Часть 20 Любовь вопреки
9 июня 2024 г. в 19:58
Поцелуй длился несколько минут, сперва он был лёгким, нежным, согревающим сердце и душу. Но постепенно жар от общего желания подогревал его, и губы становились всё более настойчивыми и страстными. Натали давно не испытывала таких ощущений, ведь романтика с Оскаром почти сошла на нет, уступив место нескончаемым ссорам. И вот она впервые за долгое время снова почувствовала себя живой.
Каждый стремился как можно быстрее выразить то, что ощущал в данный момент. Передать всё то, что испытывала душа, пока на это есть время, возможность, ведь в любой момент это может оборваться, другого шанса вполне могло не предоставиться и значит, надо было сейчас. Скорее. Выплеснуть всё, что накопилось. Отдать то, что хотели и не могли ранее, не зная о том, что хотят именно этого. Сделать это сию минуту, сейчас, а дальше всё равно.
Губы начали гореть, а руки становились всё смелее и более наглыми. Владимир оторвался от губ Натали и начал покрывать её лицо короткими и быстрыми поцелуями, касаясь каждого сантиметра. Он ощущал вкус её слез, смешанных с косметикой, но это казалось ему слаще меда.
Пальцы Натали торопливо расстёгивали пуговицы рубашки Владимира, рискуя оторвать их совсем и после стянула её с плеч и тут же принялась жадно трогать руками гладкую тёплую кожу, упругие мышцы.
Он ощущал ещё ни разу не испытанное волнение, связанное в возбуждением, словно сбывалась давняя несбыточная мечта, и в эту минуту совершенно забыл о том, что мечтал отомстить за годы унижений, ударить побольнее, оскорбить так, чтобы она запомнила на всю жизнь. Но неожиданная бурная нежность и страсть со стороны бывшей жены совершенно обескуражила, заставив не думать о первоначальном плане.
Владимир спускался губами к шее и ключицам бывшей жены, стремясь испробовать её вкус и каждым поцелуем отметить своё присутствие. Он уже расстёгивал молнию на спине и почти резко стаскивая платье вниз. И вот уже его руки достигали обнажённой кожи, такой нежной и упругой для её лет. Вот пальцы нашли крючок бюстгальтера, и тот слетел на кровать. Владимир прильнул лицом к округлым грудям Натали, по-прежнему бывшими красивой формы и с нежно-розовыми, как у юной девушки, сосками. Натали никогда не кормила детей грудью, и потому было неудивительно, что она осталась такой, как была в юности.
Платье было окончательно сорвано, и Владимир, продолжая ласкать губами соски бывшей жены, бережно коснулся ладонью её живота, плоского и ровного, несмотря на то, что она выносила и родила троих детей. Потом, уже с него, рука плавно скользнула за резинку трусиков и легка на горячую и влажную промежность, поглаживая её. Натали томно вздохнула, запрокидывая голову. Владимир поймал её взгляд и прочёл там одно лишь удовольствие. И никакого Оскара там больше не было. Сейчас в них был только он.
А Натали тем временем уже срывала с него брюки, прихватив заодно и трусы, оставляя и его перед ней полностью голым. И тут женщина посмотрела вниз и, наверное, впервые в жизни внимательно посмотрела на своего бывшего мужа, отмечая каждую деталь его фигуры. Какой же он всё-таки был красивый. Стройный, подтянутый, высокий, а какие у него рельефные мышцы, сильные руки, упругий пресс и гладкая кожа, никаких волосков и родимых пятен. Идеальная, совершенная красота средневекового принца. Мягкие пшеничные волосы, яркие голубые глаза — всё это так контрастирует с лёгким загаром. Морщин тоже почти не было, только мимические, совсем тоненькие, и они его не портят, лишь придают яркость и законченность образу. И главное то, что это совершенство принадлежит ей, никому больше. Взгляд Натали переместился ниже и упал на восставшее из небытия мужское естество Владимира. Такое большое и твёрдое, такой же идеальной формы, как и всё остальное. Это не то, что Оскар с его намечающимся пузом, волосатой грудью и манерами Тарзана. О нём Натали сейчас и не думала, а если её спросили бы, то ответила, с удивлением подняв брови: «А кто такой Оскар?»
