Conceived in Sin

      На следующий день в голове Уилла проясняется.              Теперь он понимает, что накануне был слишком драматичен. Конечно, Майк никому не расскажет.              Джейн видится с Макс (какие бы отношения их не связывали), и они, кажется, близки, так что она узнала бы от Макс, если бы Майк действительно был плохим. И уж точно не стала бы поощрять влюбленность в него, если бы это было так.              Так что одной проблемой меньше.              Следующая проблема — это скорее вопрос о том, что ему делать со своим очевидным сексуальным влечением к Майку Уилеру.              И он приходит к выводу.              Даже если Уилл и хочет зайти дальше, он должен помнить, что он человек, а не животное, в конце концов. Им движет не только первобытный инстинкт. Самоконтроль — это сила. Это он узнал на еженедельных занятиях церковной молодежной группы.              Он просто будет себя контролировать. Не пойдет на вечеринку. Не взглянет больше на Майка Уилера (по крайней мере, не будет на него долго пялиться). То, что произошло между ними, случилось лишь единожды. Этого больше не повторится.              С таким решительным настроем он идет в школу в понедельник утром.              На уроках он не бросает на Майка ни единого взгляда. И быстро уходит, как только звенит звонок.              Вечером он не забывает помолиться.              Следующий день тоже проходит спокойно.              В среду вечером он идет на традиционное занятие молодежной группы при церкви. Урок из Библии, который они обсуждают в этот вечер, посвящен принятию решений и тому, как решения, которые люди принимают в настоящем, влияют на них в будущем.              После этого они играют в настольные игры, а во время командных игр он объединяется с Дэниелом — крупным, громоздким светловолосым парнем его возраста и, возможно, единственным, кого он может назвать своим другом. Уилл так увлекается игрой, что решает остаться подольше, чем обычно.              К тому времени, как он возвращается домой, он уже хочет спать и знает, что у него нет времени, чтобы закончить задание по английскому. Он решает, что ему придется доделывать его завтра.              Большая часть четверга тоже проходит спокойно. Только ближе к вечеру все начинает идти наперекосяк.              Задание, которое он отложил до сегодняшнего дня, затягивается, и он засиживается допоздна.              Под конец он так устает, что забывает завести будильник. Обычно ему это даже не требуется, и он просыпается как по часам. Но, очевидно, в эту пятницу все идет не так, как надо.              В итоге он просыпает, и впервые с начала выпускного года опаздывает. И не просто опаздывает — опаздывает настолько, что не успевает попасть в класс, когда звенит звонок.              В коридор он заходит весь потный и задыхающийся, ведь добираться до школы пришлось на велосипеде с максимально возможной скоростью.              Он смотрит на часы. Прошло уже три минуты с того момента, как прозвенел звонок.              Его икры все еще горят от подъемов, а ноги ощущаются как желе. Тем не менее, он, спотыкаясь, бежит к своему классу, не удосужившись заглянуть в шкафчик.              Он почти не смотрит, куда идет, когда поворачивает за угол, и по воле злого рока, не иначе, сталкивается с Майком Уилером.              Уилл моргает, его глаза расширяются, как у оленя, попавшего в свет фар, когда они с Майком встречаются взглядами. Майк нахмуривает брови, осматривая Уилла с ног до головы.              — Ты опоздал, — наконец замечает он. В его голосе звучит нотка удивления.              Уилл тяжело дышит, все еще задыхаясь после поездки на велосипеде.              — Да нет, что ты, — удается выдавить ему.              — Это что-то новенькое.              Уилл хмурится. Ему не нужно напоминать о своем промахе.              — Так почему ты опоздал?              — А ты? — огрызается Уилл, не желая, чтобы его допрашивали.              Майк одаривает его ехидной ухмылкой. — Да так, обычный день.              Это почему-то злит его еще больше, и Уилл, запыхавшись, собирается ускорить шаг, когда проворные пальцы берут его за запястье и он, спотыкаясь, возвращается в пространство Майка. Они оказываются лицом к лицу, кончики их ботинок почти соприкасаются.              В глазах Майка мелькает веселье, и Уилл рад, что уже успел раскраснеться, иначе было бы заметно, что он покраснел от близости Майка. Когда Майк окидывает его взглядом, он не может не смутиться. Он знает, что выглядит просто ужасно: потный и грязный, а волосы торчат в разные стороны.              Майк слегка наклоняется к нему, и Уилл улавливает запах мыла с пряностями. Он приметил его и в прошлый раз в театре, хотя тогда он был замаскирован каким-то дешевым одеколоном. Сейчас запах специй сочетается с запахом травы, и хотя это не самая приятная смесь, Уиллу не хочется ничего больше, кроме того, чтобы Майк наклонился ближе. Он старается не принюхиваться, пока Майк поправляет складки воротника рубашки Уилла, который задрался из-за его спешки.              — Так ты придешь сегодня вечером? — спрашивает Майк, как только заканчивает.              Уилл поджимает губы. Он промолчит. Промолчит.              Глаза Майка слегка тускнеют, когда он, кажется, понимает, что не получит ответа.              В конце концов, он просто пожимает плечами и говорит: — Как хочешь.              Когда он отходит, Уиллу почти хочется пожаловаться на расстояние и протиснуться обратно в пространство Майка. Конечно, ничего подобного он не делает и лишь тяжело дышит, наблюдая, как Майк удаляется и первым идет в класс.              После этой встречи Уилл не может перестать думать о Майке Уилере, а все ведь так хорошо начиналось.              Вечером он сидит за ужином, дергая ногами, нервничая и дрожа, и практически не обращает внимания на то, о чем говорят его сестра и родители. Он уверен, что речь идет о ее предстоящем дне рождении и планах на него.              