я скрываюсь с этой раной в калейдоскопе дней, боги врали - ты стреляешь и попадаешь в цель.
- Нормального битмаря тяжело найти. Ну, чтобы вы типа как соулмейты подходили друг другу по работе… В бокале плещутся коньяк и органичная для подобного вечера незаинтересованность. Федор кивает немного устало, терпит льющиеся мерным потоком переживания малознакомой дамы уже около часа. Она красива, хоть и уже немного посеревшая от алкоголя. Хоть и рот двигается едва ли естественно, а смазанная броская помада неосознанно отсылает на образ безумного несостоявшегося комика. В данном случае - несостоявшегося музыканта. Глаза напротив уже не блестят и блеклый взгляд зря старается привлечь внимание. Головой он не здесь и слушает в пол уха, стараясь в то же время не слишком выдавать разгорающийся интерес к барной стойке. Федор поглядывает девушке за плечо и почему-то злится. Ему хочется оказаться там. Ему хочется, чтобы обвили кольцом цепкого внимания, хвалили и ругали, чтобы предлагали ему выпивку и фиты. Хочется не слышать этого: «всем просто стоит заткнуться и признать его гениальность, пацаны» в сторону Андрея. Подушечки пальцев вздрагивают, когда к Андрею ластится какая-то девчонка. Он неловко посмеивается и уворачивается от чужих прикосновений. Они шутят. Он смеется. Хочется стать его единственной причиной смеха или закрыть ему рот. - Эй, ты тут? - девушка щелкает перед его лицом. - Все ок? Слушаешь? Федор отвлекается, переводит взгляд на собеседницу. Она обиженно поджала губы и опустила взгляд, перемешивая коктейль. Извиняющийся взгляд и легкая улыбка - всегда срабатывает на ура. - Да, я слышал твою демку. В роке ты неплоха. - Если тебе скучно, то все ок. Ты итак достаточно меня слушал. - Я просто немного устал. Скоро, наверное, домой поеду, а пока… Почему тебе ближе рэп, а не рок, например? Дальше - повтор того, что он уже слышал, но обижать девчонку не хочется, поэтому внимает с псевдоинтересом. Бокал постепенно пустеет. По хорошему пойти бы попросить повторить, но барную стойку охраняют. Там - первый и последний для Федора человеческий кошмар, сгусток сплошных эгоизма и пафоса, болезнетворный триггер, выкрашенный в пепельный, бухой и наверняка уже вмазанный. Федор бегло смотрит в сторону бара. И жалеет почти мгновенно, ведь взгляд сразу же ловят, будто этого момента и поджидали. Андрей улыбается ему без капли растерянности, ямочки украшают лицо, не видавшее бритвы уже как пару дней точно. Небрежность в стиле и небрежность в манерах; он на свой лад поднимает бокал в жесте «за тебя», обращаясь к Федору и пьет залпом под шум его личной толпы. Андрей не утруждает себя ожиданием ответа и возвращается к активной беседе. Федору паршиво; к глотке поднимается ощущение проигрыша. Тотальный проеб. - Да, - глухо отзывается на вопрос девушки, устало протирая глаза пальцами. - Тебе нужно попробовать снова. Может получиться. Но брать реванш не хочется. На самом деле хочется только вызвать такси до студии и проспать часов десять на неудобном диванчике, борясь с мигренью - все лучше, чем эта ебаная мясорубка в животе. Он рад его видеть. Он его ненавидит. И он не хочет чувствовать ни того, ни другого. х х хпуля слева под ребрами, где-то между пролетами. отвези меня в место, где все еще не проебано.
