Ловец снов. Подарок судьбы

      Свои первые шаги в искусстве Мин Юнги сделал в компании странствующих художников, которые разрисовывали вывески различных городских лавок и кабаков. Набравшись опыта, Юнги решил продолжить художественное дело, но самостоятельно, поэтому переехал в Амстердам.       Молодой художник рисовал для витрин, имея с этого небольшой заработок, параллельно подрабатывая тут и там: повар на побегушках в ресторане, ибо небольшой талант к готовке Мин тоже имел, кондуктор и торговец молока.       Поняв и решив, что мимолетная работа вне искусства не для него, меняет направление: рисует портреты людей на переполненных осенних улицах.       Завернувшись в теплое чёрное шерстяное пальто с беретом на голове, молодой художник искусно водил простым карандашом по белому холсту, то и дело переводя взгляд на проходящих мимо людей, черпая с их внешности вдохновение.       Юнги не акцентировал ни на ком пристальное внимание — просто делал один собирательный образ из множества других.       Линия за линией, штрих за штрихом и под его талантливыми руками рождался настоящий шедевр. Мин не преследовал строгой тактики рисования — лишь то, что угодно его творческой душе. И, наверное, это и значило, что в свои картины он вкладывал душу.       — А нарисуете меня? — Юнги поднял взгляд и увидел рядом с собой девочку, которая переминалась с ноги на ногу и теребила в руках свои длинные светлые локоны, опадающие на мягкий шарф. — Только у меня нет денежки, но есть ловец снов, — она достала из кармана амулет, который представлял собой паутину из суровых ниток, натянутых на круг из ивовой ветви. В ловец было вплетено несколько коричневых перьев, а так же присутствовали украшения из небольших белых бусин. — Его надо вешать над изголовьем кровати. Я сделала его сама, своими руками, — она не улыбалась, но выглядела довольно спокойно.       Мин Юнги внимательно слушал ребенка, стараясь вообще не дышать. Она была красивой и.. Словно усыпляла бдительность своим детским обаянием.       — Конечно, я нарисую, — он похлопал по деревянной лавочке рядом с собой. — Присаживайся.      Девочка аккуратно заняла предложенное ей место, сложила свои ладошки на ногах и замерла, чтобы художник смог отразить и перенести на холст её внешность. С помощью умелых рук и карандаша.       Юнги выбрал не особо большое полотно и принялся за творческий процесс.         За окном начинали наступать сумерки, окутывая Амстердам в плен вечера, плавно переходящего в ночь. Юнги перемешивал ложкой зелёный чай в фарфоровой кружке и внимательно следил за плавающими в нем кусочками от заварки, вслушиваясь в звон железа об фарфор. Кухня в его собственной квартире была небольшой, но уютной и домашней.       Он любил свой дом, ведь именно тут, под невысоким потолком создавались неповторимые иллюстрации.       Та девочка, которую он сегодня рисовал, действительно отдала ему этот необычный ловец снов. Художник умело вбил в выкрашенную бежевую стену один гвоздь и подвесил вещицу, ровно над изголовьем деревянной кровати. Юнги ещё с минуту просто бегал глазами по ловцу, пытаясь рассмотреть его как можно лучше, но все равно не понимал, какой от него толк.       Он без задней мысли опрокидывает одеяло и склоняет голову на множество мягких и пушистых подушек, потому что так спать приятнее и намного комфортнее его телу, что сутки напролет может сидеть за холстом и творить.       Когда ночь совсем опускается, звезды начинают сиять словно сахар, который пролился на черный мрамор, блестящий на солнце. Веки Юнги тяжелеют и забирают его почти бодрое состояние в течения множества снов, по которым он снова и снова плывет, как и любые ночи до этого дня.       Сегодняшняя ночь — особенная.       Листья, листья, листья. Много красного, жёлтого хоть отбавляй и зелёный. Совсем мало. Перед глазами длинная улица, вдоль которой рядком выстроены пестрые дома с незатейливыми формами окон и габаритные двери. Дорожка выложена из камня, что повидал много веков и людей, живущих тут. Все имело свою историю и память.       