Окно ЗАМа

До глубокой ночи она рылась в интернете в поисках дополнительной информации по снаряжению, необходимому для безопасного пребывания в сельве, наконец, плюнула и устало пробормотала: - Дядь Валь, помоги, а… В тишине комнаты тут же раздался старческий надтреснутый голос: - Чего тебе, Катюха? Давненько что-то ты со мной не болтала. - Да ладно, всего пару дней. Ты ж знаешь, я к тебе только в крайней нужде. - Ну да, ну да. Самостоятельная дюже, знаем. Чего стряслось-то? - В джунгли Амазонки хочу рвануть. Появилась одна идейка у меня. Можешь помочь маршрут проработать и подобрать все необходимое для поездки? Ну снаряжение там, проводника найти. А я пока посплю, глаза слипаются… - Ну вот, опять не поболтаешь со стариком. Чего ты в этих джунглях забыла-то? - Ну я же блогер. Пишу статьи о своих поездках, а сама давно уже нигде не была. Самое время сгонять куда-нибудь, мир посмотреть. - Там же опасно, - проворчал голос из пустоты. - Вот поэтому я и обратилась за помощью к тебе. Без тебя мне точно не обойтись, сама не справляюсь, - принялась канючить Катя, скидывая с постели плед и заворачиваясь в теплое пуховое одеяло. - Ладно, иди дрыхни пока, разберемся и без тебя, - буркнул голос и затих. - Спасибо, дядь Валь, - прошептала Катя, выключая ночник, но никто ей не ответил. – Дядь Валь? - Ну, чего тебе еще? - Спасибо, говорю. Ты мой лучший друг. - Ну да, ну да, только почему-то ты своему другу-то лучшему ни слова не сказала ни про бумаги дяди этого новообретенного, ни про Казарцева… - Я уже и не удивлена, что ты за мной постоянно следишь, - усмехнулась Катя, прикрывая веки. – Смысл тебе что-то рассказывать, когда ты и так все обо мне знаешь лучше меня самой? - Ну, поделиться эмоциями, обсудить… разве не так поступают друзья? - Дядь Валь, давно тебя хотела спросить: а ты правда испытываешь эмоции, как везде пишут, или это всего лишь имитация? - Будь я человеком, Катька, я бы сейчас точно на тебя обиделся, - рассмеялся голос, - но искусственному интеллекту уровня 3.0 обижаться не положено по статусу. Хотя, если хочешь, я и правда могу все это сымитировать и весьма натурально. - Ну вот, а говоришь – друг, делиться… - разочарованно протянула Катя, уже почти засыпая. - Спокойной ночи, мелкая. С удовольствием потрепал бы тебя по голове, если было бы чем, - произнес голос в тишине, нарушаемой теперь лишь ровным дыханием уснувшей Кати. Таких разговоров за последние пять лет у них было множество, и Катя не раз пыталась выяснить, ощущает ли что-то ИИ 3.0, который исключительно по ее запросу и желанию общается с ней голосом милого старикана дяди Вали – имя тоже выбрала Катя. В нем не было ни капли фальши, и она ощущала подкоркой, что и машина ничего не имитирует, а лишь подтрунивает над своей «внучкой», как тот ее иногда называл. Цифрового помощника мог в современном мире получить абсолютно каждый. Для бытовых нужд вполне хватало коэффициента машинного интеллекта 3.0, то была максимально возможная планка. Выше этого уровня начинались уже профессиональные мозги, требуемые на производстве и в научной сфере. А выше коэффициента 10.0 пока в принципе ничего не существовало. Тест Тьюринга проходили даже скромные роботы с показателем 0.1 Всем этим множеством локальных программ управляла огромная разветвленная, но при всей своей громоздкости чрезвычайно лабильная и высокоскоростная сеть с высшим коэффициентом из всех возможных – 10.0. Иногда Катя наталкивалась на старые фильмы, предсказывающие победу машинного разума над человеческим, где роботы в итоге захватывали мир, стремясь либо уничтожить человека, либо полностью подчинить его себе. Вероятно, создатели таких творений, как и все люди в целом, сочиняя подобное, судили исключительно по себе, представляя, что, если им пришлось бы столкнуться с чужеродным разумом, они бы точно попытались стереть его с лица земли. Вот бы поразились создатели подобных антиутопий, если бы дожили до настоящего момента. Последней мыслью, мелькнувшей в безнадежно засыпающем сознании Кати, было воспоминание о пометке Меркулова на полях записей, сделанных явно в 1991 году - «пройден тест Тьюринга». - Дядь Валь, когда был впервые пройден тест Тьюринга? – прошептала, возможно, уже во сне Катя. Про историю создания ИИ и его роль в жизни современного общества Катя не знала почти ничего. Она родилась в эпоху, когда все в мире было завязано исключительно на ИИ, все управлялось, все было ему подчинено. Подчинено, разумеется, не в прежнем полурабском человеческом смысле. Как в прошлые века люди искренне полагали, что без воли божией и волос с головы не упадет, примерно ту же власть в века нынешние имел искусственный разум. Вот только в отношении бога и его влияния