***
Уроки прошли быстро. К концу русского туман в голове музыкантки рассеялся, ибо она почти получила двойку из-за него. У Айгуль было больше уроков, чем у подруги, поэтому девушка должна была идти домой одна. Одевшись в гардеробе, она хотела уже выйти, но заметила во дворе школы Валеру. Пришёл ведь, псина. Ей не хотелось пересекаться с ним, но вариантов было мало. Деваться было реально некуда. Черный выход вёл на другую сторону улицы, и Айгель совершенно не понимала, как оттуда добираться домой. Она натянула шарф, завязанный вместо головного убора, и вышла на улицу вместе с роем учеников. Их было не так уж и много, но шанс остаться незамеченной всё же имелся. Турбо не курил. Только стоял и смотрел в толпу. Из-за этого Айгель, конечно, не осталась незамеченной. Она шла по расчищенной дороге, на которую вновь нападал снег, а сбоку к ней подходил группировщик. Одет он был опять не по сезону. Валера быстро подошёл к музыкантке. Он глянул на её сосредоточенное лицо, а сама девушка упорно пыталась не замечать парня рядом. — Такташевцы пацана нашего, Ералаша, убили. На улице многое поменялось. Кащея, ты его знаешь, наверное, отшили как чушпана. У нас в день концерта махач с Такташем был. Половину в ментовку увезли, половину в больничку. Я правда не думал, что так получится, Аль, в следующий раз приду, — Турбо сделал паузу, думая что сказать, — Слово пацана даю. Айгель посмотрела на промокшие сапоги. Она наконец получила нормальные объяснения. Можно было перестать обижаться. Но он же ничего не спрашивал — значит отвечать было необязательно. Пара подростков так и шли молча. Валера заговорил опять: — Мы вечером с пацанами идём кассеты на видаке смотреть, пойдешь со мной? Заглаживаю вину, так сказать. Музыкантка кинула на него вкрадчивый взгляд. Брат её точно не отпустит. Но кого это волнует? Она достаточно пожила в роли обиженной, поэтому теперь можно и шаг на встречу сделать. — Ну, — она сделала паузу, — пойду, может быть. Вдалеке начинал виднеться подъезд дома. Лицо Айгель не выражало особых эмоций, показывая безразличие к сложившейся ситуации, но сердце качало по венам кипяток. Казалось, ещё совсем немного, и её кровеносная система расплавится. Когда пара оказалась у самых дверей, Турбо хотел провести её на этаж, но музыкантка остановила его на улице. Обычно, в такое время брат был дома. Если они увидятся, то у обоих точно будут разбитые лица. — Во сколько ты придешь? — В семь. Девушка улыбнулась впервые за всю дорогу и открыла подъездную дверь. Валера кинул в след что-то вроде «до встречи» и пошёл в обратно. До назначенного времени оставалось почти четыре часа. Интересно, а Марат звал Айгуль? Или это Турбо решил затащить её в чисто пацанский коллектив? Открыв ключом входную дверь, Айгель не ошиблась. Вся их семья была дома. Мама уходила в гости к какой-то подружке в пять, поэтому уйти будет проблематично. Хади и Валера, всё-таки, были не в очень хороших отношениях. И мало-ли, вдруг её в какой-то тёмный лес затащат и… Впрочем, Турбо определённо не такой. Музыкантка поздоровалась с родными и поплелась в комнату. Ей нужно было успеть сделать домашнее задание, ведь придёт девушка, очевидно, поздно. Вот это парочка — бандит и отличница. Ещё Айгель должна была придумать, как пройти мимо брата, ибо он точно её не выпустит из дома в такую темноту. Особенно к Турбо. Но у неё было достаточно времени для размышлений. Пока что нужно было отправляться в чудесный мир домашней работы по химии под звуки разговора мамы и брата. Музыкантка писала в тетради аккуратные символы, мыслями же она постоянно оказывалась на дискотеке. Вот бы пойти туда ещё раз. Но уже на нормальный дискач, без драки. Хотя с такой компанией это вряд-ли