Ноябрьский ветер по-хищному проползает под футболку, Федор закуривает. «Не насосал, а настрелял» - он усмехается претупой шутке в своей голове, отдает зажигалку прохожему, благодарит его раза три. Давно не курил, с непривычки закашлялся. Одна сигарета отнимает пять минут жизни, увеличивает риск инсультов, вызывает привыкание и рак легких. Федор прикидывает в голове чистосердечное: «Вероник, я умираю. Покурил вечером - на утро прокашлялся кровью. Люби меня вечно и помни. Все, что я успел нажить, пожертвуй в детские дома, а дневники сожги. Извини, что оставил на тебя ипотеку. Навеки твой…» - Ебать, вот так встреча. Музыка на секунду звучит громче, нарушая интимную тишину ночи, но тут же заглушается снова, когда закрывается дверь. Хриплый голос подобен протянутой руке, вытягивающей его из вязкого омута мыслей. Откусить бы эту руку по локоть, чтобы больше не лезла. - И тебе добрый вечер, Андрей. - Да какой добрый? - мужчина копошится в карманах куртки, звеня ключами. - Бухло здесь отвратное. И дорого, что пиздец. Какими судьбами здесь, Федь? - Друзья позвали. И слились. Напиваюсь, оказываю психологическую помощь начинающему музыканту. - О, я видел, - подмечает Андрей с живостью и закуривает. - Но насколько могу судить по ситуации - девчонка ждет только практической помощи. Ну знаешь, золотые руки Стеда ди и вся хуйня… - Если ты не о сведении музыки, то тебе лучше заткнуться. Андрей заливисто, развязно смеется, запрокинув голову. Он курит вишневый чампан, не изменяя привычкам, и приторный дым доходит до Федора с потоком неласкового ветра. Губы растягиваются в улыбке сами по себе, пока Федор думает, что да, блять, он скучал. По вульгарным шуткам и хриплому смеху, и по ебучему запаху чапмана тоже. Смех прерывается резковато, Андрей внезапно выпрямляется, насколько это позволяет сделать алкоголь в крови, и смазанно глядит на Федора. Улыбка ничего не значит ведь, да? Потому старается найти что-нибудь во взгляде. Может, неозвученное «я рад тебя видеть» или «я ненавижу тебя». Хоть что-нибудь более конкретное, чем просто изучение, словно Андрей - диковинная зверушка. Федор смотрит словно под гипнозом, не отрывает взгляда, даже когда понимает, что его спалили. С потрохами, как маленькую влюбленную школьницу, таскающую шоколад своему учителю на переменах. - Не понимаю, - Андрей глубоко затягивается, держа зрительный контакт. Усмехается, склоняет голову в сторону. - У тебя такой взгляд, будто ты хочешь мне въебать. Выдерживает небольшую паузу. - Или выебать. - Эту хуйню мы уже проходили, - невесело замечает Федор, усмехаясь. - А вот попиздиться можем. - А потом окажется, что я дерусь с самим собой, и ты никакой не Тайлер Дерден, а просто второе дно шляпы фокусника. Тебя выдумал, на тебя же глядя, все вот это вот. - Если я - твоя фантазия, значит, ты реальный законченный мазохист. - Знаешь, о чем думают люди, поборовшие зависимость, когда видят что-нибудь лакомое? Федор слишком здоровый, у него из зависимости только кофеиновая, поэтому он мотает головой и выдает только глухое: «м?» - «Что, раз уж так сложилось, то точно последний раз. Железботен…» - язык у Андрея заплетается, что вызывает тихий смех у обоих. - Железобетонно блять, последний раз. - И к чему было это драматичное вступление? - Переспи со мной. Последний раз, Федь. Повиснувшая тишина тошнотворна. Федор отворачивается, пережевывает этот взгляд с намешанными надеждой и мольбой, выбрасывает дотлевший окурок. Андрей тоже отворачивается, смотрит куда-то прямо. Как будто не ждет с благоговением ответа, не напряжен каждой мышцой своего тела. Будто уже через секунду не начал корить себя за эту детскую хуйню и унижения. Наступи своей гордости на глотку и станешь счастливым. Применимо ли это к ним двоим? Федор прочищает горло спустя минуту колющего молчания. - Знаешь, о чем думают люди, не склонные к зависимостям? - М? - Что они могут сколько-угодно пробовать разное и ни к чему не привязываться. - Это значит… - Андрей чешет затылок, нервно улыбаясь. Он боится понять не так, да и, если честно, совсем понимает, о чем говорит Федор. Хотя что-то начинает неприятно царапать под ребрами, но желание оказывается сильным настолько, что перекрывает все страхи и сомнения. - Это значит: я надеюсь, что у тебя есть где переночевать. Федор думает: «что ж, раз так сложилось…». Внутренние противоречия приглушены, их почти не слышно; разум занят только неприличными картинками, яркими такими, живыми, быстро сменяющими друг друга. Во всех он с Андреем, - под или над; в некоторых он смотрит на него со снисхождением и говорит: «я же говорил: «не привязываться», помнишь?». Федор правда почти здоровый и из зависимостей только кофеиновая. И если кофеиновая - это когда пьешь уебищный нескафе с Андреем поздним утром на кухне, то да, определенно только эта. - Сейчас вызову такси. У тебя все с собой? В воротнике куртки прячется довольная улыбка, сдобренная волнением. У Андрея слегка подрагивают пальцы от предвкушения, пока он набирает в приложении знакомый адрес. Федор набирает сообщение: «Останусь у друга, не хочу в таком состоянии приходить домой. Целую, доброй ночи».