that which holds me―
то, что меня сдерживает...
________________________________________
― Проведи их, ― сказал он Лелиане в начале следующего Военного совета. ― У меня также есть письмо для моей Хранительницы, ― она кивнула, когда взяла письмо. Он повернулся к Жозефине. ― У тебя есть связи в Ривейне? ― Да. Для чего? ― Привязка демонов в Адаманте потрясла Коула. Он захотел, чтобы Солас привязал его к себе, чтобы предотвратить это, но... это не совсем идеально. И для Соласа, и для него самого. Солас рассказал об амулете Воли, которыми провидцы Ривейна защищают духов от вражеских магов. Я подумал, что мы могли бы заполучить один из таких? Она отметила это на своей доске. ― Я разберусь с этим, Инквизитор. ― Спасибо. Итак, как идут дела в Халамширале? Трое советников переглянулись. ― Что? ― спросил он. ― Нас пригласили, ― сказала Лелиана. ― И, если мы примем приглашения, это гарантирует нам участие в Большом Маскараде. Он оглядел их. ― Но? ― Ты, ох, много говорил во время наших уроков, ― осторожно произнесла Жозефина, ― про свое... мнение, насчет Великого герцога Гаспара. ― Что он нетерпимый милитаристичный расист? ― сухо спросил он. Каллен кашлянул в ладонь. ― Это, ― сказала Жозефина. ― Наше приглашение от него. Это будет проблемой? Он хохотнул. ― Жо, может он мне и не нравится, но я не собираюсь отказываться от этой возможности. ― Прошу, не повторяйте перед ним то, что только что сказали. ― Будет зависеть от его поведения. ― Инквизитор. ― Я шучу, ― частично. ― Я идиот, а не социальный самоубийца. Лавеллан рассматривал булавки, расставленные на карте. Их влияние. Рост силы и власти. Инквизиция была повсюду, в виде острой стали, шепчущей тени или серебряного языка. Что-то почти приятное растеклось в его груди. Посмотрите на изменение, на создаваемые ими волны, как один взмах руки мог перевернуть берег, как скрытая улыбка могла пролить кровь звезд. ― А у нас все прекрасно, ― сказал он ни с того ни с сего. ― Посмотрите на это. Расползлись по всей карте. Как тараканы. ― Очень эффективные тараканы, ― сказала Лелиана со слабой улыбкой. ― Очень умелые тараканы, ― заметила Жозефина. ― Создатель, вы невозможны, ― вздохнул Каллен. ― Я в меньшинстве в этой комнате. Взгляд Лавеллана вернулся к Долам. Когда он поднял голову, чтобы продолжить дискуссию, его остановил проницательный взгляд Лелианы. ― Есть причина, по которой ты продолжаешь возвращаться к Долам? Он криво улыбнулся ей. ― Я долиец. Она подняла бровь. Он вздохнул и оперся о стол. ― Там же гражданская война бушевала, да? ― спросил он. ― Я просто интересуюсь о ее состоянии с тех пор, как были запланированы мирные переговоры. Лелиана посмотрела на него долгим пристальным взглядом, затем сцепила руки за спиной. ― Говоря об этом. Силы Имперской армии затаились с тех пор, как отступили, дождаясь мирных переговоров. Что это сулит, я не знаю до сих пор. ― Мы можем отправить солдат на Священные равнины, ― предложил Каллен. Этим утром он казался бледнее. ― Разместим разведчиков в стратегических точках. Линии связей разорваны, так что нам нужно быть готовым ко всему. Вот и оно – его окно в Долы. Он не был уверен, что хочет снова увидеть разрушенное поле боя, но ему нужны были ответы. И там также был клан долийцев, да? Часть его, – ладно, большая часть, – до смешного скучала по дому, и он просто... хотел снова увидеть паруса аравеля. Галла, охота и простая, пусть и тяжелая жизнь. Ну, тяжелая не в сравнении с его работой Инквизитором, но в другом ключе. Честно говоря, все связанное с Инквизицией было огромной кучей горящего мусора. Он говорит это с любовью.________________________________________
После полудня Каллен наконец доверил ему свои проблемы с лириумной ломкой. Они сидели в кабинете Каллена, делясь друг с другом историями до самых сумерек, и если кто-то и проливал слезы, это не касалось никого, кроме них двоих.________________________________________
На кровати лежали деревянные фигурки, которые Лавеллан закончил вырезать для своих товарищей. Он кривил губы, шаркал ногами, чесал затылок, ходил туда-сюда и нерешительно пыхтел. Понравится ли им? Может им не понравится животное, которое Лавеллан выбрал для них? Что, если они плохо выглядели? Что если они примут фигурки, но втайне будут их ненавидеть? Ой, просто раздай их! Лавеллан застонал и бережно собрал их в мешок. Сейчас или никогда. Итак, кто будет первым? Даже не обсуждается. Тот, кто основал Инквизицию. Тот, кто был с ним от самого начала, до самого конца. Самого-самого конца. Он спустился по башне и прошел в оружейную, где обычно Кассандра проводила свое утро, в воздухе витал запах металла и смазки для мечей. Рабочие приветствовали его, когда он проходил мимо, и Лавеллан на мгновение задержался, залюбовавшись линиями кинжалов, затем поднялся на самый верхний этаж, где у окна, выходящего на внутренний двор, стоял столик. Там и была Кассандра. И, что удивительно, Варрик. ― Этого не было, ― вздохнула Кассандра. ― Ну, что-то подобное было, ― сказал Варрик. ― Также, как когда Железный Бык сорвал с себя рубашку, чтобы напугать Кошмар? И неважно, что он не носит рубашки? ― Художественная вольность. Кассандра сильнее поморщилась, чиркая что-то на пергаменте. ― Варрик, предполагается, что это отчет. Историческая заметка, чтобы не множились слухи. ― Законченный черновик – лишь половина истории, Искательница. Именно слухи составляют все остальное. Взгляд Лавеллана потеплел. Похоже, они помирились. Варрик украдкой поглядывал на Кассандру, когда та проходила мимо, его перо застывало над пергаментом, а капля чернил капала на слова, но он никогда не обращал на это внимания. Он мог, бывало, посмотреть на