***
Не успел я оглянуться, как с того самого момента прошло около двух лет. За это время все сильно поменялось, в том числе и я сам. Больше я не был тем сказочником, который только лишь мечтает чего-то достичь, я подходил к делу серьезно, и всегда брал его в свои руки. Из-за этой своей черты я стал слегка асоциален, и мое общение со многими из сверстников сошло на нет. Впрочем, я не был изгоем, и потому меня все устраивало. В то время весь мой мир состоял лишь из одного – книги по «Геншин импакту». Я уже успел написать первую ее часть, Мондштад, и самое время было задуматься о написании второй. За это время Кэ Цин тоже сильно изменилась. Она осталась самой трудолюбивой девочкой в классе, но при этом стала сильнее духовно и физически, никто не посмел бы хоть в чем-то ее упрекнуть. К тому же, мы начали вступать в этап взросления, и молодая Кэт день ото дня становилась все красивее и красивее. Ее титул «странной девочки» уже успел смениться на «главная красавица в классе», и в тот момент я был единственным, кто не замечал этого. Как я уже сказал, в то время я был целиком и полностью поглощен Геншином. В то же время укрепилась моя связь и с еще одной вещью: моя дружба с Камисато Аякой также становилась крепче день ото дня, как и красота Кэ Цин. Поэтому юная Камисато была единственной, кто мог отвлечь меня от мыслей о моих книгах, хоть и не всегда… Однажды мы с ней обсуждали то, как же здорово учиться кендзюцу под началом госпожи Эи. Через какое-то время мое воображение вновь унесло меня куда-то далеко, ведь я представил, как бы это было здорово: перенести всю самурайскую культуру в одну из моих будущих книг. Понимая, что меня опять понесло, Аяка не стала мне мешать, и просто с улыбкой наблюдала, как я мечтаю об очередном Архонте. Однако, через какое-то время, все изменилось… – Итэр… – ее голос был каким-то нервным и взволнованным, но жаль только, что я не обратил на это внимания. – Аяка, я же сказал: я не буду пытаться пробиться в основной состав команды. – Итэр! Она сказала это уже чуть громче, чем заставила меня обернуться к ней. На ее лице так и продолжали присутствовать до ужаса взволнованные глаза, словно она увидела что-то такое, во что просто не могла поверить. Я даже попытался отследить, на что такое она смотрит, пока ее взгляд уходит куда-то над моей головой, и в тот самый момент… – Кхм-кхм! – кто-то за моей спиной нарочито громко кашлянул, и вот тогда я уже понял, что мне пора бы обернуться. Итак, вот с этого момента и началась самая важная история в моей жизни. Сзади меня, стоя в полный рост и возвышаясь надо мной, стояла красивая девушка, что одним своим видом могла затмить свет солнца. Аяка все еще смотрела на нее с неким шоком, который разделял чуть ли не весь класс: поскольку Кэ Цин была единственной, кто сейчас стоял, то ее громкое поведение поневоле привлекло всеобщее внимание. Короче говоря, слово «прятаться» было явно не про Кэт. – Эм… Здравствуйте… – ох, серьезно, вы можете себе представить, чтобы хоть кто-то дал наиболее тупой ответ, чем я тогда? – Это ведь ты Итэр, не так ли? – Знаешь, глупо спрашивать такое, когда мы учимся в одном классе. Я никак не мог ее раскусить. Что могло понадобиться от меня главной красотке класса? Того же мнения судя по всему была и Аяка, что продолжала смотреть на нас с долей шока, а вместе с ней так на нас смотрел и весь класс. Но Кэ Цин было все равно на все эти взгляды, она продолжала с интересом смотреть на меня, ровно как в тот момент, два года назад. Сейчас, даря мне свою уверенную улыбку, девушка сказала нечто такое, что навсегда перевернуло мою жизнь. – Думаю, что ты мне подходишь… – Это еще для чего? – Ты обладаешь чувством морали, честью, достоинством, а еще ты довольно красив… – вот про последнее можно было не говорить, а иначе я бы не стал красным как вареный рак. – Не думал о том, чтобы начать встречаться с кем-то вроде меня? Вы хоть представляете, какой шок во всем классе вызвали ее слова? В то время я написал лишь одну книгу по Геншину, и потому моя известность еще не была на пике, а тут передо мной объявляется сама Кэ Цин, и предлагает встречаться. В классе тут же последовали массовые шушуканья, которые будут ходить по всей школе еще как минимум неделю. Мне казалось, что я сейчас провалюсь под землю, а про присутствие Аяки я и вовсе забыл, что зря: у Камисато аж задрожали губы, пока ее глаза бегали с меня на Кэт. – Эм… Знаешь, ты как-то резка, не думаешь? Да и потом, разве это не парень должен предлагать девушке встречаться? – до этого Кэ Цин смотрела на меня как-то уверенно, но теперь ею на секунду завладело непонимание. – Ась? Ты о чем? Я ведь не говорила, что предлагаю тебе встречаться… – в этот момент меня словно морально уничтожили, но почти сразу же реанимировали. Кэт с хитрой ухмылкой нагнулась поближе ко мне, из-за чего кончики наших носов практически соприкоснулись. – Я лишь сказала тебе, что ты достоин того, чтобы завоевать мое расположение. Я не знаю, можно ли стать еще краснее, чем я был сейчас. Что вообще происходит? И что было в голове у этой ненормальной?! Как можно говорить подобные вещи на глазах у всего класса??? Внезапно я осознал, что мое тело покрылось потом в некоторых местах, из-за чего даже захотелось расстегнуть рубашку. – Ха-ха… Знаешь, Кэ Цин… Разве такие вещи не обсуждаются наедине? – я попытался донести до нее голос разума, но безуспешно, ведь Кэт была непробиваема. – А что такого? Я всегда все говорю напрямую, без всяких двусмысленностей, ведь мне скрывать нечего. Если постараешься ради меня, Итэр, то обещаю, что у меня и в мыслях не будет ответить тебе отказом. После этого она гордо развернулась на каблуках и вернулась на свое место. Если честно, я был тогда в шаге от того, чтобы упасть в обморок, и мне даже не было за это стыдно…***
С того самого дня меня не покидала мысль: а почему бы и нет? Я прикладывал усилия, раз за разом старался, отказывался отпускать руки. Кэ Цин отшивала меня как могла, под самыми разными предлогами, но каждый раз в конце намекала, чтобы я продолжал, и что она готова ждать от меня нормального признания сколько угодно. Тогда это так мне надоело, что я уже из принципа захотел завоевать себе эту красавицу. Это стало для меня первой осязаемой мечтой. Не стану говорить, сколько мне понадобилось времени и попыток, скажу лишь одно – много. С каждым разом я продумывал в голове все более романтичные ситуации, учился понимать мысли Кэт, и мысли девушек в целом. И вот, стоя на крыше под светом луны, с красивой фиалкой в руке – я признался ей в любви и пообещал сделать ее счастливой. Не знаю, что в этом признании было такого особенного, но посмотрев в мои глаза, Кэт почему-то согласилась. С тех пор моя жизнь изменилась еще раз, причем весьма круто. Я был… Да, я был по-настоящему влюблен, и совершенно этого не скрывал. Мы с Кэ Цин проделали очень долгий путь: вначале просто ходили на свидания, затем произошел наш первый поцелуй, как-то раз она на всю ночь пришла ко мне в комнату, просто чтобы