Agape

Прежде чем ошарашенный рот нетрезвого парня успел выдать хоть что-нибудь, Еся поднял ладонь вверх, останавливая поток. Карие глаза теперь полны обеспокоенности. «Что происходит?» - единственная сформированная мысль. Еся опирается о проем спальни спиной, решаясь на последний рывок. Неспешно проводит ладонью по кудрям беззащитного дурного Сережи. ⁃ Прости меня, Жожик.- еле движет губами. Не в силах от стыда смотреть на Сережу, разворачивается резко в сторону коридора и шагает прочь, срывая куртку с вешалки. Серёжа бежит следом с круглыми от удивления со страхом глазами. ⁃ Стой! Ты куда? - легкой пробежкой догоняет и останавливается. Сейчас он похож на маленького мальчика, которого забыли в магазине. ⁃ Я вернусь. Прости, Сереж. - Еся открывает дверь и быстро захлопывает ее снаружи. Кудрявый в ужасе пытается дернуть ручку наспех закрытой двери. Не поддается. Это прикол какой-то? Кулаки гневно барабанят по крепкой преграде, отделяющей теперь парня от мира. ⁃ Сукаааа! Открой! - кричит в щель, касаясь холодной поверхности губами и носом. Еся не откроет и назад не обернется. Только захлопывает ворота покрепче, убедившись, что подставить под них для удобства бегства нечего. Сжимая челюсти, жмет на газ. Ниссан скрывается в черноте, поблескивая фарами под «Everybody wants to rule the world», пока Серёжа глядит на это уже через окно своей комнаты. По щекам катятся злые слезы. Его провели, обидели и наебали. Предал, сука. Бросил. Парень в глухой тишине стягивает свитер и мотает вокруг локтя. Это по задумке должно его защитить. Разбегается, группируясь и со всей силы бьет по стеклу. Ничего. Тогда он стукается остервенело ещё несколько раз, падая всем весом. Ничего опять. В ход идут ближайшие предметы мебели - лампа, торшер… деревянная коробка для книг сначала одним движением опустошается на пол, а затем летит в стекло. Не помогает. Тогда Серёжа бешено рыщет по комнате в поисках чего бы ещё запустить в окно. Не найдя ничего достаточно тяжелого, парень пытается использовать увесистый письменный стол. Неуклюже приподнимает его, ударяя углом прочную поверхность. Даже он не оставляет ни трещины. Только больше распаленный Серёжа идёт в ванную комнату, пытаясь сорвать с креплений раковину, но та не поддается. Видно, ремонт делался на века. От бессилия парень уселся на пол и заплакал горько. Локоть и грудь больно саднит. ⁃ СУКА, если ты меня слышишь, то я не оставлю тебе это просто так! Кожу спущу, мразь. - ревет срывающимся голосом. Немного успокоившись, Серёжа вспоминает, что где-то в кармане пуховика у него должны были остаться таблетки. Это дает бодрости. Кудрявый широким шагом подбирается к вешалке, шарится бешено с вожделением по карманам. ⁃ Да где, сука? Рыщет ещё. А потом понимает, ЧТО с ними случилось. Внутри все рвется, вожделение быстро сменяется агрессией такой силы, что, казалось, собственными руками можно раздвинуть стены этого проклятого дома. ⁃ Еся, тварь ебаная.- бормочет себе под нос, пока руки совершают последний круг по всем карманам. Он их забрал. ⁃ ЗАБРАЛ. Забрал и телефон. ⁃ Я ненавижу тебя, тварь! - с раскрасневшимся лицом выплевывает Серёжа, думая, что его хоть кто-то может услышать. К горлу поднимаются цепкие демонические пальцы желания. Того желания, которое нельзя контролировать, которое рвется наружу со страшной силой и выплескивается на других в виде красивых для Сережи ссадин, рдеющих пятен и светлых слёзок. В такие моменты он выбивает всю душу из других, забирая себе. Но сейчас он один, а сил хоть отбавляй. Идёт на кухню, не включая свет. Открывает поочередно шкафчики и вырывает содержимое. Он ненавидит этот дом, как и Есю-предателя. Со звоном белые тарелки, блюдца, чашки из одного набора летят на пол, бьются. Этого мало. Следующий шкафчик тоже опустошен. Звонкие осколки впиваются в босые ступни и парень достает их пальцами, хмурясь от боли. Оставляя кровавый след, он шагает к столу, толкает ноющей ногой, корчится. В голове возникает лицо Щеночка, его большие прощающие боль глаза. Ия… Тело будто рвет пополам. «Посмотри на меня» Серёжа вскрикивает, скулит и опускается прямо на осколки. Кажется, он сейчас сходит с ума по настоящему. Глаза смыкаются плотно, парень перекатывается на спину, а после на бок, ведет щекой по заостренным остаткам посуды. Подняться не может, прямо как тогда, когда на нем срывали злость. Жалко возится на полу. «Ешь, жри давай» Воспоминания о наполняющих кружочках-таблетках давят на горло изнутри. Парень представляет, будто сладко глотает одну за другой, как они проталкиваются медленно глубже. Распирают изнутри и не дают дышать. Серёжа повторяет глотательные движения, забыв, что таблеток в горле нет. Издает тихий стон и волочится по полу на другой бок. Реалистичные образы не отпускают, парень остро чувствует пульсирующее во всем теле желание. Как же горячо они толкаются в горло. Они идеального размера, знакомого вкуса, растягивают, наполняют. Глотка сжимается от пустоты снова. Он видит картинки, как ест одну за одной, а потом льнет к разгоряченному телу и получает больше. Больной мозг