Открой мои глаза / Open my eyes

Скрип половицы ответил эхом в коридоре дома, Кая вошла внутрь и тихо начала стягивать с себя обувь. Дома было тихо: «Странно, еще не пришел?» — подумала девушка и заглянула на кухню. Там было пусто. Проверив остальные комнаты, она лишь убедилась в том, что находится совершенно одна. Быстренько ополоснувшись под горячей водой, Грубер натянула на себя домашнее шмотье и залезла под одеяло, согреваясь после прохладного воздуха дома. На часах было около одиннадцати вечера и ученица Хогвартса невольно загрузилась вопросом о том, где же пропадает ее блудный родственник. В размышлениях она провела пару часов, пока сон окончательно не взял свое, унося девушку в мир фантазий, бреда и сказок. Кая вошла в старый замок из красного кирпича, который был ее прошлой школой магии. Оглядевшись, она заметила Александра, высокого русоволосого парня, который стоял неподалеку: — Привет! — она ринулась к нему и прижалась всем телом, обнимая его так крепко, словно не видела сотню лет. — Привет, рыжик, — он ухмыльнулся, вытягивая тонкие губы в единую нить, и погладил ее по волосам, наблюдая, как пряди рассыпаются водопадом по изумрудной накидке, — уже готова к балу? — Да! Так волнуюсь, что ты не представляешь! — она заглянула в его круглые, темно-серые глаза и мило улыбнулась, продолжая наслаждаться теплом его тела. Александр был спортивным и плечистым парнем, одним из «охотников» в Квиддиче, не сказать, что сильно пользовался популярностью у противоположного пола, скорее наоборот, но внимание было, хоть и немного. Его овальное лицо с острым подбородком всегда забавно скруглялось, когда он улыбался, почему-то именно это и зацепило Каю. Его глаза и улыбка буквально снились ей, пока она не нашла сил признаться. Он был старше на год, но этого было достаточно, чтобы он мог немного помогать ей с учебой, с этого и завязались их отношения. Ей было всего пятнадцать. — А чего волноваться? Просто бал. Надеюсь, в этот раз никакие ребята не спалятся с горючим перед преподами, а то будет лютый облом, если всех раньше срока спать отправят, — закатывая глаза сказал он и нахмурился густыми бровями. — Не знаю, как ваши, а наши планируют вечеринку до начала бала! — похвасталась Грубер, выпуская любимого из объятий. — Да вас точняк накроют! Не даром говорят, что Дажбожьи врать не умеют! — несколько цинично произнес Александр, скривив губы, — То ли дело мы, Яриловичи, нас почти никогда не ловили на подобном. Скрываться надо еще уметь. — Ну… Я просто надеялась, что ты тоже к нам придешь, но ладно, — расстроенно пролепетала девушка, опуская взгляд, в ответ на это, парень лишь цокнул языком и закатил глаза. — Да хорошо, приду я, будет забавно понаблюдать, как вас снова всех поймает Орлов или Барно. В Колдовстворце, как и в других магических школах, были свои отделения, на которых учились дети: Дажбог, Ярила, Хорс и Сварог. У них были разные характеры и распределение проходило при помощи специального камня спрятанного на острове посреди глубочайшего озера России, который, словно всевидящее око, охватывал все пространство и следил за первокурсниками во время поисков. Они получали обычный серый песчаник на одном из испытаний, однако, именно он в конце пути и начинал светиться одним из четырех цветов, определяя будущий факультет юного волшебника. У каждого отделения, как и в Хогвартсе, у них были свои деканы и завучи: Хорс — Устинов Тихон Николаевич (завуч), Прутская Делия Ивановна (декан); Ярила — Вологодская Анна Демьяновна (завуч), Михаил Моревич (декан); Дажбог — Орлов Вениамин Викторович (завуч), Верея Барно (декан); Сварог — Кулагин Глеб Герасимович (завуч), Есений Барно (декан). Кая и Александр учились на разных факультетах, но это не помешало им начать отношения. — А вот и не поймает нас никто! — обиженно буркнула Кая, вновь обнимая Алекса, чтобы показать, что она не держит на него