поболтать. Я даже как-то носил ее на руках, просто забавы ради, а вот потом… Одним днем, а если быть точнее – одной ночью, между нами произошло то, что можно назвать верхушкой в отношениях. Тот самый момент, когда два человека существуют лишь друг для друга, а всей остальной вселенной для них словно нет, и никогда не будет. Все это время мы оба были поистине счастливы, и счастье это продлилось около двух лет… Но ни одна сказка не может длиться вечность, ведь вечность – это красота в абсолюте, застывший момент, который никогда не сдвинется с места. И жизнь никогда не позволит нам достичь этой самой вечности, потому что жизнь по природе своей никогда не стоит на месте… Одна из тех черт, за которые я полюбил Кэт – упорство и целеустремленность. Она никогда не изменяла самой себе, но именно это и было ее слабостью… Со временем я начал замечать, что Кэ Цин выглядит довольно усталой, и эта ее усталость никак не желает проходить. – Слушай, а тебе обязательно засиживаться в этом ученическом совете? Неужели не могут потерпеть без тебя один денек? – спросил я одним днем, помогая ей тащить пакеты. – Но я должна! Как я могу подвести стольких людей, когда они на меня рассчитывают? – Д-да, но все же… Я понимал, что она говорит все правильно, что все мы должны приносить пользу для общества, будь то обычная школа или взрослая жизнь. Вот только я никак не мог с ней согласиться, не мог смотреть за ее постоянной усталостью и сонливостью. Я уставал от вида замученной Кэт, а самым ужасным было то, что я ее любил, но не мог ничем ей помочь. В то время я даже начал задумываться о том, чтобы бросить написание книг по Геншину: это освободило бы для меня время, которое я смог бы уделять нашим отношениям с Кэт. Да, именно отношениям, ведь для Кэт самым важным было сохранить наши отношения. Она хотела, чтобы мы оставались парочкой не смотря ни на что, чтобы мы находили время на свидания, милости, чтобы у нас все было как у нормальных людей. И ради этого она была готова жертвовать своим личным временем, которое человек обычно тратит на отдых и сон. Кэ Цин пыталась сохранить обе части себя: свою влюбленную в меня, и свое трудолюбие в школе. Вот только, пытаясь разорваться, она теряла обе части себя самой. Если бы я бросил Геншин, то это бы решило наши проблемы, но едва узнав о моих намерениях – Кэ Цин тут же взбунтовалась. Она заявила, что если я так поступлю, то перестану быть самим собой, да и сам я не был уверен, что готов отказаться от своего желания создать будущее для сестры. Видя мое подавленное состояние, Кэт неожиданно взяла меня за руку, а затем демонстративно показала свою успокаивающую улыбку. Так она пыталась меня приободрить, но я отлично знал, что она лишь притворяется. – Итэр, не волнуйся. Обещаю, что я справлюсь. И сразу за этими словами последовал поцелуй, который Кэт подарила мне в подкрепление своим словам. Я был счастлив каждый раз, когда она меня целовала, так почему же сейчас я чувствовал себя недостойным этого поцелуя?***
С того момента прошло около месяца, а может и больше. Кэ Цин так и не прислушалась ко мне, и продолжила с головой уделять время учебе, клубной деятельности, всяким школьным комитетам, в которых она состояла. В какой-то момент я заметил, что она начинает ходить бодрее обычного, да и на лице ее уже незаметно прошлой усталости. Пребывая во власти своей наивности, я искренне радовался таким переменам, я подумал, что Кэт стало легче, или она просто сбросила с себя часть груза… Тогда я даже не представлял, как сильно ошибаюсь. И конец этой самой наивности пришел ко мне одним поздним вечером, когда я навестил Кэ Цин после тренировки по кендо. Сегодня мы планировали вместе посмотреть какой-нибудь фильм, и я еще даже не подозревал, свидетелем чего мне предстоит стать. – Кэт, я вхожу! – сказал я, пока открывал дверь. Меня совсем не смутило то, что после трех продолжительных стуков мне так никто и не ответил. – Кэт? Слушай, Гань Юй предупреждала, что ты любишь оставлять дверь открытой, но нельзя же быть такой легкомысленной? Но даже тогда мне так никто и не ответил, что начинало меня настораживать. Кэ Цин не собиралась куда-то уходить до моего прихода, это было мне точно известно, так где же она? – Эй, Кэт, ты вообще дома? – я был уже на кухне, когда сказал это, а мне так никто и не ответил. Заглянув за угол я заметил, что ее компьютер включен, а на столе разбросаны кучи бумаг со всякими отчетами. Вот только самой Кэ Цин так нигде и не наблюдалось, что было для меня совсем уж мистикой. С чувством легкого замешательства я сделал еще один шаг вперед, окончательно заходя в жилую зону комнаты. – Могла бы и закрыть дверь, раз куда-то ушла. А то еще воры… – но окончание фразы застряло где-то глубоко в моей глотке, ведь от увиденного мое дыхание перехватило. На полу, всего в паре метров от компьютерного стола, лежала сама Кэ Цин, но лежала она в довольно неестественной позе, словно резко упала. Все волосы были спутаны, руки раскинуты в разные стороны, а ноги переплелись друг с другом. Одним словом – это не сон. – Кэт?! – небольшой испуг со страхом тут же нависли надо мной. Сначала я подумал, что девушка просто упала и ударилась головой, но правда была несколько страшнее. Я бросил пакет с закусками, которые купил для нас двоих, а после подбежал к лежачей девушке. Внешний осмотр быстро показал, что никаких повреждений у нее нет, и это ставило передо мной главный вопрос: а что с ней вообще случилось? – Эй, Кэт, ты чего?? Очнись! – я приподнял ее себе на руки, и легонько похлопал по лицу, но в этот момент до меня дошла одна ужасающая деталь – Кэ Цин практически не дышала, а ее пульс был слабее обычного. – КЭТ!!!! Если раньше я испытывал лишь легкий страх, то теперь мною завладел самый настоящий ужас. Я тут же поспешил прислушаться к ее сердцебиению, но оно было довольно слабым, и потому я ошибочно решил, что оно не бьется вообще. Никогда еще в жизни у меня не было настолько широких от ужаса глаз. Я уже не понимал, что я делаю и зачем, но мои глаза сами по себе начали что-то искать. Только через секунду я осознал, что мой мозг отчаянно искал в поле зрения телефон. Быстро обнаружив его в собственном кармане (от паники я не сразу додумался, что он там), я моментально начал набирать короткий номер, что был в моей памяти. – Ало! Скорая!!!... – далее я как мог объяснил, что человеку нужна срочная помощь, и куда именно им следует приезжать. Вот только что делать дальше, я не знал вообще. По-хорошему надо было начать делать искусственное дыхание, но я не был знаком с техникой проведения этой процедуры, а перспектива нечаянно сломать своей девушке ребра мне не очень-то нравилась. Вот тогда-то я и осознал, что беспомощность – это худшая пытка, какую можно придумать для человека. В ожидании скорой я старался привести Кэ Цин в чувство, всячески похлопывая ее по лицу. И в тот самый момент, отчаянно оглядываясь по сторонам в приступе страха, мои глаза уловили кое-что очень странное – это были таблетки, что лежали на тумбочке у Кэт. Не