кляксу, пожать плечами и сказать: «Ты права, подобрал неправильно». А затем начать заново. Лавеллан не был уверен, что могло потребовать таких трат пергамента. За те недели, которые они провели в поместье Лавеллана в Киркволле, Варрик мучился из-за этой работы. Он проводил больше времени в поместье Лавеллана, чем в своем, часто игнорировал свою бумажную работу как виконта в пользу работы над своим магнум опус, на середине которого находился, к огорчению своего сенешаля. А затем... А затем. Он оставил его на скамейке, где Кассандра обычно читала книги, с собственноручно собранным букетом ее любимых цветов, завернутых в пергамент. Ох. Ох! ― Агх, ― пропыхтела Кассандра и пробормотала, глядя на свою работу: ― Написано, как будто слабоумным ребенком. ― Все не так плохо, как ты думаешь, ― сказал Варрик со слабой улыбкой в голосе. ― Убери этот покровительственный тон. ― И не пытался. Слушай, вот здесь и правда немного сумбурно. Тебе не нужно делать предложения такими длинными или втискивать все идеи в кучу. У тебя столько пространства, Искательница. Не спеши. Она снова вздохнула, но теперь менее разочарованно. ― Я не могу подобрать слова, чтобы описать видения Тени. Это было так... ― Зелено, ― согласился Варрик. Лавеллан был рад бесшумно стоять и прислушиваться к их тихому разговору, но Варрик поднял взгляд, и его лицо посветлело. ― Инквизитор! ― поздоровался он. ― Что привело тебя сюда? ― Искал вас обоих. Что вы двое задумали? Кассандра отложила перо. ― Однажды историки зададутся вопросом, что произошло в Адаманте, в Тени. Я была там. Я обязана составить отчет, чтобы никто не исказил наше наследие и наши усилия, ― она недовольно посмотрела на Варрика. ― Я попросила Варрика помочь мне, потому что писательство мне дается нелегко. ― Рад помочь, ― ответил Варрик, театрально поклонившись. Губы Лавеллана дрогнули, наблюдая за ними двоими, и никогда в своей жизни он не мог подумать, что они могли бы стать парой в прошлой его жизни. В таймлайне. Стоит ли ему называть это таймлайном, вместо жизни? В любом случае, он полагал, что еще увидит это. Прямо сейчас Варрик все еще любил тезку своего арбалета. ― Итак, Ваше-Инквизиторское-Любопытство, ― сказал Варрик. ― Что в этом таинственном мешке? ― Ох, ― Лавеллан прижал тот к груди, переминаясь с ноги на ногу. ― Подарки, которые я сделал. Для некоторых. В том числе, эм. Вас двоих. Кассандра улыбнулась. ― Правда? Очень заботливо с твоей стороны, спасибо. ― Знаешь, Огонек, ты заставляешь меня дважды обдумать то, как я описал тебя в своей книге. Маханон приподнял бровь. ― Почему? Что ты про меня написал? ― Измученный обремененный эльф, бросающийся в огонь и защищающий таинственных личностей со скрытыми мотивами. ― Не то чтобы это было неверно. ― Нет-нет, я меняю это. Инквизитору нравилось казаться страшным, но на самом деле в глубине души он был придурком. ― Ты хочешь свой чертов подарок или нет? Варрик хохотнул и поднял руки в знаке капитуляции. Лавеллан с улыбкой покачал головой и осторожно подцепил фигурку Варрика, поколебался, затем вытащил ее на всеобщее обозрение. Мягкий выдох вырвался у Варрика, когда он взял и осмотрел ее с широко раскрытыми удивленными глазами. ― Ты сказал мне заняться хобби, так что, эм, да. Вот оно. Инквизитор Лавеллан, публично разоблачивший Великую герцогиню Флорианну одними словами, и который учился красноречию у самой Жозефины Монтилье, сейчас запинался в коротком предложении. ― Ты сделал это? ― спросил Варрик, недоверчиво повысив голос. ― Вырезал своими руками, и все такое? ― Иногда ногами. ― Очень смешно, Инквизитор. Это был бегущий рысью лис с озорной мордочкой, держащий в пасти перо, вырезанный из вишни, которое придало фигурке чудесный глубокий красный оттенок. Вся фигурка с легкостью помещалась у него на ладони, а к небольшому колечку, вырезанному у зверя на спине, был привязан плетеный шнурок. ― Бляха муха, да ты даже шерсть вырезал? Как долго ты с этим возился? ― Не помню точно, но, в целом, я закончил все за два месяца, ― он повернулся к Кассандре и отдал ее медведя. Дерево было светлым, идущая Большая Медведица, неясные очертания всевидящего ока и лучи Церкви изгибались вокруг и над ней. Веревка была обмотана посередине, между двумя лучами. Эта фигурка была размером уже с его ладонь. В основном из-за солнца. Она взяла мишку, словно ей подарили ребенка. ― Инквизитор, я... Это... Это чудесно, ― она подняла взгляд, широко улыбаясь. ― Я буду беречь ее. ― Вам двоим... нравится? ― Нравится? ― спросил Варрик. ― Огонек, мне кажется я сейчас расплачусь. Ты сделал это. Для нас. Даже после того, как мы пару дней назад после игры в Порочную добродетель заставили тебя пробежать голым по защитным стенам. Лавеллан неловко усмехнулся и хохотнул от воспоминания. Он проиграл Соласу. Этим все сказано. ― Может, это секретные маленькие бомбы. ― Маленькие бомбы любви. Посмотри на это, Искательница! Он вырезал даже выражение мордочки, и все остальное! ― Выглядит прямо как ты, ― согласилась она. Слишком умный лис для слишком умного Варрика. Всегда что-то замышляющий, всегда имеющий что-то остроумное в планах. Но лисы были также прекрасными родителями, и Варрика всегда окружала эта атмосфера, он заставлял Лавеллана заботиться о себе, либо, если Лавеллан упрямился, незаметно делал это сам. Он был таким же и к Коулу. Медведица для Кассандры. Сильная, грозная, защищающая своих детенышей, и они обе защищали, отдавая всю себя. Стойкая, упрямая, сотрясающая поле боя своим ревом. Солнце и всевидящее око символизировали ее веру в Создателя и преданность своему ордену. ― Они правда вам нравятся? ― спросил он снова. ― Инквизитор, я собираюсь носить его все время, ― сказал Варрик, поигрывая шнурком. ― Для этого и предназначено ведь, да? Маханон улыбнулся: ― Ты не обязан. ― И все равно буду. Кассандра нежно провела по уголку ока. ― Я была серьезна, Инквизитор, ― пробормотала она. ― Я буду беречь ее, как зеницу ока. Лавеллан засиял от облегчения и гордости.________________________________________
