***
И хотя с местом мы определились, но в кафе мы шли не то чтобы очень быстро. Я бы назвал это неторопливым шагом, в ходе которого Фурина читала мои рукописи, ну а я… Вообще-то я просто любовался ею, чего старался не показывать. К счастью, актриса была так увлечена чтением, что не замечала моего взгляда. Раньше я не концентрировал свое внимание на внешности этой девушки, мне хватало лишь слов «ну, она милая, и что?», но теперь все стало иначе. Я все чаще засматривался на отдельные элементы Фурины, вроде красивой прически или эффектно накрашенных стрелок, хотя раньше я вообще не обращал внимания на подобную ерунду. Сейчас, когда на дворе уже была середина ноября, снег перестал быть чем-то непривычным, так что небольшой слой «белого покрывала» уже успел накрыть большую часть земли и иных поверхностей. Раньше мне казалось, что Фурине не особо нравится падающий снег, ввиду своей излишней важности, но я ошибся: девушка словно расцветала, когда оказывалась на улице во время снегопада. Да и сам ее вид почему-то отлично вписывался в картину медленно падающих снежинок, словно Фурина была создана для того, чтобы они украшали ее образ. – Итэр, это поразительно! – она сказала это с искренним восторгом, отчего мне стало теплее на душе. Мне было не впервой слушать похвалу за свои черновики, так что я отреагировал спокойно, но все же небольшую улыбку я себе позволил. Чтобы закрепить эту самую улыбку, я снова посмотрел на Фурину, чтобы убедиться, что она и в самом деле читает это с интересом. Проходя мимо лавочки я заметил, что Фурина несколько притормозила, а это означало лишь то, что она намеревалась присесть. Все мои действия были машинальны, и я тут же стряхнул снег с того места, где девушка намеревалась присесть, чтобы она не отвлекалась от чтения на подобные мелочи. – С-спасибо… – но по итогу она все равно отвлеклась, слегка смущенная моим поступком. Сам я присел следом за ней, наблюдая за ее покрасневшими щеками. Хотелось бы мне еще как-то согреть ее руки, но никаких перчаток я с собой не прихватил. Был еще вариант самому взять ее за руку, но какая-то мысль страха отгоняла меня от этой затеи… Уже не в первый раз я задал себе вопрос, который, вероятно, задавала себе и Фурина: в каких мы вообще сейчас отношениях? Вся школа считала, что мы с ней возлюбленные, но ведь это чушь, не так ли?! Или нет? Ведь обычной дружбой наше общение тоже не назовешь: где вы видели друзей, которые проводят друг с другом почти все свободное время, ходят в места для парочек, да еще и периодически держаться за руки? Мне уже и самому было сложно опровергать все школьные слухи, ведь с каждым днем у них было все больше подкрепляющих аргументов. Уверен, что Фурина и сама это осознает, но почему-то упорно делает вид, что просто не замечает всех этих перемен. В итоге, мы сейчас не пара, но и не обычные друзья… Да уж, с каждым днем все запутаннее. Если вернуться к настоящему, то Фурина до сих пор читала мои рукописи. Она и раньше просила от меня одолжить мои черновики, но с тех пор как я узнал, что она фанатка Геншина, то это приобрело иной смысл. В результате, я все же сдался, и отдал ей копии своих рукописей для ознакомления. Результат оказался успешным, хотя по правилам я и не должен был этого делать до выхода книги. – Невероятно… Я думаю, что это будет твоим шедевром, когда ты закончишь! – Не слишком ли ты уверена в красивой концовке? – Ты справишься! – она впервые оторвала свой взгляд от текста, чтобы подарить мне подбадривающую улыбку, правда, уже через секунду эта улыбка стала какой-то самоуверенной. – Сам ведь сказал, что вдохновением для этой книги тебе служу я! Разве можешь ты проиграть, когда у тебя за спиной такое превосходное оружие в виде моей… Но она довольно резко остановилась, моментально теряя ту веселую искру, что была в ее глазах. Мне не составило труда проследить, куда именно смотрит Фурина, и уже через секунду я все понял. Дело в том, что мы даже не заметили, как остановились перед школьным фонтаном – центр всей школьной территории. Не думаю, что Фурину могли напугать фонтаны, но вот наполовину замерзшая в них вода – более чем. Я вновь вспомнил тот день, когда достал Фурину из реки. До произошедшего случая я не придавал этому значения, но взгляд девушки был наполнен едва сдерживаемой паникой, которая словно бы высасывала из нее жизнь. Теперь же я снова увидел это на ее лице, как видел и всякий раз, когда мы с ней оказывались у воды. Все это меня поистине беспокоило, ведь мне совсем не хотелось видеть синеглазую леди в таком виде. Наступило неловкое молчание, в котором девушка находилась где-то не здесь. От меня требовалось вывести ее из этого состояния, но что я мог сделать? Как ни странно, но ответ пришел очень быстро, и я взял маленькую ладонь Фурины в свою. Наверное, это был первый раз, когда я сделал это сам. – А… что? – девушка довольно медленно перевела на меня свой взгляд, который теперь был чуточку