Бог пиара

      Каветт Роберт, консультант по продажам и автор книги «Успех в общении с людьми» сказал, что девяносто пять процентов людей являются по своей природе имитаторами, и только пять процентов – инициаторами. Это значит, что большинство из нас – ведомое стадо. И знаете, в чём глобальная наша ошибка? Все мы надеемся на то, что входим в пять процентов инициаторов, а вот вокруг – те, да, они ведомые. Но даже затевая что-то, считая, что выбиваемся в лидеры, мы не замечаем, как повторяем за кем-то и распространяем не свои идеи. Я не допускаю подобной оплошности, потому что стоит зазеваться – и всё, ты пошёл не по тому пути, тебя кто-то в чём-то убедил, что тебе на самом деле не нужно, а то и вовсе вредно. Излишняя самоуверенность застит, и я каждый раз, берясь за что-то, говорю себе: так ведь и меня наебать могут! Мне безумно повезло, что у меня есть неизменные, консервативные, непоколебимые как скалы родители. Они всегда служат ориентиром, и если я в чём-то сомневаюсь, то возвращаюсь к изначальной точке – к ним. Крепкая семейственность делает человеческое сознание наименее уязвимым. Если есть близкие, искренне о тебе волнующиеся, любящие тебя, доверяющие тебе, и которым ты отвечаешь всем тем же – со стороны на вас повлиять весьма трудно. Обработка мозга начинается с одного, а если все остальные ещё в порядке, они немедленно тебе сообщат о том, что ты катишься не туда. Я же говорил, что в консервативных обществах капитализм плохо работает? Вот в том числе и поэтому. Целенаправленно или потому, что таков естественный побочный эффект, но капитализм разрушает традиционные семьи, понятия преданности, доверия, нерушимости обязательств и готовности жертвовать собой ради близких. При капитализме люди должны жертвовать друг другом ради вещей и денег, быть уступчивыми, продажными, внушаемыми, лучше всего – одинокими. Чтобы они таковыми оставались, им придумают и «научно подтвердят» всё на свете: зону комфорта, важность индивидуализации, четыре волны феминизма, самоидентификацию, семьдесят с лишним гендеров. Создадут ассоциации и союзы, в которых они будут числиться, считая себя принадлежащим к некой общности. Но она никогда не заменит им семью. В Америке ужасающая ситуация с сектантством на протяжении последних пятидесяти лет – это всегда надо иметь в виду, когда узнаёте, что в Штатах нечто стало популярным и заинтересовало людей. Людей тут заворожить очевидной хернёй, от радужной пружинки до радужного движения, легче лёгкого (наверное, проклятье индейцев, потерявших свою землю из-за бусиков и огненной воды). Им тут поверить в то, что если школьник почувствовал себя зверушкой, то он и есть зверушка, так же просто, как иметь в каждой деревне своё воплощение Исуса. В стране, признаваемой во всём мире оплотом благополучия, благоденствия и обеспеченности, молятся о приходе Мессии и наступлении лучших времён, ухода от говняной реальности. Массовое самоубийство членов «Храма народов» в Джонстауне или осада «Маунт Кармел» лишь самые яркие эпизоды. Более мелкие, незначительные и неизвестные случаи насчитываются сотнями. Папуасы рациональней и их трезвомыслие победит по сравнению со всем этим. Когда-то такая же задница с сектами была в Японии – быстро капитализировавшемся государстве, где семейственность стала распадаться, как снеговик по весне. Теперь Японию обогнала Южная Корея, самая американизированная, пожалуй, страна Азии. Секты – бич моей родины и Америки. Потому что людям жизненно необходимо хотя бы подобие семьи, и этим активно пользуются нечистые на руку аферисты. Это не говоря уже о необходимости иметь хоть что-то святое, какую-то веру, истребляемые существующей системой…        Так с чего я начал? Отвлёкся. А! Ведомость. В случае с Дженни я не думал, что она меня сможет закадрить или обвести вокруг пальца, тут была другая проблема. Я был и есть всего лишь обычный человек с инстинктами, рефлексами, нейронными связями, органами чувств и далее по списку, поэтому, играя во что-то – я сам же мог в это втянуться. Как говорится: «Убеждай – и будешь убеждён» или «Называй человека свиньёй – он захрюкает». С маркетологами бумеранг работает не хуже, чем с другими. Вот ты рекламируешь всеми возможными способами какую-то игрушку, делаешь производителю сумасшедшие продажи, приходишь домой, а там твой ребёнок показывает тебе ролик с этой игрушкой и требует: «Купи!». Наибольшим влиянием на себя обладал я сам. Притворяясь, что влюблён в Дженни, не увлекусь ли ею всерьёз? Но предупреждён, значит, вооружён. Я подумал об этом заранее, стало быть, перестрахуюсь, и даже если что-то возникнет в моей голове, я буду знать, что сам себе придумал.