зла. — Посмотрим, — усмехнулся парень, приобнимая девчонку. Настал вечер и ребята с Дажбога собрались у себя. Весь первый этаж — это общая гостиная, большой круглый зал с приятным медово-оранжевым освещением, не напрягающим глаза, местами для учебы и мягкими диванами, на которых уже развалились, в обнимку со спритным, ученики этого факультета и их друзья с других отделений. Внутренняя сторона представлена сверкающими стеклянными арками, выходящими на озеро, потрясающий вид в любое время суток сопровождал посетителей и радовал их глаз. Среди всех отделений только в общежитии Дажбога есть общая гостиная, куда могут вместиться почти все ученики факультета. Озеро и зал — слыли своеобразным сердцем общежития, до которого можно добраться через многочисленные спальные коридоры, от периферии к центру. Гостиная Дажбога являлась предметом зависти всех остальных отделений, сплетен и даже некоторых конфликтов среди учителей, которые были расстроены, что их подопечным достались не такие комфортные гостиные, хотя жить на нижнем школьном ярусе, никто из них тоже не желал. Студенты разного возраста и с разных факультетов пили и развлекались, наслаждаясь компанией друг друга. Дружественная атмосфера, несмотря на некоторую вражду отделений, царила среди них. Они пели и танцевали, обнимались, шутили, просто ожидая начала бала, который бы дал им возможность подолжить вечер в зале Торжеств. Некоторые до того напились, что решили пропустить праздник, возвращаясь в свои комнаты еще до его начала, другие же дрожали от нетерпения, чтобы после культурной программы, как следует оттянуться, не боясь гнева преподавателей. Почти всю вечеринку Кая провела не выпуская из объятий своего молодого человека. Когда стукнуло время идти на бал, то все спустились в зал Торжеств, украшенный к Новому году различными дорогими убранствами, мишурой, а главное — елью, которая занимала почетное место в центре. Она стояла неподвижно и цепляла своей красотой, украшенная фруктами, печеньями и конфетами в цветных упаковках. Манила к себе, приглашая сорвать угощение, но никто не рисковал, ведь все знали, что тот, кто съест, что-то с елки — превратится в поросенка, за свою несдержанность и порчу внешнего вида такого важного атрибута праздника. По плану, сначала были танцы, которые создавали атмосферу царского бала. Открывался вечер с вальса, а дальше танцевали еще многое: венгерку, краковяк, падепатинер, падеспань, падекатр, мазурку и котельон. Следует отметить, что среди всех танцев мазурка и котильон являлись наиболее «важными» приглашениями на балу, по той причине, что после мазурки кавалер вел даму к столу на ужин, где можно было пообщаться, пофлиртовать и даже признаться в любви. Кая кружилась в танце с Александром. На ней было пышное лимонное платье, сдобренное рюшами, подтянутое корсетом. Волосы забраны в высокий пучок, украшенный шпильками с пестрыми драгоценными камнями в виде цветов. Ее кавалер же, одетый в пошитый на заказ темный, суконный, синий сюртук, рубашку из поплина и темные брюки, улыбался во все зубы, ведя Грубер за собой по зале. В перерывах между танцами, молодые люди и девушки могли пообщаться, выпить вина, которое так великодушно предоставили преподаватели. Его было немного, даже слишком немного, лишь по паре бокалов доставалось ученикам, даже с учетом того, что алкогольные напитки были не всем по вкусу, а часть и вовсе не пришли на бал, после интереснейшего вечера в гостиной Дажбогов. — На тебя все время смотрит этот ублюдок, — сквозь зубы процедил Александр. — Да ладно тебе, Андрей неплохой парень, он мой друг! — встала на защиту приятеля Кая, невинно глядя на спутника. — Он мне не нравится. Если позовет танцевать — откажись. — Не могу, ты же знаешь, что по правилам вечера нельзя танцевать только с одним партнером, нужно меняться, а я с тобой все танцы танцевала! — девушка пыталась вразумить любимого, но