оживленнее. – Ты в порядке? – Д… Да, разумеется! Нет, я точно знал, что никакого «разумеется», тут и быть не может. Фурина могла играть на публику сколько хочет, но проводя с ней время, я научился чувствовать ее настроение. Я нутром ощущал, что прямо сейчас девушка лишь делает вид, что с ней все в порядке. Но, как же я мог ей помочь? Обычно, в таких ситуациях люди ищут самый корень проблемы, но мы через этот вопрос уже проходили. Со слов Невиллета я точно был уверен, что главная загадка Фурины – смысл всех ее стараний и корень всех страхов – как-то связан с ее матерью. В прошлый раз Фурина отказалась рассказывать мне всю правду, сославшись на то, что это «личное», но могло ли с тех пор все поменяться? Я решил, что в этот раз мне стоит проявить смелость. – Фурина, мы можем поговорить? – она не стала отвечать какими-то колкостями или как-то притворяться, потому что один мой взгляд говорил о том, что я спрашиваю серьезно. – Что случилось Итэр? – Я прекрасно помню, что уже спрашивал, и у меня нет права знать правду, но все же… – по лицу Фурины можно было сказать, что она не до конца меня понимает, а потому я поторопился продолжить. – В тот день, когда мы впервые болтали в кафе, то на мои вопросы ты ответила «такова была воля настоящей богини», что это означало? Я понимал, что этот вопрос мог создать для Фурины неудобства, мог пошатнуть ее эмоционально состояние, но выбора у меня не оставалось. Все потому, что я искренне хотел ей помочь, а это невозможно, пока она мне не откроется. На несколько мгновений глаза девушки наполнились долей страха, словно я обезоружил ее перед лицом опасности, но затем она немного успокоилась, когда бросила взгляд на наши скрепленные руки. – Ты так хочешь знать? – я крепче сжал ее ладонь, едва последнее слово сорвалось с ее губ. – Да. Я хочу понять, почему тебе так важен наш драмкружок? Ради чего ты терпишь эту психологическую травлю? И… И почему ты так боишься воды? Фурина так и не отвела своего взгляда от наших ладоней, но теперь ее глаза перестали отражать панику и страх. Что же, хотя бы с этим я смог справиться. Между тем, актриса словно взвешивала все риски (хотя их и не было), думая о том, может ли она мне довериться и открыть мне душу. – Ты ведь всего лишь «зритель», верно? – похоже, настало время для двусмысленных разговоров, и потому я решил ей подыграть. – Да, я всего лишь зритель. И потому я никому ничего не расскажу, и никак не помешаю твоему «спектаклю». Я вдруг осознал, что слишком долго держу Фурину за руку, а это может создавать неудобства для девушки. Поэтому я медленно отпустил ее, и только потом понял, насколько же тепло было держаться за руку с девушкой. Даже с Кэ Цин я не ощущал это настолько сильно, а вот с Фуриной… В общем, подумав еще несколько секунд, Фурина как-то странно мне улыбнулась. – Что-то мы здесь задержались, да? Может быть, мы все же дойдем до кафе? – Но… – я едва не взбунтовался, однако Фурина вовремя меня остановила. – Ты же не заставишь милую девушку что-то рассказывать на морозе, верно?***
Так или иначе, но мы все же дошли до нашей первоначальной цели – кафе «для парочек». По пути мимо нас прошли несколько ребят, с которыми я был знаком по кендо. Они ничего нам не сказали, но их враждебные глаза говорили сами за себя. Ну, а как иначе? Уж теперь, когда соревнования были проиграны, то у таких типов было только больше доводов, чтобы поливать меня грязью. Не стану говорить, что такое отношение меня нисколько не задевало, но я внял совету Кадзухи, и решил не страдать самобичеванием от подобных вещей. Себе же я пообещал, что поговорю с Аякой сразу же как только она появится в школе, и конечно же перестану ее избегать. И знаете, настроив себя на эту цель, я вдруг понял, что мне стало легче. Лишь одна вещь так и продолжала немного тяготить душу – я так и не отдал письмо, предназначенное для Скарамуччи. – Ого, оказывается, тут изменили меню! – Фурина сказала это, когда мы сели за свои обычные места, и на ее лице тут же отобразилась нескрываемая радость. – Столько новых десертов добавили! Кто бы сомневался, что первым делом она заметит именно эту деталь. Фурина так и продолжала смотреть в меню с улыбкой, отмечая пальцем те пункты, которые она обязательно включит в свой заказ. Наверное, мне пора перестать этому удивляться, да? Видя ее счастливое лицо, мне ничего не оставалось, кроме как и самому заглянуть в меню, однако… – Моя мама умерла, когда я была совсем маленькой… – это прозвучало как гром среди ясного неба, и заставило мое лицо переполниться искренним удивлением. Но удивился я вовсе не сказанным словам, а скорее тому, с каким выражением лица Фурина это сказала. Она так и продолжала смотреть в меню, и ее улыбка никуда не делась, но от моих глаз не ушло то, что руки ее начали слегка дрожать. – Тебе несложно будет ее представить, ведь мы с ней – похожи как две капли воды. Только волосы у нее пышнее… – я решил, что лучше всего