было возможным. Айгель закончила работу одновременно с захлопывающейся входной дверью. Мама уже ушла, поэтому в квартире были лишь они с братом. Оставалось чуть меньше двух часов, так что музыкантка усердно пыталась выбрать, в чём пойти. Нужно было что-то красивое, но не вызывающее, потому что она шла, всё-таки, ещё и с пацанами. Интересно, а что они будут смотреть? Оставшееся время девушка скоротала за другими делами. Домашкой с других предметов, в конце-то концов. Когда на часах было без двадцати семь, Айгель уже почти полностью собралась. Брат сидел в комнате, поэтому не видел суматохи в квартире. Но когда музыкантка надела сапоги и направилась к двери, он каким-то образом появился в прихожей. В этот раз девушка надела пальто. Ей совсем не хотелось вновь мёрзнуть в одежде Турбо. — Ты куда по ночи собралась? Ну, началось. Тон брата говорил сам за себя: намечался скандал. Нужно уходить. — В видеосалон с Универсамом. — Син акылдамы? Вас сейчас Такташ словит, и что с тобой будет, скажи мне? Айгель кинула на Хади холодный взгляд, дёрнула за ручку входной двери и выплюнула уже с подъезда: — Не словит. В след музыкантка услышала: — Аннары еларсың, апа. Но на эти слова девушка не обратила внимания и дверью хлопнула. Она спустилась по лестнице, перешагивая по две ступеньки от нетерпения. Открывая входную дверь подъезда, Айгель уперлась взглядом в Валеру. Сейчас в глаза ей кинулась обмотанная бинтом рука, которую она не заметила днём. Группировщик захлопнул за ней дверь, когда музыкантка вышла на улицу. Под ногами вновь было куча снега, что очень бесило, ведь сапоги за второй год ношения начали и вправду очень быстро намокать. Турбо вновь не поздоровался, но в этом уже была нотка рутины. Почему он так делал — девушка всё ещё не понимала. Пара подростков пошла в сторону базы Универсама. Айгель шла вслепую, ибо ни разу ещё там не была. Идти оставалось, наверное, много, но музыкантка не хотела прерывать молчанку вопросом. Это молчание не было давящим. Валера иногда оборачивался, смотря, не отстала ли она. Это и было их единственным взаимодействием. Но минут через пятнадцать такой ходьбы ей уже надоело: — Долго ещё? Турбо на секунду показался вырванным из мыслей, а потом чуть наклонился и показал на мигающий вдалеке фонарь: — Там район начинается. Немного ещё. И разговор на этом урвался. Айгель тоже погрузилась в мысли, думая о том, когда состоится обещанный учителями экзамен по музыкальной теории. Наверное, в четверг. Или всё-таки в пятницу? Отогнав не столь приятные мысли прочь, они уже зашли в универсамовский район. У какого-то непонятного здания было скопление пацанов: музыкантка подумала, что это и есть группировка. И не прогадала. Валера свистнул банде, которые в ответ начали создавать галдеж, всем сообщая о присутствии парня. Будучи ещё немного далеко от пацанов, которые шли к ним с магнитофоном, парень повернулся к ней: — Не отставай и если с кем-то познакомишься из пацанов, то руку первая не подавай. Айгель покосилась на него с выражением лица а-ля «кому ты втираешь» и немного напряглась, уже ближе подходя к группировке. Турбо пожал руку сначала «улитке» с магнитофоном, а потом и обоим Адидасам. Музыкантка плелась рядом с парнем, не желая оказаться утерянной на вечерней улице. Они шли по ещё более незнакомому для неё району. К кому-то на хату, видимо. Темнота, казалось, скоро сформируется в сгустки и утащит с собой, но «Седая ночь» из магнитофона и хор парней явно разряжали обстановку на улице. От слов брата Айгель стало не по себе: хоть убей, но кому плакать хочется? Ей точно не хотелось. И эти слова ведь были правдой. Кривой и колючей, но именно девушек забирают, чтобы «отвечать» за содеянное группировщиками. От