Трофей

Брунмарку не нравились большие города. Шумные, гулкие, с высокими хижинами до самого неба, они вызывали в нем отвращение. Их мягкотелые обитатели бессмысленно сновали по улицам, изо дня в день повторяя один и тот же маршрут. Большинство никогда не покидало родной планеты. Наслаждаясь своими маленькими жизнями, они не стремились ни к чему, кроме сытости и покоя: слишком слабые, чтобы быть охотниками, слишком бесхребетные, чтобы на них охотиться. Как вездесущие гизки, они могли только пожирать пищу и размножаться, хотя имели наглость думать, что подчинили себе законы природы и завладели всем миром. Глупые беспомощные создания, они не понимали, что мир принадлежит таким, как Брунмарк. Мир принадлежит хищникам. Остальные — добыча. Из всех больших городов, в которых Брунмарк успел побывать, Каас-Cити не нравился ему особенно. Это был город-лес, лес из камня, стекла и металла, всегда холодный, сырой, пахнущий водой и болотом. Мимо со свистом проносились аэрокары. Рычание двигателей не умолкало ни днем, ни ночью. Вонь сгорающего топлива заполняла улицы. Фонари слепили глаза. В таком каменном лесу не учуешь жертву, не пройдешь по следу, не устроишь погоню. Скверное место для охотника. Скверное место для охоты. Брунмарк, для которого охота была смыслом жизни, мучился здесь, как зверь в клетке. Он ни разу не убивал с тех пор, как покинул Закуул. Прошло уже много дней — слишком много. Ему хотелось драться, хотелось видеть кровь, стекающую по клинку. Одержимый этим желанием, после заката он уходил в джунгли, чтобы найти себе жертву на болотах, и каждый раз возвращался ни с чем. Животные, населяющие Дромунд-Каас, предпочитали держаться от города подальше. Даже вампы не осмеливались приближаться к окраинам — когда-то безжалостно истреблявшие людей, теперь они прятались от них глубоко в топях. Они боялись. Зря. Брунмарк знал: убить человека легко, иногда даже слишком. Он убил многих и собирался убить еще больше, если ситх разрешит… Когда ситх разрешит. Она ни разу не оставляла его без достойной добычи. Брунмарк звал ее «ситх», потому что произнести ее имя на теллзи было невозможно. Хоботки талзов не могли издавать иных звуков, кроме гудения и мычания. На самом деле и слова «ситх» не было в их языке — только набор звуков, означающих одновременно и «великий колдун», и «великий воин». Ниже его на два фута и в пять раз легче, ситх не выглядела великим воином. Природа не снабдила ее ни мускулами, ни острыми когтями, ни даже второй парой глаз, чтобы видеть в темноте. Впервые встретив ее, Брунмарк подумал, что сможет одним ударом лапы разодрать пополам это худосочное маленькое тело. Он ошибся. Уже тогда, на Хоте, он уступал ей во всем, хотя она была почти ребенком, детенышем. Этот детеныш мог выпотрошить его играючи, как сытый нарглатч, от скуки забавляющийся с добычей... Но ситх никогда не убивала ради забавы. Может быть, поэтому он и решил следовать за ней. Она придавала смысл его бесконечной охоте. Дождь ненадолго притих. Сквозь клочья облаков просвечивало небо, отливающее сталью. Они шли к имперской Цитадели вдвоем — Брунмарк, которого на самом деле не звали Брунмарком, и ситх, имени которой он не мог произнести. Мощные лапы талза при ходьбе зачерпывали воду из луж. Грязная шерсть, напитавшись водой, свисала сосульками. Люди косились на него, не понимая, кто перед ними: охранник, раб, домашний любимец или дикая тварь, случайно спущенная с поводка. Некоторые на всякий случай переходили на другую сторону улицы. Видя это, он тихо гудел от удовольствия. Боятся. Хорошо. Брунмарк, как обычно, надел лишь легкий кожаный нагрудник. Плотная шкура заменяла ему броню, густой мех — одежду. Лишенная таких преимуществ, ситх вынуждена была облачиться в доспех. Сначала, увидев ее, он издал торжествующий рык: доспех означал, что она готовилась к драке. Но когда ситх рассказала ему о предложении Ваурона, Брунмарк недовольно заворчал. Старый колдун не нравился ему: от него несло тухлятиной. — Мы не верим старику, — неодобрительно прогудел Брунмарк, уставившись на спутницу двумя парами глаз. — Он предаст. Ситх пожала плечами. — Добро пожаловать на Дромунд-Каас, Брунмарк. Здесь никто никому не верит и все всех предают. Не волнуйся. Справимся. Брунмарк шумно втянул хоботком воздух. Он всегда восхищался ее бесстрашием, но сейчас она была слишком спокойна, слишком самоуверенна. Плохо. Беспечность делает охотника неосторожным, а неосторожный охотник рискует сам превратиться в добычу. Брунмарк не хотел, чтобы ситх стала добычей. Она была главой его клана, его вождем, его сестрой-не-по-крови. Она была нужна ему, и он знал, что тоже нужен ей — особенно сейчас, когда она еще не успела зализать раны после Закуула. Что-то было не в порядке. Что-то изменилось. Он не мог сказать, что именно: в телзи не хватало слов для сложных чувств, испытываемых бесшерстными. Он просто ощущал это своим звериным нутром, как банта ощущает настроение наездника. Но, как и банта, Брунмарк ничего решал. Ситх выбирала цель — он принимал ее выбор. Солнце зашло за горизонт, позолотив вершины башен, подпирающих небо. С другого края, медленно пожирая небосвод, наползала жирная черная туча с желтым брюхом. Брунмарк и ситх почти добрались до Цитадели. Неприступная громада нависала над ними, как гора. Алые знамена у входа хлопали на ветру. Вокруг не было ни души. — У нас в академии рассказывали про это место одну страшилку, — рассказывала ситх, пока они направлялись к правому крылу. Шла она прихрамывая, и это Брунмарку тоже не нравилось. — Его построил ситх по имени Дарт Нострем — или как его там, я уже не помню. Строил десять лет, пытаясь во всем угодить Императору… А когда закончил, Император запер его внутри, чтобы этот Нострем — или Ностор? — не рассказал о тайнах Цитадели ни одной живой душе. Говорят, по ночам до сих пор можно услышать, как его призрак бродит по подземному лабиринту и гремит цепями. Брунмарк вновь заворчал: глупая история. Глупая история не имела отношения к битве, которая им предстояла. Ситх находила ее забавной, однако талз не понимал шуток. Талзы вообще не умели смеяться. Посмотрев на ситха с высоты своего роста, он прогудел: — Ты не готова сражаться. — Я всегда готова, — беззаботно отмахнулась она. — Говорю же, не бойся. Сегодня здесь станет на парочку призраков больше, вот и всё. Когда она подошла ко входу, высокие двери распахнулись, пропуская ее внутрь, и ситх шагнула в темный холл Цитадели, как в раскрытую пасть. Снимая с пояса меч, Брунмарк шагнул следом. Тревога грызла его, но это не имело значения. Ничто не имеет значения, когда впереди по-настоящему славная охота.