будет просто слушать, и потому молчал, пока взгляд Фурины становился все грустнее, чего не скажешь об улыбке. – При жизни она была гениальной актрисой, такой, до кого мне как до луны. – А как она… – Болезнь… – улыбка не желала сходить с лица девушки, но вот по краям глаз уже успело что-то заблестеть. – Я стояла у ее больничной койки, когда это произошло… После произошедшего, профессор Невиллет устроил все так, чтобы забрать меня к себе. – Невиллет?! Подожди-ка, так он твой… – мой мозг автоматически начал делать догадки, но Фурина вовремя меня остановила. – Он был близким другом моей мамы. Хотя, если честно, я подозреваю, что их связывало нечто большее. – Так он был в нее влюблен? – Думаю, что да. А иначе зачем ему брать на попечение маленькую девчушку вроде меня? Предположение было весьма логичным, хоть у девушки и не было доказательств. Я уже давно догадывался, что этих двоих связывает что-то большее, чем школьные связи, но почему-то отношения по типу «отчим и падчерица» мне в голову просто не пришли. Что же, я хотя бы ответил себе на этот вопрос. Тем временем, Фурина все еще улыбалась, а ее лицо отказывалось меняться, но небольшая слеза успела скатиться по щеке… – При жизни, когда мама была еще жива, она основала фонд, куда закидывала немалые деньги. Этот фонд служил для того, чтобы финансово поддерживать наш школьный театр. – Наш театр?? – этот поток информации был слишком большим для моего маленького мозга, из-за чего я даже не успевал удивляться. – Подожди, а зачем ей это? Фурина легко пожала плечами, а между тем, меню окончательно выскользнуло из ее рук. Я не был уверен, что хочу продолжать эти расспросы, ведь для Фурины все это было болезненно. – Она была очень преданной своему делу… Возможно, нет на свете человека, который любил актерство и театр так же сильно, как она. Поэтому она не жалела сил, чтобы держать на плаву наш драмкружок. Но в последние годы бюджет этого фонда себя исчерпал, и потому школа начала задумываться о том, чтобы его прикрыть… – И поэтому ты решила что-то предпринять? – Фурина моментально кивнула, но не закончила. – В последние минуты своей жизни, когда мама была рядом со мной, она сказала, что очень бы хотела увидеть, как я стану актрисой. Говорила, что чувствует во мне тот же талант, что был и у нее… Поэтому у нее было всего два желания: увидеть меня на сцене, и перенести свою пьесу на сцену нашего драмкружка. – Что за пьеса? В глубине души я уже знал ответ на свой вопрос, но Фурина не торопилась подтверждать мою догадку. Ее улыбка окончательно дрогнула, а слезы обильно потекли с глаз. При всем этом, ее голос, слегка дрожавший, продолжал оставаться спокойным, насколько это было возможно. – Та самая пьеса, которую я дописала за нее… Я так хотела, чтобы ее отыграли в нашем театре, хотела чтобы… – у всякой выдержки есть свой предел, и теперь Фурина изо всех сил зажмурила глаза, чтобы не дать ход слезам. – Хотела, чтобы мама увидела ее в жизни, но пока я воплощала ее последнее желание, то на наш театр обрушились проблемы, и сценарий к пьесе так и не был дописан… Так я догадался, что речь идет именно о той пьесе, которую мы сейчас репетируем. Навия не единожды предупреждала меня, что этот спектакль по-своему важен для Фурины, но до сегодняшнего дня я не знал причины. Теперь я понимал, что означали слова «последнее желание настоящей богини», и кто та самая «настоящая богиня» в глазах Фурины. Сама же Фурина опустила голову, чтобы никто не увидел, как с ее подбородка капают едва заметные слезы. Фурина никогда не позволит кому-то увидеть свою слабость, в этом была вся она, и по этой причине она всеми силами старалась сохранять свой голос спокойным. – Что бы я не делала – ничего не выходит… Я так стараюсь ради этого последнего желания, так сильно хочу спасти труд моей мамы, а ведь она даже не увидит, как я буду играть… Вся моя вера и старания сделаны ради человека, который уже давно умер… Я полная дура, да? Ее плечи дрожали, как и все ее тело. Голос хоть и оставался спокойным, но я ощущал, как она в любой момент может сорваться. Моя рука сама собой легла ей на плечо, чтобы избавить девушку от внутренней дрожи. – Это не так… Казалось, что я должен сказать ей что-то другое, но что? В таких случаях можно лишь сделать все, чтобы успокоить человека. И с этой задачей я отчасти справился, ведь дрожь Фурины прошла. Потянув руку к одной из салфеток, девушка аккуратно убрала выступившие слезы, и сделала это так, чтобы их не заметили остальные. В общем, своей слабой стороны она так и не раскрыла. – Ну, как-то так… Довольно скучная история, правда? – и снова она подняла голову, а на ее лице присутствовала все та же улыбка. Если бы не красные следы у глаз, которые можно рассмотреть лишь вблизи, то невозможно было бы понять, что она плакала несколько секунд назад. – Вовсе нет… – я убрал свою руку, но пока Фурина вернулась к своему меню, то я никак не мог выкинуть из головы все