Его ворон присоединился к нему во время поиска Быка. Он улыбнулся ей. ― Привет, любимая. Чем занималась? Она каркнула и потерлась клювом о его челюсть. ― Ну, я дарю своим друзьям подарки, ― продолжил он. ― Я ищу Быка, но все никак не могу его найти. ― Бык, ― каркнула она и взлетела. ― Бык, Бык! ― Ты знаешь, где он? ― Знаешь где он, ― повторила она. Лавеллан приподнял бровь и решил проверить. ― Хорошо, веди. Она и вправду понимала? В таком случае ему стоит прекратить сомневаться в ее интеллекте – она трижды доказала свою сообразительность. Он последовал за ней на задний двор и ему показалось, что он попал в другой мир из-за разительных отличий в архитектуре. Строители великолепно отреставрировали эту часть. Здесь оставалось немного работы, звуки стройки еще раздавались в округе, но они уже оборудовали пивоварню, огромную кухню и соответствующие склады под них. Большая часть жилищ уже была готова принять многочисленных жильцов. Однако Храмовников и магов пришлось разделить. Обе группы часто конфликтовали из-за непосредственной близости, и Лавеллану пришлось вмешаться, прежде чем Кассандра и Вивьен вышвырнули бы и тех, и других на мороз. В последнее время у Лавеллана не было времени помогать работягам. Не то чтобы он мог это часто делать. Они всегда уклонялись от него или пугались, потому что воспринимали его присутствие как недовольство их работой. Он заметил Верховную чародейку Фиону в саду, сидящую с группкой детей и младшими подростками, на ее коленях была книга. Возможно, преподавала? ― Бык! ― закричал ворон Лавеллана. Милостивые боги, ей нужно было имя. Почему он был так плох в именах? И конечно же Бык нашелся у кухни, с мешками муки на плечах, разговаривающий с несколькими работниками. Он передал им мешки и попрощался, весело помахав им на прощание. Он заметил Лавеллана и ухмыльнулся. ― Мёрси! ― поздоровался он. ― Доброе утро. ― Утро, Бык, ― его ворон вернулся на плечи Маханона и распушился, в жесте «Я же говорила». ― Хаос, ― сказал Бык и кивнул ворону. ― Бык! ― сказала она. Хаос. Элегантный хаос, сказала тогда Лелиана. У него возникла идея. Элегантный хаос. Как это было на эльфийском? Галанор вередхе. Веренор? Нет, не совсем... Галавер? Нет, не подходит... Вергала. Имя засело у него в голове, капля воды, попавшая в море, и его глаза заблестели. Он вдруг воскликнул ни с того, ни с сего, чем напугал Быка. Лавеллан стянул ворона со своего плеча, и взглянул ей в глаза. ― Вергала! ― обрадовался он. ― Тебя зовут Вергала! ― он обнял ее, и та совсем не сопротивлялась. ― Вергала! Звучит правильно! Вергала! ― Вергала! ― повторила она, и он понятия не имел, могут ли вороны звучать довольно, на в ее голосе это определенно слышалось. Когда он отпустил ее, она снова взобралась ему на плечи, распушила грудку и прокаркала: ― Вергала. Лавеллан. Мое имя. ― Правильно, умная девочка. Это твое имя. ― Умная Вергала, ― она взлетела и начала нарезать круги над его головой. ― Лавеллан! Он радостно захохотал и закружился вместе с ней, и очнулся, только когда деревянные фигурки застучали в мешке. Лавеллан остановился. Бык наблюдал за ним с улыбкой, появляющейся при виде собаки, гоняющейся за собственным хвостом. Лавеллан подобрался, прочистил горло. Несколько прохожих удивленно наблюдали за ним потрясенными взглядами, и даже Вергала, казалось, смутилась и снова опустилась ему на плечо с приглушенным карканьем. ― Итак, наконец подобрал ей имя? ― спросил Бык. ― Ага, точно, только что. Слушай, не говори никому, что я делал. ― Делал что? ― Отлично, ― немного запыхавшись просмеялся Лавеллан. ― Я, кстати, искал тебя. Я... сделал для своих друзей подарки, так что... ― он зарылся в мешочек, прежде чем снова потерял бы дал речи, и вытащил фигурку для Быка. ― Я сделал это. Надеюсь, тебе понравится. С запоздалой Сатиналией? Глаз Быка загорелся, словно у ребенка-пироманьяка, который впервые что-то взорвал. ― Срань господня, ― протянул он, с благодарностью принимая фигурку. С Быком было просто. Лавеллан сразу понял, что для него вырезать. ― Это ебаный дракон! Мёрси, ты лучший. У него рога как у меня! Это действительно был дракон, но Лавеллан вырезал ему рога, прямо как у Быка. Железный Дракон. Драконий Бык? Лавеллан весело фыркнул и смущенно поежился, когда Бык закружился с криком «Это ебаный маленький дракон!», который услышали все находившиеся на заднем дворе. Фиона недовольно посмотрела на него, а дети глядели с широко раскрытыми глазами. ― Лучший. Инквизитор. В истории!________________________________________