Юнги шагал вдоль бульвара и оглядывался по сторонам, пытаясь сообразить, где он мог находиться. Ну конечно, это же Квартал De Looier с изумительной архитектурой, который с двух сторон окружен каналами. Здесь можно прогуляться тихо и неспеша, ведь тут нет улиц с множеством шумных ресторанов, но место полностью усыпано антикварными лавками. Любителям предметов старины тут определенно место.       Его карие глаза наблюдали за мирно вышагивающими парочками, что шли за руку в непривычных костюмах, совершенно не сочетавшихся между собой. Юнги отвел взгляд на позвякивающие цветные кристаллики, что бездумно болтались над дверью, оповещая о новых посетителях, но долго задержаться на них не смог.       Внимание художника привлёк развивающийся на поднявшемся ветру коричневый шарф. Он грациозно летал по воздуху, загораживая профиль человека, который впопыхах справлялся со связкой ключей в своих руках, запирая стеклянную дверь. Молодой человек справился с замком и быстро зашагал в сторону замершего Юнги, сильнее кутаясь в шерстяное пальто.       Лицо незнакомца было слишком безупречно — он выглядел как настоящий аристократ. У него слегка вытянутое лицо, очень красивая модная стрижка, что из-за ветра чуть потеряла форму, а коричневые пряди безвольно развивались на холодном воздухе, открывая вид на тёмные и узкие глаза.       Кореец.       Он шмыгнул носом и запахнул шарф по шее, откидывая его назад. Широкие плечи виднелись даже через многослойность одежды, которая выглядела очень аккуратно и хорошо. Основная палитра — коричневый, бежевый и белый.       Молодой человек уже приближался к по прежнему недвигающемуся Юнги и их взгляды пересеклись, словно яркая вспышка в кромейшей темноте, ослепляя и вызывая непередаваемые ощущения. Зрительный контакт между ними длился около пяти секунд, но этого хватило, чтобы Юнги полностью очаровался и его влечение только увеличилось. Художник затаил дыхание, а сердце пропустило удар.       Этот человек — божество и никак иначе. Он пленил художника одним своим взглядом и, кажется, поселился в его голове, прочно там основавшись.                                      **      Юнги хватается за карандаш практически сразу после пробуждения. Он не завтракает, не идёт в ванну, а садится рисовать образ незнакомца из сна.       Он, словно проектор, пытается воспроизвести его черты лица, которые так хорошо запомнил. Они единственные и неповторимые. Мягкие и одновременно ранили своей остротой, изысканные и милые, завораживающие и помогающие расслабиться.       Юнги рисовал много собирательных образов, но этот — не такой. Если с лицом незнакомца смешать чьё-то ещё, то это можно рассчитать как вандализм, потому что отображать его образ на белом холсте все равно что прикоснуться к чему-то божественному и хрупкому.        Мин хмурился и почти не моргал, вырисовывая серым карандашом последний кадр, что видел во сне. Он сидел на своём деревянном подоконнике, свесив с него худую обнаженную ногу и творил.       Погода за окном меняла свой внешний вид. Солнце закатилось за облака и на его место вышли серые и угрюмые тучи, из которых позже хлынул дождь. Юнги не отвлекался. Он старался не упустить ни одну деталь из внешности прекрасного незнакомца.       Когда время перевалило за почти ночное, портрет наконец-то был закончен. Юнги пару раз притронулся к еде лишь бы не упасть в голодный обморок, потому что он уже норовился потерять сознание только от одного воспоминания о молодом человеке из его сна. В его животе порхало миллиард цветных бабочек, а чувство эйфории теперь, кажется, стало его лучшим другом. Художник внёс множество красок на его портрет, тем самым придав ему ещё большую натуральность. Потому что рисовал он отменно.       Очень жаль, что невозможно применить немного магии и оживить человека с холста одним грациозным движением руки.       Художник взял чёрный маркер из белого стаканчика и оставил небольшой росчерк в правом нижнем углу полотна:       «Божество из сна. 1979 год».      Юнги аккуратно поставил холст на подоконник, где восседал до этого несколько часов подряд и отошел к своей кровати. Он зачесал назад тёмные волосы, что постоянно лезли в лицо и мешались. Мина резко осенило.       Ловец снов. За его спиной. Над его кроватью.       Он должен найти этого прекрасного человека. 