ее слова. – А вода? Почему ты так боишься воды? – В детстве я едва не утонула, но тогда моя мама спасла меня… Не знаю почему, но теперь, когда я оказываюсь вблизи воды, то моментально вспоминаю тот случай и свою маму. Я осознаю, что если снова окажусь в воде, то мама уже не сможет меня спасти, и тогда мною завладевает ужас. – Понятно… Фурина вернулась к выбору сладких десертов, но у меня не поднималась рука, чтобы заказывать себе еду с таким настроением. Получил ли я то, чего хотел? Я хотел узнать ответы на свои вопросы, которые у меня появились относительно Фурины, но теперь мне кажется, что я и вовсе не должен был задавать всех этих вопросов. Словно чувствуя мое настроение, «примадонна» решила разрядить обстановку. – Ладно, чего это мы заговорили о грустном? Надо сохранять оптимизм, а то фанаты распустят еще большие слухи. – Фанаты? Какие фанаты? – до меня не дошел истинный смысл ее слов, пока Фурина не указала на небольшую группу людей, которая сидела в другом конце помещения за нашими спинами. – Вот о тех самых. Только не говори, что не заметил? И еще – веди себя естественно. «Естественно»? Сказать это было куда легче, чем сделать. Я не отличался хорошей памятью на лица, но был совершенно уверен, что этой небольшой группы здесь недавно не было. Они не выглядели как плохие люди, но все их взгляды периодически падали на Фурину, пока сами они о чем-то шептались. Похоже, Фурина нисколько не преувеличивала, когда сказала, что на нее «ведется охота перед показом пьесы». Разумеется, с ее заданием «вести себя естественно», я благополучно – провалился. Короче говоря, актриса вновь решила взять ситуацию в свои руки. – Тогда, может быть, нам следует поговорить о «Геншине»? – А что такого о нем можно обсуждать? – Твою жизнь писателя, например? – мои брови недоуменно поползли вверх, но Фурина словно только и ждала этой реакции. Теперь ее хитрые глаза так и жаждали вытянуть из меня информацию. – Ты дебютировал как самый молодой писатель своего поколения. Когда ты выпустишься из школы, то тебе больше будет незачем оставаться в тени. Скажи, разве тебя не интересует мысль о том, что очень скоро ты станешь одним из самых знаменитых писателей нашего века? Я понимал о чем она говорит, но если начистоту, то я никогда не задумывался об этом. Что станет со мной и с Геншином, если я выйду из тени? Мой молодой возраст, который я смогу раскрыть уже через два года, придаст мне еще большую популярность, но вот хочу ли я этого на самом деле? Так далеко мне заглядывать не приходилось, да и не хотелось, а потому я повторил ту фразу, которая уже стала отговоркой на такие случаи. – Ты преувеличиваешь, я не настолько талантлив, чтобы забраться так высоко, – с этого момента улыбка Фурины стала еще хитрее, чем была до этого. – А по-моему, это ты себя вечно принижаешь, Итэр. – Приведи пример. – Пример, говоришь… – ох, что-то подсказывало мне, что я зря это сказал, ведь теперь Фурина получила повод лишний раз подколоть меня. – Помню, ты уже не один раз говорил о том, что ты шибко популярен у женского пола. Такое ведь было? – А я и не пользуюсь у него популярностью, – я легко парировал ее слова, но у девушки уже был контраргумент на такой случай. – Разве? Тогда посмотри-ка туда… – она медленно указала пальцем куда-то в сторону, вынуждая мой взгляд посмотреть туда же. Там сидела группа из нескольких девчонок, которая совсем не вписывалась в общую картину этого места. – Видишь ту девушку с рыжими волосами? Приглядевшись внимательнее, я понял, что девушка, о которой шла речь, возглавляла эту небольшую группу. У нее были длинные рыжие волосы и красивые голубые глаза, что только дополняли ее очарование. Должно быть, Фурина специально хотела привлечь к ней мой взгляд, ведь едва эта рыжая девчонка меня заметила – как тут же улыбнулась мне и помахала ручкой, словно только того и ждала. – Ее зовут Нилу, она учится на нашей параллели, но ты ведь это и так знаешь, да? Я утвердительно кивнул. Не было нужды представлять для меня эту «леди», ведь отчасти я был с ней знаком. Хотя нет, слово «знаком» – это слишком сильно сказано, скорее уж я немного знал о ней, и однажды решил составить портрет одного из своих персонажей по образу Нилу. В реальности же, нам доводилось говорить от силы пару раз, и в ходе тех небольших диалогов я запомнил лишь то, что она посещает клуб танцев в нашей школе. – Хорошо, а известно ли тебе, что она к тебе неравнодушна? – Не болтай ерунды, мы с ней едва знакомы. – Да, но ты ведь знаменит в нашей школе? К тому же, ты подарил ей целого персонажа в одной из своих книг. Думаю, этого хватит, чтобы сразить сердце бедняжки наповал, я уж не говорю о других твоих «качествах», вроде внешности и успехов в кендо… Как думаешь, Нилу единственный такой пример, или мне надо говорить и о других? Я промолчал, ведь силы хоть на какие-то слова меня покинули. По тону Фурины было понятно, что она вовсе не шутит, и этот факт вгонял