***

       Заехав за ней точно по времени, как и обещал, я посидел под подъездом минут пятнадцать прежде, чем она вышла. Дженни была в джинсах, удобных зимних ботинках с широкой меховой каймой, в похожей на горнолыжную куртке, забавной пушистой белой шапке с висячими ушами, из-под которой на грудь падали две косы. Вообще без макияжа, слегка заспанная. Ну просто амурчик с великих полотен, а не роковая красотка! Открыв заднюю дверцу, она шваркнула туда сумку, закрыла и уселась на переднее сидение. - Привет, - бросив на меня взгляд, стала проверять она карманы и содержимое сумочки поменьше. Ничего ли не забыла? - А поцеловать? – грациозно возмутился я. Замерев, Дженни медленно повернула ко мне голову: - Ты серьёзно? - Как никогда. Мы разве не парень и девушка? - Для других. - Мне же надо как-то обвыкнуться и войти в роль. - Ты с этим неплохо без допинга справлялся. - Откуда ты знаешь? Может я весь вечер до появления в клубе провёл в обществе нумизматов и филателистов? – Дженни на меня воззрилась с вульгарным скептицизмом. – И не говори, что мы недостаточно близки ещё для поцелуев, а то придётся бестактно напоминать о проведённой совместно ночи. А я, знаешь ли, не тот, кто любит конфузить девушек понапрасну. - Мне вовсе не стыдно за то, что я с тобой трахалась. - Это замечательно, потому что у меня тоже остались исключительно светлые воспоминания. - Ну, настолько я бы тебе не польстила. - Да брось, не пытайся сделать вид, что тебе не понравилось. - А вдруг? - Судороги в ножных мышцах имитировать крайне сложно, особенно пьяной, чей организм расслаблен.        Дженни скинула шапку и дотянулась до моей щеки, чмокнув в неё. Нашла способ прекратить обсуждение этого. Вернулась на сидение, продолжая исподтишка коситься. На мне был удобный спортивный костюм, белоснежные тёплые кроссы, под расстёгнутой в жарком салоне курткой белел джемпер в облипку, подчёркивающий мой лёгкий загар. Выглядел я не хуже, чем в чёрном брючном костюме, а то и получше – спортивка убирает лоск, но добавляет мощности и брутальности, напоминая о силе, энергии и физических возможностях. Зимняя одежда укрупняет, а девять девушек из десяти обожают чувствовать себя маленькими рядом с большим. - Чего такая сонная? - После показа была афтерпати, отмечали, пили… еле отодрала себя от подушки. - Мм… - протянул я, отъезжая от бордюра. – Много выпила? - Нет, но мне много и не надо, - хмыкнув, она напомнила: - Ты же видел, что со мной алкоголь делает. - Опять орали на керамику, мадмуазель? - Нет, до этого не дошло. - Сегодня тогда тоже много не пей, ладно? - Почему? - Если бы ты была просто девушка – мне бы было всё равно, но раз моя, мне за тебя будет неловко. - А ты никогда не напивался? - Никогда. - Не верю. - Спроси Чона, он меня с универа знает. Если уж он не видел, то никто не видел. – Дженни задумчиво стала исследовать мой профиль. Прям исследовать – хоть лупу давай. – Включить рождественские песенки? Что тебе больше по душе? Мэрайя Кэрри, АББА, группа Уом? - Да ничего можешь не включать, - поморщила нос она. - Голова трещит? - Нет, просто всё равно.        Я включил радио. Мне лично хотелось какой-то музыки для настроения, бодрящей, зимней, с колокольчиками, что дома включали. Поэтому остановился на волне, где хор пел рождественские гимны. Красота! Стать воцерковлённым – последнее, что мне грозит, поэтому пусть христианская пропаганда работает на всю катушку, у меня прививка. В смысле, я крещённый, конечно же. - Твоя тачка? – разбираясь в марках и понимая, что сидит в нефиговом таком внедорожнике, спросила Дженни. - Каршеринг. - Каршеринг?! – подавилась она удивлением и хохотом. – За прокат этого