Он подбежал к разговаривающим на стене Блэкволлу и Жозефине. Лавеллан прочистил горло. Блэкволл уставился на него, а Жозефина сдвинулась, чтобы спрятать что-то за спиной, пока они смотрели на него. ― Инквизитор! ― пискнула Жозефина. ― Какой приятный сюрприз видеть тебя здесь! Губы Лавеллана изогнулись: ― Вообще-то я здесь живу. Блэкволл промолчал, лицо покраснело, словно кто-то пробежал мимо и свистнул у него штаны. Лавеллан рассмеялся. ― Создатели, вы выглядите, будто я застал вас посреди секса, успокойтесь. ― Инквизитор! ― возмутилась Жозефина. ― Ладно-ладно, прекращаю, ― сказал он со смешком. ― У меня кое-что есть для вас обоих. Сделал в свободное время. Он завладел их вниманием. Лавеллан достал фигурку Жозефины и отдал ей. Та ахнула и приняла ее, сложив руки лодочкой, принявшись вертеть фигурку в руках. (Лавеллан прищурился. Что она прятала за спиной и куда дела это?) Он вырезал для нее слона. Нежные, величественные существа родом из Пар Воллена, известные своим умом и состраданием. Он объяснил, как смог. Она провела пальцами по морщинкам на коже, веселой мордочке и поднятому в знак торжества хоботу. ― Инквизитор, это прекрасно, ― восторженно воскликнула она. ― Какое мастерство! Он улыбнулся: ― Рад, что тебе понравилось, ― он повернулся к Блэкволлу и вытащил его фигурку. ― Я хотел подарить тебе грифона, потому что ты Серый Страж, но знаешь что? ― он положил в руку Блэкволла феникса. ― Бытие Серым Стражем не определяет тебя. Тебя определяют твои поступки, твое прошлое, какие бы ошибки ты не совершил, ты хочешь двигаться вперед и сделать мир лучшим местом. Вот, чем я восхищаюсь в тебе, Блэкволл. И поэтому феникс. Символ возрождения в ривейнских легендах. Его фигурка была несколько плоской, огни из ее хвоста и крыльев поднимались и соединялись в круг огня. Блэкволл посмотрел на него, в глазах стояли непролитые слезы, а рот искривился, пока он пытался подобрать слова. ― Я этого не заслуживаю, ― было всем, что он сказал. ― Блэкволл, это не про заслуги. Ты получил это. Получил мое уважение. Совершенные тобой действия, оказанная помощь, проявленные стойкость и мужество? ― Маханон улыбнулся. ― Считай это напоминанием. Я верю, что ты лучше, чем о себе думаешь. Тот покачал головой. ― Инквизитор, я... я не заслуживаю твоего уважения. Лавеллан наблюдал за ним, повесившего голову, сгорбившегося под тяжестью грехов. ― Голову прямо, ― приказал Маханон. Блэкволл вскинул голову. Лавеллан смягчил голос и выражение лица. ― Распрямись. Это заняло некоторое время, но он распрямил плечи и вздернул подбородок. Лавеллан, улыбаясь, кивнул. ― Вот так. Может, ты и не хороший человек, Блэкволл, и я тоже не из таких, ― сказал он, моментально возвращаясь в воспоминания об огне, и гневе, и апатии, и игре с жизнями. Блэеволл открыл рот, чтобы оспорить замечание, но Лавеллан решительно покачал головой. ― Но все мы можем стараться. Стараться стать лучше. Стараться осознать свои ошибки, учиться и искупить вину, но никогда нельзя опускаться до бездействия. Всякий раз, как ты колеблешься или задаешься вопросом, используй это как напоминание, ― Маханон ухмыльнулся. ― Иногда все, что нужно кому-то – это осознание, что в него верят. И мы верим в тебя. Жозефина прижала маленького слона к груди и мягко положила ладонь на плечо Блэкволла, ободряюще кивнув ему и улыбнувшись. Блэкволл улыбнулся в ответ. Он посмотрел на Лавеллана с океаном невысказанных слов в своих заплаканных глазах. ― Спасибо, Инквизитор. Я навсегда запомню твои слова. И, неважно что ты говоришь, я верю, что ты хороший парень. Глаза Лавеллана погрустнели. ― Спасибо.________________________________________
Он нырнул в таверну и шмыгнул в небольшой альков Сэры у эркерного окна. Все ее безделушки украшали это место, неуместные и в то же время такие красочные и безумные, прямо как сама Сэра. ― Лорд-П-Ромашка, ― поздоровалась она, имитируя напыщенный голос, и улыбнулась. ― Рада тебя видеть, ага? Как дела? ― Хотел тебе кое-что отдать. Сделал для тебя. Она оживилась. ― О, да? Я могу это швырнуть в кого-нибудь? Есть пара снобов, которые заслуживают хорошего пирога в лицо. Ну, или пчел. ― Довольно близко к пчелам, но постарайся не кидаться этим. Лавеллан достал деревянную фигурку. Плоский шестиугольник, его плоскость была вырезана в виде пчелиных сот, на которых сидела пчела. На краю шестиугольника также сидела оса. Он помахал этим перед ней, и она ахнула, взвизгнула и хватила фигурку. ― Мед и жало! ― воскликнула она и захихикала. ― Все как ты любишь, ― согласился он. ― Ооо, посмотри на себя. Пытаешься быть жестким и злобным, а на деле рыхлое нутро. ― Рыхлое нутро. ― Все такое мягкое и податливое, ― она спрыгнула со своего насеста на подоконнике и порылась в своем добре, вытащив колчан, и повязала на него фигурку за бечевку. ― Никогда не получала подарков ручной работы, ― призналась она. ― Спасибо, Квиззи. ― Серьезно? ― Ну, нет, один сопляк подарил мне разукрашенную коробку и измазал ее всю соплями. Я никогда не получала красивых подарков ручной работы. Ты просто золото. Эй, может, на пару розыгрышей? Лавеллан задумчиво затих, затем спросил: ― Пироги? Сэра хихикнула: ― Пироги!________________________________________
Ближе к полудню они с Сэрой прекратили кидаться пирогами – не то чтобы кто-то знал, что это были они – и Лавеллан привел себя в порядок, затем оправился искать остальных. Вергала улетела во время их розыгрышей, чтобы в нее ничего не прилетело. Он нашел Каллена и Лелиану в саду, играющих в шахматы. ― Не думай, что я этого не видел, ― сказал Каллен Лелиане. ― Какие обвинения, Командующий. Лавеллан было сделал в их сторону шаг, но на одну ошеломительную секунду его зрение помутилось. Сад Скайхолда исказился, наложившись на древний сад Тарасил’ана. Вкус магии задержался на его губах, сладкая молния, металл словно мед, и он схватился за голову, но следом все исчезло. Он моргнул, ошеломленный. Все было, как обычно: его разрастающийся травяной сад, астры, колокольчики, дорожки, сделанные из каменных, а не золотых плит. Какого хрена? ― Инквизитор, ― поздоровался Каллен и махнул ему, что вывело Маханона из задумчивости. ― Как игра? ― спросил он, чтобы отвлечься. Каллен откинулся назад с видом кошки, скинувшей вниз все с доступных поверхностей. ― Я выиграл, несмотря на ее жульничество. ― Ничего подобного я не делала, ― сказала Лелиана и встала. ― Осторожнее, Командующий. Я очень хороша в мести. ― Прямо как когда передвинула коня на F5? ― поддразнил