Божественная муза

      – Серьезно, как ты это делаешь? – я не мог не спросить этого, пока смотрел, как Фурина медленно смакует очередное пирожное. – Не подскажешь, в чем секрет?       – В моей неотразимости, разумеется!       И на какой еще ответ я надеялся? Мне даже стало весело от ее слов, и я не видел причин, чтобы не улыбнуться. За последние дни подобное стало для меня настоящей роскошью, так что как минимум за это мне следовало поблагодарить Фурину – она смогла развеять мою тоску.       К сожалению, вся моя улыбка тут же спала, когда я увидел вдалеке столик с компанией девчонок, что явно смотрели на нас с Фуриной. Разумеется, увидев мой взгляд, они тут же сделали вид, что ничего не было, но уж я-то точно знал, что за всем этим стоит – очередные сплетни. Хотя нет, готов взять свои слова назад, ведь эти девчонки даже не пытались скрываться, они так и продолжили шушукаться между собой, бросая на нас с актрисой разнообразные взгляды.       Успело миновать еще несколько дней, а тема с моими слухами так на спад и не шла. Впрочем, если выражаться точнее: разговоры о моем уходе из кендо немного поутихли, но им на смену пришла другая горячая тема, которая уже давно напрашивалась – это мои отношения с Фуриной. Как я и боялся, кто-то все же заметил нашу актрису, когда та уходила из нашего корпуса, а учитывая, что про нас уже давно начали шушукаться, то ничего больше для народа было не нужно. Теперь я постоянно натыкался на анонимные комментарии в школьной сети, где кто-то выдвигал теории и догадки. Догадки о том, как давно мы с Фуриной начали встречаться, был ли у нас первый поцелуй (а кто-то и про более пикантные темы спрашивал), и заставила ли меня Фурина бросить кендзюцу, лишь бы я больше времени проводил с ней… О Архонты, я лишь надеялся, что сама Фурина не будет сильно вчитываться в подобную ерунду!       К слову, после нашей последней встречи мы еще раз увиделись в театре, где быстро договорились о скорой прогулке. В итоге, выбор наш пал на то же место, где мы сидели в прошлый раз – в кафе, которое обычно посещали парочки. Фурина не смогла скрыть от девочек того, что она идет гулять со мной, так что наплела им что-то про то, как я не могу без нее справляться с работой. Почему-то я был уверен, что девчонки из театра тоже считали эту прогулку «свиданием». Да чего уж там, я и сам не знал, чем эта встреча отличается от настоящего свидания…       Но я опять отвлекаюсь на ерунду, ведь все эти слухи меня мало заботили. Пускай говорят, что думают, ведь хуже уже точно не будет. Прямо сейчас меня куда больше заботила моя концентрация, а вернее – ее отсутствие. Я пригласил Фурину погулять, чтобы попытаться лучше понять ее, но мне мешал один «нюанс»… В общем, постарайтесь не смеяться, но я смущался, когда смотрел на внешний вид Фурины.       Нет, ее верхняя одежда как всегда включала в себя теплое белое пальто, что было очень ей к лицу кстати. Да и удивляться тут было нечему, ведь погода с каждым днем становилась все холоднее, и в любой день мог уже выпасть первый снег. Однако я больше смущался от того, что Фурина сегодня одела под низ: на ней был весьма красивый выходной наряд, состоящий из нескольких элементов одежды, и все вместе они образовывали некое подобие платья, присущее настоящим французским девушкам. Юбка у этого наряда была такого же белого цвета, как и пальто девушки, но она имела несколько украшений в виде голубых роз. Затем, начиная от пояса, что был перевязан голубой лентой и бантиком, начинался темно-синий лиф, который даже смог слегка выделить маленькую грудь девушки (а ведь до этого мне это казалось невозможным). Что до рук, то на них присутствовала плотно-облегающая ткань, и лишь рукава заканчивались рюшами, а это давало кистям девушки больше свободы. Фурина даже голову украсить не поленилась: в волосах у нее красовалась заколка, в виде капельки воды. Вся эта картина заставляла меня краснеть каждый раз, когда я заострял свой взгляд на актрисе.       