знаю, какая муха дернула меня проявить любопытство, но я решил посмотреть, что это за препараты у нее были. Первой, и самой страшной моей мыслью стало то, что это были таблетки, которые пьют самоубийцы, но на деле все оказалось проще, а лично для меня – ужаснее. Особо сильно в таблетках я не разбирался, но раз или два в моей жизни был момент, когда мне приходилось не спать больше суток, и тогда я начал принимать некоторые лекарства, чтобы прогнать сон. Особого вреда они не наносят, но это лишь в том случае, если принимаешь ты их редко, и не спишь лишь короткий промежуток времени. Моментально мои розовые очки меня покинули, и я тут же осознал, почему Кэ Цин казалась мне такой оживленной все последние недели. Поспособствовал тому вовсе не внезапный прилив сил, а нечто иное… – ЗАЧЕМ??? Черт тебя возьми, почему ты это сделала?!?! – я даже не заметил, как снова подхватил ее на руки и закричал ей это в лицо, словно девушка могла пробудиться от моего крика. По итогу, скорая приехала в школу минут через двадцать, и забрала Кэт с сильнейшим обмороком. Они диагностировали, что виной тому послужила сильное переутомление, а также злоупотребление этими препаратами, которые плохо сказались на ее сердце. Кэ Цин провалялась в больнице больше недели, но потребовала принести ей в больницу учебники, так что даже там продолжила трудиться. Кому-то покажется, что она ненормальная, но ирония в том, что в этом и была вся Кэ Цин – она была неизменной, и преданной самой себе. Она никогда не позволит себе прогнуться под трудностями, а иначе просто перестанет быть самой собой. Как я уже сказал – в этом и была вся Кэ Цин. И знаете, что во всем этом самое ужасное? То, что я наблюдал подобную картину еще ни раз и не два, а день за днем. День за днем… день за днем… день за днем… Кэт продолжала уверять меня, что она справиться. Она отказывалась бросать все свои обязанности, и даже слышать не хотела о том, чтобы мы с ней проводили меньше времени. Девушка решила взвалить все на себя, и из-за этого у меня появилось терзающее чувство, что я для нее служу лишь обузой. Переломный момент настал тогда, когда я нашел Кэ Цин в библиотеке: она так вымоталась, что заснула прямо за учебниками. И подойдя чуть ближе, я понял, что именно послужило этому причиной. На том же столе, где она спала, я заметил несколько бланков с тестами, вот только результаты этих тестов были довольно удручающими – Кэт сдала контрольную на самый низкий бал в нашем классе. Из примерной отличницы она начала превращаться отстающую… И вот, настал тот самый момент. Момент, когда я все понял: если Кэт неспособна от чего-то отказаться, если она не в силах изменить себе самой, то это должно лечь на меня. Не важно, чего мне это будет стоить, не играет роли, что про меня будут говорить после этого, не имеет значения, как к этому отнесется сама Кэ Цин – я должен что-то сделать, а не сидеть сложа руки. Именно с этими мыслями я тогда развернулся и пошел прочь из библиотеки, не смея нарушать сон красавицы. Я не мог отказаться от Геншина, не мог убедить Кэ Цин отказаться от своего пути, но была одна вещь, которую я мог сделать для моей Кэт, чтобы она перестала мучиться и разрываться… Как же там говорилось в одном фильме? Сложнейший выбор сделает лишь сильнейший*»***
Говорят, что наверху погода всегда холоднее, чем есть на самом деле. Сегодня мне выпал шанс убедиться в этом на собственном опыте. Однако даже стоя на невыносимом морозе, я все равно не дрожал и даже не пытался согреться. Обычно, когда я хотел побыть один и все обдумать, то частенько приходил на крышу нашей школы. Вообще-то, ходить сюда было запрещено учителями, но несколько лет назад мне посчастливилось раздобыть ключ от этой небесной обители, так что с тех пор данное место превратилось в мою личную базу. Если же вернуться к сегодняшнему дню, то прямо сейчас я стоял у самого края крыши, и просто наблюдал за одной интересной картиной, что развернулась внизу: там стоял школьный автобус, в который медленно загружалась вся моя бывшая команда по кендо. Насколько мне было известно, уже через полчаса этот автобус отправиться к месту проведения соревнований, где и пройдут несколько финальных поединков. Из-за плачевных результатов, наша команда оказалась в весьма трудной ситуации: чтобы занять первое место, два из трех наших финалистов должны были одержать победу. Ветер подул еще сильнее, но даже тогда я не шелохнулся с места. На самом деле, если снизу меня заметят, то легким выговором я точно не отделаюсь, но сейчас мне было на это плевать. Куда важнее сейчас – это проследить за отбытием Аяки. Жаль только, что мой план почти сразу же провалился, ведь с такого расстояния я не мог разглядеть каждого из ребят. Возможно, что Аяка уже села в автобус, и тогда я просто зря страдаю тут от мороза. Апогеем этой плохой погоды стал момент, когда мне в лицо начали влетать снежинки. Кажется, первый снег это повод для радости, да? Вот только во мне ее было еще меньше, чем тепла на этой крыше. Я подышал на руки горячим дыханием, чтобы хоть немного согреть их, но все было бесполезно. «Собачий холод…» – выругался я про себя, но лишь получил свой же ответ. – Так может, просто уйдешь тогда отсюда? Долго ты еще собираешься просто смотреть на них, словно скулящий щенок? Я посмотрел влево, хотя в этом и не было никакого смысла, потому что я итак знал, кто там сидит. Слева от меня, сидя на самом краю крыши и свесив ноги, находился «другой Итэр», существующий лишь в моем воображении. Приобняв свой меч, что уже весь был в отметинах, этот парень просто смотрел вниз, как и я сам. Между нами была лишь одна разница (не считая одежды), этот парень умел улыбаться даже в такие моменты, как сейчас. Этим он умудрялся доводить меня до раздражения, но в моей злости не было смысла… «Не тебе мне лекции читать. Уходи сейчас же…» – Не могу, сам ведь знаешь. Я лишь голос в твоем сознании, и я нахожусь здесь лишь потому, что ты сам хочешь меня видеть. Нет-нет, ты не сошел сума, просто, как и говорил Чжун Ли – ты обладаешь исключительной силой к воображению. «Чего ты от меня хочешь?» – мой мысленный тон казался настолько холодным, что даже я от него испугался. – Неправильный вопрос. Чего ТЫ от себя хочешь?... Ты мечтал стать достойным человеком, тем самым, который заставит своих родителей собой гордиться. В итоге появился я, и в итоге ты сам не можешь от меня избавиться. Но я всегда исчезаю, как только пропадают твои сомнения. «Чем больше я говорю сам с собой, тем больше верю, что мне пора в психушку…» – Итэр… Ты ведь знаешь, что должен делать, верно? – он сказал это необычайно серьезно, сам я вряд ли способен на такую решительность. – Я не могу… – Все ты можешь! Мы ведь одно и то же, разве нет? Ты должен понять, что все твои страхи и проблемы – лишь у тебя в голове. Решение намного легче и ближе, чем ты думаешь, нужно лишь немного поискать… – Слушай, да что ты вообще знаешь, а?! Но стоило мне обернуться, как его уже не было на прежнем месте. Хотя нет, его там не было