Уилл пытается отвлечься от мыслей о Майке, принявшись за куриную запеканку на своей тарелке. Он катает по тарелке горох, чтобы придать ему разные формы. Он как раз создает хмурое лицо, когда резкое «Уилл» заставляет его прерваться.              Уилл бросает свое творение и поднимает глаза, чтобы увидеть неодобрительное выражение лица отца.              — Не делай так.              — Прости, — шепчет он.              Единственная причина, по которой он играет со своей едой, заключается в том, что если он поест, то, по его мнению, ему станет плохо.              Вопросы роятся в голове Уилла, и он не в состоянии успокоиться.              Почему он не может быть нормальным? Почему он хочет вещей (или Майка, если быть точнее), которые причинят боль всем? Ранят его семью? Он не может этого получить, поэтому у него остаются все эти мысли и чувства, которые выворачивают его наизнанку от чувства вины и…              — Прошла неделя после вашего первого теста по математике. Ты получил результаты?              — А? — Уилл слегка вздрагивает. — О, эм! Да, получил. Вчера.              — И не сказал нам?              — Я забыл, простите, — тихо говорит Уилл. Прошлой ночью он был слишком занят выполнением домашнего задания и забыл рассказать родителям о результатах теста.              — И? — спрашивает Лонни. — Сколько баллов ты получил?              — Девяносто пять.              — Отличная работа, милый, — с улыбкой говорит его мама.              Лонни лишь одобряюще кивает, а его лицо остается бесстрастным.              И только один этот взгляд выбивает Уилла из колеи.              Ему вдруг хочется бросить вилку, разбить тарелку вдребезги, закричать, и сделать все, что угодно, лишь бы избавиться от этого удушающего чувства.              Он не знает, откуда вдруг взялся этот ураган эмоций. В его жизни никогда не было таких вспышек. Но в один момент он просто не может вынести вида своего отца.              Этот бесстрастный, холодный взгляд.              Как будто все, что делает Уилл, ничего не значит.              Он может усиленно стараться, получать лучшие оценки, завоевывать награды, упорно работать при церкви, посещать все разрешенные факультативы, выполнять дополнительную работу… и все же это все, чего он добивается.              Кивок.              Гребаный кивок.              Его отец уже тысячу раз реагировал подобным образом на другие его результаты тестов и экзаменов.              Он не знает, почему именно сегодня злость внутри него бурлит, желая вырываться наружу.              Но, возможно, дело именно в этом.              Это чувство нарастает и нарастает, и он терпит его уже много лет. Каждый раз он говорит себе, что все в порядке. В следующий раз. Если он просто сделает чуть больше, постарается чуть сильнее. Если он сделает это, может быть, тогда его отец хоть раз сможет гордиться им.              Может быть, тогда он похвалит Уилла.              Может быть, тогда он действительно заговорит с Уиллом.              Может быть, тогда он по-настоящему посмотрит на него, обратит на него внимание и… полюбит его?              Уилл сжимает вилку, руки дрожат. Прежде чем он успевает остановить себя, он говорит:              — Можно мне сегодня переночевать у Дэниела? Он пригласил меня.              Когда он задает этот вопрос, собственный голос кажется ему незнакомым.              На секунду-другую на кухне воцаряется тишина, слышен лишь звон посуды.              — Дэниел — мальчик из вашей молодежной группы? — Первой заговаривает мама.              Джейн сужает глаза и медленно жует, продолжая смотреть на него.              — Да.              — Я не знала, что вы двое близки.              Он сначала напрягается, но потом смотрит на мамино лицо. Кажется, в ее взгляде нет подозрения, только любопытство.              — Да, мы сблизились совсем недавно.              — Ну и славно, правда? — Она поворачивается к Лонни с вопросительной улыбкой.              — Чем вы двое будете заниматься? — бесстрастно спрашивает он.              — О, эм, — бормочет Уилл. Об этом он не подумал. — Наверное, мы просто… поиграем в настольные игры? Да, нам очень понравились настольные игры на последнем занятии молодежной группы. И посмотрим какой-нибудь фильм. Его родители будут там все время.              Последние слова он добавляет в спешке.              — А во сколько ты вернешься домой? — спрашивает Лонни.              — Завтра после обеда, наверное? То есть около часа?              Наступает тишина, а потом Лонни говорит: — Хорошо.              — Хорошо? — запинается Уилл. — То есть, э-э, хорошо.              — По-моему, ты не ночевал у друзей с тех пор, как был ребенком, — замечает его мама. — Это здорово, что ты переночуешь у Дэниела.              Уилл лишь натянуто улыбается.              Он ненавидит врать ей.              — Дай угадаю, ты идешь к Синклеру.              Голос Джейн раздается сзади, когда он опускается на колени, чтобы запихнуть одежду из комода в рюкзак. Он не знает, где именно будет спать сегодня, но точно не здесь.              Оглянувшись через плечо, он видит сестру, прислонившуюся к дверному косяку.              — Откуда ты знаешь? — спрашивает он.              — Я не в пещере живу. И Дэниел, серьезно?              — Он единственный, с кем я общаюсь в молодежной группе, — пожимает плечами Уилл.              Он написал Дэниелу сразу после ужина, чтобы предупредить его о своей лжи, хотя уверен, что родители не стали бы проверять. Он слишком хорошо себя вел, чтобы они могли что-то заподозрить.              — А почему ты не идешь? Разве Макс там не будет?              — Нет, у нее сегодня какие-то дела с родителями.              — О.              — В любом случае, не делай ничего слишком глупого, — говорит она, пока он встает с рюкзаком, накинутым на плечи. — Но если немного глупостей — то валяй.              Уилл фыркает. — Пока.              — Увидимся.