О любви к себе

— Давай-давай, Чхон Мён, — говорят его дети, весёлые и жизнерадостные, в преддверии конца года; столь счастливые, что он даже не хочет их бить за это, даже если они слишком много говорят о любви к себе и близким. — Скажи это, твоя очередь! Глупые дети, все они. — Вы не так плохи, — признаётся он, отворачиваясь и глотая вино из горла кувшина. Его дети дуются и смеются, пьянее, наверное, в три раза сильнее него самого; сопляки совершенно не умеют держать алкоголь, тьфу; вот в его время… — А теперь скажи так про себя! — кричит Тан Сосо с красными щеками и распущенными волосами издалека, приклеившись к руке Ю Исоль; такая счастливая и свободная, она слишком похожа на Тан Бо, чтобы он мог долго смотреть на неё. — Ну же, сахёнг! — и он хватается за первую часть обращения нежели за вторую. — Это обязательно? — спрашивает он, потому что считает это глупым. — Да-да! — Просто скажи это, Чхон Мён! Он закатывает глаза на крики своих детей; очевидно, алкоголь вскружил им голову. И Чхон Мён потакает им: — Я люблю себя, — произносит он, чувствуя странную горечь на языке и холод на коже. На него падает тень, там, позади его спины, запах крови ударяет в нос, одна тяжёлая рука ложится на его плечо, и он слышит слишком знакомый насмешливый голос: — Правда? Свой голос первой жизни. Чхон Мён резко оборачивается, его встречает пустота, ни холода, ни крови, ни запаха смерти. — Что-то случилось? — спрашивает его Юн Чжон, и Чхон Мён заставляет себя вернуться обратно. — Ничего, — врёт он, усмехаясь, и праздник продолжается вокруг него.