изначально, ведь как сказал «Итэр из Тейвата» – он появляется лишь, когда я сам хочу его появления. Таковы были правила этой психологической игры. Вам кажется, что я спятил? Думаю, что вы правы, но лишь отчасти. Вся правда в том, что все люди без исключения – чокнутые в той или иной степени, просто скрывают это от других, или просто не замечают. Ладно, что-то я вновь заговорился не по делу. Мне предстояло покинуть крышу, чтобы снова предаться чувству вины и сожалений. Я всячески старался их отгонять, но чем ближе были соревнования, тем сильнее становилось и мое самобичевание. Но назад пути уже не было… По плану я должен был сегодня встретиться с Фуриной. Вообще-то, она обещала навестить меня дома, чтобы мы смогли в спокойной обстановке прописать сцену (которых осталось совсем немного), а заодно обсудить «Гидро-архонта». Но перед этим надо было обговорить еще один небольшой вопрос, так что местом для короткой встречи был выбран мой класс, где сейчас было пусто. Я спускался вниз по лестнице, с чувством умиротворяющей тишины и полного одиночества. Сегодня был свободный день, так что все ученики разошлись по своим собственным делам, из-за чего в коридоре нельзя было встретить ни одной живой души. Звуки шагов эхом отдавались в моих ушах ровно до того момента, пока я не оказался на нужном этаже, но затем… Короче говоря, настал конец моему умиротворению, ибо по коридору, прямо навстречу мне, шагал еще один человек. Меньше всего на свете я ожидал встретить ее именно сейчас, и меньше всего на свете я этого сейчас хотел – это была Камисато Аяка. Аяка шла по коридору с каким-то удрученным и даже поникшим видом. Она заметила меня лишь тогда, когда между нами оставалось около двадцати шагов. Думаете, что мое присутствие пошло ей на пользу? Хотелось бы и мне в это верить, но нет: когда наши взгляды встретились, то глаза юной Камисато на мгновение расширились, но затем сделались еще более угрюмыми, чем были до этого. Оставалось десять шагов, но мы с девушкой так и не посмотрели друг на друга. А ведь мы не разговаривали с того самого момента, как я ушел из кендо. Раньше случались моменты, когда мы ссорились по мелочам, но наше молчание никогда не длилось больше пары дней, теперь же все изменилось… Почему-то я не сразу обратил внимание на то, что сейчас Аяка одета в свою спортивную униформу. На одном ее плече висела такая же спортивная сумка (явно под снаряжение), а на другом находился специальный меч для соревнований, что сейчас был спрятан в чехол. В общем, я это к тому, что сейчас Камисато как раз спускалась вниз, чтобы отправиться на соревнования. Оставалось всего пять шагов. Аяка частенько воображала себе тот момент, когда мы с ней вместе сможем сесть в автобус, чтобы вдвоем побороться за репутацию нашей школы. Сейчас это прозвучит забавно, но она говорила, что обязательно возьмет в дорогу карты, чтобы мне не было скучно, пока мы будем ехать. Я даже не сомневался в том, что сейчас она вспоминает те веселые разговоры. Один шаг. Всего лишь один короткий шаг был между нами, но еще никогда в жизни мы не были настолько далеко друг от друга. Глаза наши так и не встретились, но боковым зрением мы наверняка смотрели куда надо. В тот миг, когда наши тела были максимально близко, а плечи на одной линии, то время для меня словно замедлилось. Возможно, что где-то в глубине души я и сам хотел, чтобы она на меня посмотрела. Я резко остановился. Это было сделано для того, чтобы посмотреть в спину уходящей Аяке, а затем хотя бы мысленно проводить ее. Вот только моим планам помешала одна интересная вещь: за моей спиной не послышалось никаких шагов, а значит, что и сама девушка остановилась. Теперь мы стояли в довольно интересной позе, стоя друг к другу спиной, но не оборачиваясь и ничего не говоря. Внутренне я понимал, что Аяка ждет от меня хоть каких-то слов, да и это мой последний шанс, чтобы сказать ей хоть что-то, а потому и закончить это молчание предстояло мне. А теперь вопрос, что именно я должен ей сказать? Да все, что только могу! Извиниться, оправдаться, попытаться закрыть трещину в нашей дружбе. Однако именно потому, что она была таким важным для меня другом, я не мог сказать ей всех этих слов. Вам кажется, что в этом нет логики? Возможно и так, но вы не видите ситуацию так, как ее вижу я… В итоге, сам того не осознавая, я опять попал в ту же ситуацию, что и с Кэ Цин. – Удачи… – хватило меня лишь на это короткое слово, после чего я все же смог двинуться вперед. Я даже успел сделать несколько шагов, когда Аяка вновь смогла меня удивить. – Стой, Итэр. Ее тон отличался от того, каким она общалась со мной обычно, и отчасти это заставило меня с удивлением обернуться. Несколько секунд Камисато продолжала стоять ко мне спиной, но затем и сама повернулась. В ее взгляде не было вражды или злости, но и дружелюбием там даже не пахло. Она скорее смотрела на меня как-то серьезно, как и подобает наследнице клана Камисато, и в этом ее твердом взгляде читалась некая требовательность. – Что? – не могу же я позволить ей вечно смотреть на меня вот так, так что я первым продолжил диалог. – Я хочу, чтобы ты ответил мне на один вопрос, только честно. Я помедлил. Обычно я всегда вел себя легко и даже равнодушно: мол, валяй, говори, что хочешь, но сейчас у меня и мысли не возникло придуриваться. Поэтому я ответил так же решительно, как она смотрела на меня сейчас. – Хорошо, – не знаю, какого ответа она от меня ждала, но прошло несколько секунд, прежде чем Аяка задала тот самый вопрос. – Скажи, почему ты все это время был так предан драмкружку? Почему решил там остаться, почему отстаиваешь его интересы… Пожалуйста, назови настоящую причину. Настоящую причину? Раньше я бы мог разозлиться от подобного вопроса. Дело в том, что я хорошо понимал истинный смысл этих слов: Аяка хотела знать, насколько правдивы сплетни про меня и Фурину. Еще несколько недель назад подобные вопросы так мне наскучили, что я начинал раздражаться от одного лишь намека на эти выдумки. Однако сейчас для меня уже не было так легко рассердиться на подобное, ведь теперь эти слухи уже перестали быть обычными слухами. Вот только мог ли я сказать об этом Аяке? Мог ли раскрыть хоть кому-то то, что на самом деле я влюбился в Фурину? Снова в моей голове прозвучало предостережение родного отца. Сейчас я даже Фурине не мог во всем признаться, а уж если об этом узнают посторонние, то я и вовсе рискую принести девушке еще больше проблем. Поэтому, как и говорила мне сама Фурина, нужно было продолжать играть роль, ради лучшего блага. – Боже… – я притворно выдохнул, словно мне и в самом деле надоели любые намеки на эту любовь. – Сколько еще раз я должен ответить на этот вопрос, чтобы до всех дошло? Аяка никак не отреагировала на мои слова. Ее взгляд так и остался пребывать в ожидании, но в то же время девушка словно изучала меня своими глазами. Она следила за каждой мелочью, которая происходила на моем лице, и потому я продолжил говорить то, что можно назвать «официальной легендой». – Ты ведь