он. ― Возможно. ― Подождите немного, ― сказал Лавеллан и открыл мешочек. ― Я сделал кое-что для вас двоих. В качестве благодарности. Он вытащил фигурку соловья и отдал ее Лелиане. Дерево было темным, и соловей был изображен в полете, в одной лапке нес стрелу, в другой – лавровую ветвь. ― Ох, ― выдохнула она, сверкая глазами. ― Это великолепно. Ты сделал это? Лавеллан кивнул с улыбкой. ― Соловей для Соловья. В одной лапе она сжимает стрелу, быстрая в вынесении приговора и в умениях. А в другой... ― Лавровые листья. Символ мира, ― она подняла на него взгляд, криво улыбнувшись. ― Пытаешься что-то мне сказать, Инквизитор? ― Просто напоминание, ― сказал он, не вдаваясь в подробности, потому что знал – она поймет. Он повернулся к Каллену, наблюдавшему за перепалкой с легкой улыбкой и вздрогнувшему, когда Лавеллан показал ему льва. Не орлейского льва. Валмонтские львы были уравновешенные, царственные, вылизанные. Нет, этот лев был бойцом, гордым и свирепым, его грива напоминала меховую накидку на плечах Каллена, разбитая цепь у него в пасти символизировала освобождение от лириума. ― Создатель, так вот почему ты пялился на мех на моих плечах? ― спросил Каллен и мягко рассмеялся, взгляд потеплел, когда его пальцы огладили сломанную цепь. ― Как ты?.. ― С сильной болью в запястьях, ― сказал Лавеллан. ― Но оно того стоило. Я знаю, что львы – символ Орлея, но они родом из восточного Тедаса. ― Не знаю, как ты это сделал, но он не... Он совсем не такой. ― Он буквально кричит о Ферелдене, ― немного удивленно произнесла Лелиана. ― Я принесу его на этот чертов маскарад, ― заявил Каллен. Все трое дружно рассмеялись.________________________________________
― Слышал, ты раздаешь подарки! ― прощебетал Дориан, когда Лавеллан прошмыгнул в библиотеку, причем через дверь Большого зала, а не через ротонду. Он не был уверен почему, но ему хотелось оставить Соласа напоследок. Кстати об этом, Солас был там, работающий над фреской высоко на строительных лесах, присевший на колени, чтобы не упираться головой в перила библиотеки. Хотя и в другом конце комнаты. Дориан прокашлялся, дразняще ухмыльнувшись. ― По крайней мере попытайся скрыть, что смотришь. Лавеллан проигнорировал этот комментарий. ― Да, я дарю подарки. Я не смог вовремя закончить их к Сатиналии, так что дарю немного позже. ― А разве это не мы должны задаривать тебя подарками? ― спросил Дориан. ― Ты носишься по округе, проверяя своих маленьких утят. Тебе следовало бы отдыхать, чтобы тебя кормили с рук виноградом, быть окруженным тарелками самого лучшего сыра и бокалом вина в руке. Маханон хрюкнул и рассмеялся, представив эту картину. ― Ты добровольно вызываешься кормить меня виноградом с рук? ― Я бы мог попробовать, если бы не подозревал, что ты откусишь мне палец. ― И что заставило так решить? ― он достал фигурку Дориана. Шутливое выражение лица мага испарилось, сменившись чем-то почти неуверенным. ― Погоди, ты был серьезен? Лавеллан нахмурился. ― Почему я не должен был? Ты мой друг, Дориан, ― хороший друг. Дориан, который продолжал двигаться вперед, не смотря на длительное недосыпание, бледный и слабый, ставший изможденной версией себя. У него почти не осталось мышц, щеки запали, он был на полпути к смерти, неспособный долго концентрироваться, и все же он наорал на Соласа от имени Лавеллана, сражался подле него, даже когда его реакция была замедленно, даже если боролся изо всех сил, даже если его мана была на нуле из-за постоянного использования магии для поддержки себя. Он так чертовски хорошо справлялся. В конце концов он рухнул на поле боя. Израсходовал последнюю оставшуюся ману, чтобы отразить заклинание противника, спасши тем самым так много солдат. В том числе и Лавеллана. ― Тише, Дориан. Отдохни теперь, ― прошептал он. На войне, в битве, нельзя ждать, но Лавеллан заставил бы мир это сделать. Он сжал тонкие руки Дориана. ― Ты хорошо справился. Ты был хорош. Спасибо тебе большое, ты не представляешь, как много... ― у Лавеллана перехватило дыхание, и он задохнулся от подступающих всхлипов. Дориан похлопал его по руке с натянутой улыбкой. ― Ты мой лучший друг, Маханон, но пока не следуй за мной, хорошо? Он положил в руку Дориана уроборос. ― Как зловеще, ― сказал Дориан, пытаясь подколоть, но голос звучал сдавленно. ― Змея – символ Тевинтера, но змея, пожирающая свой хвост – олицетворение цикла жизни и смерти, ― он положил руку на плечо Дориана. ― Ты, так сильно любящий свою родину и из-за этого желающий ее изменить. Это будет нелегко. Ты встретишь так много сопротивления, но, когда будешь сомневаться, надеюсь, это напомнит тебе продолжать сражаться. Тевинтер может измениться, ― Маханон улыбнулся ему. ― Начиная с тебя. Дориан позволил себе дрожащий смешок. ― Создатель, ты заставляешь меня расплакаться. Это... очень продуманный подарок. Я и не думал, что смогу обрести здесь друзей, но ты... Ну, в любом случае, спасибо. Сердце Лавеллана затрепетало. Он до сих пор получал только искреннюю реакцию, ни одной вынужденной вежливости. ― Ладно, мне нужно еще кое-что сделать, ― сказал Лавеллан и хмыкнул. ― Увидимся позже, хорошо? Дориан кивнул, сжав уроборос и прижав ближе к себе.________________________________________