**

     Юнги крутился перед зеркалом в пол в своей квартире и придирчиво осматривал свой внешний вид. Он выглядел безупречно и с этим нельзя было поспорить, но ему все равно что-то да не нравилось. Скорее всего, сказывалось волнение от предвкушения поисков.. Хоть это и звучало довольно странно. Он окончательно одернул свой чёрный джемпер и двинул из квартиры.       Художник сразу выстроил в своей голове маршрут — та самая антикварная лавка из его сна. Темп его шага то ускорялся из-за нарастающего стресса и нетерпения, то замедлялся, а в голове лишь один вопрос: что ему делать, когда он зайдёт внутрь?       Конечно, он взял бумажник с купюрами, но его душа не тянулась к старым вещам от слова совсем. Хорошо, ладно, если надо будет, то он купит. Пусть и ни черта в этом не понимает. На этих мыслях он уже был в нескольких шагах от той самой двери, из которой в его сне вышел незнакомец. Юнги ещё раз задержал дыхание, поправил волосы, выдохнул и потянулся к дверной ручке, слушая звон кристалликов над его головой.       Когда он неторопливо и как будто ощупываясь прошел внутрь, в нос ударил запах красного дерева, какой-то краски и старых вещей. Юнги переводил взгляд то с одной вещицы на другую, не сумев сконцентрироваться на чем-то одном.      Этот антикварный салон был по истине необычным. В этом помещении воедино слились века, эпохи, события и даже люди. Время здесь замедляет ход, и кажется, что даже воздух какой-то другой. В отличие от суматохи и скорости жизни за дверьми лавки, здесь царит покой, тишина и умиротворение. Это ощущение схоже с походом в музей или выставку. Однако, все вещи в салоне можно почувствовать, попробовать на ощупь.      Юнги внимательно рассматривал вещи, которые уже успел заметить: книги, картины, гравюры, мебель, изделия из фарфора, меди, серебра, сувениры, предметы быта и домашней утвари, ювелирные изделия, оружие прошлых веков, статуэтки и многое другое. Да, тут действительно было слишком много всего.             — Добрый день, Вам нужна помощь в выборе? — Юнги дернулся от неожиданно раздавшегося голоса за его спиной и обернулся на звук.       За стеклянным прилавком стоял пожилой мужчина, сложив руки возле живота и дружелюбно улыбался. Его седые волосы были аккуратно уложены, а борода коротко пострижена.       — Я пока просто осматриваюсь, но спасибо за предложенную помощь, — Юнги улыбнулся в ответ, но его сердце грустно перевернулось в груди.       Неужели этот сон лишь сон, который никогда не выйдет за рамки его уже одурманенного сознания? Юнги очень надеялся, что ему по силам отыскать этого прекрасного человека, но, кажется, это просто-напросто невозможно.       Художник грустно вздохнул, но уходить отсюда пока не решился. Все таки, здесь есть на что посмотреть и если он правда обожжется об свои лживые надежды, то хотя бы обзаведётся обновками.       Он тихо вышагивал между нагроможденными полками и пытался найти что-то такое особенное. Но в голове было лишь одно особенное и замен этому не было нигде и никогда. Внимание художника привлекла небольшая светлая коробочка, которую он тут же взял в руки.       Его длинные пальцы открыли коробочку, которая внутри была обрамлена мягким шёлком, а на такой же подушечке лежала серебряная подвеска с кристальной луной. Украшение было необычно красивым и переливалось от чуть проходящего света сквозь полки, создавая ощущение, что оно было магическим. Юнги смотрел как завороженный на это ювелирное украшение и точно определился с покупкой.       — Прекрасный выбор, — за спиной снова раздался мужской голос, но на этот раз он принадлежал кому-то явно помоложе. — Луна, символ перемен, подобно тому, как она циклически сменяет фазы.. Месяц.. Полная Луна, убывающая Луна и вновь рождение.. Сам символ полумесяца берет свое начало в древние времена, тогда верили в духовную силу богини Луны.      Юнги обернулся на молодого человека и.. Замер. Вихрь призрачных надежд растаял в воздухе. Перед ним стоял человек из сна. Тот самый, как Юнги и рисовал его. Стоило их взглядам вновь пересечься, но теперь наяву, художника словно охватило жгучее пламя и дар речи куда-то резко пропал. Он с восхищением в глазах смотрел на незнакомца и тонул, безбожно задыхаясь и захлебываясь в его эстетической красоте.       В жизни он был ещё прекраснее и красивее.       — Я.. Хочу купить это, — к Юнги ненадолго вернулась способность говорить и он приподнял руку с коробочкой в руках, демонстрируя её.       — Хорошо, проходите на кассу, — незнакомец указал своей длинной рукой на прилавок и улыбнулся художнику, который до сих пор прожигал его своим влюблённым взглядом.       