Партия

— Я смотрю, вы совсем меня позабыли, мой милый маркиз, — насмешливо проговорил Люрбек, заметив, что его приятель старательно избегает смотреть ему в лицо. Д’Орильи тяжело вздохнул — но только про себя: «Если бы»: д Люрбек все ещё приходил к нему кошмарах. Наружно он только нахмурился и покраснел: — Извините, шевалье, сейчас у меня нет времени на разговоры, — и демонстративно сунул руку в ворох секретных бумаг, чтобы выудить из него столь же секретное письмо, — подождите в прихожей… — Вот как вы теперь заговорили, Робер, — усмехнулся датчанин, — а когда вам были нужны те десять тысяч, не помню в вас подобной независимости… Румянец на лице молодого французского офицера из розового стал алым. — Не упрекайте меня в неблагодарности, Люрбек, — едва не взорвался он, глядя на посетителя почти с ненавистью, — Просто сейчас совершенно не время для дружеских посиделок! — он помахал рукой с зажатой в ней бумагой в сторону окна, — Война, если вы не заметили!.. За окном стоял светлый день, по-осеннему холодный и равнодушный к неприятностям д’Орильи, которого вот-вот начнут шантажировать его прошлыми злоключениями. Он прекрасно понимал, какие козыри на руках у шевалье де Люрбека и корил себя за легкомысленность и доверчивость по отношению к этому злодею. Сейчас он уже прекрасно понимал, что тот играл отрицательную роль в его судьбе и более всего хотел от него избавиться. Касательно же того, что Люрбек был шпионом англичан, маркиз, впрочем, совершенно не догадывался. — Ах вот как, — осклабился невозмутимый как прежде иностранный вельможа, — но вы, по крайней мере, могли бы хотя бы поцеловать своего друга. Д’Орильи поднял, наконец, глаза и соприкоснулся испуганным взглядом с бывшим товарищем. Тот выжидательно и без улыбки смотрел на него, и губы его, не изображая на этот раз никакого веселья, растягивались в зловещую улыбку. — Нет, — сказал лейтенант с уверенностью, но голос его изловчился предательски задрожать даже на этом коротком слоге, — Нет! — откашлянув комок в горле повторил д’Орильи и откинулся на спинку стула, — Все в прошлом! Люрбек покачал головой: — А я-то мчал к вам, подгоняемый мыслью, что мой милый маркиз будет рад увидеть своего любимого друга… — Все в прошлом! — краснея повторил Робер и решительно встал из-за стола, чтобы его выпроводить, — но я не отказываю вам в знакомстве. В Париже, если вам угодно будет встретиться, мы могли бы как-нибудь вместе пообедать… Он произнес это из простой вежливости, присущей его вообще рыцарскому характеру, но нежелание видеться с Люрбеком отчетливо читалось в его бледном с красными пятнами румян лице, изображавшее чуть ли не гадливость… Шевалье же, которому гостеприимство д’Орильи было необходимо не в Париже, а здесь, в генеральском штабе, церемониально и с достоинством поклонился. — Только один поцелуй, мой милый Робер, и я уйду, — сказал он ласково, хватая бывшего приятеля за руку и повергая его тем самым в ужас. — Нет, сказал же! Он вывернул руку, высвободился из захвата и отступил с опаской назад, как если бы ожидал, что де Люрбек тут же на него накинется… Но тот не стал этого делать. Только печально улыбнулся: — Моя любовь к вам все та же… Его любовь была ужасна и постыдна, и была пиком их неравных и ненормальных по любым меркам отношений, и Робер побледнел от отвращения: — Уходите, шевалье. Почувствовав слабину своего противника де Люрбек не стал его слушать и подошёл ближе: — Не будьте так жестоки ко мне, Робер… Он ухитрился поймать его за руку и одним рывком притянул маркиза в объятия. — Загляните в свое сердце, мой милый, и признайте, что вы все ещё любите меня, — прошептал он ему на ухо, со злорадством чувствуя, как тот дрожит под его прикосновениями. — Черт возьми, Люрбек, оставьте меня в покое! — попытался маркиз оттолкнуть его от себя, но тот был настроен серьёзно как никогда. — Я не могу этого сделать, не могу с собой бороться, вы так притягательны… — Уходите сейчас же! — обмирая от страха прошептал д’Орильи, чувствуя, как тот оглаживает ту часть его, что ниже спины и поясницы. — Не стану, — усмехнулся датчанин и в доказательство пожал одной рукой одну из вожделенных округлостей. В ответ у Робера вырвался судорожный вздох — он почувствовал как ноги его слабеют, а голова кружится. Нет-нет, только не это! Только не снова! — Тогда уйду я! — выкрикнул француз, изловчился и вынырнул из объятий злодея. Не понимая что делает, наивный в своем искреннем ужасе лейтенант д’Орильи, проявляя безумную халатность, выскочил за дверь собственного кабинета и схватился за ручку — чтобы воспрепятствовать преследованию Люрбека. В то время как тот еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. — Выпустите меня, любовь моя, — улыбаясь прокричал в деревянную поверхность де Люрбек и, согласуясь со сценарием маркиза, подёргал ручку двери. Та проявила преувеличенное сопротивление его слабым попыткам, и шевалье укусил дрожащую от смеха губу. — Как же так, мой дорогой… — выдавил он из себя, изображая несчастье. — Уезжайте, де Люрбек, нам незачем больше видеться!.. Я скажу своему сержанту вас выпустить. Ключ в двери провернулся, означая для де Люрбека заключение, и маркиз Д’Орильи чуть ли не галопом пустился по коридору в сторону выхода — прочь от преследователя и его ненавистной любви! Больше никогда-никогда!.. Когда шаги его удалились, пленник расхохотался в полный голос и с восторгом обернулся к столу, где были разложены секретные бумаги. Шпион английской разведки шевалье де Люрбек поздравил себя с отлично разыгранной партией и, спеша успеть до того, как подчинённый д’Орильи выпустит его из кабинета, принялся торопливо разбирать депеши в поисках тех, которые он с победным видом принесет в лагерь и собственноручно вручит герцогу Камберлендскому — за вознаграждение щедрое как никогда.