Вивьен была на своем балконе, нависающем над Большим залом. Она подняла взгляд от книги, и закрыла ее при его появлении, отложив в сторонку. ― Здравствуй, дорогой. Могу чем-то помочь? Он кивнул ей с осторожной улыбкой. ― У меня есть кое-что для тебя. ― Ох? ― она похлопала по месту рядом с собой, и он сел. Насчет Вивьен он не был уверен, оценит ли она изделие ручной работы, но Лавеллан знал, что она обожает изделия с множеством мелких деталей, так что это была самая детализированная его работа. Он вытащил фигурку. ― Я сделал это в качестве подарка. Чтобы показать мою признательность за всю оказанную тобой помощь. Ее брови приподнялись. Как если бы этот концепт был ей чужд. Он не был уверен, какая часть этого предложения могла быть ей чужда. Деревянный лебедь состоял из плавных линий и острых углов, каждое перо было проработано с особой тщательностью. Это было величественное животное. Красивое, но вам следует восхищаться им издалека, потому что эта птица может стать злобной и агрессивной, если ее побеспокоить, и Вивьен восхищенно улыбнулась на его объяснения, в уголках ее глазах появились морщинки. ― Какая детализация, ― похвалила она. ― У тебя дар, дорогой. Чудесно обработано и выполнено, и быть может я ничего не смыслю в резьбе по дереву, но точность и деликатность достойны восхищения. ― Я, эм, наслаждаюсь работой с деталями. Твоя, пожалуй, самая проработанная из всего набора. Она приподняла бровь. ― Действительно? И как так вышло? ― Полагаю, не хотел тебя разочаровывать. Вивьен вздохнула и погладила его по щеке. ― Дорогой мой, я никогда не была бы разочарована хорошо продуманным подарком. Твоя забота очевидна в этой работе. Тебе бы продавать то, что ты создаешь. Это может принести состояние. ― Может в будущем, ― сказал он, вспоминая времена, когда он продавал свои изделия, когда их клан торговал с людскими поселениями. Долийские изделия стоили дорого. Экзотика, как ему говорили. Лавеллан тогда фыркнул, но деньги есть деньги. Кроме того, лучше для них быть легитимными ремесленниками, чем слабыми имитациями, попирающими на собственную культуру. ― Дай знать, если тебе это в чем-то не нравится, и я сделаю новую. Или нет, если ты не... ― Инквизитор, ― она перебила его мягко, но твердо, ― если бы я была недовольна, я бы уже дала тебе знать. Гордись своей работой, дорогой. И, как я уже сказала, скромность тебе не к лицу. Твое ремесло – твое сердце, твоя сокровенная сущность. Она приподняла пальцем его подбородок. ― Обнажи и используй это как свою силу.________________________________________
Разыскать Коула было сложнее. Спрашивать о нем было бесполезно, никто надолго не запоминал Коула, за исключением внутреннего круга. И не то, чтобы они его видели. Понравится ли Коулу то, что Лавеллан сделал для него? Лавеллан обнаружил, что в качестве последнего шанса проверяет камеры, и почти споткнулся, когда действительно нашел там Коула, сидящего на краю, где камни падали в снег. Недра Скайхолда. Поврежденные прорывом Завесы. ― Он не мог уйти далеко, ― сказал Коул. ― У него так много отняли, он так много отдал. Будущее теперь будет лучше, ― он наклонил голову и покачал ей. ― Но этого не произошло. Ревел от отчаяния, и его боль покрыла камни, и они это запомнили. Они все еще здесь, его крики. Слышишь? И Лавеллан и правда смог, на секунду. Нет, не совсем. На полсекунды, но он не был уверен, показалось это ему или нет. ― Не думаю. Возможно. Я не уверен, ― сказал он и присел рядом с Коулом. ― Как ты себя чувствуешь? Тот повозился с рукавами и натянул их на кулаки. ― Я стану лучше, когда не смогу никому навредить. Когда никто не сможет меня заставить навредить. Ты убьешь меня, если я наврежу, да? Пообещай, что убьешь меня. Лавеллан посмотрел на него со всей серьезностью. ― Для начала, я не позволю этому случиться, но, если все остальное не сработает... да. Коул закрыл глаза, опустил голову, плечи расслабились. ― Спасибо. ― Однако это крайняя мера из всех крайних мер, ― сказал Лавеллан со слабым смешком. ― В любом случае, у меня есть кое-что для тебя. Он наклонил голову в сторону Лавеллана. ― Дрожащие пальцы, саднящие запястья, не смогу держать кинжалы до завтрашнего утра. Надеюсь, они им понравятся. Не хочу снова потерять себя, ― Коул моргнул, смотря на него. ― Так вот как ты себя привязываешь, ― сказал он, будто наткнулся на откровение. ― Тебе не нужна магия, потому что у тебя есть они, и ты знаешь, что тебя вернут. Лавеллан опустил взгляд, понимая Коула с его желанием не потерять себя, остаться тем, кто он есть, не причинять боль другим, не достигать своих целей, разрушая все вокруг. ― Кровь всегда у тебя во рту, и угли взлетают в твоей ярости. Твои слова пропитаны ядом. Пойман в ловушку тишины, ты меняешь себя, но когда делаешь это – вокруг хаос, и тебе нравится это, нравилось, что если я стану таким снова? ― Коул снова покачал головой. ― Нет, ты не станешь. Я не позволю тебе, как ты не позволишь мне. Тебе было больно, выкручивало, превращало во что-то пугающее. Я не позволю этому случиться. У него пересохло во рту. ― Спасибо, Коул, ― прошептал он и крепко сжал мешочек в руках. Но он ослабил хватку и вытащил из него кролика, держащего во рту веточку мяты, а под лапкой была репа. Коул обхватил его руками, прижал к груди, провел по его краям медленными нежными пальцами, широко раскрыв глаза под челкой светлых волос. ― Я слышал, чем ты занимался в Скайхолде, ― улыбаясь, сказал Лавеллан. ― И особенно мне нравятся те два случая. Когда ты использовал мяту, чтобы заставить играть кота и подбодрить тем самым повара, чтобы тот не кричал на работников. Когда ты бросил репу в огонь, чтобы умирающий солдат почувствовал себя как дома. И еще, когда мы в другой день играли в Порочную добродетель, ты сказал, что тебе нравятся кролики, ― он вернулся к возне с мешком. ― Спасибо, Коул. Правда. Мне спокойно, зная, что ты рядом, помогаешь другим в мелочах. Я сильно ограничен своим положением и не могу помогать так сильно, как хотелось бы. Так что спасибо тебе. Коул прижал фигурку еще ближе к груди. ― Я счастлив. Спасибо. ― Я не был уверен, что тебе понравится. Или, что