меня в небольшую краску. У меня всегда были подозрения, что у девушек нашей школы есть своя собственная «информационная сеть», в которую парням доступ закрыт. Даже знать не хочу, какие вселенские заговоры против мужского пола они там обсуждают… Как назло, именно в этот момент Нилу заулыбалась мне еще сильнее, от чего стало еще труднее держать себя в руках. Нужно срочно сменить тему, пока от меня еще хоть что-то осталось. – Не меняй смысл разговора. Мы, кажется, разговаривали о Геншине, а вовсе не о моей популярности среди женского пола. Что же такого ты хотела о нем узнать? – Узнать? Хм… – у нее и в самом деле много вопросов? Иначе я не понимаю, почему она так сильно задумалась. – О, вспомнила! Если не секрет, то скажи, а на подобии кого ты написал «Кусанали»? – На подобии того, кто втайне всей школе помогает доклады писать… – по недоумению, которое отразилось на лице Фурины, я отлично понял, что она не в курсе того, что происходило втайне от учителей, и потому я решил снова сменить тему. – Забудь, это была шутка. Почему именно она вдруг тебя интересует? – Но ведь она такая милашка! – глаза разного цвета моментально загорелись одинаковым «блеском», но почти сразу же Фурина взяла себя в руки и приняла прежнюю позу. – Кхм, то есть, она же популярна среди читателей? Вот и стало интересно. – Понятно… Ну, тут ты слегка ошибаешься, потому что каждый из архонтов имеет как фанатов, так и ненавистников. Поверь, я разбираюсь в этом, как создатель этих самых персонажей. – Потому что многих не устраивают действия архонтов, да? Я утвердительно кивнул, а сам начал вспоминать то, как создавал каждого из своих архонтов. Будь то маленькая умная дочка одной из наших учительниц, или моя наставница по кендо – каждого из архонтов я создавал по образу реального человека. Хотя, неким исключением можно было назвать «Нахиду», ведь официально я всем говорил, что она оригинальный персонаж. – Каждый из семи богов защищает свою территорию по-своему, следуя тому пути, которому он покровительствует. Например, Барбатос – архонт свободы, и поэтому он отказывается возглавить свой народ, ведь это противоречит самому смыслу слова «свобода». Моракс – архонт контрактов, и к своему правлению он относился как к очередному контракту, а вот когда этот контракт закончился, то он посчитал, что люди должны научиться выживать без него. С другой стороны, у нас есть Кусанали – богиня природы, и потому она в первую очередь защищает людей своей страны, ведь жизнь для нее бесценна. Я впервые делился с кем-то своими взглядами на собственное творение, что было для меня интересным опытом. Фурину мои слова заставили над чем-то задуматься, но я не собирался ее торопить. Она должна была сама обдумать мои слова, чтобы понять саму суть «Семи архонтов». И, следуя моим ожиданиям, девушка задала еще один вопрос, который я и ожидал услышать. – А «Баал»? Что насчет нее? – моя самодовольная улыбка вырвалась сама по себе, ведь ответ на подобное был готов уже давным-давно. – То есть «Райден Эи»? Ты спрашиваешь об этом, потому что у нее больше всего ненавистников? – Просто, как мне кажется, «Райден» всегда подвергалась куда большей критике, чем остальные… По лицу девушки я не мог понять, согласна она с этой критикой или нет. Казалось, что Фурина хочет услышать ответ лично от меня, что я сам думал о своем персонаже. В любом случае, что бы ни думала по этому поводу синеглазая актриса, мой ответ был неизменным. – «Эи» покровительствует вечности. Но как ты думаешь, а что такое вечность? – Хм… – как я того и хотел, Фурина не торопилась отвечать, но по итогу все равно выдала самый банальный из ответов. Впрочем, я не мог ее в этом винить. – Что-то такое, что никогда не заканчивается? – Вечность – это красота одного мгновения. Остаться в моменте, который является самым прекрасным в твоей жизни – вот что можно назвать идеальной вечностью. Разве самое красивое мгновение фейерверка, это не момент, когда он распускается? – Прямо как с молнией, да? – этот вопрос говорил о том, что Фурина начинает понимать, к чему я клоню, но я поспешил закончить свою мысль. – Верно. «Эи» получила статус архонта от своей погибшей сестры Макото. Она вынуждена носить ее имя и исполнять ее обязанности. Поэтому, для «Райден Эи» в первую очередь важно сохранить Инадзуму. Именно «Инадзуму», а не ее людей, ведь люди приходят и уходят, но Инадзума будет существовать всегда. Считая, но погоня за своими желаниями может привести народ Инадзумы к краху, «Эи» решила, что для Инадзумы будет лучше застыть во времени, прямо как распустившийся фейерверк. Но позже она поняла, что постоянно меняющаяся жизнь – это тоже своего рода вечность. Мне можно было выдавать премию «главный нагрузчик года», если бы такая была. Напряженный взгляд Фурины так и пытался сказать что-то вроде «я вроде и поняла, а вроде и нет». Я не собирался озадачивать ее еще больше, а потому оставил попытки как-то объяснить поведение «Баал». Я даже успел подумать, что на этом мы закончили, вот только у Фурины был припасен еще один вопрос для меня. – Тогда, что насчет «Меня»? Что можно сказать про «Фурину»? – вопрос нельзя назвать необычным, но что-то во взгляде девушки мне казалось странным, словно она хочет знать о чем-то конкретном. – Почему ты спрашиваешь? Книга-то еще не вышла. – Просто… – на какую-то секунду она замялась, но очень быстро набралась уверенности. – Ты постоянно говоришь «бог» и «архонт», но ведь Фурина на самом деле не архонт, разве нет? Я смотрел в синий и голубой глаз, словно в них и был ответ на этот вопрос. Если честно, на стадии черновика я еще не задумывался над такими сложными темами, да и сам смысл истории был несколько другой. Но все же, являлась ли «Фурина» архонтом? Каждый читатель будет решать для себя это сам, но я все же решил немного разобрать этот вопрос. – Фурина – человек… – Тогда ясно… – ее что, расстроил мой ответ? Хотя, я в любом случае поспешил продолжить. – … Но разве человек не может быть «Богом»? – Это как? – я еще раз ухмыльнулся, глядя на это искреннее недоумение. Давно я уже не испытывал такого удовольствия, объясняя кому-то свою собственную вселенную. – Архонт – это не более чем статус, который «Селестия» раздала семерым существам, чтобы они правили Тейватом от ее имени. Но если «Фурина» пять веков заменяла архонта по ее же поручению, то не делает ли это «Фурину» таким же архонтом, каким стала «Эи» после назначения Макото? Или Нахида, которую назначила Рукхадевата? Разница лишь в том, что Фурина была «существом элемента» в прошлом, когда остальные – являются ими в настоящем. И в очередной раз задумчивость завладела лицом актрисы. Я заставил ее задуматься над многими вещами, а это многого стоило в том мире, в котором мы живем. Что такое Бог? Что такое человек? Что на самом деле отделяет одно от другого? – Где-то в библии я слышал фразу, что Бог создал человека «по образу и подобию своему». Если честно, я всегда задумывался, а не значит ли это, что люди несут в себе все то, что есть у них от своего создателя? «Фурина» – была частью Фокалорс, что дает ей происхождение архонта. И пускай у нее нет божественной силы, но ее статус «архонта» ничем не отличается от статуса других архонтов. А ее несгибаемая воля – это сила, которую она унаследовала от той, кем сама когда-то являлась. Впервые в жизни Фурина задала себе вопрос, который обычно никто себе не задает: что на самом деле делает бога богом? Наверное, я слишком сильно ее загрузил, но ничего поделать с собой не мог. Стоит кому-то спросить меня о том, как работает тот или иной момент в Геншине, как меня было уже не остановить. Мне даже захотелось спасти Фурину из того плена раздумий, в который я ее опустил, но вместо меня это сделало кое-что «другое». «БЗЗ» – внезапная вибрация начала исходить от телефона девушки, который в этот момент находился на краю стола. Удивительным было то, что с моим телефоном происходило то же самое – я почувствовал это из кармана, где и лежал данный агрегат. – А? – эта случайность вывела Фурину из раздумий, и теперь мы оба уставились в экраны своих телефонов. – Кажется, это от Лини… – Да, то же самое и у меня. – Пишет, чтобы ему позвонили, как только будет возможность. – Думаю, уж немного сможет подождать… – недовольно буркнул я, ведь мне не хотелось, чтобы нас прерывали очередной порцией работы. Серьезно, неужели нельзя хотя бы раз подождать?! Глядя на меня, Фурина никак не могла осознать, что являлось причиной такого недовольства, а вот я искренне не собирался в этом признаваться. Снова оглянувшись, я вдруг для себя понял, что мне неудобно будет «разговаривать» с девушкой на какие-то важные темы, когда так много пар глаз за нами следят. По этой причине я поспешил встать со своего места. – Пойдем-ка отсюда, пока нас глазами не съели. – Но мы ведь еще ничего не заказали! – она попыталась воспротивиться, но к тому моменту я уже схватил ее за руку и потащил к выходу. Не сказал бы, что она оказывала сильное сопротивление, но некая «упрямость» все равно ощущалась. – Перекусим по пути. – П-подожди, Итэр! Я и сама могу идти! Было ли это «нечестно»? Определенно! Жалел ли я о своем наглом поведении? Конечно же, нет! Может быть, я и вел себя как ребенок, но мне и правда не хотелось, чтобы все эти люди продолжали пялиться на Фурину, словно она экспонат.***