тот был слишком ревнив. — Я все сказал, — ответил он и заиграла музыка. Андрей двинулся по направлению к Кае, а Алекс демонстративно отвернулся, строя из себя обиженного. На деле, было к чему ревновать, Хорсовец, коим являлся друг рыжей ведьмы, обладал достаточно притягательной внешностью: у него были синие, словно сумеречное небо, глаза и черные, как смоль, волосы. Угловатое, брутальное лицо и подтянутая фигура. Он так же, как и Александр, был игроком в Квиддич, только за свой факультет, и являлся «загонщиком». Парень поклонился и протянул руку: — Не подарите ли мне танец? — Не откажусь, — быстро кивнула девушка и Андрей повел ее в центр залы, а она напоследок, словно извиняясь, оглянулась на Александра, который с ненавистью смотрел им вслед. «Ну, станцую я мазурку с Андреем, ничего такого, он ведь мой друг…» — успокаивала себя зеленоглазая, пока танцевала с приятелем. Русый волшебник сверлил злобным взглядом танцующую пару и наблюдал за тем, как его любимая смеется, пока общается со своим другом. Александр не выдержал и скривившись от отвращения, пошел на выход из залы. Кая, завидев это, бросила Андрея посреди танца и кинулась вслед за своим молодым человеком, который успел выйти из замка и встал в «курилке», как они называли это с остальными учениками. Это было обычное укромное местечко за углом школы, где редко появлялись учителя и остальной персонал школы. Облокотившись на кроваво-красную стену замка, он достал сигарету и подпалил ее с помощью своего перстня. В Колдовстворце не пользовались палочками, как в Англии или США, там были кольца с особыми сплавами металла и камнями, которые даровали своему владельцу силу. Кае долго пришлось привыкать к палочке, она тренировалась все лето перед поступлением на пятый курс Хогвартса, но перстень оставила у себя, тк лучше, чем он, ей не подходило ничто больше. Она иногда вспоминала, как в Каменной лавке, на первом году обучения, обуждала работу с мастером. Ностальгировала по первым тренировкам, успехам и неудачам, что приносило ей кольцо. Кая выбежала из замка и бросилась к курилке, надеясь, что найдет там Александра. Погода стояла отличная, снег лежал высокими сугробами, укрывая под белым покрывалом землю. Сказочные пейзажи окружали школу. Ветви деревьев, покрытые голубым инеем, покачивались от легкого ветра. Снежинки, крупными хлопьями оседали на ледяные дорожки. Звезды, россыпью раскинутые на темном небе, светили почти так же ярко, как луна. Блеск на снегу от ее света выглядел так, словно миллионы лилипутов включили свечи и махали ими, привлекая внимание. На старых окнах поселились чудные ледяные узоры, украшая собой старый замок. Морозный воздух окутывал собой и доводил до ощущения ломки костей, настолько они ныли от холода. — Милый! Ну, ты чего? Это же просто танец! — девушка хотела было подойти к любимому, но тот слегка оттолкнул ее рукой, она не чувствовала насколько низкая температура от охватившего ее страха. — Иди к Карпинскому, тебе с ним весело было, как мне повезло наблюдать, — ответил он, скривив лицо в отвращении, всем видом демонстрируя, насколько ему противно подобное отношение к себе. — Он мой друг, ничего такого! — уже трясясь от паники, лепетала Кая, хватаясь за широкие плечи синего сюртука. — Иди отсюда, шл*ха! — на ее глазах заблестели слезы, а он, будучи подшофе и в ярости, не замечал, как перегибает палку, повышая голос и вновь отталкивая девушку от себя. — Ну, любимый! Между нами ничего нет! Я всегда с тобой, ты же знаешь! — ее голос сорвался на рыдания и крик, — Прошу, поверь мне! — Отвали от меня, мерзкая шалава! — громко ответил он, откидывая бычок и сильно толкая Каю так, что она не устояла и упала наземь, намочив в снегу новое бальное платье. — Саша… — она окончательно окунулась в истерику, подскочила и начала трясти парня, — Я тебя люблю! Только тебя! — Отъ*бись! — он с размаху дал ей пощечину и