Запрет на любовь

Прикосновение наших губ друг к другу, касания становились чем-то более чем обычным. Поцелуи были единственным способом утолить жажду ниших желаний, чем мы пользовались на протяжении всего сегодняшнего вечера. Страсть и закат ослепляли нас алым сиянием в небе и в наших глазах. За это время я предостаточно замëрзла, на что мой джентельмен отреагировал столь быстро: - Неужели такая горячая штучка как ты могла замëрзнуть? - дразня спрашивал он и накидывал свой пиджак на мои плечи. Уже чуть больше справившись со смещением. Вглядываюсь в его глаза, смотря на своë отражения. Кружась перед ним, словно перед зеркалом, заявляю: - Вау, а мне идëт. Так ещë и тепло. - с наигранным удивлением проговариваю я. Он вновь понимал мои намëки мгновенно. - И зачем же он тебе? Для твоих грязных желаний отныне есть я. Смущению уже не было пределов, но алый закат скрывал тон кожи своим красным оттенком на лицах. - А может мне мало только тебя? И я хочу большего? Не мог подумать? - Ах, чего же хочет это молодое дарование? Просвяти меня же. - он прекрасно понимал о чëм я, но заставлял говорить самой. - Хочу явно большего, чем ты даëшь мне. - теперь его наглости у меня было намеренное количество. - Ну, и что же в твоëм понятии большее? - он извивал мою душу простыми словами и от этого становилось не по себе от предстоящих ночей с ним... - Что и удивляет однако, как этим большим ты ещë не воспользовался? Как не взял меня ещë той ночью на балу? - язык был как обычно распущен, была я хоть под влиянием алкоголя, хоть под его влиянием на мой рассудок - это были одинаковые ощущения. Сияние его глаз слегка угасло от такой резкой смены темы и чуть разозлившись продолжил: - Неужели так мерзок, что ожидала такого от меня? - А знаешь мерзок, ещë и как...вот только с того вечера мучаю себя распросами, как такой мерзостью притягиваешь к себе? - из любой своей не деликатной фразы, я могла сделать комплимент. Даже в его адрес. - А я ещë с того вечера понял, что ты ещë та сучка. - в глазах вновь стали пролетать яркие искры страсти. Опустив брови, наводя серьёзности и разочарования хватаю его за запястье. - Знай меру, мерзавец. - уж слишком многое он позволял. - Сучка. Последняя нервная клетка уже давно распрощалась с моим рассудком и растворилась в моём новом желании. Подверженная этому желанию я, уже воплащаю его в нашу сказочную реальность. Имитируя желение к нашему поцелую, хватаю его за руку и тяну за собой прямо в глубокое ущелье горы, на которой мы находились мгновение назад. Он словно ожидал такого исхода и вместо того, чтобы смириться с моими манипуляциями он ловк увиливает чуть ниже меня широко распахивая крылья. Любоваться за его мелкими перышками, свободно раскинутыми от потока ветра оставалось не долго, ведь момент спустя и равновесие покидает меня, заставляя раскинуть руки и пасть в объятия этому грязному полукровке. Чуть отводя взгляд, запрещая созерцать мой неудавшийся план, а вернее оплошность. Обвести его было не так просто, как могло казаться. Видом и поведением он показывал и заставлял других думать, что в нём царят сила и имущество, словно появление в этот никчёмный мир казалось ему ошибкой или горькой случайностью. Но для меня и казался таким. На мой взгляд в нём говорила обида на внешний мир, на его положение и на самого его, но обыгрывал он это нсмешкой над всем существующим, и я ловила себя на мысли, что я готова принять этот вызов и не бороться с ним, а принимать к сведенью . Но в любом из случиев я готова была быть с ним и принимать его любым. Как ни в чём не бывало я смотрю на него и задаю для своего положения логичный вопрос: - Не пора ли нам домой? - приподнимая взгляд на него и расправляя свои крылья, говорю я. - Быстро же ты сдаёшь свои позиций. - сплетая наши пальцы, говорит он. Наконец я привыкла к такой тактильности и взаимно касаясь кончиками пальцев его руки. Оставшееся время он мы провели в полёте по напралению в школу, сопровождающийся нескончаемыми разговорами. Диалог закладывался сам. Мы говорили о наших чувствах к друг другу, говорили о прошлом, говорили обо всём окружающем нас. Иногда ругая и отчитывая за поведение друг друга. Таким образом мы и становились на один духовный шаг ближе. Уже войдя на территорию школы, он стал провожать меня до моих покоев. Астарот стал буквально не узнаваемым в моих глазах. Безразличие и холодность ко всем была считываема в любом движении и слове. Но к счастью на меня эти чары не