тебе захочется сохранить ее. Если ты не хочешь, то скажи. Я пойму. Он нахмурился на Лавеллана, как будто тот только что спросил, как сделать достать уменьшенную копию луны. ― Если я оставлю ее у себя, ты будешь счастлив. ― Но будешь ли счастливым ты? ― Я счастлив, когда ты счастлив, ― сказал он, и Лавеллан не смог сдержать тихий вздох. Коул смотрел на кролика, пробежался пальцами по его спинке. ― Я не понимал, почему все дарят другим вещи, но теперь понял. Вы в них. Вы даете частички себя, и ты выбрал дать ее мне. Прости. Я не наврежу тебе снова. ― Все в порядке, ― ответил Маханон, прежде чем успел обдумать. Похоже, стандартный ответ в наши дни. Коул замотал головой. ― Нет в порядке! Я и тебя запутал. Нити цепляются за разбитые края холодной печали и злости. И теперь это держит тебя вместе. Я не могу больше тебя держать. Ты упадешь. Лавеллан весело фыркнул: ― Звучит нездорово. ― Это идет дальше. Через лес, в реку, в океан, в глубину, ― его взгляд остекленел. ― Память прояснила это, и ты увидел, что там океан. ― Что за водные метафоры? ― пробормотал Лавеллан себе под нос. Коул смотрел на него. ― Это была вода, ― зловеще произнес он. ― Вода спасла тебя, когда тени тебя прокляли. Вода любит тебя. Огонь тоже любит тебя. Тогда огонь стал светом, но ты сделал его снова огнем. На какое-то время. ― Коул, я вообще без понятия, о чем ты. Коул встал. ― Ты поймешь. Лавеллан моргнул, и Коул исчез в рассеивающихся клубах дыма.________________________________________
Соласа нигде не было. Он ушел из ротонды, фреска была закончена. ― Он ушел недавно, ― сказал ему Дориан поверх книги. ― А куда? ― Проверял свои покои? ― Очень смешно. Лавеллан проверил любимые места Соласа, но никто его не видел. Вергала тоже летала Создатели знают где, так что он не мог попросить привести его к Соласу, даже если она и знала, где тот находится. Его поиски прервались, когда его вызвали урегулировать чрезвычайную ситуацию, оказавшуюся трехсторонним спором между орлейским, ферелденским и антиванским послами. Это заняло больше времени, чем он ожидал, учитывая, что они спорили у кого лучший способ правления, и Лавеллан был вынужден стоять там, пытаясь вспомнить хоть одну понравившуюся характеристику в их способах правления. Слава богам, у него была Жозефина. А затем приехала Бьянка Дарви, и Варрик выглядел, будто его пнули в пах. Они поговорили и договорились посетить Валламар через пару дней. Лавеллан поджал губы, вспомнив, что именно действия Бьянки привели Корифея к красному лириуму. С одной стороны, обвинения никогда и никому не шли на пользу. С другой, Корифей либо обнаружил бы лириум другим способом, либо и вовсе нашел что-то хуже. Когда она ушла искать комнату, Лавеллан прокашлялся: ― Варрик, неважно, какой ты ловкий стрелок, у тебя скорее кончатся болты, чем ты попадёшь в лису, которая уже скрылась в подлеске. Тот засунул руки в карманы. ― Мне еще нужно поработать с бумагами. Еще увидимся, Инквизитор, ― он развернулся, хотя голос смягчился, когда он произнес: ― Еще раз спасибо за подарок. Лавеллан проводил его взглядом, затем еще раз заглянул в ротонду, но та была пуста. Он проворчал. Другие дела потребовали его внимания. Когда он закончил, дело близилось к вечеру, а он ни на шаг не приблизился к тому, чтобы найти Соласа. Скайхолд был слишком велик, чтобы полностью обыскивать его. Лавеллан потер лицо. Он вернулся в свои покои, схватил пергамент со стола, нацарапал на нем записку и вышел на балкон, высматривая в небесах Вергалу. В конце концов, она никогда не улетала далеко от Скайхолда. Он как раз хотел свистнуть, когда та появилась в его поле зрения. Он ухмыльнулся и поднял руку. Она приземлилась на нее с приветственным карканьем. ― А вот и ты. Вовремя появилась. ― Лавеллан. ― Знаешь, где Солас? Она наклонила голову к нему и моргнула: ― Знаешь, где он. Лавеллан слишком устал, чтобы снова обходить Скайхолд, где бы ни был этот проклятый волк, так что он поднял скрученное письмо. Перевязанное шнурком из кожи галлы. ― Можешь ему передать? Она подхватила письмо когтями и улетела. Лавеллан с легким вздохом потер и помассировал затылок, посмотрев на мешочек, который бросил на кровать. Он подошел и достал оттуда трех волков. В отличие от остальных фигурок, у которых были плетеные шнурки, у фигурок Соласа были обычные веревочки, которые лучше завязывались узлами. Волки были вырезаны в особой технике, чтобы при стуке друг о друга издавать различные звуки. Ничего слишком радикального. Дагна помогла с ними. Он держал волков за веревки и покачивал их, улыбаясь издаваемыми ими расслабляющими звуками. В них больше не было нужды, ведь Лавеллан больше не пугался Соласа, но какой-то его части нравилось, что это стало чем-то личным между ними. Он убрал волков в прикроватную тумбу, чтобы хотя бы удивить ими Соласа. Ты мог отдать их завтра. Зачем ты его пригласил к себе? Лавеллан задвинул ящик сильнее, чем рассчитывал. Он переоделся в свободную тунику, холодный ветер Скайхолда не мог добраться до него – по периметру его комнаты недавно нанесли руны, удерживающие тепло. Он занялся бумажной работой за столом. Слуги ранее разожгли камин. Он был так поглощен собственными мыслями, что стук в дверь заставил его вздрогнуть. Он не был уверен, сколько прошло времени. Лавеллан потер глаза и встал, бросил быстрый взгляд на балкон, чтобы определить время, но небо было затянуто тучами, скрывшими звезды и луны. Скоро пойдет снег. Он буквально чувствовал это. Он закрыл двери балкона и дошел до двери. ― Кто это? ― спросил он. ― Это Солас, Инквизитор, ― раздался пронзительный крик. ― И твой ворон. Ах, он получил письмо. Лавеллан открыл дверь, и на короткое