дел брата было много проблем, а если ещё и от Турбо они будут, то в музыкантке что-то в скором времени сломается. В темноте не было видно названий улиц. Девушка поняла, что они пришли, когда магнитофон затих, а пацаны начали открывать замёрзшую дверь подъезда. Валера шёл с ней рядом, пока они поднимались на этаж, и так получилось, что пара вместе возглавляла орду группировщиков. Открыл им мужчина лет под сорок или пятьдесят, приятный, но немного шуганный. Айгель чуть не упала, пока заходила. В этой толпе её действительно могли растоптать. И как пацаны справляются? Когда они все разместились, в гостиной мужчины заиграли первые кассеты. Было весело, но от недосыпа музыкантку так и клонило в сон. Всё располагало её к этому — полутёмная комната, белый шум и теплота. Первые несколько кассет она пыталась держаться, но со временем моргать становилось всё тяжелей, а информацию она воспринимала сквозь пелену дремоты. Воспитание, а может и здравый смысл не позволяли Айгель опереться на плечо Валеры и спокойно засопеть, поэтому она так и сидела с заторможенным восприятием. Классное свидание. Или это не свидание? Минут через пять Турбо похлопал музыкантку по руке, от чего дремота прошла. — Слышь, Аль, а ты можешь мне воду кипяченую принести? Не полностью поняв смысл вопроса, девушка уставилась на него. Видеомагнитофон крутил кассету с какими-то женщинами, а Айгель, до которой дошла просьба группировщика с опозданием, пошла искать кухню. С раскалывающейся башкой она даже не спросила зачем ему эта кипяченая вода. Странная просьба, конечно. На кухне было пусто. Музыкантка предположила, что мужчина либо был холост, либо его жена была где-то в другом месте. Она поставила чайник с водой греться, а сама уселась на табуретку, положила голову на стол и дремала дальше. То, что Турбо отправил её греть воду — было необычно. Минуты через две Айгель увидела заходящего в туалет Андрея. За ним выстроилась целая очередь. Чайник вскипел спустя ещё немного времени, поэтому музыкантка, найдя какую-то кружку в одном из шкафчиков, последовала к пацанам, с комнаты которых вылетали какие-то слова про коня. Чё за конь? Они там документальный фильм про животных смотрят что-ли? Видеомагнитофон показывал помехи. Девушка прошла к Валере, чуть не подвернув ногу, пока обходила группировщиков. Она примостилась рядом, на своем месте, и сунула парню кружку. Он непонимающе уставился на воду, поэтому ей пришлось добавить: — Ты воду кипяченую просил. Турбо как-то по-глупому улыбнулся, но всё-таки забрал из её рук принесенную вещь. Девушка сидела и опять пыталась не уснуть. Спустя примерно две кассеты пацаны начали вставать. Парень оставил пустой стакан в углу, следуя вместе с компанией на выход. Айгель осталась в прихожей, надевая сапоги, а группировщик стоял с пацанами у стены подъезда. Ей пришлось подождать пару минут на пролёте, пока они договорят. После, как обычно пожав им руки, Валера пошёл вместе с музыканткой на улицу. Сапоги не успели высохнуть, поэтому, оказавшись на улице, девушке моментально стало холодно. Турбо шёл чуть сбоку, выкуривая сигарету, которая въедалась своим запахом в каждую клеточку организма Айгель. Она начинала ненавидеть никотин ещё больше. Было неясно, сколько времени прошло, но на улице стало крайне темно. В небе не было даже луны. Музыкантка не знала этого района и надеялась, что группировщик спокойно доведёт её до дома. Без всяких происшествий. Если так вообще было возможно, конечно. Шли они какими-то гаражами, где из снега торчали штыри. Девушка чуть не напоролась на один, но была вовремя остановлена быстрым на реакцию Валерой. Он был, действительно, самым настоящим Турбо. Конечно, путь через гаражи имел свой