ройса, наверное, надо полцены его отдать. - Не так много, но держать машину в Нью-Йорке – нерентабельно. Проблема с парковками, пробки, редкие загородные выезды. Я предпочитаю такси, как и все. А если уж случай подвернулся, как сегодня – оформил аренду. Мы же твоему бывшему по полной катушке пыль в глаза будем пускать? - А чего ты этому так радуешься, как будто он и тебя лично чем-то задел? - Люблю ставить на место людей, наблюдать за ними, как их что-то вымораживает. Смотреть, придёт ли осознание чего-нибудь, или проглотят, не подав и вида.        Расстегнув куртку, Дженни вылезла из неё и повесила на спинку сидения. - Ты ведь меня совсем не знаешь, Тэхён. А если я такая стерва, что Каю было из-за чего меня бросить? - Даже если так, это не повод водить тебя два месяца за нос, уже приметив другую. Надо было поговорить глаза в глаза, всё выяснить и расстаться. Нет никаких причин отвечать подлостью на подлость, если ты сам изначально внутри не подлец. - Все люди в той или иной мере подлые. Способные мерзко поступить в какой-то ситуации. - Не буду спорить. - А ты не согласен? - Нет. – Насладившись красивым проигрышем апофеоза духовых инструментов оркестра, я спросил: - А ты ему изменяла? - Нет. К сожалению. А стоило. - Не стоило. - Почему? - Ты презираешь человека, и хочешь ему уподобиться, где логика? - Я вообще в жизни логики не вижу. Всё происходит как-то… непонятно. Случайно. Ты планируешь что-то, стараешься, выстраиваешь жизнь, работаешь над чем-то, а результат оказывается самым неожиданным. Всё – хоп! – и идёт по пизде, неуправляемо, неостановимо.        Она говорила о своей неустроенной личной жизни, не замечая, как гладко стелется её карьера. - Значит, план изначально был неудачным, или ты плохо работала над его реализацией. Результат всегда соответствует вложенному, только люди здраво не оценивают его качество и количество. - А ты здраво всё оцениваешь? - Стараюсь. Я учитываю все задействованные лица, а люди рассматривают происходящее только со своей стороны, с точки зрения своих желаний, потребностей. Поэтому они не видят другие факторы влияния – других людей. Ты хотела замуж за Кая, но спрашивала ли ты его, хочет ли он того же? - Ну… мы как-то даже о детях говорили. - В далёкой перспективе? - Да как-то… вообще. Он сказал, что хотел бы сына. - А-а… ну да. И его признание в том, что он абстрактно хочет сына, дало тебе право думать, что у него серьёзные намерения? – Дженни поджала губы, уставившись в лобовое. – Мужчины могут стать отцами до тех пор, пока член стоит. Его мечты о сыне спокойно осуществятся лет через тридцать-сорок, и это желание никак не связывалось с тобой. - Но этой своей новой чувырле он предложение делать собрался! Значит, хотел жениться! - Нет, значит, он хочет эту новую чувырлу больше, чем тебя, но у неё вот такие условия, которые ты не выдвинула вовремя, когда он хотел тебя столь же сильно. - Я… я… - Дженни охватил гнев. Она пыталась направить его на меня, хотя вызвала его правда, в которой не хотелось признаваться. Кое-как совладав с собой, она повернулась ко мне: - Но нельзя же было в первый же месяц отношений, или второй, заявить о том, что надо играть свадьбу? - Почему нельзя, если тебе этого хотелось? – нравилось наблюдать растерянность в её взгляде, пойманность мышки в капкане, понявшей, что сыр ей и не светил. – Тебе не кажется, что отношения провальны там, где ты не решаешься признаться в сокровенном тому, кого любишь? - Я… - Боялась спугнуть его и потерять.        