Тем более, что в следующую секунду Владимир взял её за плечи и, опустив на подушку, устроился поверх и легко, резко вошёл в неё, начав двигаться всё быстрее. Женщине показалось, что она взорвалась изнутри, разлетаясь миллионами ярких вспышек, до того прекрасными и сладостными оказались ощущения. Она никогда ещё не испытывала ничего подобного. Она дрожала, а напряжение внизу живота становилось всё сильнее, поглощая её целиком, отдавая во власть чувств, где не существовало ни времени, ни пространства.
Натали вскрикивала всё бессвязнее, а Владимир увеличивал темп, глядя в лицо Натали совершенно безумным взглядом и опаляя его огненным дыханием страсти. Она обхватила его руками за спину, вдавливая ногти в мягкую кожу. Стонала и кричала, не опасаясь быть услышанной. И почти не слыша того, что приговаривал Владимир с каждым толчком:
— Да! Вот так! Ты моя! Только моя! Только я могу так!
Когда же до финала оставалось считанные секунды, обезумевшая непривычно от бешеной страсти бывшего мужа, Натали испытала вдруг дикое и неодолимое желание одарить Владимира тем особым подарком, что никому и никогда бы не отдала по причине невозможности такого для особы, подобной ей. Даже Оскар не удостоился такой части от Натали, хотя и намекал не раз. Но вот Владимир… Это совсем другое. Только ему, только с ним, только для него. И этим выразить всю глубину чувства, сказать ему без слов о своей любви и Натали решилась. Поймала момент, когда Владимир ненадолго остановился, и легко выскользнула из-под его власти и, сопровождаемая разочарованным и чуть недовольным взглядом, не дав ему толком прийти в себя, опустилась возле кровати на колени и, подняв голову, захватила губами сильное мужское естество.
Владимир был в шоке и не поверил своим глазам и ощущениям. Но это было правдой, его обычно сухая и холодная Натали сейчас с небывалым восторгом исследовала губами и языком его ствол по всей длине. Она сжимала его губами и облизывала, наслаждаясь небывалым вкусом, что никогда не пробовала раньше и теперь сожалела об этом. Ствол отвердевал сильнее, а Натали никак не могла успокоиться, не думая о возможных последствиях.
Стоя на коленях, полностью обнажённая, она всё продолжала и продолжала ласкать кончиком языка округлую головку. Владимир сдерживался изо всех сил, перебирая рукой волосы Натали, и, наконец, уже будучи на пределе, взорвался бурным потоком, выстреливая мощной струёй прямо в розовые губы жены, полностью заполняя ей рот, жидкость не помещалась и частично стекала по её подбородку и грудям, оставаясь на них белыми ручейками. Когда же бурный оргазм, оглушивший его на несколько минут, схлынул, Владимир наклонился к Натали и посмотрел ей в лицо. Она тоже глянула на него, и он улыбнулся весьма самодовольно и почти нахально, в глазах сверкнул нехороший огонёк и после, снисходительно потрепав Натали по голове, сказал весьма насмешливо и почти грубо:
— А ты молодец, классную шлюху воспитал твой итальянец, рад был, искренне рад воспользоваться услугами его ученицы, могу я снова рассчитывать на такой сеанс? Не дурак твой Оскар, ты реально классная тёлка, Натка!
И, продолжая так же насмешливо улыбаться, Владимир нагло шлёпнул бывшую жену по обнажённым ягодицам.