плюс: через совсем недолгое время Айгель начала видеть знакомые места. Они были возле подъезда, но ноги музыкантки так замерзли, что её ходьба стала действительно вялой. Учитывая её чувствительность к холоду, это только подливало масло в огонь. От Валеры не скрылось изменение поведения Али: — Ты чего такая вялая? Спать хочешь? — Сапоги промокли. Вдалеке уже виднелся подъезд дома. Группировщик посмотрел на обувь Айгель и кинул: — Давай я тебе сапоги новые подарю? Музыкантка пускай и была не очень бодрой, но от такого предложения захохотала: — Где ты деньги возьмешь? — она смерила его шутливым взглядом. — Я ворованные не возьму. Пара подростков подходила к дому. Турбо посмотрел вверх и придумал ответ: — Мы с пацанами на своей улице решили видеосалон открыть, вот и денег соберу, куплю. Это было неожиданным проявлением симпатии. Музыкантка сомневалась, что он правда подарит ей новые сапоги, но смешная надежда вспыхнула в груди. Валера открыл перед ней входные двери, и они направились на этаж. Айгель не знала, кто её ждал дома, но шла туда смело. Будь что будет. У квартиры Турбо остановился. Они стояли друг напротив друга. Группировщик начал говорить первым: — А я новую фразу на татарском выучил. — Какую? — Тиздән күрешербез, мәхәббәтем. На лице девушки расплылась глупая улыбка. — Тиздән. Валера снова стал похожим на Чешира, но поспешно удалился, когда музыкантка прогнала его. Брат увидит — фанеру пробьет. И тут уже неясно кому именно. Квартира оказалась заперта. Айгель полазила в карманах пальто и очень обрадовалась, когда обнаружила, что не потеряла ключ. В дом она вошла на цыпочках: никого будить не хотелось. Музыкантка пыталась максимально тихо снять сапоги и пальто. Промокшую обувь девушка отнесла на кухню, потому что там было теплей, чем в других комнатах. Может быть, к утру высохнут. В комнате брата была открыта дверь. Он никогда не закрывал её на ночь. Говорил, что через закрытую дверь нежданных гостей не услышишь. А вот комната мамы пустовала. Видимо, она решила остаться у подруги на ночь. Медленно и как можно тише Айгель прошла возле комнаты Хади, чтобы дойти к своей. На кровати девушки лежали некоторые вещи, которые она оставила, пока собиралась. Беззвучно переложив их на стул, музыкантка бегло кинула взгляд в зеркало. В темноте было не очень хорошо видно отражение, но свет включать было категорически нельзя. Когда девушка уже очутилась в кровати, её накрыла волна мыслей. Про видеосалон, сапоги и даже об этом тупом грядущем экзамене. Но мыслям об учебе было не место в любовной лирике, которую сочинял её мозг. Она не могла громко заявить, что любит Турбо, но о том, что он ей симпатизировал, сказать могла. Валера пускай и пропал, но зарекомендовал себя, как парня хорошо. И, блин, он ей правда сапоги подарит? Минуты на часах летели слишком быстро. В животе завязался узел, мешающий уснуть, а адреналин в крови зашкаливал. Айгель не могла сказать, погружалась ли она в нормальный сон, но точно по времени будильник нарушил спокойствие всех в квартире. Голова неимоверно гудела, предупреждая о недостатке сна, но лечь досыпаться не было возможности. Брат лишь осуждающе смотрел на делающую кофе младшую сестру и предпочитал молчать. Под такую классную атмосферу музыкантка вновь отказалась от завтрака, и, как обычно, об этом пожалела. Собиралась она быстро, ибо пролежала на двадцать минут больше, чем надо. Айгуль уже ждала её у подъезда, а девушка только допивала кофе. Сильно выбилась из графика. Мама сразу от подруги пошла на смену, поэтому Айгель лишь кинула брату скупое «сау бул» и направилась на улицу. Замёрзшая подруга у двери буркнула ей возмущенное замечание за то, что она долго собиралась, а музыкантка