отдернулся, словно она была не его девушкой, а портовой проституткой. — Любимый, прости меня, пожалуйста! — ревела она, свалившись вновь на ледяной покров, придерживаясь за щеку и задыхаясь от собственных слез. — Ты мерзкая, отвратительная шл*ха! Жаль, что я потратил на тебя время! Хотя, знаешь, спасибо за отсосы, ты действительно была отличной давалкой! — он с силой пнул ее по ноге, собираясь уйти, но она схватила его за штанину и поползла за ним на коленях, пытаясь удержать. — Прости меня, пожалуйста! Не бросай меня! Прошу! — всхлипывала она, истерично дергая его за брючину, валяясь у его ног, как отчаявшийся бродяга. — Ага, я еще потом буду весь такой плохой, что ударил тебя, хотя ты сама виновата! — ответил он, стараясь высвободить ногу, но опасаясь подскользнуться. — Нет! Прошу, не уходи! Не бросай меня! Прости, пожалуйста! Я ни слова тебе не скажу лишнего. Я сама виновата. Прости меня, умоляю! Я не могу без тебя жить! — кричала она, в истерике держась за ткань на его брюках. — Отстань ты от меня уже! Достала! Ты нах*й мне не нужна! — он наклонился и вновь ударил ее по лицу. Она схватила его за сюртук одной рукой, а другой начала в истерике стучать ему по груди, не прерывая слез и пытаясь достучаться до него. Ему настолько это надоело, что он сорвался и схватив за грудки, начал бить ее об лед, который покрыл все тропинки, так, что она очень сильно билась головой, но не переставала умолять его о прощении. — ЗАТКНИСЬ ЖЕ ТЫ! Крикнул он и с силой пнул ее по телу, да так вошел во вкус, что не мог остановиться, оставляя все новые синяки на бледном девичьем теле. Она умоляла его остановиться и простить ее, ревела, что все равно любит его, но он уже ничего не слышал, кроме глухих ударов, которые он ей наносил. Грубер просто валялась на земле, как брошенная и никому не нужная вещь. Тело ломило. Она сотрясалась от рыданий, пыталась закрыться от ударов, но ничего не выходило, они продолжали находить ее, пока она надеялась, что это просто когда-ниубдь закончится. Пока на улице парень избивал свою девушку — остальные ни о чем не подозревали, продолжая отдыхать и веселиться, даже не замечая, что ряды отдыхающих редеют с каждым танцем. Вдруг, неподалеку раздался знакомый голос: — Голубев? ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ, УБЛЮДОК?! — Андрей ринулся к нему, желая защитить подругу. — Не подходи, — простонала Кая, переживая, что тому тоже достанется. Она уже смирилась со своим положением и покорно принимала удары, словно и правда их заслужила. Кости ужасно болели, ноги и руки опухали от осыпающихся на нее тумаков. Из носа текла кровь от того, как сильно рыжая ведьма ударилась головой об заледеневшую землю. — Что? — наконец, Александр обратил внимание на пришедшего, который остановился в метре от него, — Пришел свою шалаву защитить? — его нога прилетела ей прямиком поддых. Хорсовец взревел, как бешеный медведь, и бросился на Яриловича, сбивая его с ног. — Какое право ты имеешь ее трогать?! Она девушка! Она слабее тебя! — кричал он, стараясь просто обездвижить его, но не наносить травм. — А тебе какое дело? Давно вы с ней е*етесь?! Шл*ха она! — отвечал Голубев, вырываясь из крепкой хватки Андрея и норовя его ударить. — Я ее друг! А ты, как ее парень, должен ее защищать, а не бить, тварь! Не выдержав, Карпинский начал осыпать ударами противника, но тот ловко выскользнул и подбежал к девушке, которая лежала в почти безсознательном состоянии. Алекс опять начал ее бить ногами, видимо, желая убить: — Мразь! Шалава! Во время очередного удара, она проснулась, свалившись с кровати и солидно приложившись головой об пол. Тело и лоб покрывал холодный пот, стекающий солеными каплями по коже. Дыхание было глубоким и плохо восстанавливалось, ведь Кая далеко не сразу поняла, где именно она находится. Выпутавшись из одеяла, ее посетила лишь одна мысль: «Слава Мерлину, что мы расстались…».