Вы не подумайте, я был совсем не против такой красоты, но у меня никак не укладывался в голове вопрос, а по какому поводу она так приоделась? Где-то в глубине сознания мелькала даже мысль, а не ради ли меня она так постаралась? Однако я пытался держать подобные рассуждения подальше от своей головы. Так или иначе, прямо сейчас я осознал, что не смогу и дальше вот так сидеть, если сам ее не спрошу обо всем.       – Эм, Фурина…       – Да-да? – она ответила даже слишком оживленно, к такому жизнь меня не готовила.       – А ты… Ты почему так сегодня нарядилась?       Я всеми силами старался придать своему голосу спокойствие, чтобы в нем не было слышно личного интереса и, пожалуй, это было самой трудной моей борьбой за последнее время. К счастью, кажется, Фурина ни о чем не догадалась.       – А ты разве не в курсе? – ее удивление в голосе заставило меня отвлечься от всяких мыслей, и я решил сосредоточиться именно на этом. – К нам ведь фотосессия нагрянула. Теперь кучка фотографов ходят по всей территории школы и фотографируют всех, на кого у них глаз упадет.       Мне пришлось слегка напрячь свою память. И в самом деле, я же отлично видел, как некоторые учителя готовили свои классы к приезду некой делегации. Вот только сам я не сильно беспокоился на этот счет, а потому и в памяти это отложилось не сильно. По правде говоря, фотографы сюда приехали отнюдь не по наши души, их больше интересовала та параллель, где учились Дилюк и Джинн – это выпускные классы.       Осознание того, что с выпускниками уже проводят фотосессии, навевало на меня легкую грусть. До поры я старался отгонять от себя эти мысли, но нельзя вечно бежать от реальности, и вот я уже всерьез обдумываю факт того, что скоро Дилюк окончит школу и покинет ее, ровно как и Джинн. Хоть мы и не считались слишком уж близкими друзьями, я все равно не мог не тосковать по этому поводу.       – Ваш заказ, – два слова смогли вытащить меня из тоски настолько резко, что я даже не понял, к кому конкретно обращаются.       Довольно медленно я перевел свое внимание на официантку, которая держала перед моим лицом стеклянный стакан, в котором находился внушительный рожок. Мороженое я любил, но не когда оно появлялось из воздуха, такое любого могло бы насторожить. Ох, и насколько же тупым я выглядел в этот момент, когда от непонимания указал на себя пальцем.       – Мой? Но я ничего не… – я внезапно осекся, когда увидел хитрое лицо Фурины, которая положила подбородок на руку.       – Я уже все оплатила, так что не отделаешься.       И то верно, а иначе будет уж совсем неучтиво. Я принял из рук официантки два рожка мороженного, один из которых предназначался для Фурины. Девушка никак не переставала одаривать меня какой-то лисьей улыбкой, от чего становилось неловко. Почему мне казалось, что в такой позе она выглядит еще красивее?       – Ну что?!       – Да так, ничего… – если ничего, то почему ты продолжаешь так хитро улыбаться?       – Зачем было мне что-то заказывать?       – Так ты же сам никогда этого не сделаешь. Вот я и решила тебе помочь, плюс сладкое помогает для мышления.       – Ты вообще осознаешь, что обычно все делается наоборот? Это парни чем-то угощают девушек.       – Ха-хах! – она искренне засмеялась, что приносило в нашу беседу долю тепла. – Ну, уж прости, что разрушила твои стереотипы. Правда, иногда так тоже принято: если дама угощает кавалера сладким, то он обязан сделать для нее что-то очень значимое. Совершить подвиг, к примеру…       Если честно, я не мог вспомнить ни одной культуры, где бы было так принято. Да и с каких пор Фурина стала моей дамой? Впрочем, я любил подыгрывать подобным ребячествам, когда кто-то так шутил.       – Ох, вот же я тебе не завидую… Боюсь список подвигов на которые я способен, очень скудный.       – О, не сомневайся, это тебе по силам, – она продолжала говорить в какой-то королевской манере, но теперь нарочно делала так, чтобы я видел ее притворство.       – В самом деле? И чего же ты от меня ждешь?       – Хорошего сценария, разумеется! Кстати, мы ведь здесь уже полчаса, а к работе так и не приступили… Разве это не халтурное поведение?       Со стороны могло показаться, что она меня отчитывала, но вот ее дразнящая улыбка говорила о том, что Фурина лишь дурачиться. Но был ли это повод, чтобы не ответить на ее вопрос честно?       – А кто сказал, что я тебя для сценария позвал? – говорить такое было явно лишним, потому что Фурина осталась в недопонимании. – Мы ведь просто болтаем, лучше узнаем друг друга, разве нет? Но ты можешь не беспокоиться; я уже обещал тебе, что напишу для тебя лучший сюжет к твоей пьесе.       Своими словами я не испортил Фурине настроения, но и улыбка ее пропала. Она еле заметно прижала руку к сердцу, и посмотрела на меня… Даже не знаю как описать ее взгляд. Там была какая-то надежда вперемешку с восхищением, и дополнялась вся эта смесь искренним любопытством. Не прошло и нескольких секунд, как аура вокруг нас начала излучать серьезность.       – Слушай, Итэр… – она говорила неуверенно, и поэтому я молча посмотрел на нее, чтобы она поняла, что я готов ее выслушать. – Скажи, почему ты так стараешься ради драмкружка? Даже кендо бросил… Это ведь не твоя забота, так почему?       Странно было слышать это от нее, ведь к ней у меня был точно такой же вопрос. То есть, она серьезно удивляется чьей-то доброте, когда сама по доброй воле готова буквально пожертвовать собой? Ладно, у меня не было времени раздумывать над этим, ведь Фурина всерьез ждала от меня ответа.       И тут я понял, что и сам не могу сходу ответить на ее вопрос. Причины у меня были, но все они были расплывчатыми и неоднозначными, а уж говорить про них вслух при Фурине? Да от такого можно было сгореть со стыда! Почему же я так зациклен на этом театре? Нет, не так, почему я зациклен конкретно на Фурине? Я и сам частенько задавал себе этот вопрос, особенно в те моменты, когда на меня накатывало вдохновение. И именно в этом вдохновении и заключался ответ.       – Думаю, что ты стала для меня чем-то вроде музы… – и вновь я сказал то, чего не следовало, ведь от смущения у Фурины аж плечи приподнялись.       – М… М-музой? Я?       Мне бы следовало просто насладиться моментом, ведь в таком состоянии, смущенном и растерянном, Фурина казалась той еще милашкой. Но я был слишком увлечен тем, чтобы как следует объяснить свой ответ, а потому просто не замечал всех этих стеснений с ее стороны.       – Когда я впервые увидел твой номер в театре, то во мне будто что-то щелкнуло. Я не мог писать, потому что не имел в тот момент вдохновения, но после той сцены внезапно приобрел его. Не могу объяснить, в чем причина, но твоя аура… Почему-то, после общения с тобой я всегда нахожу выход из своего творческого тупика.       Восхищение в глазах девушки нарастало с каждым словом, которое я ей говорил. Ее рука на сердце как-то сжалась, и мне показалось, что она словно получила надежду на что-то, но я пока не понимал на что. Что за мысли терзали Фурину, и чего она хотела в общении со мной? Мне еще предстояло ответить на этот вопрос, но в этот момент мои собственные слова смутили даже меня, так что я не стал дальше развивать эту тему. Вместо этого, я решил сказать еще одну причину, почему именно Фурина была так для меня важна.       – А еще я осознал, что именно в тебе я и вижу «Гидро-архонта».       – Архонта? – она переспросила, но мне показалось, словно ей не охота знать ответ.       – Да. Я никак не мог представить в голове ее образ, словно он постоянно от меня ускользал. Но когда я увидел тебя на сцене, в моем воображении ты идеально подошла на эту роль.       В тот момент я был невероятно глуп. Если бы я только не был таким недогадливым идиотом, если бы знал, во что в будущем выльются мои слова, то я бы НИКОГДА не сказал чего-то подобного Фурине… Ведь это уже давно стало ложью для самого себя, и Фурина была мне дорога вовсе не из-за своей роли архонта, но тогда я еще не осознавал этого…       – Понятно. Вот как…       Я почувствовал, что в Фурине что-то переменилось. Ее голос тут же стал угрюмым, в нем пропала та самая надежда, которую я ощущал несколько секунд назад. Даже ее глаза как-то изменились, и возможно именно поэтому она опустила их, чтобы я не увидел ее лица за прядями волос. Что происходит? Почему она так расстроилась после моих слов?       