Конечно, это были слова, совершенно нехарактерные для вежливого интеллигентного мужчины. Раньше он скорее отрезал бы себе язык, чем позволил сказать такое, но сейчас ему было позволено всё. Воспоминания об унижениях, нанесённых Натали, всколыхнули утихшее прежде желание мести. Захотелось также сильно унизить её, ударить побольнее. Ведь тот новый человек, которым он стал, мстительный, наглый и раскованный, одерживал верх, побеждал и наслаждался унижением врагов. А вспыхнувшие прежние чувства были безжалостно уничтожены. Он не должен поддаваться слабости, если не хочет снова пострадать по её вине, как уже случалось не раз.
Натали сперва вздрогнула, как от сильного удара, и после окаменела изнутри, не в силах больше сделать ни одного движения. Каждое из них, как ей казалось, лишь сильнее подчеркнуло бы её унижение, явив его не только ей самой, но и всему миру тоже. В один миг ей стало стыдно своего обнажённого тела, как будто его видит сейчас не только Владимир, а её выставили голой на центральную площадь, чтобы и другие могли увидеть. Своей любви, которой были ещё полны глаза женщины. Любви, над которой сейчас так жестоко надругались. И ещё собственных чувств, проснувшихся так не вовремя и стали потому никому не нужны. Веки опустились вниз, словно отяжелев, и не хотели подниматься без усилия.
Хотелось уйти, спрятаться, исчезнуть. Но в то же время продолжать всё так же стоять без движения. На коленях, полностью обнажённой, с ещё не ушедшими с губ следами этой никому уже не нужной любви, которая прошла незваной и опоздала на долгих тридцать лет. Кто сказал, что она не умирает и живет вечно? Сама она, может и нет, но зато её можно смертельно ранить холодом и небрежным равнодушием, отчего она мучительно умрёт, и никто не спасёт её. Огромным усилием воли Натали пыталась поднять глаза, чтобы, взяв себя в руки, ответить Владимиру на оскорбление. Ответить что-то такое, что мигом перевернёт его слова и выставит уже его самого униженным и осмеянным. Вот только все нужные слова никак не приходили, рассыпались и расползались в стороны при попытке собрать из них нечто годное для ответа. И едва они сложились в более менее хороший ответ, как Натали, не успев открыть рот, вновь застыла, как изваяние, сражённая внезапным осознанием, что оглушило её сильнее, чем самые жестокие слова от Владимира.
«А не ты ли сама виной тому, что сейчас случилось? — прозвучал в голове женщины чей-то голос. Вспомни, как ты сама поступала не раз с тем, кто любил тебя искренне и всем сердцем, так, как ты сама любишь сейчас! Вспомни, сколько раз ты унижала Владимира, смеялась над его сдержанностью и спокойствием! Не замечала в упор его любви и откровенно отталкивала! А потом откровенно выставляла перед ним свой роман с Оскаром, будто нарочно демонстрировала, как любишь его и насколько плевать на бывшего мужа! Спросила ли ты себя во все эти моменты, что чувствовал при этом он? Какую боль он испытывал? Каково ему жить с такими чувствами? Нет, тебе и в голову не пришло поинтересоваться! Ты упорно делала вид, что его любви к тебе и его самого не существует! Что не было этих тридцати лет беззаветного служения, тихого обожания в надежде на ответную любовь, которой он так и не дождался. Сейчас ты видишь, к чему это привело, и, будь добра, прими этот урок достойно!»
Натали поняла всё, отчего стало ещё больнее. И ещё ужаснее то, что всему виной она. Нет смысла переваливать ответственность на других, надо и правда принять то, что сейчас было, и молча пережить, сделав выводы и смириться с потерей любви, как с заслуженным наказанием.
Женщина неслышно встала и, не глядя на Владимира, быстро схватила своё платье и, надев прямо на голое тело, смяв в руках собранное нижнее белье, так же тихо покинула палату, оставив мужчину наедине с собой и мыслями, далёкими от радостного триумфа.