в ответ начала своё повествование о происходящем вчера. Айгуль возмутилась тому, что сам Марат не позвал её в видеосалон, но получила от подруги в ответ хороший аргумент: там действительно были только пацаны. Пара музыканток подходили к школе. Когда Айгель узнала от подруги, что у учительницы английского, Абдулловны, шапку на улице украли, девушка была крайне удивлена: шапки не дешёвые, конечно, но чтобы прям воровать — хоть убейте. И, как оказалось, у всех восьмых классов экзамен по музыкальной теории в пятницу. Придется готовиться. Подруги зашли в школу, громко это обсуждая. Первые несколько уроков у Айгель были интересными. На переменах они с Айгуль ходили вместе, но с четвертого урока началась полная скукотень. Пока учителя что-то объясняли, кричали или делали это всё одновременно, музыкантка думала, придет ли сегодня Валера. Честно, только об этом и можно было думать на столь «интересных» занятиях. Девушка целый урок ждала Айгуль в гардеробе. Вот такая классная разноклассовая дружба. Но когда подруга наконец пришла, они довольные вышли на улицу. Музыкантка изменилась в лице, когда во дворе не нашла знакомого лица, но списала всё на важные пацанские дела. Подруги вместе шли домой, хотя Айгель не очень хотела вновь погрузиться в холод, исходящий от брата. Музыкантка была счастлива в компании подруги, но, дойдя к дому, решила не приглашать Айгуль в гости. Только её не хватало в их квартире. Попрощавшись и обсудив уроки, девушка пошла домой, надеясь на отсутствие Хади там. Мама, очевидно, была на работе. Заняться было чем — уроки и подготовка. То, что Турбо не втянул её в какие-то вылазки, наверное, было и к лучшему. Если она завалит этот экзамен, то это точно обозначиться на её репутации. Открыв входную дверь, Айгель обрадовалась тому, что была хоть и не одна дома, но брат сидел в комнате с пацанами. В углу кухни был пакет с продуктами, которые, по всей видимости, подогнала им банда. Музыкантка последовала с кухни в комнату, опять оставив там сапоги, и выдохнула, когда оказалась на территории, где ей никто ничего не предъявит. Можно ли было сказать, что у неё в голове засели только гулянки? Да. На стуле были сваленные вчера вещи. Комната вовсе не была идеально чистой, но это мало волновало Айгель. Музыкантка поставила сумку в углу и довольно улеглась на кровать, радуясь, что адреналин уже развеялся. Теперь она могла нормально поспать. А уроки от нее никуда не убегут, правильно? Девушка почти моментально погрузилась в сон. Она не могла сказать точно, через сколько времени что-то её разбудило, но на улице было уже темно. Музыкантка сначала непонимающе перевернулась на другой бок, пытаясь сохранить сон, но почти сразу проснулась окончательно. Ей в окно, наверное, что-то кинули. Она подошла посмотреть на улицу, предполагая, что это Валера, но во дворе было пусто. По всей видимости, ей лишь показалось. Банда брата больше не галдела за стеной. Да и самого брата тоже не было. На кухне сидела только мама, неспешно попивающая кофе. Она поздоровалась с заспанной дочерью, пришедшей смотреть, что на самом деле её разбудило. На удивление музыкантки, она так и не смогла понять, что же не так. Все было как обычно. Может это мама слишком громко хлопнула дверью? Айгель так и объяснила внезапное пробуждение. Сон полностью развеялся, поэтому она пошла писать домашнее задание. Хотя, конечно, ей нужно было ещё и играть. Такова учёба в музыкалке. Девушка изредка поглядывала на стул с вещами, который точно не вписывался в идеально чистую комнату, но ничего не убирала. Пока что это была напоминание о вчерашней вылазке. Музыкантка и писала, и играла лишь немного. В большинстве, вся её домашняя работа заключалась в том, что она