Воспоминания о первой встрече с Фуриной породили во мне вопрос, который я хотел задать еще во время нашей первой прогулки, но тогда мне не позволила атмосфера. Нет, на самом деле меня это интересовало еще раньше, но тогда подступиться к Фурине было просто невозможно.       – Фурина, могу я еще кое о чем тебя спросить?       – И о чем же? – она до сих пор старалась избегать взгляда со мной. Обиделась? Черт, как же порой сложно с этими девушками!       – Когда я только пришел в театр… Нет, еще раньше. Когда я подошел к вам после вашего выступления, то ты была категорически против того, чтобы я связывался с драмкружком. Даже потом, когда я хотел выйти с тобой на контакт, то ты постоянно мне отказывала и выражала протест, когда я хотел к вам присоединиться. Почему?       В моем тоне звучал неподдельный интерес. Теперь я и в самом деле хотел знать, чем не устраивал девушку еще до того, как успел с ней познакомиться. Раньше мне казалось, что все это из-за заносчивого поведения самой Фурины, но теперь я был просто уверен, что настоящая она не стала бы без причины так противиться какому-то человеку. Шли секунды, а девушка все не отвечала, да и даже не смотрела в мою сторону, что меня совсем не устраивало.       – Значит, ты не догадываешься? – в ее тоне чувствовался некий холодок, от которого мне хотелось избавиться.       – Поэтому я и задаю этот вопрос. Ты же понимаешь, что несправедливо обвинять меня в чем-то, не дав даже шанса на оправдание?       Наверное, мои последние слова все же возымели какой-то эффект, ведь девушка впала в задумчивость. Так я понял, что не ошибся: каким бы человеком не была Фурина, она все же оставалась справедливой к ситуации.       – Извини, Итэр… – а теперь она извиняется? Причем с сожалением? Да что с этой девчонкой?! Порой я ее вообще не понимаю. – Ты пишешь книги по «Геншин импакту», в этом и вся причина.       – Тебе не нравиться Геншин?       – Нет!! Это не так!!       Она сказала это намного резче, чем я от нее ожидал, даже внезапно развернулась ко мне лицом, чего старалась до этого не делать. Словно для нее было очень важно опровергнуть мое возникшее представление. Это выражалось в ее взгляде, который обращался ко мне с некой мольбой.       – Тогда почему?       – Ох… – да уж, ей нужно было взять себя в руки, чтобы продолжить. – Просто… Ты ведь пришел в наш театр, чтобы по его образу придумать следующую главу, так? Вся школа в курсе, что ты частенько так делаешь, чтобы двигать сюжет дальше. Я не хотела, чтобы ты использовал нас ради своих личных целей. Хоть такое и не запрещено, но для меня это просто недопустимо…       В первые секунды я подумал, что теперь имею полное право на обиду, но этого так и не последовало. А дело все в том, что я уже не впервой слышу о себе что-то подобное. В прошлый раз что-то такое упоминала и Алиса, когда у меня с ней случилась перепалка.       «Всем ведь известно, что ты пришел в этот драмкружок, только чтобы использовать Фурину в своих целях…» – кажется, это звучало так, да? Меня почему-то сильно уколола совесть…       – И ты в это веришь?       – А что, разве это не так? – вопрос звучал явно риторически, о чем говорило и лицо Фурины. – Чтобы и дальше толкать свой сюжет, ты используешь людей так, словно они куклы для твоего личного театра…       – Тогда почему ты приняла это? – ей вновь потребовалось время, чтобы дать ответ. Может быть, она и сама не знала, почему позволяет себе подпускать меня так близко?       – Наверное, я просто смирилась… Да и потом, ты ведь и в самом деле не делаешь ничего плохого? В отличие от настоящих лицемеров, ты просто наблюдаешь за характерами людей. Все было бы куда хуже, используй ты их личные чувства, чтобы заслужить расположение.       Звучало это все, скажем, не очень радушно. Из ее слов можно было сделать вывод, что я просто не самый большой негодяй, каким мог бы быть. Вроде бы, она меня и похвалила, но на душе все равно оставалась какая-то обида.       Повисло неловкое молчание. Сама Фурина избавилась от своей угрюмости, но зато теперь эта самая угрюмость перелезла на меня. Я просто смотрел куда-то вперед, чувствуя небольшую пристыженность. Много ли правды было в словах Фурины? Только сейчас я осознал, как все мои действия выглядят со стороны, и почему многим ребятам в школе они так не нравятся. Нет, я не считал себя каким-то злодеем, но что-то в словах Фурины и в самом деле можно было назвать правдой.       