Мин Юнги влюбился и это было точно.       — Могу я узнать Ваше имя? — молодой художник решил не терять такую возможность, потому что этот шанс был практически один на миллион.       Незнакомец из сна оторвал свой взгляд от кулона, который уже прочно упаковывал и чуть удивлено посмотрел на Юнги. — Ким Сокджин, — все же ответил он после небольшого раздумья.       Юнги еле проглотил вставшую в горле слюну. Даже имя его было.. Бесподобным.        27 сентября — день, когда жизнь Юнги повернулась на полную катушку, впустив такого особенного сердцу человека.       Последующие дни после судьбоносной встречи походили на рай. Они постоянно были вместе, начиная с неспешных прогулок по вечерним и утренним улицам Амстердама. Все это чувствовалось пряным ядом в груди — до потери памяти было сладко.       Сокджин долго приходил в себя после горячего поцелуя в холодном парке, где почти не было людей. Юнги подрагивал после того как отстранился от манящих своей красотой губ и дернулся, когда Ким снова потянул его на себя, втягивая в сладкий как карамель поцелуй.       Джин пах так сладко и желанно, что ноги непроизвольно подкашивались каждый раз, когда Юнги вдыхал запах его кожи. Он водил руками по его телу, исследуя и пробуя на вкус языком, пока они сидели поздно ночью на кухне в квартире Юнги.       Джин обнимал его сильно и крепко, поглаживая по тёмным волосам художника и слушал его историю, где главный герой — Ким Сокджин. Он отдал свою душу прекрасному молодому художнику, который обращался с ней как с редким цветком, оберегая и защищая от чужих рук в своих томных объятиях.       — Возьми мой шарф, сегодня совсем холодно, а он тёплый, — приглушенно говорит Джин, стоя на пороге квартиры Юнги и заботливо надевая на него мягкую ткань. Он провожал его на важную встречу с человеком, которого должен был рисовать Мин.       — Меня согреют только твои объятия, — художник обвил свои руки вокруг изящной талии и сильнее прижался щекой к шее Сокджина. — Я постараюсь не задерживаться, — он приблизился к пухлым губам и нежно поцеловал.       Они были вместе уже два месяца. Юнги безмерно влюблён в этого человека, каждый день благодаря судьбу и ловец снов. Он оберегал Джина, заботился как о самой важной и хрупкой в мире вещи. Но Сокджин вещью не был — он был настоящей эстетикой в самых ярких её проявлениях.       Их чувства постоянно находили выход в неторопливых поцелуях после сна, страстных прикосновениях под горячей водой и бесконечной заботой друг о друге.       Юнги сцеловывает капельки пота с острых ключиц Сокджина, нависая над ним и неторопливо двигается, пока его возлюбленный зарывается тонкими пальцами в волосы художника. Их близость всегда была чем-то интимным и желанным, с огромной потребностью в постоянных прикосновениях и ласковых словах. Огонь в глазах, влажность губ, вздымающаяся грудь и в следующую секунду судороги тела, перенесенного удовольствие.       Он без сил падает на Сокджина и чуть отдышавшись, начинает аккуратно перебирать пальцами кулончик с луной, который подарил ему в день начала их долгих и крепких отношений.       «Ты моя луна, что освещает путь жизни» — шёпотом произнёс Юнги, стоя за спиной замершего Сокджина, острожно надевая на его шею украшение. Он целует его под ухом и ведёт губами по линии подбородка, медленно подбираясь к губам.       Чувства.       Сокджин радостно подпрыгивает на месте, когда Юнги тихо, словно боясь спугнуть, рассказывает о новой работе в музее того самого господина, которого он рисовал. Он будет создавать картины для этого места, что пропитано искусством от потолка и до пола.        Сокджин — его искусство и вдохновение.      Ким сжимает его в своих родных объятиях и Юнги выдыхает. Он расслабляется в его руках и тянется за таким нужным поцелуем.        Все, что ему нужно — Сокджин.       — Хочу съездить с тобой в соседний город после Нового года, — сообщает Ким за ужином с Юнги. Кухня украшена переливающимися гирляндами разных цветов, а за окном снежинки опускаются на землю, пройдя до этого длинный путь с неба. — Там будет ярмарка и я очень хочу её посетить, — он с восторгом в глазах смотрит на Юнги, который в ответ лишь тепло улыбается.       — Обязательно съездим, — он сжимает его руку в своей и целует тыльную сторону ладони, от чего Сокджин розовеет и смущается. И так каждый раз, но как в первый.        Юнги дышит Сокджином. Время идёт, события сменяются, погода тоже, но единственное, что не меняется — их любовь. Мин уверен, что всё, что с ним произошло — подарок судьбы. Самый желанный и дорогой подарок.       Который он никогда и никому ни за что не отдаст.