учила теорию. Иногда девушка, конечно, отвлекалась на сторонние мысли, но большую часть времени всё-таки заучивала материал. Айгель сидела над школьными делами несколько часов — к концу дня музыка ей уже приелась. Девушка не знала чем себя занять. Хотелось помириться с братом, но пришедший группировщик был настроен враждебно и делать этого пока не планировал. Недолго подумав, музыкантка засела на кухне, грея чайник и говоря с Айгуль. Близился девятый час. Подруги говорили бы до самого утра, но спустя лишь немного времени их бесстыдно прервал Хади, забирая телефон к себе. «По важному поводу», — как он выразился. Даже тут брат умудрился насолить Айгель. Девушка не расценила это как специальное действия для того, чтобы её обидеть, но ей было всё-таки неприятно. Валера выворачивал её жизнь наизнанку, поэтому без него было скучно. У музыкантки были и свои дела, но они не стоили того, чтобы занимать ими свободное время. Слишком обычные. Рутинные. Ученица посидела ещё, просто чтобы не идти спать так рано, но в конце концов отправилась к себе, не видя других вариантов. В комнате она вновь увидела не разобранные вещи на стуле, поэтому отложила сон на потом и принялась их убирать. Даже такая затея заняла мало времени — было десять. Музыкантка побоялась прийти к брату, чтобы пожелать спокойной ночи, а мать скрылась в одной из комнат квартиры. Оказавшись в кровати, Айгель удивилась накрывающей её усталости, которая делала голову поэтически «налитой свинцом» и помогала уснуть. Оставалось лишь надеяться, что завтрашний день окажется намного интересней. Последняя мысль перед тем, как она уснула, вводила в смятенное состояние. А где Универсам возьмет видак?***
Впервые за всю, наверное, учебную неделю музыкантка проснулась не с желанием лечь обратно спать. В этот раз утро прошло спокойно. Впервые. Брат перестал накалять обстановку, мама спокойно отсыпалась и не думала о работе. Айгель всё нравилось. Хотелось бы, чтобы так было всегда. Девушке казалось, что именно сегодня у школы её будет ждать знакомый человек. И им была не Айгуль. Да и всё в этом дне было таким хорошим, что, казалось бы, никто не сможет сломать отличную атмосферу. Уже собираясь уходить, музыкантка зашла в комнату за сумкой и обнаружила, что на столе лежит парочка вкладышей. Видимо, от Хади. Девушка обрадовалась такому, вроде, маленькому жесту. Не всё потеряно в их отношениях. Технически, ничего и не могло быть потеряно так глупо. Он бы до последнего защищал свою Гелю. Но, конечно, сама холодность их отношений могла медленно убивать эту самую Гелю. Айгель вышла на улицу. Подруга в этот раз шла позже, поэтому музыкантка отправилась в школу одна. У Айгуль сегодня начинались занятия со второго урока. Девушка, несмотря на тяжеловатую сумку, шла настолько быстро, насколько могла. Ей совершенно не хотелось долго торчать на морозе. День должен был быть интересным. Наверное. С такой-то компанией не знаешь, что будет завтра. Что брат, что Турбо, что сама Айгуль, связавшись с Маратом, совершали неожиданные для всех действия почти каждодневно. Айгель иногда хотелось сравнить их с бабочками, парящими в огне и не знающими, когда огонь охватит их тонкие крылья. Но у всех этих бабочек был один исход — огонь всегда их сжигал. Раньше или позже. Всегда. Музыкантка дошла до школы быстро, но чуть не опоздала на первый урок. Он прошёл, словно в тумане. В ожидании того, когда придет Айгуль, и они наконец смогут поговорить. Было неясно даже о чём, просто поговорить. Они бы нашли тему. По звонку все начали толпиться у выхода из кабинета. Девушка вышла почти самой последней и обрадовалась, когда её у двери ждала подруга. Они обнялись, и Айгуль шокировала музыкантку новостью: она-то, вроде, с Адидасом младшим гуляет, а ей кто-то на машине сигналит. Девушки стояли у лестницы, потому что имели уроки на разных этажах, и говорили об этом непредвиденном событии. Да, это было очень неожиданно. Айгель напрягло это, понимая, что подруга всё ещё с Маратом в ссоре, поэтому он может на зло ей не вписываться с этим пацаном. Она бы и смогла понять кто это, но Айгуль описала его слишком расплывчато. Договорившись встретиться там же на следующей перемене, ученицы разошлись в кабинете под звук школьного звонка. Музыкантка с радостью бы размышляла над сложившийся ситуацией, но пришла на сольфеджио, поэтому на мысли не хватало времени. После урока они вновь встретились. И вновь пытались разгадать тайну личности этого человека. Конечно, это не увенчалось успехом, но они хотя бы попробовали. После этого Айгель просидела ещё пять уроков, из которых большинство ей уже надоели. Когда там каникулы? Она пошла к гардеробу, чтобы попрощаться с подругой, которая уже уходила домой. Музыкантка застала уже собранную скрипачку, которая не понимала, что ей делать. Айгуль провела её к выходу, чтобы подруга посмотрела в окно. Во дворе стояла машина. И, как оказалось, именно эта машина сигналила Ахмеровой утром. Айгель смотрела в окно, совершенно не думая о том, что сейчас опоздает на урок. Они обе лишь прикидывали, что можно сделать, но музыкантка первая заметила яркое пятно во дворе: — Слушай, а это не Марат идет разве? Подруга посмотрела туда, куда девушка показала пальцем, и выражение её лица моментально изменилось. Музыкантка улыбнулась, услышав звонок, и кинула: — Разберетесь. А дальше помчала на второй этаж извиняться за опоздание. Следующий урок прошёл в некой тревоге за подругу, но улетучился, когда кто-то немного дёрнул двери кабинета. Подруги так сообщали о том, что проходят мимо. Только почему она была всё ещё в школе? Но ответа на этот вопрос Айгель так и не нашла. Когда татарский наконец закончился, музыкантка последовала сначала в гардероб, а потом на выход. Машины у школы не было. Вот и чудненько. Марат всё порешал. На удивление, Турбо тоже не было во дворе. Да, всё ещё пацанские дела, наверное. В бандах такое часто. В этот раз она так не переживала, как после дискотеки. Музыкантка шла по лесной местности, удивляясь быстрой смене погоды. Снег всё ещё лежал на земле, хотя температура значительно повысилась. Айгель плелась по дороге, думая о грядущем, но услышала за спиной свист. Обернулась, надеясь не увидеть какого-то врага брата, и уперлась взглядом в подбегающего к ней Турбо. Она остановилась, дожидаясь, а Валера выкинул окурок в снег и стал рядом. — Привет, — он выдохнул оставшийся дым, — я со временем немного не угадал. Ветровка была расстёгнута, а шапка одета наискось. Музыкантка лишь улыбнулась, смотря на группировщика, и пошла дальше. Турбо протянул руку к её сумке, видимо надеясь, что в этот раз она не испугается, и забрал её себе. Они прошли пару метров, когда он снова заговорил: — Тебя ждут? Айгель спешно на него взглянула и ответила: — А что такое? — Ну, мы ж видеосалон открываем, нам плакат-расписание нарисовать надо. Мы с Зимой перессорились триллион раз, пока рисовали, вот и помощь нужна, — он затих на секунду, а потом повернулся к музыкантке. — Тебе ж рисование ближе, чем уличным пацанам. Девушка задумалась. Её ждали, да. Но музыкантку каждый день домой ждут, а плакаты для видеосалона не всегда можно рисовать. — Тогда веди. Я района вашего не знаю. Валера улыбнулся. Они вместе поплелись к видеосалону, который оказался далековато. Минут через пятнадцать они наконец дошли к зданию, где образовалась вся эта тусовка. Турбо завёл её в магазин, отдал сумку и показал на двери: — Ты рисуй, я