распространялись, поэтому я уподобилась ему и была спокойна и уверенна. Дорога ведущая по коридорам была молчалива, как никогда. Тишина покрывала нас двоих и не давала права нарушить еë. Но исключением стал момент, когда мне стоило зайти в комнату и уже закрывая двери за собой, но также смотря ему в глаза: - Неужто не пустишь к себе на одну сладкую ночку? - придерживая ручку двери, не давая мне замкнуть еë. - Будь бы гость тихим и не самовлюблённый - возможно - сладкие фразочки витали и растворялись в воздухе от чего кислород на вкус ощущался, как самый приторный нектар. - Будь добр и довольствуйся тем, что есть... - приспуская тончайшие бретельки платья, молвила я. Таким образом открывая вид на своë декольте и новое ожерелье. - Ради тебя можно стать и тихим и не самовлюблённым - его глаза пылали алыми искрами, он видел, что хотел, и чего хотел заполучить, но со мной это было не так просто. Давая на такое зрелище пару мгновений, тянусь к нему за желанным и прощальным поцелуем. И еле касаясь губ произношу: - Спокойной ночи, мой мерзавец. - не успев увидеть его реакцию смыкаю двери. И прислушиваюсь к его дальнейшим движениям: - И тебе, моя сучка. Улыбнувшись своей уже привычной кличке, вовсе не обижаясь, плюхаюсь на кровать. Стон вырывается из губ невольно. Боль и усталость ощущалась в каждой частичке тела. И единственным решением этой проблемы было - принятие душа. Расслабившись и обдумав случившиеся со мной многие вещи, я наконец выхожу. Входя в спальню я чувствовала смесь энергией, чего ранее не могла себе даже представить. Вероятнее всего это была ещë одна скрытая фишка кулона. А энергия была пропитана похожей похотью и желанием только в женском облике... Я догадывалась кто это мог быть? И мои догадки были оправданы, увидев вальяжно раскинутую на кровати Мими. - Ну что? Как погуляли? - еë вопросы обрушились на мой рассудок, как сотни заточенных копьев самых ядовитых стрел. Не давая что либо произнести, она отвечает на свой же вопрос, более удовлетворяет еë ответом: - Я вижу прелестно, вместо кандалов с ожерельем на шее, что ж завидую. - Белой завистью? - располагаясь неподалёку от неë, интересовалась я. - Живя с ангелом-полукровкой такому даже мне не под силу научиться. - Чëрный тебе к душе. - продолжала игру я. - Может к лицу? - Не только. И так продолжая долгую дискуссию и обсуждения сегодняшнего вечера, за окном уже темнело и Мими следовало возвращаться в лапы к своему не такому уж и грязному хозяину. Поцеловав еë в щëку на последок, мы прощаемся до предстоящего дня. Ночь протекала гладко и плавно, не смотря на сны похожие на нашу ближайшую реальность с Астаротом и это было волшебно. С кулоном, одарённым им я чувствовала себя легче. Словно с каменной душой и спокойствием, позволяя мирно спать. А тем временем небеса поглощали столь назойливые и яркие лучи огромного светила, заливающего всю территорию своим ослепляющим светом. Это предвещало чему-то новому и предпраздничному. А чем-то новый и неизведанным казался недавно пришедший Всадник - Война. Я начинала понимать и осознавать его власть надо мной, а вернее над моей определенной эмоцией - гневом и гордыней. Он словно магнит, а я его металл. Он вытягивал мою основу, мою часть души которая была мне присвоена ещë с рождения. И сегодня мне предстояло новое испытание - очередной бал в честь его прихода. Но моим барьером становилось не такое уж и простое ожерелье на шее. И даже сегодня собираясь на торжество, я его тщательно скрывала. Ведь Всадники были не промах и чувствовали моë нутро даже за столь великие километры. Выводя себя из тяготных размышления, я вела себя к шкафу и зеркалу, предстоящим ещë приличное время обслуживать меня. На этот раз мой выбор пал на что-то длинное и мрачное, помогая этим прятать мой оберег. И это было приталенное платье с глубоким вырезом, подчёркивающий мою декольте. Ткань почти касалось ледянного кафеля, а грудь была украшенная золотистыми цепочками, начинающиеся от проëма между грудью и далее ещё несколько по основаниям рëберных костей. Со своим любительскими нравами я не могла совладать и выбирала платья и блузы подобные этому образу с открытым декольте. Но моей задачей было скрыть от любопытных глаз амулет, соответственно он был не коротким и помещался в впадину между грудью, оставляя после себя лишь мелкое освещение алыми искорками. Это одновременно наоборот привлекало взгляды окружающих, но одновременно они знали их уязвимость пред Чумой. Ведь здесь каждый карался