Искушение

Сакуса скользит взглядом по собственному хмурому лицу, кудрявым волосам, что как всегда норовят залезть в глаза, и по еле заметному следу от бесшовной маски на переносице и под глазами, который можно было увидеть, только если целенаправленно выискивать его на светлой коже, отражённой в зеркале. Рассматривает внимательно и про себя проклинает тот день, когда познакомился с Ойкавой Тоору. А заодно и тот день, когда согласился быть его парнем. И ещё тот, когда увидел то, что не должен был — Ойкаву в клетчатой мини-юбке, снимавшего очередной тренд в тупом тик-токе. И определенно тот, в который согласился, после долгих, тщательных и глубоких (если вы понимаете, о чем я) уговоров, надеть чёртов костюм горничной, который сейчас узким корсетом сдавливает широкую грудь, тугой шнуровкой выделяя массивные мышцы, и подчёркивает россыпь родинок на грудной клетке, контрастирующих с бледной кожей и чёрными атласными рюшами. Взгляд скользит ниже по отражению обтянутого торса, и Сакусе кажется, что наклонись он хоть немного, то платье обязательно треснет по швам. Тем не менее, ткань идеально облегает тело, эластично тянется, не вызывая дискомфорта, и Киёми даже выдыхает, затягивая белый фартук на поясе, и поправляет пышную юбку, что доходит только до половины бедра, открывая вид на подтянутые мышцы, а ведь Ойкава говорил, что дал мерки на юбку подлиннее. Когда дверь в спальню открывается, Сакуса вздрагивает и рефлекторно прикрывается руками. Но потом также отдёргивает их, не понимая, что вообще ему стоит прикрывать. В проёме замирает Ойкава с двумя пакетами в руках, и вид у него такой, будто он умрёт на месте прямо сейчас. Его восторженный взгляд скользит по Киёми так, словно он лицезрит божество. Сакуса замечает, как краснеют мочки ушей Тоору, и не понимает, как относиться к такой реакции. — Ты говорил, что юбка будет длиннее, — недовольно отмечает Сакуса, теперь уже полностью развернувшись к Ойкаве и одёрнув пышный подол. — Нормальная юбка, — бубнит Ойкава себе под нос и только сейчас отводит взгляд с подтянутой фигуры Сакусы на пакеты, которые держал в руках, — у тебя просто ноги длинные! Киëми закатывает глаза в ответ на неудачное оправдание. Он, нахмурившись, смотрит, как Ойкава подходит к нему, попутно рыская в пакете поменьше. — Оми-оми, ты же позволишь мне ещё одну вольность? Ойкава смотрит на Сакусу невинно и смущённо, но Сакуса ощущает, что Тоору совершенно не смущён — он в предвкушении. Киёми молчит, внимательно всматривается в лицо Ойкавы, встречается с взглядом карих глаз, что в сумраке комнаты ощущается томным, выжидающим, так смотрит хищник на свою жертву, находясь в засаде. Киёми склоняет голову на бок и поддаётся своему парню, думает, что раз согласился на авантюру, то нужно идти до конца. Он садится на кровать и вопросительно кивает на пакет в руках Тоору, мол «ну и что там у тебя?». Ойкава в восторге как маленький ребенок, которому разрешили купить желанную игрушку, он улыбается и достаёт из бумажного пакета две упаковки. В одной Сакусе удаётся разглядеть кожаные ремни, а в другой — белый капрон. «Боже», — думает Сакуса и в очередной раз проклинает всю эту идею. Он тянется за пультом от светодиодной ленты, что лежит на подушке, и включает белый свет, приятно переливающийся по контуру стены и плинтусов. Ойкава шуршит целлофаном и вытягивает на свет белые чулки, а Сакуса всё еще думает, что это плохая идея. Тоору опускается на колени перед кроватью и стягивает с ног своего парня домашние тапочки. Растягивает атласную резинку, на которой красуется небольшой бант, и собирает чулок на пальцах, надевает на носок и натягивает на чужую стопу. Ощущение соприкосновения теплых пальцев и синтетики к коже заставляет Сакусу невольно вздрогнуть, а кожу покрыться мурашками. Парень прикусывает уголок губы изнутри, сжимает пальцы на ногах и протискивает ногу вперёд, пока Ойкава тянет капрон вверх чуть выше колена. Тоору проделывает ту же операцию со второй ногой, но в этот раз, якобы случайно, проводит кончиками пальцев по внутренней стороне бедра, а потом подтягивает резинку выше, делая вид, что поправляет ажурный чулок. Сакуса смотрит на банты, что выглядывают из-под пышной юбки, и испытывает смешанные ощущения. Это достаточно непривычно, чтобы причинять дискомфорт, но достаточно привлекательно, чтобы испытать интерес к чему-то новому. — Ты говорил про одну вольность, — замечает Сакуса, когда Тоору замирает перед ним на коленях с кожаными портупеями в руках. — Ну, Омии… — тянет Ойкава и ластится щекой к чужому колену, — это два этапа одной вольности, ну пожааалуйста. Тоору оставляет поцелуй на бедре и снова смотрит своим щенячьим взглядом. Сакуса закатывает глаза, и Ойкава торжествует в очередной раз за сегодняшний вечер. — Встань, пожалуйста, любимый. Сакуса поднимается и чувствует странное удовлетворение, глядя на сидящего перед ним на коленях Ойкаву. Парень поднимает его ногу и натягивает первый ремень на несколько сантиметров выше банта, цепляет за резинку металлическое крепление. Сакуса вздрагивает от холодного соприкосновения с кожей. Второй ремень Ойкава крепит выше, и часть его становится не видно за юбкой. Когда все крепления оказываются на месте и на второй ноге, Тоору не может оторвать взгляд от сочных бёдер, красота которых была подчёркнута столькими элементами. Сакуса вздрагивает, ощущая хватку цепких пальцев под тугими переплетениями ремней, и рвано выдыхает, поддавшись вперёд, когда чувствует, как чужие зубы смыкаются на свободном участке бедра. — Знаешь, Оми, я передумал показывать тебя миру в таком виде, оставлю такую красоту только для себя.