с пацанами пару дел порешаю и приду. Айгель открыла дверь, пока группирощик шёл обратно, и застыла, увидев свою подругу, склонившуюся над бумагой. Айгуль повернулась к ней, и пара музыканток вместе рассмеялись. Не только Валера решил эксплуатировать свою девушку. Или подругу? Сумка оказалась закинута в тот же угол, где лежала скрипка, и подруги начали рисовать в две руки. Плакат получался и вправду красивым. Они много хохотали, аж до того момента, как Марат не нарушил им всю идиллию. Пришёл, кинул перемячи на соседний стул, непонимающе глянул на Айгель (вроде одну девку приводил, че их две-то?) и спросил: — Ты кто? В бандах, если ты девушка, нельзя было понятно выразиться, не назвав себя чьей-то. Она уже хотела ответить, но двери вновь открылись, запуская трех парней. Музыкантка выдохнула, увидев там Турбо, Адидаса и того самого «улитку». Ей точно надо было спросить какая у него кличка. Определенно. Они все по очереди пожали руку сначала Айгуль, а потом и стоящей чуть сбоку Айгель. На её счастье, улитка представился, поэтому теперь она могла называть его нормально. Зима. Прикольная кличка, да. Очень подходящая. Валера и Адидас быстро удалились. В комнате их было четверо: Марат, Зима и две подружки. Под пристальным взглядом и чавканьем Зимы, младший Адидас тоже пошёл на улицу. Оставшийся группировщик кинул им замечание насчет написания «Робокопа», а потом и сам пошёл на улицу. Время дня прошло незаметно: уже вечерело. Они с Айгуль сидели в компании кучи парней, считая и распределяя заработанные деньги. Когда все уже наконец закончили, подружки попрощались. Марат пошёл проводить Айгуль до дома, а Турбо ещё немного поговорил с пацанами, но тоже не отправил свою даму идти одну. Он был до одури смешным с её школьным чемоданчиком. В такое позднее время, конечно, было страшно ходить одной. По Казани в принципе было страшно ходить в одиночку, даже если ты с кем-то гуляешь. Пара подростков шла по снегу, особо не говоря. Айгель думала о том, как ей успеть сделать уроки, если завтра был ещё и экзамен. Днём она, почему-то, об этом не подумала. Шли они также долго, как и тогда, но музыкантке путь казался менее долгим, чем днём. Она радовалась. Всё наладилось. Наконец-то. — Аль, — девушка повернула голову к группировщику, — а ты мне свой телефон дашь? Музыкантка потянулась к своей сумке, забирая её у Валеры и ища ручку. Она вопросительно на него посмотрела: — А писать мне-то куда? Он остановился и протянул руку: — На руке напиши. Айгель цокнула, не оценив писательство на коже, но телефон всё-таки написала. Ещё и обвела, чтобы точно было видно. Турбо пошёл дальше. Вдалеке уже был виден подъезд дома. Она молилась, чтобы брат не поднял на уши Новотатарских, ибо если так произошло, то у нее будут конкретные проблемы. Валера придержал ей дверь и отстал: ей пришлось ждать группировщика у двери. Он отдал ей сумку, и, как обычно, сначала секунд десять на неё смотрел, прежде чем сказать: — Завтра поможешь считать? — Помогу. Парень расплылся в улыбке. Он ещё немного подождал, а потом сказал уже напоследок: — Сау бул, рәссам. — Сау бул, — Айгель уже начала поворачиватьсы к своей двери, — матур малай. Дома музыкантку ждала мама. Брат был на какой-то вылазке со своими пацанами, поэтому скандал откладывался на время, когда он придёт. Женщина только пристыжающе махнула головой, но вновь начала что-то говорить о любви, поэтому Айгель лишь отмахнулась от неё и пошла в комнату. Было поздно. Она уселась за уроки, проклиная себя за то, что не начала их делать в школе. Сон на этот день больше не планировался. Музыкантка надеялась, что завтра вернется пораньше. Хотя, ладно, школа-то никуда не денется, а вот первая влюбленность — может.