за непослушание и предательство. Поэтому не остановившись на столь откровенном наряде, дополняя его златым чокером, размещëнном прямо у основания кулона, что создавало эффект обычного ожерелья, укомплектованого со вставным чокером, не давая возможность подумать чего-то лишнего. Ещë некоторое время я любовалась, то как моë тело плотно стискивал гладкий атлас, как свободно волосы вились от самой малой манипуляции над ними, как блестели и сияли от внутреннего счастья мои глаза. Какие бы обстоятельства не обременяли меня, я знала, что явно не была одна. С такими мыслями, удовлетворяющие меня я отправилась в главный зал. Внимание привлекать особо не хотелось, но и стоять в стороне, угнетая одиночеством, явно не было моей целью на этот вечер. "По ходу событий разберусь" - думала я, а ноги уже вели меня по тому-же мрачному коридору, измеряя его звонкими шагами. Рассекая по крутым лестницам и нескончаемый туннелям, я всë же нахожу тот самый спуск на этаж моей вселенной, моего маленького воображаемого мира. А на низине лестничного спуска красуется мой высокий кавалер. Как я его распознала? Распознал и он меня и я его по скрытой, неуловимой глазом нити, концы которой были обмотаны на наши сердца, всë ещë бьющиеся в ритм нашей любви. Медленно, словно плывя по лестничным ступенькам, давая платью растектись по полу, имитируя струйки воды, но цветом образующей темноту и непредсказуемость дальнейших событий, и одновременно давая надежду на смягчение ситуации помогая своей грациозностью и непринуждëнности окружающим. Плывя словно грациозный лебедь вниз по ступенькам, делая вид, что вовсе не замечаю его. Он же при виде меня встрепенулся, будто ему поступил новый запас энергии, а может так и было? Может я его жизненная сила? Жизненная цель к которой он так тянется? Может, мы как бокал и глифт? Ну уж если так, то мы были оба сосуды, а глифт лишь наши нескончаемые чувства к друг другу. Такие же сладкие как давно настоявщееся виноградное вино. Такие же, как яркое послевкусие этого напитка. Такие же, как эйфория объясняемая эффектом любого алкогольного настоя... Но я же решила не медлить и постепенно, но с той же уверенностью подливала содержимое в бокал, то есть в его сердце и рассудок. И вот уже последние две ступени и они будут преодолены, давая нашим бокалам звонко удариться друг о друга, создавая это приятное трение двух физических тел. Стоя на возвышенности, созерцаю его чуть с высока и улыбаюсь, чем он взаимно, но игриво отвечает. Решая его и вовсе сбить с его лица самодовольство, чуть приглаживаю рукой волосы выбитые из пучка, эпизодически, якобы не случайно дëргая их, не приносят дискомфорта. Вдоволь насытившись гладкими и тонкими прядями, веду руку от висков к скуле, подчëркивая еë остроту и гладкость кожи, одновременно. Чуть успев насладиться его зрачками и взглядом изучающим меня, будто открытую книгу из некой библиотеки, которую он посещал последний раз в юношестве, и то только за своими похотливыми желаниями. Которые сейчас я готова помочь утолить ему. Да и он бы не сопротивлялся, условно как и сейчас. Стоило исполнить для него самую едкую провокацию - желанное касание и мои и его стакан наполнился до края. Мгновение, и я была уже была под его покровительством. Он подхватил меня на руки за тонкую и столь хрупкую талию и медленным, тянущимся, словно самая искушающая прелюдия, опустил на место подле себя. Глаза испепеляли друг друга. Искры вспыхивающие в наших глазах объяснили все происходящие моменты и мимолëтные, до боли в животе приятные ощущения, были подвластны объяснениям, как и моë смущение к нему, но оно же было скрыто под карнавальной маской. Но его присутствие мог ощутить даже Бессмертный не обладающий эмпатией. А Астарот обладал не только эмпатией, но наглостью, которая в наложении имела слащавый и терпкий вкус от которого я была без ума. Его чары действовали на меня и даже не заметив, что тонкие пальцы сместились с тела на затылок, развязывая ту запретную ленту, сдерживающую моë стеснение. Момент и я являюсь добровольцем на получение полных и контрастных ощущений. Карнавальная маска, обтекаемая моë лицо, таится в руке оппонента. А мои руки уже давно исследуют тугой узел на нити. Пальцы уверенно, но чуть боясь спугнуть такого хищника, распутывали нити, пытаясь острыми ногтями не царапать кожу и не помечать места, ведь они были не самим видными и откровенными... От страстных действий меня вывел грозный и чуть монотонных голос: - Адель.