы. Он не такой строгий, и злой, как кажется. И оставить на улице, зимой парнишку в одной толстовке – не может. Да и Шастун – его ученик. Хоть и бесячая бестолочь, которая думает, что ей все можно. Дак еще и не слушается старших. Хамит, и болтает много лишнего. А если бы этого глупого мальчика забрали всякие ублюдки, что ходят, и воруют детей? А если бы он замерз от голода, и холода? Хоть Шастун и твердил, что есть не хочет, Арсений с ухмылкой наблюдал, как парень жадно уплетает курицу, не успевая прожевать кусочки. А салат, гаденыш, так и не тронул. Слишком возиться с мальчиком, Арсений, естественно, не собирался. Утром он отвезет его домой за учебниками, а потом они поедут в школу. А дальше, как и вчера. Будет учить его, и не вспоминать эту ночь. Попов взглянул на часы. До подъема два часа. Смысла спать нет. Арсений потянулся, зевнул, убрал все вещи в портфель, и поднявшись, поплелся на кухню готовить завтрак. *** Разбудил Шастуна его гребанный учитель. Шесть утра! Какого черта он его так рано разбудил? Уроки Шастун все равно не собирается делать! Да и в школу сегодня пойти, тоже. Как он собирается прогулять ее, если с ним этот зануда? Хрен его знает. Вообще, Арсений Сергеевич ему не отец. Не родственник. Его не должно волновать, ходит ли Шаст в эту шарагу. Ну учитель. И что? Обязанность учителя – учить. А не опекать. — Отдайте мобилу, и я домой. — надевая капюшон, пробурчал Шастун. — Я подвезу тебя до школы. — доставая тарелки, и кружки, проигнорировал математик. — Не пойду я туда. — Прогуливать собираешься? — учитель повернулся, подняв брови. А потом хмыкнул, подойдя к Шасту. — Я все сказал, Шастун. Мы поедем вместе. — Арсений стянул с Антона капюшон. — Садись. — Я не голоден. — фыркнул Шастун. — Не голоден? — учитель снова поднял брови, отключая плету, на которой грелась еда. — Ночью ты так же говорил. А потом вон как уплетал курицу. — Тц... — Антон закатил глаза, и засунул руки в карман. — На этот раз правда не хочу есть. Да и, я не завтракаю. — А че так? — Не знаю. Просто не завтракаю. Вы можете хотя-бы телефон отдать? — Упрямая бестолочь. — Попов сдавшись, пошел в прихожую. Достал из портфеля мобилку, и дал Шастуну. — Я выйду, покурю. — бросил Антон, и направился к выходу, но путь сразу загородили. — Давай сюда, — строго сказал математик, протягивая руку. — Что? — Антон сделал вид, будто не понимает, что от него хочет Арсений Сергеевич. — Не валяй дурака, Шастун. — Все равно не дам, Арсений Сергеевич. — хмыкнул Антон. — Это мои личные вещи! — Будешь и дальше права качать, заберу не только табак, но и телефон. — Какого черта?! — возмутился Шаст. — Вы не имеете права! Это моя личная собственность! Если вы не знаете, что это, какой тогда из вас учитель? Судя по всему, хуевый... И его шлепнули. Шлепнули, мать вашу. По заднице! Вот дерьмо! — Ай! Сука, какого хера?! — и еще удар. — Да прекратите! Вы что творите?! — Я говорил тебе, что не переношу маты. А оскорбление в свой адрес тем более. Лицо у Попова было спокойным. Только брови хмурые. А так будто он ничего не сделал. Антон готов был сквозь землю провалиться. Свалится с крыши, попасть под машину... Да что угодно, лишь бы не стоять сейчас перед человеком, который так унизил его! Шастуну стало некомфортно. Неуютно, стыдно, не принято, и неловко... Никогда он кроме мамаши с отцом не получал. Особенно так. Отец... Как только Антон вспомнил о нем, сердце на секунду