показывает, как он, потный, глотает их бесконечно, как чужие пальцы толкают их глубже. Серёжа стонет. Чтобы привести себя в чувство, нажимает щекой на осколок сильнее. Тот мягко входит в ткани. Голова пульсирует, сердце бьется бешено. Тело покрылось болезненной испариной. От недоступности таблетки стали только более вожделенными. Серёжа по настоящему ХОТЕЛ их, как можно хотеть любимого человека. С ужасом вырываясь из бреда, парень замечает, как сильно отреагировало его тело на картинки и ощущения. Теперь то ясно, почему Еся так поступил. Мягкая волна снова увлекает за собой: теперь он почти явно чувствует, как собственный язык мажет по чужому горячему, пропихивает таблетки вглубь горла. Парень закусывает и рвет собственную губу, проматывая снова и снова момент первого касания языков с таблеткой между. Ведет пальцами по собственной шее и сжимает их, шумно выдыхая. Проезжается лицом по осколкам, скуля от острой боли. Плачет опять и громко кричит. Так сильно, что мышцы постепенно слабеют, а через время и глаза открыть не получается. Он хочет их до боли под ребрами. Перед тем, как отключиться, Серёжа с обмякшим лицом лежит ещё какое-то время, подхватывая желтые грязные образы больного сознания, вертит их, рефлекторно всхлипывая. Потом становится темно и тепло, словно в обмороке. Наутро Серёжа смог перенести себя на кровать, откуда после вставал всего пару раз. Невидящими глазами он шарил по потолку, не силясь узнать дату или время. В голове то и дело подрагивало от новых волн желания. Каждая хуже предыдущих. Когда становилось очень больно, парень кусал одеяло и стонал, водя зубами по хлопку. Так больно ему было в последний раз давно. Хуже всего было видеть не таблетки, а большие голубые глаза, слышать рваные вздохи и чувствовать запах запекающейся крови. Серёжа уткнулся лицом в подушку. Только бы не сорваться. Сейчас желание попрыгать босыми ногами по осколкам могло конкурировать с желанием пропихнуть таблетку в горло. Тело выкручивает, а грудь рвет. Будучи наедине с собой, он то и дело кричит, когда становится особенно тяжело. В перерывах он размышляет о том, что не стоило Есю подпускать к себе, не нужно было ему доверять. Он не вернулся и через день душераздирающих криков. Серёжа пролежал в потном полубреду. Когда сил накопилось для того, чтобы выпить воды, поднялся на пошатывающиеся ноги и доковылял до кухни. Там все было разгромлено. Вода приятно охладила тело и позволила выдохнуть. Вытирая со лба липкий пот, парень изучал помещение в поисках еды: в холодильнике были овощи, фрукты и яйца, но готовить сил нет. Серёжа приложил руку к лицу, оглядывая пол. Там покоилась вся поломанная посуда. Он подумал, что хорошо бы убрать ее немного позже и полез к нетронутому со вчера шкафчику, аккуратно ступая на носочках. Вот бы там нашлись крекеры, или вроде того. Один противный осколок все же вонзился в мягкую часть, отчего кудрявый вскрикнул, поджимая раненную ступню. В шкафчике стояли кукурузные хлопья, крупы, специи…щупает содержимое…коробочка. Аптечка. Не веря себе и позабыв о еде и травмированной ноге, Серёжа наскоро выцепил пластиковый контейнер, ловко разомкнул крышку пальцами и со знанием дела быстро начал разбирать содержимое. Капли, сироп… Крутит бутылек, ища состав, отставляет… обезболивающее. Это все, не считая порошка от кашля. Скудно, но сейчас подойдет и обезболивающее. Парень хищно улыбается, раскрывая одну ячейку за другой. Когда он подносит горстку ко рту, тело сжимается и подрагивает. Серёжа решает растянуть удовольствие, глотая одну за одной. Кладет на язык и закрывает глаза. Знакомый горький вкус, дыхание сбивается, глоток… приятно царапает горло сухой химический кружок. Откидывает голову и пропихивает ещё одну, две. Хочется стонать, получать больше. Тело точно реагирует, как на красную тряпку. Прокатывается теплая волна. Серёжа представляет, что это другие таблетки и на секунду верит, уносится прочь в мыслях, не обращая внимания на капающую из подушечки кровь. Кусает губу, опираясь на столешницу. Удовлетворенно прощаясь с ещё одной таблеткой, парень выдыхает, подхватывает стакан с водой, блистер и сует яблоко из холодильника в рот, не пытаясь помыть. Так он хромает до комнаты, в которой царит тот же хаос, что на кухне. Несчастный торшер со сломанной ножкой, книги по всему полу напоминают о том, что Серёжа находится в заключении. Сейчас важно не это, а серебряный блестящий прямоугольник в руке. Вот он важен. Кудрявый глядит на него нежно, с победой. Опускается на кровать, ковыряя осколок из ноги, отбрасывает его в сторону. Сейчас ничего не больно и не страшно. Парень опускается на мягкую постель, расправляя плечи и уставшую спину, выламывает кружочек, смыкая ладонь. Кладет двумя пальцами на язык, ведет горечь вверх до горла, смыкает губы и томно вздыхает, закрывая глаза. Глоток, тепло. Перед глазами горячие картинки прошлого. Больше ничего и не нужно. Лежит в ожидании эффекта, позабыв, что ощутить его не придётся и эти таблетки врут так же искусно, как сам Серёжа. Это не последняя громкая ложь в его жизни. Лжец.