Трофей

Конечно, отец был прав — она потакала своему рабу, и потакала намного больше, чем он того заслуживал. За все проступки, которые он совершил, его стоило отправить в шахты, за все дерзости, которые срывались с его языка, стоило ему этот язык отрезать, Янника это знала, знала, но не шевельнула и пальцем. Его неспроста продавали со скидкой, как порченый товар: такие слуги, необучаемые и неконтролируемые, не пользовались спросом на рынке. Предыдущие владельцы пытались добиться от него послушания с помощью хлыста — и не добились ничего. Янника решила поиграть в добрую хозяйку — но сделала только хуже. Она дала ему столько свободы, сколько вообще можно дать рабу: он говорил ей «ты», он перестал звать ее госпожой, не кланялся, не опускал голову, не прятал взгляд… И даже этого ему было мало. Что бы она ни делала, как бы себя ни вела, каждый день рядом с ней был для него каторгой, каждое доброе слово жгло каленым железом — она читала это в его взгляде, слышала в его голосе. Никакие поблажки, никакие подачки не могли примирить Джаррена с тем, что он носил ошейник, а она — нет, и она знала, что втайне он мечтает в один прекрасный день содрать с нее кожу живьем. Несмотря ни на что, их тренировки продолжались по расписанию: два часа утром и два — после обеда. С неудавшейся попытки побега минул месяц, потом второй, уже замаячила на горизонте тень холодной дромунд-каасской весны, а значит, Яннике скоро предстояло отправиться на Коррибан в академию ситхов. Она стала увереннее и сильнее; Джаррен тоже не терял времени даром. Световой меч она, конечно, ему больше не давала, однако он ловко управлялся и с дюрасталью, без устали награждая ее все новыми и новыми синяками. Янника по-прежнему проигрывала две стычки из трех, и чем больше проигрывала, тем меньше воспринимала эти дуэли как тренировочные. До отъезда на Коррибан оставалось всего ничего, а она до сих пор не могла победить какого-то никчемного раба, хотя исступленно упражнялась днями напролет. Проклиная слишком слабые мышцы и недостаточно быструю реакцию, она с утра до ночи торчала в тренажерном зале, твердо намеренная в следующий раз одержать верх… Но всё повторялось снова и снова. В тот день послеобеденная тренировка выдалась утомительнее обычного. К началу второго часа Янника почти выбилась из сил; Джаррен без труда отбивал ее атаки, мастерски орудуя мечом. Гулко скрежетала в воздухе дюрасталь, и звук эхом разносился по двору. Разгоряченная дракой, Янника не чувствовала холода, хотя вокруг площадки проплешинами лежал смерзшийся снег, укрывающий побуревшую прошлогоднюю траву. Она попыталась сбить Джаррена с толку обманным маневром, надеясь, что он откроется для удара, но Джаррен разгадал уловку и снова встретил ее меч своим. В следующий миг клинок, молниеносно сменив направление, вонзился ей в солнечное сплетение. Она охнула и чуть не сложилась пополам от боли. Воспользовавшись этим, Джаррен оттеснил ее с площадки, продолжая наносить стремительные рубящие удары. Несколько Янника блокировала, от нескольких увернулась, но ритм нарастал и становился слишком быстрым. Она хватала воздух ртом, как рыба; лёгкие горели огнем. Серебристый клинок мелькал перед глазами. Шаг назад, еще шаг… И вот она уже уперлась лопатками в стену дома. Всё. Конец. Отступать некуда. — Сдавайтесь, леди Ашер, — довольно оскалился Джаррен, глядя на нее сверху вниз. Судя по ухмылке, это был лучший момент его дня. Янника сквозь зубы велела ему заткнуться. Их клинки снова лязгнули в воздухе, и опять, и опять. Проклятье! Он что, вообще не устает? Чертов забрак! С полминуты она успешно защищалась, отбивая удары, но наконец Джаррен с размаху попал ей по кисти, и она выронила меч, рыча от боли и досады. — И ты, девочка, собираешься стать ситхом? Бедный маленький тви'лек, — сказал он почти сочувственно, хотя, конечно, ему было ничуть ее не жаль. — Попробуй лучше танцы. Прожив в их доме полгода, он прекрасно изучил ее больные точки. Со всей дури Янника толкнула его локтем под ребра. Не удержавшись, Джаррен отпрянул. Она Силой притянула с земли упавший меч и ринулась в