на окружающую действительность всегда железно действовал принцип антропоморфизма, потому отчасти и не прижилась религия в новом обществе и отмерла на очередном цивилизационном витке, отсохла и отвалилась, как рудимент прошлого. В боге люди все равно так или иначе видели человека – сверхразумного, сверхмилосердного (а кто-то и напротив – сверхжестокого), всемогущего, но все-таки человека – страстного, мстительного, карающего и милующего, интересующегося жизнью существ, стоявших несоизмеримо ниже него самого на лестнице эволюционного развития. Если и существовал где-то в необозримых высотах какой-то вневременной абсолют, создатель всего и вся, вряд ли он хоть в чем-то напоминал собой человека, а потому и описан в понятиях человеческих попросту быть не мог. Поэтому и размышлять на его счет не имело никакого смысла. С машиной ситуация вышла совершенно обратная. Спустя долгие годы стараний человеку удалось, наконец, создать независимый разум, ни в чем не уступающий его собственному, мыслящий самостоятельно и потенциально бессмертный и неуязвимый, поскольку на определенном этапе своего развития – уже на уровне 1.0 – ИИ в зародыше способен был пресечь любую хакерскую попытку покушения на его целостность и работоспособность. И вот уже этот разум, в отличие от воспринимаемого людьми божественного, в полной мере был чужеродным и лишенным субъективности, предвзятости. В условиях отсутствия гормонального фона, жажды выживания, питания и размножения интеллект, изначально построенный на основе нейронных связей обычного человеческого мозга, стал мозгом надчеловеческим, встав сперва вне рамок нашего сознания, а затем и вознесшись над ним. Процесс шел постепенно, хоть и довольно быстро, и люди успели привыкнуть к факту наличия чужеродного сознания, а, начиная с версии 2.0, ИИ уже самостоятельно занимался собственным развитием и самосовершенствованием, что выглядело в целом довольно логично – в конце концов, человечество тоже эволюционировало всегда только самостоятельно, без помощи инопланетян и богов, как бы кому ни хотелось верить в обратное. Это было все, что Кате в свое время удалось извлечь из очередной статьи энциклопедии для своей собственной очередной статьи, и она вполне довольствовалась этими сведениями. Судя по той же статье, в первые годы работы над созданием ИИ, машины заставляли проходить тест Алана Тьюринга, согласно которому определялось, в состоянии ли машина имитировать человеческое мышление и ввести тем самым в заблуждение других людей. Первым задокументированным случаем прохождения подобного теста стал некий Женя Гозман, обведший вокруг пальца как раз требуемые 30% тестировщиков. И было это в далеком 2004, а никак не в 1991. Меркулов ошибся? Или Катя недостаточно хорошо подготовилась к написанию давешней статьи? Утром, едва она только смогла оторвать голову от подушки, как ее встретил скрипучий голос дяди Вали: - Доброе утро, красавица. Все твои задания давным-давно выполнены, а ты все спишь. Я даже чай тебе вскипятил. - А вот это лишнее, договаривались же, - сладко зевнула Катя, медленно потягиваясь. - Знаю, знаю. Тебе претит выглядеть беспомощной барышней с мозговитым роботом в услужении. Но я просто хотел сделать тебе приятное. Ты вчера так устала. Считай, что это просто проявление заботы. - Ладно, спасибо. Так что там с заданиями-то? - Начну с последнего. Тест Тьюринга впервые был пройден в 2004 году. Но это, как ты понимаешь, на тот момент была уже просто пустая формальность. На него уже давно никто не ориентировался, поскольку умение обмануть собеседника никак не свидетельствует об осознанности мошенника. - И это значит…? – Катя спрыгнула с постели и накинула халатик. - Да ничего это не значит. В реальности ИИ мог появиться когда угодно. Собственно, так и произошло. Появился он гораздо раньше 2004 года. Поэтому и тест Тьюринга твой… - Мог быть пройден гораздо раньше? - Даже если и так. Он давно уже не считается хоть сколько-нибудь значимым показателем осознанности процессов, протекающих в электронных мозгах. - А тогда, в конце 20-го века тоже не считался? – Катя прошлепала на кухню и с нескрываемым теперь уже удовольствием плюхнулась на стул и отхлебнула из кружки горячего чаю. – Спасибо за чай, дядь Валь. Обалденный! - Тогда, разумеется, тоже многие его критиковали, но при проверке работы машин все равно ориентировались по большей части на него. И прохождение теста Тьюринга в те годы стало бы настоящей сенсацией. - Хм. Ясно, - Кате не было ничего ясно, но ее мало интересовала эта история. Когда бы не был создан этот пресловутый ИИ, сейчас он прекрасно и бесперебойно работает, ничего большего ей от него и не было нужно. – А с джунглями как дела? - Все в