знаешь лучше других, Аяка – все, что я делаю; все, что касается моих книг по Геншину; у всего этого лишь одна цель. Я стараюсь лишь ради своей сестры, на остальное мне все равно. Мы с Фуриной друзья, но мне уже надоело слушать про себя эти выдумки, когда я лишь пытаюсь защитить Люмин от родного отца. Чем больше я говорил, тем сильнее загонял себя в ловушку, но тогда я этого еще не знал. Хуже того, я слишком поздно заметил изменения на лице Аяки. С каждым моим словом ее голова опускалась, пока глаза юной Камисато не скрылись за челкой, из-за чего я перестал их видеть. Каждое мое слово создавало в ней напряжение, которому она очень хотела дать волю. Тогда я еще не осознавал, что каждое мое слово делает Аяке лишь больнее, но уже через несколько мгновений мне предстояло обо всем разузнать… – Лжец… – она произнесла это довольно тихо, и потому мне даже показалось, что я ослышался. – Что? Аяка ты это чего… – Я говорю, что ты – грязный ЛЖЕЦ!!! Она сказала это таким ядовитым и яростным тоном, какого я не слышал от нее никогда. Причем в последнее слово было вложено так много эмоций, что Камисато не выдержала, и прокричала его во все горло. Пока что я ничего не понимал, но вот лицо лучшей подруги меня окончательно обезоружило: стоило последнему слову сорваться с языка девушки, как она подняла на меня свои глаза, и тогда я увидел, что по щекам Аяки текут обильные слезы. – Аяка?! Что происходит?? – мне стало по-настоящему страшно за нее. Ярость юной девы, которая исходила из ее плачущих глаз, никак не хотела заканчиваться, и я отчетливо видел, что Аяке очень больно. Вот только я не мог понять, что именно из моих слов так ее задело. Неужели она и в самом деле верила всем этим сплетням сильнее, чем мне? Я попытался мягко взять ее за плечо, чтобы успокоить, но едва моя рука начала к ней приближаться, как Аяка с силой отбила мою ладонь в сторону. – Хватит!!! Хватит уже отыгрывать этот дешевый спектакль, который ты называешь нашей дружбой! – а вот это было уже больно для меня самого. Голова Аяки вновь опустилась, но вот поток слез стал еще сильнее, из-за чего ей пришлось начать вытирать их рукавом. – Стой! Я пока ничего не понимаю… – Я знаю, что ты не в состоянии ответить на мои чувства к тебе… – мне стало воистину неудобно находиться здесь, ведь Аяка еще никогда не говорила об этом так открыто. – Но я ведь ни разу ничего от тебя не просила, разве нет? Неужели этого мало? Теперь на лице Камисато царствовала улыбка, но это была та самая улыбка, которую я предпочел бы не видеть – полная грусти и скорби. – Мало для чего? – почему-то мне захотелось узнать, о чем она сейчас думает, поэтому я серьезно задал ей этот вопрос. – Я думала… Я никогда не надеялась, что стану твоей девушкой или что-то в этом роде… Никогда тебе не мешала и никогда не хотела, чтобы вы с Кэт расстались. Она говорила с перерывами, потому что плач мешал ей нормально переводить дыхание. Я вдруг осознал, что видя Аяку в таком состоянии, мне почему-то самому тяжело стоять. Тем временем, она продолжила говорить. – Но я верила, что мы с тобой друзья, что ты доверяешь мне… Так почему тогда, если я твой друг, почему ты не можешь хотя бы честно ответить мне??? Самое ужасное было в этом то, что Аяка не была далека от правды, я ведь и в самом деле ей врал. Но не потому, что я ей не доверял, а потому что не было выбора. Хотя нет, даже не так… Наверное, я просто не хотел хоть чуть-чуть рисковать. Камисато Аяка – самый преданный человек, какого только можно найти в этой школе, она бы пошла за мной куда угодно, даже если это будет сулить ей лишь боль и страдания. Признать перед Аякой, что я и в самом деле люблю другую, навсегда обрубить ей ту нить надежды, которую она питает. Пускай это и жестоко, но сейчас у меня не хватало смелости «взмахнуть катаной», и оборвать эту самую нить… – Ты и в самом деле веришь в то, что про меня болтает Скар со своими дружками? Да он же просто… – я предпринял последнюю попытку, чтобы успокоить Аяку этой «грязной ложью», но я еще даже не подозревал, какой аргумент припрятан у нее в кармане. – Я знаю, что ты с ней целовался!!! Та-а-ак, а вот теперь настал мой черед потерять челюсть. Хотя какую там челюсть, скорее потерять для себя саму реальность. Услышанное казалось мне настолько невероятным, что на секунду я и в самом деле поверил, что это лишь розыгрыш. Ну, если только у меня не появилось еще и брата-близнеца, который под шумок что-то натворил. Такого ведь не может быть, верно? – Что ты несешь? – я не хотел, чтобы этот вопрос прозвучал как вопрос для сумасшедшей, но после услышанного имел на это полное право. – Не прикидывайся! Кэт мне все рассказала! Я давным-давно обо всем знаю, но я все ждала и ждала, когда ты наберешься смелости и обо всем мне расскажешь. А оказалось, что для тебя наша дружба и гроша не стоит! Вам ведь не надо говорить, что я ничего не понимал? Хотя нет, ошибка, кое-что я все же понимал: теперь я осознавал, как чувствовала себя Аяка все это время, и как сильно на нее это давило. Уже довольно давно она железно уверена, что мы с Фуриной встречаемся, и она раз за разом пыталась от меня узнать, правда ли это. Она давала мне множество шансов, чтобы я честно с ней поделился, как со своей лучшей подругой, но в ее глазах я раз за разом нагло врал, а там где есть так много вранья – не бывает настоящей дружбы. Прибавим к этому то, что я сбросил на Аяку свое участие в соревнованиях, и получается… В общем, я удивлен, что она только сейчас сорвалась с этих эмоциональных горок. Вот только вся эта мозаика никак не хотела полностью сложиться. Причем тут вообще была Кэт? Я вдруг вспомнил то утро, когда мы с Сяо шли к классному кабинету, и Аяка выбежала оттуда какая-то поникшая, а вот Кэт сидела с каким-то странным видом. Получалось так, что Кэ Цин сказала Аяке, что якобы я целовал Фурину, но зачем ей это? Вопросов становилось все больше и больше. Как можно было понять, Аяка не стала дожидаться, пока я придумаю очередную отговорку, а потому она резко развернулась и быстрым шагом направилась в сторону лестницы. Не стану врать, я даже не пытался ее остановить (да и не был уверен, что смогу), и мое тело так и осталось стоять на месте как вкопанное. По быстрым шагам девушки я понял, что она успела пробежать как минимум один этаж, потом очень резко раздался небольшой грохот. – Ой! Прос… Камисато не договорила, а я не собирался дослушивать. Мое тело машинально дернулось к лестнице, чтобы убедиться, что с девушкой все в порядке. Вот только там я обнаружил картину, от которой сделалось еще хуже: этажом ниже стояла группа из трех девушек, в которую входили сама Аяка, а также Фурина и Ху Тао. Последние две смотрели на Аяку с невинным и даже удивленным взглядом, а вот Аяка была готова расплакаться вновь, лишь бы не стоять около Фурины сейчас. Должно быть, спортсменка так торопилась покинуть это место, что врезалась в девушек и упала. Глаза Фурины медленно переходили от Аяки ко мне, а потом обратно. Сама подруга поступила примерно так же, но стоило