неловкое мгновение они оба замерли, не зная, что делать. Вергалла перебралась с плеч Соласа к Лавеллану. Это разрушило атмосферу неловкости между ними. Солас держал письмо Лавеллана в руке. ― Зайди ко мне в покои, ― прочитал тот со слабой улыбкой на губах. ― Без объяснений. Я предположил, что либо у меня неприятности, либо я тебе нужен. ― Скорее нужен, хоть и не совсем. Может быть, ― он снова потер глаза. ― Извини. Сегодня был утомительный день. Прости, что заставляю вот так стоять на пороге. Входи. Вергала взлетела и уселась на перила антресоли. Солас присел на софу, пока Лавеллан прибирал бумаги на столе, возвращал книги с прикроватной тумбочки обратно на полки, все это время ощущая взгляд Соласа, наблюдающего за ним. Он заполнил повисшую между ними тишину рассказами о сегодняшних злоключениях. Послы, Бьянка и Варрик, ужин с вельможами Вал Фирмина. Солас вежливо отвечал, когда к нему обращались. А Лавеллан медлил. Когда больше не осталось ни бумаг на столе, ни книг на тумбе, он присел на корточки перед камином, разворошил угли и добавил еще дров. Огонь с ревом ожил, и Маханон вздрогнул, оглянувшись через плечо. Солас опустил руку, в ней затухли последние огни его зеленой магии. ― Спасибо, ― сказал Лавеллан сухим голосом, то ли из-за того, что находился близко к пламени и дыму, то ли из-за чего-то еще. ― Так о чем ты хотел поговорить? ― спросил Солас, глаза его сверкали в пламени камина. ― Не совсем разговор. Возможно, ― Лавеллан внутренне поежился от своей неловкости и встал, подходя к тумбочке. ― Я сегодня раздавал подарки. ― Слышал об этом, ― он пристально следил за каждым движением Лавеллана. ― Извини, что оставил тебя напоследок, ― он одарил Соласа дерзкой ухмылкой. ― Надеюсь, ты не почувствовал себя обездоленным. Солас отвел взгляд. Лавеллан ухмыльнулся шире. ― А ты почувствовал. Создатели, я поэтому не мог тебя найти? Ты обиделся? ― Нет, я ушел на прогулку. Исследовал Скайхолд с его множеством секретов. Ты знаешь их все, жаба. ― Солас, я не смог бы забыть тебя, ― сказал он, дразнящие нотки исчезли из его голоса, сменившись то ли нежностью, то ли меланхолией. Лавеллан не был уверен. Он открыл ящик, достал завернутых в ткань волков и прижал к себе. Когда Маханон подошел, Солас встал. ― Твоих я вырезал первыми. Он остановился перед Соласом, осторожно развернул ткань, показав трех волков. Глаза Соласа распахнулись, дыхание перехватило, и он осторожно принял их в ладони. ― Они должны были заменить деревянные блоки на твоем посохе. Я... Ну, я подумал, что раз уж остальные из-за меня странно смотрели на тебя и на деревяшки, я мог бы мог сделать их красивыми. Попробуй подержать их за веревочки и осторожно покачать. Тот недоуменно нахмурился, но сделал, как сказали. Волки приятно звякнули. ― Ох, ― прошептал Солас. ― Сначала я вырезал одного, но он выглядел одиноко, так что я подарил ему друзей, ― Лавеллан убрал руки за спину и сжал ткань рукавов, наблюдая за Соласом, неспособный его прочитать. ― Волку нужна стая. ― Некоторые волки ходят по одиночке, ― пробормотал Солас, рассматривая воющего волка, вырезанного из темного дерева. Лавеллан поднял оставшихся двух и положил тех рядом с первым, их пальцы соприкоснулись. Второй волк в любопытстве наклонил голову. Другой оскалил клыки, готовый к битве. ― Но они не обязаны. Между ними повисла тишина, полная недосказанности, иногда прерываемая потрескиванием камина. ― Почему? ― спросил Солас. ― Почему ты настаиваешь на том, чтобы я проводил время с другими? ― Потому что ты выглядишь одиноким. Солас ничего не ответил и принял троих волков. Он осмотрел их задумчивым и несколько печальным взглядом. Лавеллан ждал. Он не был уверен, чего он ждал. А затем... ― Спасибо, Маханон. У Лавеллана перехватило дыхание от упоминания его имени. Вестник, Инквизитор, леталлин. Венан. Почему Солас тогда так редко использовал его имя? Но он не упомянул это, опасаясь, что это отпугнет Соласа. ― Они тебе нравятся? ― А не должны? ― Солас улыбнулся. Неуверенно, но искренне. ― Я буду ими дорожить. ― Это необязательно. ― Неважно. Это от тебя, поэтому я буду их беречь, ― он сделал паузу в раздумье. ― И я подумаю над их значением. Тепло разлилось в груди у Маханона, превратив его в мягкий, направляющий свет, и, казалось, его улыбка буквально светится счастьем. ― Это все, о чем я прошу. Солас посмотрел на него так, будто Лавеллан был теплым лучом света, пробуждающим мир. Лавеллан страдал, жаждал прикоснуться к нему, прислониться спиной к его груди, чтобы их сердца забились синхронно, но все же. Нет, не в этот раз. Потому что Лавеллан не хотел отношений, основанных на лжи и кишащих ею. Поэтому, как бы ему ни было больно, он сделал шаг назад. ― Прости, ― промямлил Лавеллан, не способный встретиться с ним взглядом. ― Я не хочу тебя прогонять, но... я устал. Солас на мгновение уставился на него, затем кивнул: ― Конечно, не утруждайся беспокойством. Я понимаю, ― он крепко прижал к себе волков и слабо улыбнулся. ― Посмотрим, как я привяжу волков к своему посоху. ― Я проверю эти узлы с утра, ― подразнил его Маханон. Тот хмыкнул: ― Очень хорошо, Инквизитор, ― Лавеллан отмахнулся от разочарования от своего титула. ― Пусть этой ночью у тебя будут приятные сны. Лавеллан подозревал, что Солас вмешается, и они будут таковыми в любом случае. ― Хорошо отдыхай, леталлин. И еще раз, спасибо, что посвятил свое время и усилия этому подарку, ― и без дальнейших церемоний Солас склонил голову и удалился. Лавеллан проводил его взглядом. Слова собрались в тугой комок у него за зубами, но дверь хлопнула, и те остались на языке, сладкими, даже когда застыли. Они стекали с его губ и растворялись в тишине.