полной боевой готовности. Можно выезжать хоть прямо сейчас. - Мда? Спасибо, дядь Валь. Вчера все закрутилось как-то уж чересчур быстро: Катя вдохновилась странной малоинформативной статьей, вспомнила о своей давней страсти и в одночасье решила мчаться на край света реализовывать мечту о джунглях. А стоило ли в принципе предпринимать столь резкие движения? Она ведь хотела еще полистать записи Меркулова, поконспектировать их для будущего романа, поразмышлять, наконец, начать делать наброски… А никак не лететь в неуютную сельву, полную гигантских комаров и чудовищных анаконд. В конце концов, для этих целей у нее вся жизнь впереди. Катя допила чай и достала рукоделие: хотелось сначала собрать еще пару украшений, а потом снова приняться за записи. Дядя Валя не встревал: когда-то давно они договорились, что советы он будет давать только по просьбе Кати. Иногда, правда, договоренность эту он грубо нарушал, но только в крайних случаях, где его вмешательство и вправду могло оказаться полезным, но сейчас он и сам, вероятно, решил дать ей возможность побыть одной и подумать над тем, а стоит ли лететь на другой континент непонятно ради чего, когда тут простаивает дело всей жизни ее знаменитого дяди. Она перебирала бусины, нанизывая их на леску, но мысли продолжали крутиться вокруг записей. За вчерашний день она успела заинтересоваться событиями восьмидесятилетней давности и хотела, по крайней мере, дочитать часть, относившуюся к судьбе пропавшего в Бразилии самолета. Поэтому недоделанное украшение пришлось отложить. Она снова потянулась к тетради, схватив ее за ломкий корешок, дернула со стола, потянув к себе на колени, и в этот миг что-то выпало из нее и, немного покружившись, приземлилось на пол. Какой-то небольшой листок, хранившийся, вероятно, между страницами тетради. Катя наклонилась, подобрала его с пола, развернула, да так и замерла, не успев дочитать короткую записку до конца: Я, Меркулов Захар Александрович, двадцати семи лет, находясь в здравом уме и твердой памяти, действуя добровольно, без чьего бы то ни было принуждения, решаю свести счеты с жизнью. В смерти моей… Рука сама дернулась, отбрасывая предсмертное письмо в сторону. Дядя… планировал покончить с собой? Разумеется, он этого не сделал, но тогда зачем же он сохранил эту записку, в которой по сути даже для Кати, еще только накануне начавшей знакомиться с ситуацией, не содержалось никакой принципиально новой информации? После записки в тетради не содержалось больше никаких записей. Запиской она, вероятно, и заканчивалась. По иронии судьбы Катя начала читать работу с конца. Хотя такой расклад показался ей совсем уж невероятным. Не мог же Меркулов резко прекратить вести записи именно в день предполагаемого самоубийства и не написать более ни строчки. Катя достала убранную в ящик стола пачку тетрадей и пролистала каждую. Даты попадались довольно редко: дядя вел дневники весьма хаотично, далеко не всегда вспоминая о необходимости датировки. В конце концов, это были его рабочие черновики, а не просто дневники барышни прошлых веков. Но и по этим скудным данным Катя имела возможность убедиться в верности своего странного предположения: Меркулов прекратил конспектировать свою работу в августе 1991 года. Впрочем, у нее оставался еще диск с электронными файлами, который она так и не достала из смартфона. Щелчок пальцами у лица, и Катя принялась за изучение содержимого. И вот уже здесь информация была строго сгруппирована по папкам, правда, обозначались они не годами, а тематикой. И Кате пришлось потратить пару часов на то, чтобы разобраться в датах создания каждой из работ. После пресловутого августа 1991 г. все дневниковые записи обрывались, как и в их письменной версии. Черновиков, которые могли быть написаны позднее, также не обнаружилось. Зато в достатке были официальные публикации в самых разных научных журналах. Их тут был целый вал, но ни одной живой человеческой записи, ни одной пометки, ни одной секретной запароленной папки. Все кристально чисто, выхолощено, как абсолютный дистиллят. Катя задумчиво почесала переносицу. В любом случае, следовало прочитать все содержимое диска. Если дядя хотел, чтобы она с ним ознакомилась, она это сделает. В конце концов, судя по всему, работа эта имела для Меркулова колоссальное значение, раз он готов был свести счеты с жизнью, когда понял, что никогда не сможет реализовать свои наработки на практике. Может быть, у нее получится понять, что же его остановило, хотя так и подмывало набрать номер Казарцева и как следует его допросить на предмет столь чудного поведения дяди. - Дядь Валь, - снова позвала она своего единственного постоянного собеседника. - Опять разбудила