нашим глазам встретиться, как девушка моментально встала на ноги, а после поспешила скрыться. В этот раз, вопреки своей стальной вежливости, Камисато даже не попыталась извиниться, ей лишь хотелось, чтобы Тао и Фурина не разглядели ее заплаканного лица. – Эх… – я первым смог прийти в себя от этой ситуации, спустя примерно полминуты. Не хотелось отвечать на вопросы двух барышень, так что я поспешил уточнить один очень важный момент. – Скажите честно, вы сейчас многое услышали? – Что-то про нашу Кэт, если я правильно расслышала, а вот до этого как-то неразборчиво. Ее крик был слышен издалека… Ответила мне Ху Тао, поэтому я не мог быть уверен наверняка в истинности ее слов. Оставалось лишь внимательно вглядываться в глаза Фурины, но судя по ее непонимающему взгляду я понял, что Ху Тао говорит правду. Что же, хотя бы здесь я мог с облегчением выдохнуть, ведь было бы куда сложнее, услышь Фурина ту фразу о поцелуе. Вот только все это никак не решало моей главной проблемы: скорее всего я сейчас навсегда потерял одного из своих самых близких друзей, и руку к этому приложила никто иная, как моя бывшая девушка.***
До самого вечера я так и не смог выкинуть из головы слова, сказанные Аякой. Да и кто бы смог? Внезапно узнать, что про тебя рассказывают даже такие байки – это уж слишком круто для обычного разговора. Поэтому, пребывая в своей комнате, я большую часть времени проводил у окна, пока не наступил глубокий вечер. В памяти пролетал тот момент, как совсем недавно я видел Кэт в торговом центре, и тогда мне совершенно точно показалось, что бывшая девушка за мной следила. Мне уже давно стало ясно, что кто-то из моего окружения докладывает отцу о моих передвижениях, но могла ли за этим стоять Кэ Цин? Могла ли она так сильно обидеться на меня с Аякой, что решилась на подобное предательство? Даже мысль о подобном могла свести сума, но как только я об этом задумался – мой разум возвел вокруг себя очень твердые стены. Нет, не могла Кэ Цин так поступить, нельзя было даже думать так. И я был уверен в этом на девяносто девять процентов… Вот только оставшийся процент никак не давал мне покоя. «ТУК-ТУК-ТУК» - снова внезапный стук разрушил царящую тишину, прямо как тогда, когда приходил Невиллет. Вот только в этот раз я отлично знал, кто должен был прийти, поэтому нисколько не испугался. Стоило мне открыть дверь, как в проеме показалась знакомая фигура с синими глазами. – П-привет, – хоть и весьма скованно, но все же с важностью сказала девушка. Я тут же пропустил ее, но хоть Фурина уже и бывала в моей комнате, она все равно проходила сюда с большими сомнениями, а ее лицо никак не хотело избавиться от соответствующего румянца. Вы даже не представляете, как мне сложно было уговорить ее на встречу в таком месте. Пройдя в комнату, девушка вела себя довольно тихо, очевидно чувствуя мое настроение. Ее глаза в очередной раз бегали по окружению данного помещения, словно она была здесь впервые. Я заметил, что в этот раз она избавила меня от вида школьной формы, и надела голубой джемпер с черными колготками. Вроде бы ничего особенного, но даже в такой одежде она казалась мне милой. – А у вас тут довольно неплохо прибрано. «Говорит совсем как Невиллет…» – и стоило мне об этом подумать, как я дал Фурине приблизительно тот же ответ, что и профессору, когда он заходил в нашу комнату. – Это старания Люмин. Я тут вообще ни при чем. – Оу, вот как… Вообще-то, мне бы следовало обращать на нее больше внимания, ведь это я предложил Фурине встретиться именно у меня дома. Тогда мне казалось, что это хорошая идея, ведь Люмин сегодня будет занята, а в комнате нас никто не будет отвлекать от поставленной работы. Вот только сейчас я понял, что мой мозг абсолютно не настроен сегодня на работу, так как его постоянно перебрасывало на мысли об Аяке и Кэ Цин. – Я знаю, что сейчас у тебя много дел, так что я… – но мне плохо удавалось к ней прислушаться. На заднем фоне Фурина рассказывала про особенности характера некоторых персонажей, которые появятся в финальном акте. Не скажу, что я вообще не улавливал никакой информации, но моя внешняя позиция оставалась неизменной: я так и продолжал с грустным видом стоять у окна, смотря на темные улицы школы. Через несколько часов Аяка должна будет доехать до места, а уже завтра в полдень начнется ее бой. Вторым финалистом выступал неприметный парень, новичок от нашей команды. Так было принято, чтобы новенький мог набраться опыта, и я сам когда-то был на его месте. Третьим финалистом от нашей команды был Скар, в его способностях я не сомневался, но что-то подсказывало мне, что мой внезапный уход морально сказался и на нем. В общем, если описывать в двух словах – мы были в заднице. – Итэр ты ведь не слушаешь, верно? – такое предположение сделала Фурина, пока наблюдала за моим поведением. – Прости… Не было смысла отпираться или стараться изобразить хоть какую-то сосредоточенность. Если я даже не заметил того момента, когда Фурина перестала со мной говорить, то моя работоспособность и в самом деле была плачевной. Несколько долгих секунд Фурина молча смотрела на меня, словно бы оценивая мое состояние. Сейчас мы были наедине, и изначально я даже задумывался о том, что в такой момент я мог бы разъясниться с ней, но переживания за своих товарищей по кендо никак не могли меня отпустить. Наверное, Фурина и сама это чувствовала, а потому встала вровень со мной, точно так же заглядывая в вечернюю темноту. – Скажи, а эта Аяка… – мое шестое чувство моментально подсказало, что сейчас последует неудобный вопрос, от которого я напрягся. – Она ведь к тебе неравнодушна, да? – Ху Тао рассказала? – Нет, что ты… Просто это видно по ее взгляду. Уж поверь, я в этом разбираюсь. – Потому что кого-то любила? – не знаю, что случилось, но Фурина явно попыталась уменьшиться от такого вопроса. Ее голос задрожал, а голова опустилась. – П-п-потому что… Просто я тоже девушка, вот и все! Она гордо задрала голову, словно я маленький ребенок, который задает ей глупые вопросы. Что же, может быть, это и было правдой. Я не стал как-то шутить на этот счет, ведь у меня банально не было настроения на шутки, а тем временем, Фурина продолжила говорить. – Скажи, а почему ты об этом не задумывался? – О чем конкретно? – Неужели ни разу не думал о том, чтобы быть с Аякой? Я не думаю, что она плохой человек, да и красотой не обделена. Забавно, но Фурина говорила примерно те же слова, которые сказала мне Навия про нее. Все всегда намекают мне на «а почему бы не попробовать», но эти люди ничего не понимают, а я не хотел объяснять настолько банальные вещи. – Если бы только «любовь» еще строилась на одной привлекательности и удобстве, тогда бы жизнь была проще. – А на чем тогда? Что такое «любовь»? Она и в самом деле решила спросить меня о таком? Если честно, не ожидал подобного от Фурины, впрочем, она могла просто хотеть услышать мое личное мнение. Да и почему бы не поделиться? Мы ведь все равно одни, никто другой меня не услышит. Иногда даже самому закрытому человеку