Забавно, шли мы в это кафе довольно медленно, а вот покинули его весьма быстро. Конечно, тут не обошлось без моих стараний, но лишь через полсотни метров Фурина нашла в себе силы, чтобы снова мне возразить. – Д-да постой же ты! Итэр, меня необязательно тащить силой! – Это чтобы ты не убежала… – И что я, по-твоему, бросила бы тебя и осталась в том кафе в одиночестве? – аргумент весомый, и ответить мне было нечего, так что я отпустил руку девушки, давая ей шанс на передышку. Лишь через несколько секунд и вздохов она решилась продолжить. – И что это сейчас было?! – Просто не хотел, чтобы эта толпа неугомонных фанатов продолжала на тебя глазеть. – Но ведь они не причинили бы мне вреда! Да и я же говорила, что привыкла к такому… – Да ну? И в самом деле? Глаза, полные непонимания, требовали от меня ответа. Но вместо каких-либо слов, я просто указал девушке за угол, намекая на то, чтобы она внимательно присмотрелась вдаль. Стоило ей это сделать, как она заметила то, что я наблюдал с самого начала: примерно в двадцати-тридцати метрах от нас стояла небольшая группа школьников. Как раз эти же люди с интересом наблюдали за нами в кафе, а теперь они уже здесь, и всеми силами пытаются скрыть свое присутствие. Я как никогда понял смысл фразы «одержимые фанаты». Удивившись лишь на секунду, Фурина с удрученным выражением лица прижала ладонь ко лбу. Вот тебе и цена славы во всей своей красе. – Ну, вот что мне с ними делать? Конечно, я люблю внимание к себе, но иногда это заходит слишком далеко… Я начал переводить взгляд от Фурины к той толпе подростков, которая все еще пыталась делать вид, что их здесь нет. Конечно же, я знал, что у Фурины много поклонников в школе, но серьезно, это ведь уже перебор! Они считают нас за дураков, которые не способны их заметить? В любом случае, такую наивность нужно было из них выбить, и я даже знал как… Несусветная глупость – вот как можно описать то, что я затеял, но задумка была настолько забавной и притягательной, что противиться ей я уже не мог. Да, со мной частенько бывало такое, когда в голову лезли «идиотские» идеи, которым я не мог сказать стоп. Предчувствуя веселье, странная улыбка появилась на моей физиономии. – Кажется, я знаю, что надо делать в таких ситуациях… – И что же? – да, именно этого вопроса я от нее и ждал, и едва она его озвучила – как я вновь схватил ее за руку. – Ась?! – Побежали, Фурина… – Чего… – она явно не до конца осознала смысл этой короткой фразы. – Я говорю – бежим. Но и тогда до нее не дошло, что я пытаюсь ей сказать. Иногда смысл слов настолько прост, что наш мозг автоматически ищет какой-то скрытый в них подтекст. Нельзя было винить в этом Фурину, а потому я перешел от слов к действиям – я резко побежал вперед, увлекая девушку в движение за собой. – И-Итэр! Постой! – она кричала прямо как совсем недавно, но теперь в ней не чувствовалось сопротивления, и девушка просто продолжала бежать за мной, пребывая в полном недоумении. – Нет времени стоять! На нас же ведется охота, помнишь? – Д-дурак ты, Итэр! Я оглянулся для того, чтобы увидеть сразу две вещи. Во-первых, широко улыбающуюся Фурину, что бежит следом за мной, а во-вторых, это группу разных школьников, что остаются позади с чувством озадаченности. Понимая, что их «кумир» убегает, и грозит окончательно от них скрыться, ребята заметно зашевелились. – Подождите! – кричали они нам вслед, и слушать их, я конечно же не собирался. – Что будем делать? – спросила меня Фурина, которая все еще не могла избавиться от счастливой улыбки на своем лице. – Не останавливаться… Я сказал это весьма спокойно, но и сам никак не унимал того веселья, что во мне зародилось. Но, шутить можно хоть весь день, а вот как избавиться от целой толпы преследователей – это действительно та еще делема. Можно было ускорить темп, но я сомневался, что Фурина сможет это осилить, а потому мне в голову пришла более заманчивая идея. В тот миг, когда мы начали проноситься мимо елей и заснеженных кустов (которые летом были хорошо подстрижены), то я внезапно свернул вправо, уводя девушку за собой. Сразу после этого, оказавшись вне «вражеского обзора», я тут же перепрыгнул кусты, принуждая Фурину сделать так же. Да уж, идея, скажем так, была не очень… Начать следует с того, что приземлились мы не очень важно: оба упали на бок, а часть снега, что была на кустах, посыпалась прямо на наши головы. Я еще не успел оценить состояние Фурины, но был готов поспорить, что прямо сейчас она готова возмутиться. С другой стороны, моя выходка не оказалась бесполезной, ведь уже через несколько секунд я услышал, как мимо нас проносятся сразу несколько пар человеческих ног. – Черт, упустили! – сказал один из тех, кому принадлежал мальчишеский голос. – И что теперь делать? – Надо их найти. Мы ведь хотели ей сообщить… Что именно они там собирались сообщить, нам с Фуриной так узнать и не удалось. Прошло еще несколько секунд, прежде чем звуки преследователей окончательно скрылись, но мы с синеглазой еще секунд десять не решались хотя бы дернуться с места. – Как думаешь, что они хотели мне сказать? – полушепот донесся со стороны девушки, которая лежала совсем рядом со мной и пыталась увидеть что-то сквозь ветки кустика. – Да какая разница? Поверь мне, убегать от таких типов всегда весело. – Кстати говоря, Итэр… – Что? – спросил я, даже не зная еще, что меня ждет, ведь я все еще пытался выглянуть за кучку снега, чтобы высмотреть возможных преследователей. – А тебе не кажется, что ты должен извиниться?! Этот