Как я уже сказал до этого, Фурина смогла избавиться от своей угрюмости. Вероятно, эти мысли как-то тяготили ее, а сейчас она выговорилась, и так ей стало легче. Жаль, что я не умел так быстро отходить от слов, а иначе бы не удивился так сильно ее следующему предложению.       – Слушай, Итэр… А ты бы не мог дать мне почитать свои черновики? – я сейчас не ослышался? Она и в самом деле решила спросить подобное?       – Черновики? В смысле, про Фонтейн?       – Ну, а ты другую книгу что ли пишешь? – она возмутилась, но так я лишь понял, что ей неудобно просить об этом. Словно ребенок, которому гордость мешает что-то попросить.       – Знаешь, странно слышать это от человека, который секунду назад обвинял меня в использовании людей. Не думаешь, что твои слова противоречат действиям?       – Я ведь сказала, что смирилась! И потом, раз уж ты сам сказал, что используешь меня в роли архонта, то дай хотя бы посмотреть, какой я у тебя получилась… – она гордо задрала подбородок в сторону от меня, но уже через секунду краем глаза вновь обратилась ко мне. – Ну так что, дашь почитать?       – А что я получу взамен?       – Чего?!       Ее возмущению не было предела, но так я смог обратить ее внимание на себя, что мне нравилось куда больше, чем ее угрюмое игнорирование. Да уж, я только сейчас осознаю, что я вновь начал походить на того маленького мальчика, который дергает за косички понравившуюся ему девочку… Стоп, то есть не в этом смысле!       – Ты хочешь без очереди прочитать мою книгу еще до ее публикации. Такое многого стоит в мире писательства.       – Но ведь это справедливо! Ты тоже читал мою пьесу, разве нет?!       Она говорила и спрашивала на полном серьезе, но лишь до того момента, пока не увидела, как я едва сдерживаю свое хихиканье. Наверное, я никогда не избавлю себя от привычки вот так шутить над этой «Богиней справедливости».       – Подожди-ка... Ты меня разыгрываешь что ли?!       Все это напоминало мне ту сцену у реки, когда я косвенно намекнул, что у Фурины маленькая грудь. К счастью, сейчас поблизости не было воды, но вот зато было мороженое, которое девушка легко могла использовать против меня. Не знаю, решилась ли бы она на такое в общественном месте (все же она оставалась француженкой), но от возможной казни меня спас подошедший к нам мужчина.       – Извините, могу я сфотографировать вас с вашей девушкой? Это для журнала…       – МЫ НЕ ВСТРЕЧАЕМСЯ!!! – выкрикнули мы одновременно. Мне кажется, или у меня дежавю?       Как оказалось, пока мы с Фуриной были заняты нашим разговором, то в кафе зашел один из фотографов, что относился к приезжей делегации. Возможно, ему не хватало отснятого материала, вот он и искал «жертву» для своего фотоаппарата. Тут даже удивляться нечему, ведь со своей внешностью и прикидом, Фурина любой девушке могла дать фору по части элегантности. На секунду мне даже стало ее жалко, ведь своей реакцией мы могли пустить все ее старания коту под хвост, но все обошлось: на наши слова фотограф скорее удивился.       – Разве? А вы так хорошо смотритесь вместе, вот я и подумал… – уж не знаю, кого из нас двоих слова этого типа смутили больше, потому что я и сам ощущал себя вареным раком. – Ладно, тогда не буду вас заставлять…       – Мы согласны.       Я выпалил это без сомнений, чем ввел свою собеседницу сначала в недоумение, а затем в тотальный шок. Не спрашивайте меня, зачем я это сказал, я и сам не знаю. Просто, в тот момент я почувствовал, что мне охота воплотить эту идею в жизнь.       – Чего?! Ты спятил??? Они ведь и в самом деле могут опубликовать это в статье про нашу школу!       – Когда еще у нас будет проходить фотосессия? Разве ты не хотела попасть хотя бы на один снимок?       – Х-хотела… Н-но…       – Сделаем небольшое фото, просто на память. Насколько я помню, в драмкружке вы периодически фоткаетесь друг с другом для истории?       