атаку. По правилам дуэль уже считалась проигранной, но ей было плевать. Дюрасталь скользнула в миллиметре от плеча и, описав полукруг, врезалась Джаррену в бедро. Джаррен громко ругнулся. Почуяв преимущество, Янника стала набирать скорость и вынудила его отступить обратно на площадку. Так-то лучше. Не стоило ее недооценивать и тем более не стоило злить. Да кто он такой, в конце концов? Инородец. Бывший солдат. Раб, купленный за полцены на базаре. Да, ей не хватало мастерства и физической мощи, чтобы победить его в честном бою. Да, она не должна была использовать Силу, сражаясь с прислугой. Но сейчас Яннику не заботило, честная у нее будет победа или нет. Забрак должен научиться держать язык за зубами… Иначе язык ему придется укоротить. Как он ее назвал? Бедный маленький тви'лек? Сколько раз она слышала такие слова в обрывках чужих разговоров, сколько читала по губам? Инородка, экзотка, дочь шлюхи, тви’лекское отребье. Неумеха. Рохля. Размазня. Девчонка, из которой не выйдет даже приличной кухарки. Недотепа, которую прикончит первый же встречный ситх, потому что ее тело создано для танцев, а не для драки. Подстегнутая гневом, она обрушила на меч Джаррена такой удар, что дюрасталь в его руках разломилась на части. Он на мгновение замер, сжимая бесполезный теперь обломок. Пришла его очередь уворачиваться. Нырнув в сторону, он ушел от удара, потом еще раз. Еще. Наконец мощной подсечкой Янника сшибла Джаррена с ног. Рассекая воздух, волна Силы веером взметнула влажный песок, накрывая их с головой. Еще движение — и Янника, задыхаясь, приставила к его шее клинок, жалея, что в руках у нее лишь никчемная металлическая палка. И ты, девочка, собираешься стать ситхом? Сердце колотилось у горла, холодный воздух обжигал легкие. Через слово глотая кислород, она медленно сказала: — Я стану ситхом. А вот ты, забрак, навсегда останешься рабом. Ясно? Джаррен тяжело дышал, глядя на нее исподлобья, и от того, сколько ненависти было в его глазах, она совсем потеряла контроль. — Повтори. Молчание. — Повтори, я сказала! Она была готова выбить из него эти слова, если понадобится. Мечом, Силой, плеткой — чем угодно. Джаррен помолчал еще немного, не сводя с нее взгляда, и наконец выплюнул безысходно и безразлично, словно сам удивляясь себе: — Какая же ты все-таки сука. Дальше всё случилось быстро. Янника коротко замахнулась, чтобы врезать ему мечом по лицу, и воздух вздрогнул, раскалываясь на части. Невидимая сила отшвырнула ее на другой край площадки. Что-то сдавило грудную клетку. Она попробовала подняться, но Джаррен вскочил на ноги быстрее. Лицо его было перекошено от гнева, губы сжаты. День за днем, тренировка за тренировкой она доводила его до бешенства, пытаясь узнать, где предел… И вот наконец узнала. Невидимая глазу, неощутимая другими, Темная сторона клубилась между ними, хищная и голодная, как всегда. Тяжелый наэлектризованный воздух пах озоном, в нем с треском проскакивали электрические разряды. Янника ощутила растущую громадную волну Силы, грозящую накрыть всю площадку. Это была не ее Сила — чужая. Сырая, неповоротливая, совершенно неконтролируемая — и страшная в своей разрушительной мощи. Как мог он ничего не подозревать? Как можно было за столько лет не догадаться о своей чувствительности к Силе? Молния, сорвавшись с ладони Джаррена, ударила ее в грудь. Разряд электричества сотряс всё тело, обжигая кожу и плоть. Янника чувствовала, как кровь заливает лицо, слышала, как суетятся и перекрикиваются перепуганные слуги. Они еще не сообразили, что происходит. Не сообразил и Джаррен. Сила клокотала внутри него, необузданная, как океан, и перехлестывала через край. Он замер, оцепенел, не зная, как справиться с ней. Янника с трудом приподнялась, опираясь на руку, и сжала пальцы в кулак, затягивая вокруг его шеи невидимую петлю. Схватившись за горло в попытке сорвать с себя невидимую удавку, Джаррен снова рухнул на песок. Янника, державшаяся из последних сил, упала тоже. Никогда раньше другой человек не применял к ней молнию Силы. Никогда раньше другой человек не хотел причинить ей столько боли.