небольшой крик мог поневоле испортить нам всю маскировку, так что я не мог его проигнорировать. Вот только обернувшись к Фурине я понял, что возмущается она не без причины: мало того, что девушке приходилось лежать, прижавшись ко мне, так еще и ее голова с одеждой были полностью укутаны мокрым снегом. Вдобавок к этому, из-за всей этой беготни и такого неосторожного прыжка, пальто Фурины полностью помялось и измаралось, требуя тщательной стирки. – И… Извини… – а что я еще мог сказать? – Я сейчас исправлю… И вот сейчас я думаю, что я вообще собирался исправить? Грязные пятна с одежды девушки я бы не убрал, да и от такого снега уже успели остаться мокрые пятна. Однако я все равно попытался сделать хоть что-то, а именно: убрать снег с головы и лица нашей «примадонны». – Сейчас, только немного подожди. – И… Итэр… Не сразу до меня дошло, почему она произнесла мое имя так сдавлено, а когда дошло, то уж лучше бы и не доходило вовсе. Вы хоть представляете себе эту картину? Мы с Фуриной лежали вплотную друг к другу, а теперь я еще и прикасался своими руками к ее лицу, словно… В одно мгновение я вспомнил тот миг, когда я впервые и почти так же взял в руки лицо Кэт: это был момент моего первого поцелуя. Теперь Фурина не моргала, ровно, как и я сам. Когда до меня дошло, что одна из моих ладоней лежит на щеке Фурины, то сердце поневоле застучало сильнее, а дыхание стало чаще. До этого время всегда проходило, подобно реке, но в этот раз река остановилась, как и вся вселенная, во всяком случае – для меня и Фурины. Я чувствовал, что и ее дыхание участилось, отчего мне стало как-то жарко в лице. Что происходило с нами в этот момент? Что мы оба чувствовали? Как бы мне хотелось знать, о чем думала эта взбалмошная девчонка, но я не умел читать мыслей, так что оставалось лишь рисковать и делать выводы, исходя из реакции девушки. Фурина так и продолжала смотреть мне в глаза, позволяя красному румянцу медленно завладевать своим лицом, но при этом она все равно не двигалась. Не знаю, было ли это игрой моего воображения, но девушка словно ждала чего-то, будто бы уже приготовилась к возможному «концу» этого момента. – Фурина… – но остальная часть фразы застряла где-то внутри меня, а сама девушка никак не стала мне на это отвечать. Я начал подносить свое лицо ближе, чувствуя как невероятный страх, так и невероятную смелость. Вам сложно это представить? Тогда скажем так: разум мой кричал от паники и наполнялся страхом, но тело переполняла смелость, и оно действовало само, против воли моего разума. Фурина не могла не видеть, что мое лицо приближается к ее собственному, но она все равно лежала неподвижно. Не думаю, что когда-либо в жизни актриса чувствовала себя более беззащитной, чем сейчас. И я говорю вовсе не о физической беспомощности, а скорее о психологической. Расстояние между нами стало настолько маленьким, что я легко мог рассмотреть пятна на радужке глаз девушки. Теперь я уже и не пытался стряхнуть снег с ее головы, моя вторая рука также лежала на щеке девушки, так я окончательно заключил лицо «примадонны» в свои ладони. Ох, как же я сейчас хотел научиться дышать медленнее, но это было бесполезно: я ощущал дыхание Фурины на своих губах, как и она мое на своих. В самый последний момент я успел прикрыть глаза, точно так же, как Фурина прикрыла свои, однако… «БЗЗ» – уже второй раз за день этот звук наполнил наши телефоны, а заодно – спустил нас с небес на землю. Мы не сразу решились на то, чтобы снова открыть глаза. Сперва я отпустил лицо Фурины, а затем убрал свои руки подальше. В свою очередь, девушка немного отгородилась от меня, и лишь затем мы оба набрались смелости, чтобы открыть глаза. Жаль только, что нам не хватило сил сохранить зрительный контакт, ведь наши взгляды одновременно ушли куда-то в сторону. Короче говоря, мы оба сделали все, чтобы произошедшего секунду назад – никогда не было. Не знаю, сами мы этого хотели, или этот звонок так резко вернул нас к реальности, но теперь мы еще долго будем задавать себе вопросы по типу «это что сейчас было?!». А что же до самой реальности? Кто и для чего посмел нас прервать в такой важный момент? В этот раз, вопреки моим ожиданиям, это был не один и тот же человек. Мне пришло письмо от «одной особы», с которой я должен был сегодня встретиться, чтобы составить план на будущее, а вот насчет Фурины… – Это снова Лини… – сказала девушка таким тоном, словно из нее вышла какая-то часть ее жизненной силы. Румянец все никак не хотел покидать ее щеки, но теперь лицо девушки с каждым мгновением становилось все серьезнее и серьезнее. – Что пишет? – Не знаю, он не говорит точно, но что-то мне это не нравится… Думаете, что я ничего не понял? Вы правы, я и в самом деле ничего не понимал. Когда я потянулся к Фурине, чтобы сесть слева от нее, то на какую-то секунду она отстранилась, но затем позволила заглянуть в экран своего телефона. «Приходи в театр! Это СРОЧНО!!!»