Ответить на такое Фурине просто было нечем. Ее запас аргументов иссяк, ведь отказаться от фотографии – значит признать, что она смущается, а такого ей просто не позволит ее «гордая маска». Не дожидаясь, пока она придумает очередную отговорку, я подсел поближе к ней и наклонился вперед и вбок. Фурине понадобилось время, чтобы ответить тем же, но по итогу расстояние между нами составляло не больше десятка сантиметров.       Видя мою оживленность, фотограф принялся поскорее доставать свой рабочий инструмент. Наверное, он и сам понимал, что надо торопиться, пока девушка не передумала. Я думал, что он все сделает быстро, но едва посмотрев в объектив, этот профи заметил в наших позах какие-то изъяны.       – Ой-ой… Нет-нет, так не пойдет. Девушка, постарайтесь расслабиться для начала, – от его слов я посмотрел на Фурину, которая и в самом деле сейчас напоминала помидор, но старалась взять себя в руки. – Да, вот так лучше. Теперь пододвиньтесь друг к другу еще ближе, чтобы между вашими головами оставался лишь небольшой проем.       Мы послушались, но это точно было одной из самых трудных вещей, которые мы делали в своей жизни. Почему-то у меня резче застучало сердце, ведь я вновь оказался слишком близко к этой актрисе. Мне было неудобно посмотреть на девушку, но, возможно, и она была в точно таком же положении.       – Какая красота… Кажется, будто пряди ваших волос образуют сердце!       «Он тут что, для любовного журнала фотки делает?!?» – я уже начинал жалеть, что согласился на это.       – Так, а теперь улыбнитесь, и покажите какой-нибудь жест на камеру. Представьте, что вы на свидании, и решили увековечить этот момент.       «Что-то я не уверен, что такое надо представлять…» – я предпочел не говорить об этом вслух, чтобы не смутить Фурину еще больше.       В итоге, мы с ней улыбнулись самой подростковой, и самой невинной улыбкой, какая только была возможна. На камеру мы оба изобразили знак с двумя поднятыми пальцами, который называют «рожками», и только тогда началась настоящая съемка. Фурине я этого не сказал, но чуть позже, отойдя с этим фотографом в сторону, я попросил его выслать мне одну дополнительную копию этой фотографии.

***

      Возможно, после всех моих рассказов и описаний, у кого-то могло возникнуть ощущение, что я учусь в какой-то супер-элитной школе, какие мы частенько видим в кино, но на деле это не так. Хоть моя школа и была похожа на институт, но в остальном это все еще была школа, в которой просто был хороший уровень образования. И вот прямо сейчас я сидел в одном из тех самых мест, которое не отличало нашу школу от любой другой – на физкультурном поле.       Как и во всех других школах по всему миру, иногда мы проводили занятия по физкультуре на улице, на специально отведенной под такие уроки площадке. Она включала в себя несколько конструкций для упражнений (вроде турников и тому подобного), небольшое футбольное поле, а вокруг него беговую полосу. Иногда школа устанавливала здесь деревянные трибуны, чтобы мы могли наблюдать за своими одноклассниками. В общем, все это было до простого банально, и у некоторых мог возникнуть вопрос, а почему наша школа не делала ставку на развитие физкультуры? Ну, если в двух словах, то подобная деятельность нашему руководству была попросту не нужна, ведь в школе и так было развито множество клубов и секций, которые имели физическую направленность.       Пока часть моих одноклассников находились внизу и готовились к забегу, то я просто сидел себе на трибуне, в ожидании своей очереди. В последнее время я начал замечать, что все чаще сижу не просто один, так еще и подальше от остальных. Может, все дело было в недавних событиях, а может, это я сам отгородился, но сейчас это было даже к лучшему. Ведь каждый раз, когда я оставался один, то уходил в себя, а если быть точнее: я мысленно возвращался к своему разговору с отцом.       