следует открыть свою душу. Мои глаза обратились к темному небу, где прямо сейчас плыли облака, а среди них красовалось одно чудесное создание – луна. Я легонько прикоснулся пальцами к стеклу, как раз в том месте, где и была эта самая луна. – Это что-то такое, что нельзя объяснить обычными словами… Непостижимое чувство, которое нельзя разгадать, увидеть или найти логическое объяснение. В определенный момент ты просто начинаешь жить человеком, которого любишь, словно на нем держится вся твоя вселенная. Каждую ночь перед сном ты думаешь об этом человеке и тебе неважно, будешь ты с ним или нет, ты искренне хочешь наблюдать за ним и его радостью. Тебя словно переполняет жизнь, когда ты его видишь… Повисла тишина. Я внезапно понял, что слишком разговорился, пытаясь дать ответ на вопрос девушки. Фурина смотрела на меня с каким-то удивлением, но ни в коем случае ни шоком и без сомнений. – Ого… Не знала, что кто-то еще так выражается в наше время. – Тогда считай, что я – вымирающий вид. И с этого момента тишина опять продолжилась, но вновь совсем ненадолго. Фурина, как и я, смотрела на луну, и с интересом ее разглядывала. Я не знал, о чем актриса думала в этот момент, но ее рука опять легонько взялась за мою. Она словно на что-то проверяла мою ладонь, но вот мне от таких проверок было только тяжелее: у меня сердце начинало колотиться как бешенное. – Получается, ты просто не испытываешь чего-то подобного к Аяке? – Нет… Не спорю, что я мог бы попытаться, и со временем, может быть, я бы проникся к ней чувствами. Но Камисато Аяка – моя подруга, я просто не могу так с ней поступить. – Что-то я вообще тебя не понимаю… К этому моменту Фурина успела отпустить мою руку, ее проверка наверняка завершилась (что бы она ни проверяла). Теперь ее взгляд обратился ко мне, даже не скрывая своего скептицизма и недоумения. Наверное, в ее глазах, я вел себя максимально нелогично по отношению к Аяке. – Если она, как подруга, так тебе важна, то почему ты постоянно и намеренно от нее отгораживаешься? Почему ушел из кендо, почему не хочешь ее поддержать… Ты же не собираешься мне сказать, что это лишь из-за нашего драмкружка? – я не удержался от печальной усмешки, говорила-то она все правильно, но не видела всей сути. – В этом и вся проблема… Если я буду слишком близко, если позволю себе приблизиться к Аяке, то она сделает для меня что угодно, стоит мне только попросить. Она постоянно будет иметь какую-то надежду, хоть и сама в этом не признаётся. Аяка будет готова ждать меня годами, если почувствует с моей стороны хотя бы малейшую симпатию – вот насколько преданной она может быть. Но я не смогу дать ей того, что она ищет, а потому и не хочу взращивать в ней бессмысленные желания. – Но и отказаться от дружбы с ней не можешь, верно? Я не стал даже кивать, ведь в этом не было смысла, Фурина задала риторический вопрос. Да, вот таким безжалостным эгоистом я в итоге предстал. Снова мне вспомнилось то ощущение «катаны», которое я испытывал по отношению к девушкам: я бросил Кэ Цин, чтобы наши отношения не причиняли ей боль; отгораживался от Аяки, потому что боялся, что наша дружба перерастет во что-то большее; я боялся сблизиться с Фуриной, потому что опасался потерять ее как Кэт. В этом случае я был тем самым «божеством» из японской мифологии, которое своей катаной обрубало невидимые связи, что скрепляли людей. Если так, то клинок мой был очень уж остр… – Теперь, когда ты вот так об этом сказал, то я начала понимать тебя лучше. Однако… Это ведь все равно неправильно, разве нет? – А что остается? Намеренно рискнуть подругой, когда в будущем она может начать «убиваться» из-за этого? – не знаю, пропустила ли Фурина мои слова, но теперь она встала прямо напротив меня, прямо как в тот день, когда говорила мне о важности общения с родителями. – Пытаясь вот так защитить ее от боли – ты в итоге причиняешь ей еще большую боль. Если ты не можешь ответить ей взаимностью, то и не надо… – в этот момент она снова взяла меня за руку, но ее лицо нисколько не покраснело и даже не смягчилось. Фурина до конца сохраняла свой серьезный настрой. – Но хотя бы поддержать ее в трудную минуту тебе ведь по силам? Я заметил, что она уже долгое время не моргает, пока смотрит прямо на меня. И похоже, что она не собиралась моргать до того момента, пока я не дам ей нормального ответа. Мне не нужно было говорить напрямую, я прекрасно понимал, на что мне сейчас намекала Фурина: поехать вслед за Аякой, чтобы поболеть за нее во время поединка. Именно так ведь и поступают настоящие друзья, верно? Я виновато опустил взгляд, ибо смотреть в глаза актрисы становилось тяжело. – Предлагаешь мчаться куда-то сломя голову? Не слишком ли безрассудно? – А почему нет? Кажется, во всех самых хороших пьесах герои именно так и поступают, разве не так? – я вдруг понял, что говорит Фурина довольно оптимистично, чему я даже завидовал. Если честно, на деле я и сам хотел сделать что-то подобное. Хотя нет, если быть точным, то я уже целый день хочу этого. В глубине души во мне изо всех сил кричало желание присоединиться к ребятам по кендо, просто ради того, чтобы поддержать их. Но я боялся, что буду там лишним, или что не имею на это права. И вот теперь я стою в этой комнате, не зная как мне поступить… – Ее поединок начнется завтра в полдень… Как ты предлагаешь добираться туда посреди ночи? – Тогда, может быть, тебе пора попросить нас о помощи? – неожиданно в разговор влез еще один женский голос, который заставил меня обернуться на дверной проем. Я так сильно увлекся разговором с Фуриной, что совершенно не заметил, как дверь в комнату открылась, и в ней уже стояло два новых человека, это были Люмин и Сяо. Не скажу, что я не ожидал их здесь увидеть, но как минимум они смогли меня удивить. Как и всегда, в такие моменты моя сестра не скупилась на самоуверенную улыбку. – И с каких это пор ты подслушиваешь? – конечно же, я сказал это с долей сарказма, причем даже не заметил, как улыбнулся сестре в ответ. – Не ты один волнуешься за нашу Аяку. Не могу же я стоять в стороне, когда мой брат и моя подруга начинают так громко кричать друг на друга? – Кричать? Подожди, откуда ты… – но не успел я озвучить свой вопрос, как в дверях показались еще два гостя. В этот раз это были Альбедо и Ху Тао. Альбедо наравне с Сяо вел себя спокойно, как и всегда, а вот Ху Тао с хитрой усмешкой тихонько помахивала мне ручкой. После этого вся четверка прошла в комнату, совершенно позабыв, что правилами школы запрещалось собираться в жилой зоне такой большой группой. Теперь до меня дошло, кто рассказал Люмин о моей перепалке с Аякой. Злился ли я на это? В общем-то, нет, но я не понимал, что могла сделать Люмин, собрав всех нас здесь. – Привет, Фурина, – я очень надеялся, что приветливая улыбка моей сестры сейчас не была наигранной. Вообще-то, Люмин уже пыталась поладить с Фуриной, о чем она сама и рассказывала, но тогда наша примадонна эффектно ее отталкивала. Как они будут общаться сейчас – было для меня загадкой, ведь Люмин