Выдержав интервал длиной в три шикарные октавы, оттеняемые хрустальной капелью музыкального треугольника, Дженни согласилась: - Да. - Чувства редко обманывают. Если ты боишься потерять человека, сказав ему о браке, значит, считываешь его неготовность и нежелание. На этом моменте надо было расходиться и искать своё, но ты держалась, упорно желая выжать из лайма томатный сок. - Давай сменим тему? Не хочу больше о Кае говорить. И так придётся увидеть его рожу. Может, зря я всё затеяла? - Мне развернуться назад? – улыбнулся я. - Нет, - покачала головой Дженни. – Расскажи о себе что-нибудь. - Что? - Если ты мой парень, я должна о тебе хоть что-то знать! Когда у тебя последний раз были отношения? - Никогда. - То есть? - Ну вот так. Я никогда не состоял в отношениях.        Распахнув рот, она поморгала несколько раз. Затем сердито, но сдержанно выпалила: - Ты пикапер! - Я – пиарщик. - И почему это мешает тебе завести девушку? - Не мешает. Я сам не хочу. - Почему? - О причинах желаний не спрашивают. - Но ты спросил меня тогда, почему я хочу любви! А ты вот ответь, почему ты её не хочешь?       Да сколько можно отбирать у меня рапиру и тыкать ею в мой же бок? Негодяйка какая, поглядите. - Я не имею ничего против любви. - Я спросила не о твоём мнении о любви, а о том, почему ты её для себя не допускаешь? - Не влюблялся никогда. - Патология? – хмыкнула Дженни. - Не исключено. - Импотент, когда не может, понимает, что с ним что-то не так, и лечится. Не рассуждал в таком русле? - Я бы на месте импотента занялся спортом, или наукой, или волонтёром нанялся. Если ты не можешь того, что могут другие – это не обязывает тебя надорваться, но суметь. Каждому своё. Но человек – завистливая сука. Глядя на птиц, изобрёл самолёт, глядя на рыб – подводные лодки. Ему вечно надо всё, и желательно сразу. Я знаю психологию людей, Дженн, и вижу, куда она их заводит. - А что плохого в самолётах и подлодках? - Учитывая циничное и антигуманное мышление современной молодёжи, я не стану напоминать о том, что благодаря ним в войнах гибнет в тысячи раз больше людей. Скажу то, что тебе сейчас ближе и яснее: самолёты позволяют мужчинам иметь по несколько семей в разных городах и странах, незаметно изменять жёнам и улетать от них так далеко, что те и не найдут. Скрываться от алиментов. Да, ты можешь с бойфрендом комфортно отдохнуть на Мальдивах, воспользовавшись перелётом, но благодаря нему же он приглядит там симпатичную туземочку и будет гонять к ней уже без тебя. - Так свинья грязь найдёт, если мужчина захочет изменить, он и к соседке повадится. - Если свинья любит грязь, но грязи поблизости не будет – она её не найдёт. Вернее, если свинья не узнает о существовании грязи – она её и не полюбит. Профессор экономики Ричард Талер – мне повезло побывать на его лекциях в Чикаго – разработал теорию Подталкивания. Мы все не рациональны и в нас катастрофический недостаток самоконтроля, поэтому наше поведение исходит из обстоятельств и возможностей. Если у человека есть оружие, он однажды выстрелит. Не хочешь есть на ночь? Не держи в холодильнике тортик. Если он у тебя там есть, ты его слопаешь рано или поздно. Но если его там нет, то среди ночи ты вряд ли попрёшься искать его, чтобы съесть. Люди облегчают себе доступ ко всему, а потом удивляются, из-за чего непостоянны, избалованны и распущены. Создание условий – вот что важно. Знаешь, чем занимаются мерчандайзеры? - Выставляют нужные товары на видное место? - Именно! А знаешь, почему? Потому что это работает. Оказавшийся на виду, на уровне глаз, в удобном положении товар становится покупаемым в среднем на двадцать – двадцать пять процентов больше. Он стал лучше? Качественней? Ярче? Нет, он просто удобно лежит. Вот всё, что нужно знать о людях. То, что лежит под носом и доступно, то они и будут брать. Переложи самый прекрасный товар