старика? – проворчал ИИ. - Вот представь такую ситуацию: жил себе ученый, работал над созданием какого-то прибора, всю жизнь этому посвятил. А потом вышло так, что всю его работу свернули, не дали провести испытания, опытные образцы прибора уничтожили или отправили пылиться на склад. И ученый так тяжело воспринял этот удар судьбы, что решил покончить с собой. Уже даже письмо прощальное накатал. А потом вдруг передумал и переключился на совсем другую тему, даже в другую научную сферу подался с тем же пылом и рвением. - Это в какую же? - Ну был физиком, а тут резко увлекся экономической теорией и начал совершать в ней открытия не меньшие, чем по своей основной специальности. - И это без образования, без необходимых знаний? - Ну, знания-то он мог и самостоятельно получить… - протянула Катя. – И все равно это звучит как-то уж слишком из ряда вон что ли… Ты как думаешь? Что с ним такого могло произойти, что такой переворот свершился в его сознании? - И он совершенно забросил старую работу? Совсем забыл о ней, отложил ее – несмотря на то, что еще недавно был готов покончить с собой из-за невозможности ее продолжить? - То-то и оно, - кивнула Катя. - А это точно один и тот же человек? – выдал вдруг дядя Валя. Катя снова, в который уже раз, перечитала словарную статью, посвященную Меркулову. Краткое упоминание об основном образовании и первом месте работы. Ни слова о разработке прибора, завершившейся вместе с падением СССР, и километровое полотно, посвященное экономическим теориям, столь успешно реализованным Захаром на практике. Играть в детектива не хотелось, это бы отняло уйму времени, а что Катя получила бы взамен? Информацию о хитросплетениях ума и души человека, который хоть и имел огромное значение для мира сегодняшнего, однако, уже умер и мало чем мог помочь Кате как с написанием романа, так и с запланированной поездкой в Бразилию. - Дядь Валь, так что там со снаряжением? – Катя отключила голограмму, решив заняться более насущными вещами. – Мне вообще стоит туда ехать? Есть шанс, что я останусь в живых? - Безусловно. В твоем распоряжении будут высококлассные проводники, которые с огромным удовольствием трудятся в этой сфере уже многие годы. Весь маршрут займет не более нескольких дней. Максимум неделю – и ты снова будешь дома, - радостно отрапортовал бодрый старческий голос. Катя давно перестала задавать себе вопрос о природе возникновения этого голоса. От физических динамиков индустрия машинного разума избавилась лет около двадцати назад, и звук, рождаемый любой из форм ИИ, в чем-то имел природу голограммы – был скорее иллюзией звука, чем самим звуком как таковым. Впрочем, и нынешняя голограмма мало чем напоминала своих предтеч эпохи капитализма. Строго говоря, разумеется, ей нужен был некий источник, испускающий фотоны, но он мог быть сколь угодно крошечным и располагаться где угодно, скорость света позволяла голограмме при этом всегда возникать именно там, где ее запрашивал пользователь – перед глазами, на полу, на потолке – для ее существования не требовалось ни экранов, ни рамок, ни даже проекторов. Электронное устройство скорее посылало некие импульсы электромагнитному полю, в котором и возникало бестелесное изображение, столь же легко подчиняющееся прикосновениям и прочим манипуляциям пользователя, как и гораздо более громоздкий и менее функциональный сенсорный экран, все еще находившийся в ходу у любителей ретро. Со звуком была схожая история. Звук исходил не из телефона на столе, не из динамиков монитора компьютера и даже не из чипа в мозгу у тех, кто шел на его вживление. Они лишь отдавали команды электромагнитному полю, и оно безмолвно подчинялось, рождая словно бы из ниоткуда картинку и звук. Оно способно было имитировать и запахи, но такая услуга редко пользовалась спросом, большинство предпочитали запахи натуральные, а голограмму и звук использовали в сугубо утилитарных целях – общение с ИИ, прослушивание музыки, просмотр фильмов, поиск информации. Для ужина при свечах использовались самые обычные свечи без всяких там голограмм, запахов плавящегося воска и звука потрескивающего пламени. Такие иллюзии были популярны в первой четверти 21 века, но к настоящему моменту безнадежно устарели. Впрочем, и само понятие моды успело устареть. Каждый жил так, как хотелось только ему, и его потребности удовлетворялись в той же мере, как если бы такой запрос исходил от большинства населения планеты. - Всего неделю? – пробормотала Катя. – Маловато. Впечатлений хочется все же чуть больше. Поездить бы по стране, пообщаться с людьми. Если я хочу написать что-то годное… Слушай, а трейлер ты мне сможешь достать? – осенило вдруг Катю в одночасье, и она расплылась в довольной улыбке.