догадывалась о моих чувствах к Фурине, и при этом втайне хотела, чтобы я сошелся с ее подругой Камисато. В общем, я всерьез волновался, что между девушками может возникнуть раздор, но к счастью, кажется, ничего подобного не привиделось. Люмин довольно вежливо поприветствовала главную звезду драмкружка, и я видел, как Фурина готова ответить ей тем же. – Здравствуй, Люмин. Мы с вами давно не общались, да? – но, хоть она и вела себя вежливо, ее образ важной леди никуда не делся. Я моментально понял, что Фурина автоматически переключилась на одну из своих «масок», когда ее увидела такая большая группа людей, это уже стало ее рефлексом. Не думаю, что ребятам было до этого дела, но мне не хотелось, чтобы они были о девушке неправильного мнения. Хотя, сейчас это было вообще неважно, потому что я так и не получил ответа на свой вопрос. – Конечно, я рад, что вы хотите за нее поболеть, но это не решает нашей проблемы. Как мы доберемся до города, который находится в сотнях километров от нас, да еще и посреди ночи? Я по очереди начал осматривать каждого гостя в своей комнате, даже Ху Тао, но по их взглядам было понятно, что какого-то четкого плана у них нет. Эта тишина длилась несколько долгих секунд, и даже почти потушила возникшую во мне надежду, но тогда в дело вновь вмешалась Люмин. – Думаю, я знаю, к кому мы можем обратиться. – Серьезно? И к кому же? Не думаю, что кто-то из учеников носит «машину» в кармане, на которую еще и права не нужны. Я сказал это с долей насмешки, чтобы моя сестра не предлагала необдуманные идеи, но я ошибся. Вопреки моим ожиданиям, Люмин продолжила мне улыбаться, причем еще хитрее, чем до этого. И кто тут из нас над кем насмехается?***
– Ребят, вы сейчас шутите? – по тону Дилюка я понял, что нашу задумку он не оценил, и мне сложно было его за это упрекнуть. – Ну, пожа-а-а-алуйста, Мастер-Дилюк, неужели вы бросите в беде своих младших товарищей? Актерские навыки моей сестры оставляли желать лучшего, но она все равно пыталась надавить на жалость выпускника. И судя по тому, что на лице Дилюка не дрогнул ни один мускул, то я понял, что получается у Люмин так себе. Да и как еще он мог отнестись к подобной просьбе, когда к нему поздним вечером заваливается толпа из шести подростков? – Не вижу здесь товарищей, которые и впрямь попали в беду. Да и у меня в этом году экзамены, мне надо готовиться. – Да ладно тебе, еще успеешь поворчать. Как же пресвятой долг помогать всем по ночам? – моя сестра явно не собиралась сдаваться. Мне хотелось уже отодвинуть сестрицу в сторону, ибо своими уговорами она могла сделать лишь хуже. Как вы могли уже понять, весь план Люмин состоял в том, чтобы попросить о помощи нашего рыжего друга. Нет, машину он не водил, но он мог позвонить членам своей весьма состоятельной семьи, которая могла бы оформить нам транспорт. Что же, идея была не так уж и плоха, ведь для кого-то вроде этого парня устроить подобное – сущий пустяк. Но Люмин не так хорошо знала этого Рыжика как я, а потому и переговоры у нее получались так себе. Оставалось лишь заменить сестру в этом разговоре, но в тот момент, когда я уже собирался это сделать, за спиной выпускника появился еще один человек. – Дилюк, ты там скоро?… Ой, привет ребята, – Джинн явно не ожидала увидеть столько гостей за раз, но, тем не менее, смогла взять себя в руки. Шесть голов, включая мою собственную, разом наклонились в разные стороны, чтобы заглянуть за спину Дилюку. Поначалу нами руководило банальное любопытство, но очень быстро на лице половины ребят появился яркий румянец, и тут я не был исключением. Дело в том, что Джинн была… Нет, не голая, но стояла она в одной лишь рубашке, которая явно была больше ее размера, а потому успешно прикрывала ее нижнее белье. А ведь я только сейчас задумался, что Джинн, в общем-то, довольно красивая девчонка, и это было заметно по ее элегантным ногам, которые сейчас были оголены. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что рубашка, которую она сейчас носит – явно принадлежала Дилюку. Не знаю, сколько из нас поняли, чем именно занимались эти двое до нашего прихода, но я смело записал Люмин в число тех, кто довольно догадлив. Как и всегда, Джинн приветливо мне улыбнулась и помахала рукой, а тем временем моя сестра уже встала около Дилюка и тыкала его локтем вбок. Мне даже стало жалко своего рыжего друга, ибо от подколов Люмин ему теперь ни за что не избавиться. – Ай ты ловелас! А ты времени зря не теряешь, как погляжу! – Не понимаю, о чем ты… – жалкая попытка оправдаться, вот как я бы это назвал. Даже на невозмутимом лице выпускника я заметил легкое смущение. – Ага, только ты мне вот что скажи: ты куда соседа своего дел? Где у нас братец Кэйа гуляет, пока ты развлекаешься с Джинн? – Тактически оставил нас наедине. И вы могли бы последовать его примеру, прямо как добропорядочные люди. – Мы ими сразу станем, как только ты согласишься нам помочь. Дилюку оставалось только устало вздохнуть, и я вновь мог понять его недовольство. Он явно не так планировал провести сегодняшний вечер. Однако и я не мог вот так опустить руки, когда у меня был шанс все сделать правильно, а потому пора было мне и самому вмешаться в разговор. Я сделал шаг вперед, заглядывая прямо в красные глаза товарища, так я хотел показать ему, что настроен серьезно. – Не так давно ты говорил мне, чтобы я обращался к тебе за помощью, когда попаду в беду. Вот и настал такой момент… Рыжеволосый мельком глянул на Фурину, которая чувствовала себя как-то неуютно, стоило ей увидеть Джинн в таком наряде. Наверное, актриса просто не привыкла раздумывать о всех тех вещах, которые касаются «той самой» темы. Мне даже стало интересно, что такого пытался сейчас разглядеть в ней Дилюк, но он не дал мне времени подумать об этом. – Смотрю, ты легкой жизни для себя не ищешь, Итэр. – Как и любой другой дурак. Да и по-моему, это правильно – помочь тому, кто нуждается в помощи. Ты так не думаешь? Дилюк всегда казался мне человеком более сложным, чем его многие считали. Он был богат, талантлив, имел все чего можно желать, но я чувствовал, что его истинное желание – это бескорыстно помогать людям, и в этом мы с ним были похожи. Прозвучит глупо, но порой он всерьез напоминал мне «Бэтмена». В этой абсолютной тишине, словно нас здесь было всего двое, этот парень так и продолжал смотреть на меня, пока его глаза не прикрылись. – Верно, тут ты абсолютно прав. Больше ничего не говоря, он прошел вглубь своей же комнаты, но уже через несколько секунд вернулся, держа телефон в руке. – Ждите меня внизу через полчаса. Я все устрою… Шесть улыбок, причем даже со стороны Сяо, разом отобразились на наших лицах. Я еще раз с тревогой посмотрел на Фурину, чтобы убедиться, что ее и в самом деле такое устраивает. Однако ее восхищенные глаза, переполненные радостью, быстро дали мне понять, что улыбается она искренне. Эта девушка смогла меня переубедить, заставила найти в себе силы на то, на что решился бы только «Итэр из Тейвата», и этот факт воистину смог меня поразить…