на дальнюю полку, куда надо тянуться – и он станет ненужным. - Я думала, что мужчины любят труднодоступное. - Да, которым поводили по губам, к которому привлекли внимание, показали преимущества и сказали: но ты не сможешь это приобрести прямо сейчас. - Так… ты действительно шаришь в том, как и кому что впарить? – прищурилась Дженни. - Да, но твоя любовь с первого взгляда к моим оленям и очкам была чистой случайностью, я на это не рассчитывал. - Иди ты! – засмеялась она, пихнув меня в плечо. Сохраняя на губах улыбку, внимательно на меня посмотрела: - Я забыла тебя предупредить, чтоб ты не напялил их в этот раз, но ты, к счастью, сам оделся прилично. - Я прекрасно понял задачу этого мероприятия.        Помолчав, Дженни заметила: - Никогда не напиваешься, никогда не влюбляешься. Ты не мистер Ви. Ты – мистер Никогда.        Завернув на улицу, где мы должны были подхватить Чонгука и Лису, я игриво на неё покосился: - Но даже никогда бывает временным.        Парочка стояла у подъезда, ожидая нас. На Чоне висело два рюкзака – его и девушки. Открыв заднюю дверцу, он обнаружил там сумку Дженни. Я повернулся и бросил: - Кинь все вещи в багажник и садитесь.        В руках Лисы был картонный поддон с четырьмя стаканчиками из Старбакса: - Я взяла нам всем кофе! В дорогу. - Спасибо! Дорогая, ты богиня, это то, что мне надо, - дотянулась поцеловать её в щёку Дженни. – Где мой американо? - Вот, держи. - Кофе в Старбаке дерьмовый, но спасибо, - взял я предназначавшийся мне стакан. - Чего это дерьмовый? - Для такой цены – более чем. За один бакс я бы его даже похвалил, но не за четыре. Мм, капучино? – попробовал я. - Я спросила у Дженн, какой ты пьёшь, но она сказала, что не знает. - Ну да, мы ещё мало знаем друг друга, - улыбка моя окрасила салон любовной лихорадкой, - но из ваших рук, девчонки, готов пить, что угодно.        Чон плюхнулся на сиденье, осторожно прикрыв дверцу. - Ну, погнали? Долго туда ехать? – повернулся он к Лисе. - Навигатор показывает час пятнадцать, - за неё ответил я, выставив адрес и поглядывая на маршрут, отображаемый на экране. – Кто ещё будет? - Джису и Розе, - сказала Дженни. - И ещё два парня, - добавил Чон, - один с нашей работы, наш с Джису приятель, Юнги. Другой – какой-то знакомый Розанны. - Она с ним вместе трудится в волонтёрском центре, - уточнила Лиса. - Понятно, - кивнул я. - А мне вот что непонятно, - сунулся Чон между передними сиденьями и похлопал меня по плечу: - Как ты так влип, старик, а? – он обратился к Дженни: - Ты в курсе, что этот тихушник ни дня в своей жизни не был в отношениях? Ни дня!       Мы с ней переглянулись, одновременно подумав об одном и том же: «А вот теперь побывает в них ровно один день». - Любовь – строптивая птица, которую никто не может приручить, - пропел я басом Хабанеру, отбив такт пальцами по рулю. Кармен бы ошалела от вандального исполнения её партии. - Рождественские чудеса – не иначе, - засунулся обратно Чон. - Люблю её – не могу! – произнёс я через зубы, не расцепляя приторной влюблённой улыбки. - Не переигрывай, - шепнула мне Дженни. - Я же говорил, надо было размяться, чтоб какой-то опыт приобрести. - Схватывай налету, не сомневаюсь – ты сможешь.        