будто остановилось. Теперь он чувствовал страх. Страх, что его снова побьют... Только теперь не отец. — Шастун! Шастун! Антон, очнись! — щелкая пальцем перед глазами Шаста кричал Попов. Антон вздрогнув, взглянул на математика. Тот опустил руку, и вздохнул. — Ты чего побледнел? Не заболел? «Ничтожество! Зачем мать тебя вообще родила?! Только и можешь, что ныть как девчонка! Что, больно? Будет больнее, если еще раз рот откроешь!» Черт, черт, черт! Снова эта херня! — Антон? Ну ты чего? Шастуну хотелось плакать. Реветь, метать все на своем пути. Лишь бы не думать, не вспоминать отца, который легко может убить Шаста, когда тот вернется домой. — Давайте... Быстрее. — заикаясь, пробубнил Антон, а потом уверенно выпрямился. — Мне еще домой заходить. — Ты в порядке? Выглядишь не очень. — Все нормально. *** — Тох, ты че такой кислый? — спросил Позов, отрываясь от тетради. — Дим, можно у тебя переночевать? — вздохнув, шепнул Антон. Он не хотел возвращаться домой. Не хотел умирать так больно. Лучше сдохнуть упав с крыши, или напиться таблеток, как в фильмах. Он до дрожи боялся отца. Боялся возвращаться домой. Поэтому сегодня, если Поз позволит, он останется у него. А дальше как пойдет. Либо убьется, либо будет жить на улице, и в итоге сдохнет от холода и голода. Он и так утром дома в панике быстро собрал вещи, учебники, и тут же побежал обратно к Попову. Слава Богу, ни матери, ни отца не было. Либо они крепко спали после очередной ночи, посвященной бухлу. Но Антона это не особо волновало. Главное – его не заметили. Не увидели. — А че не так? — Да там это... Ключи где-то потерял. А родаки уехали. — махнул рукой Шаст. — Ясно... — по взгляду Дима не сильно верил другу. Но решил не допытывать. — Если мать разрешит, то конечно, можно. — Замечательно, спасибо. — Я еще не сказал – да. — Но и не сказал – нет. — хмыкнул Шастун. — Ты такой придурок, Шаст. — закатил глаза Позов. — Шастун! — крикнула руссичка, и стукнула кулаком по столу. — Не отвлекай Диму! Так. Дима, пересядь на первую парту. А Кузнецова к Шастуну. Давайте, шустрее! — Поз, ты бросаешь меня? — простонал Шастун в отчаянии, пока Позов собирал вещи. — Сорян, Антох. — бросил Дима, и пошел на первую парту. А рядом с Антоном присела Ира Кузнецова. Она улыбнулась, и села за парту, прибирая вещи на парте. — Привет, Антон. — Привет, Ира. — кивнул Шаст. — Все в порядке, надеюсь? — спросила Ира, заправляя прядь волос за ухо. — В каком плане? — не понял Антон. Кузнецова оглянулась, скорей всего проверяя, могут ли их услышать. А потом приблизилась ближе к Шастуну, и прошептала: — Ну... — сначало замялась девушка. — Арсений Сергеевич... — Что? Причем тут этот баран? — Антон! — Кузнецова слегка ударила Шаста в плечо, и тот зашипел. — Ой, извини! Я же легонько... — У меня там синяк... — тря место удара, шепнул Антон. — Откуда? Ударился? — Типа того... — Ладно, так о чем это я... — Ира вздохнула. — Позов же тебе рассказывал про слухи об этом учителе? — Шаст кивнул. — Ну говорят же, что он в прошлой школе детей бил. По заднему месту, и не только. — Да уж. Ознакомился уже... Чего мне еще ждать? — Он бил тебя? Как ты? — Нормально. Правда, Ир. — Ладно... Просто вчера Арсений Сергеевич, после того, как ты ушел, сказал, что лично с тобой поговорит. — Да он чокнутый, вот и все. — фыркнул Шаст, откидываясь на спинку стула. — Кто вообще так учит... — Метод. — пожала плечами Кузнецова. — Хреновый метод.