Мы подъехали к коттеджам засветло, но в окнах уже горел свет. По кромке крыш и на рамах висели гирлянды, на укутанных сугробами газонах стояли олени из огоньков, надувные Санты, пустые декоративные подарочные коробки с алыми бантами, маленькие наряженные ёлочки. Вылезая из припаркованной машины, Дженни сразу же бросила взгляд в сторону соседнего дома. Там скучились четыре тачки, играла музыка, тоже был зажжён свет. - А по жопе? – забрав её и свою сумки из багажника, бросил я, подойдя. Она аж вздрогнула от моей внезапной угрозы: - Чего?! - Ну ты при мне-то не выискивай глазами бывшего, я твой парень. Насчёт куколдизма мы не договаривались. - Да я просто… - За просто – замуж выйдешь в девяносто. Отлипай и топай. - Ты чего такой охуевший-то? – начали мы пререкаться негромко у машины. - Ну вот такой я, оказывается, в отношениях, видимо. Не знаю, ощутил себя хозяином и доминантом. Нащупываю удачную манеру исполнения. - Я тебе сейчас яйца нащупаю и в снег окуну. - Давай твои эротические предпочтения до темна оставим? - Вы идёте? – окликнула нас Лиса.        На крыльцо с визгом и писком вывалились Розанна и Джису, в свитерах, тёплых штанишках, тапочках. Начались девичьи приветствия и обнимашки, щебетание на уровне ультразвука, спешное обсуждение уже приготовленного и того, что ещё предстоит сделать. - Привет… - посмотрев на меня, явно опешила Розанна. Просканировала туда-сюда вверх-вниз раза три. – Ты… точно тот самый Тэхён? – неловко хохотнула она, как будто я действительно был ей совсем незнаком. - Нет, Дженни меня подменила, - просиял я. - Да, если его приодеть, причесать и научить себя вести – ничего так оказался, - процедила она, ещё злясь за обещание дать по жопе или за прогноз замужества в девяносто. Не знаю, что больше её напугало, но подозреваю, что первое девчонок скорее обнадёживает и дарит им приятные перспективы на вечер.        Мы вошли, и я начал знакомиться ещё с двумя парнями, пожимая им руки. Юнги был программистом, судя по щурящимся глазам вечно просиживающего за компьютером. Знакомого Розе звали Чимин, невысокий и крепкий, он напоминал спортсмена.        Лиса и Дженни достали из своих сумок шерстяные гольфы и натянули их на ноги. Все четыре подружки оказались в подобных, только разных цветов. - Гляди, - сказал я Чону, - у них уже система отлаженная. - Я же говорила, - среагировала Дженни, - мы тут не первый год отмечаем. - А нам полагается какая-то униформа? - Презервативы, - шепнул мне на ухо Чон. Я повёл бровью, повернувшись к нему: - Большие планы на Сочельник? - Хотелось бы.        Девушек унесло на кухню, что-то дорезать, подогревать и доготавливать. Постояв минуты две с парнями, я двинулся следом. Разве влюблённый не должен всюду следовать за той, которую любит? Дженни стояла спиной ко входу, раскладывая на большом блюде фрукты. Заплетённые в косы волосы открывали сзади шею, и я, подойдя неслышно, коснулся кожи губами. Она опять вздрогнула, словно вечно забывая, что не одна сюда приехала. Выпучив засверкавшие глаза, обернулась ко мне: - Я же просила!.. - А я предупреждал, - расплылся я. - Что ты на него рычишь? – примирительно вмешалась Джису. – Вы что, в дороге поругались? - Нет, мы отлично доехали, – заверила Лиса. - Просто он слишком озабоченный, - охарактеризовала меня Дженни. - Что есть – то есть, - развёл я руками, - а в праздник – так вообще в два раза больше хочется е… - Дженни положила пальцы мне на губы, другой рукой пихая в мои ладони тарелку: - Отнеси в зал, пожалуйста. - Как скажешь, любимая, - чмокнул я её пальчики, которые она тотчас отвела, как обожжённые. - О-о, ты такой милый! – оценила Джису. Чего не сказать о Дженни. Она отвернулась от меня снова. Отойдя на шаг, я перехватил тарелку в одну руку и освободившейся уже замахнулся, чтобы коснуться задницы, но удержался. Вы, мисс Ким, заказали себе на Рождество парня, но не удосужились обсудить условия контракта, дать инструкции. А у меня, к вашему сожалению, есть собственное представление о том, какие у мужчины имеются в отношениях права и обязанности. Так что… терпите до завтра и не жалуйтесь. Договорённость обратной силы не имеет.