Из-за нашего дефицита в общении я не мог с точностью сказать, что знаю своего отца полностью, но я был уверен, что он ничего не делает просто так. Совет, который он дал мне перед своим уходом, никак не мог выйти у меня из головы. Почему он так отреагировал, когда перед нами появилась Фурина? Почему приехал именно сейчас? И кто вообще передает ему информацию обо мне? Было такое чувство, словно в этой школе кто-то информировал его о происходящем, и этот кто-то был из моего окружения. Впрочем, может быть, я все это лишь придумываю?       А пока я позволял своим мыслям меня поглотить, то по обеим сторонам от меня приземлились два человека. Слишком неосмотрительно с моей стороны; теперь мне даже сбежать не удастся, а бежать хотелось – ведь это были Сяо и Альбедо. Несколько секунд (или десятков секунд), мы просто сидели в молчании, и пока мои друзья смотрели вперед, то сам я мотал головой как болван, и просто смотрел на них. Это не раздражало, но напрягало.       – А вас не пугает, что вас тоже в изгои запишут, раз вы общаетесь со мной? – вопрос был явно с провокацией, но я позволил себе улыбнуться, пока задавал его.       – Сяо, кажется, этот человек думает, что на наше мышление может повлиять мнение общественности. Как думаешь, он заблуждается? – Альбедо был верен себе, и каждое слово говорил со спокойным выражением лица, не отрывая взгляда от бегунов.       – Ага…       Сяо от него тоже не отставал, и просто смотрел куда-то вдаль, словно ему было скучно. Все было как всегда неизменчиво, и за это я был искренне благодарен этим ребятам. Благодарность моя выражалась в улыбке, а мне самому просто оставалось повторять за ними и смотреть вперед.       – Вас совсем не заботит свое положение в классе?       – А ты сам-то как? Не устал тащить на себе весь этот негатив? – кто-то мог подумать, что Альбедо говорит это с упреком, но так он искренне выражал свое волнение.       – Вы же знаете моего брата, его тянет усложнять себе жизнь.       Я уже хотел ответить на вопрос Альбедо, но меня опередил голос, который доносился откуда-то сверху. Когда я поднял голову, то обнаружил, что там восседает Люмин, да еще и с пачкой чипсов. Встретившись с моими глазами, девушка как-то с насмешкой улыбнулась и помахала ручкой. В этой улыбке так и читались слова «Никуда ты от нас не спрячешься», однако и за это я был благодарен.       Еще некоторое время мы просто молча смотрели за занятиями. В тот момент до меня дошло, что целью ребят было лишь составить мне компанию, чтобы я не страдал от одиночества, а вот надоедливые вопросы они решили оставить на другой раз. Может быть, именно такой подход мне и нравился в моих друзьях – они умели понимать мое настроение, прямо как моя сестра. Жаль только, что сейчас наша группа была не в полном составе, и Люмин пришлось первой об этом задуматься.       Глаза моей сестры вмиг стали какими-то печальными, когда она заметила что-то в стороне. Разумеется, как ее брат я тут же проследил за ее взглядом, но лучше бы я этого не делал: несколькими рядами ниже, в стороне и одиночестве сидела Аяка. У Камисато были друзья и кроме нас, но в последние дни мне доводилось не единожды наблюдать, как моя лучшая подруга пребывает в полном одиночестве, прямо как я. Люмин такой расклад явно не устраивал.       – С Аякой все так же?       – Да.       – Поговори ты с ней уже!       – Все не так просто…       И то было чистейшей правдой. На самом деле, мне и самому было больно от происходящего, и дело тут было даже не в моем уходе, а в поведении Аяки. Мы с ней делили одну парту, но с недавних пор она пересела в другую часть класса, словно подальше от меня. Разумеется, я не мог винить ее, но вам не кажется, что это уже перебор? То есть, мне в целом казалось, что тут что-то не так. Аяка могла на меня обидеться за такой внезапный уход, но умом она оставалась благоразумной. Поэтому мне слабо верилось, что Аяка могла так сильно меня возненавидеть лишь из-за ухода из кендо. Да и что это было, когда она встретила меня и Сяо в коридоре? У меня вновь возникло ощущение, что вокруг меня что-то происходило, о чем я пока не знал…       – Слушай, Итэр, а тебе не надо к врачу? – внезапно спросил Сяо, который, как оказалось, все это время оценивал мое внешнее состояние.       – Я живее всех живых.       – По тебе не скажешь. Ты в последнее время очень бледный…       Мне оставалось лишь проигнорировать это замечание. Да и что я скажу? Я и сам знал, что мое здоровье ухудшилось за последние дни, знала это и Люмин, которая одарила меня страдальческим взглядом, едва услышав вопрос Сяо. В чем же было дело? А в том, что в последние дни я с головой ушел в работу. До поздней ночи я проводил за писаниной, отводя для сна лишь около четырех часов. Как результат, у меня появилась слабость и глубокая сонливость, которую пришлось подавлять различными энергетиками. Я не скажу, что подобный образ жизни мне нравился, но сейчас у меня просто не было выбора: я должен был любой ценой закончить свою книгу, чтобы выиграть спор у отца. Это был не тот случай, когда ты можешь позволить себе поражение, ведь на кон я поставил уж очень многое.       В этот момент контролировать эмоции было весьма затруднительно, так что я позволил своим кулакам сжаться на коленях. Тогда вниманием моей сестры вновь завладела какая-то картина, и уже во второй раз за сегодня мне пришлось проследить за ее взглядом. Как оказалось, она наблюдала за одной группой девчонок, которые, как это ни странно, о чем-то шушукались и бросали на меня странные взгляды. Боже, у них что, других тем для разговора нет?!       – А ты становишься все популярнее, братец, – Люмин явно хотелось поиздеваться надо мной.       – Не замечал за собой такого.       – Разве? А ты в курсе, что вы с Фуриной стали самой обсуждаемой парочкой в школе? О вас даже в мужских туалетах болтают…       «Даже знать не хочу, откуда тебе известна информация из мужского толчка» – подумал я, и даже посмеялся в мыслях, пока придумывал ответ Люмин.       – Меня это не интересует. Пусть болтают что хотят, правды это не принесет.       – Да, но ты продолжаешь молчать, и этим даешь слухам только разгораться. Так они никем не контролируются.       – А что ты тогда предлагаешь?       – Хотя бы выскажи свою точку зрения, чтобы их опровергнуть. Или, может быть… – я не видел лица Люмин, так как сидел впереди нее, но ежу было понятно, что сейчас она смотрит на меня с издевательством. –… Ты не опровергаешь эти слухи, потому что и сам не уверен, что они лживы?       Вот именно этого я и боялся! Мне только не хватало излишнего воображения Люмин в этом вопросе. Я бы мог рассердиться, но это было лишним, так что я просто выдохнул, дабы снять напряжение.       – Ну, началось… Сколько еще раз я должен это объяснять? Я НЕ ВЛЮБЛЕН в Фурину, просто она помогает мне дописать мою книгу.       – Правда?... – нет, я точно не смог ее переубедить, учитывая ее хитрый голос. – Братик, а ты сам-то в это веришь?       Очень хотелось просто развернуться и крикнуть, но… А ведь и в самом деле, почему «но»? Люмин видела меня насквозь, и иногда ей это удавалось даже лучше, чем мне самому. Иногда только наше отражение может сказать нам, как мы выглядим на самом деле, и Люмин прекрасно это знала. А вот что до меня – то я испытывал страх. Не могу это объяснить, но мне становилось страшно от того, что я мог в Фурину… То есть, я и Фурина? Это ведь невозможно, да? Или же…       – Вы все слишком усложняете, ребята.       Наша стая из четырех человек тут же обернулась на новый голос. Как выяснилось, в нескольких метрах от нас стоял Дилюк, в одной лишь футболке и с бутылкой воды в руке. По его запотевшему виду я понял, что он только что отбежал свою норму, а это давало ему свободное время. Свою спортивную школьную куртку он обвязал вокруг пояса, и мне стало интересно: ему что, совсем не холодно вот так ходить? Ладно проехали, должно быть, Дилюк просто слышал последнюю часть нашего диалога.       – О, Мастер-Дилюк, – моя сестра почему-то любила так его называть, – Вот вы и поведайте нам о поведении влюбленного человека.       – Я ведь сказал, что не влюблен в Фурину! – мои слова почти сразу же парировали.       – Да-да, твои отговорки мы и так знаем. Ты так не любишь Фурину, что позволяешь ей бывать в нашей комнате, когда она приходит… – черт, у меня совсем вылетело из головы, что Люмин видела тогда пришедшую девушку. – Вот вы нам скажите, а как вы сошлись с Джинн?       – Как сошелся? Да никак… Само пришло со временем. Мы ведь с детства вместе, так что тут ничего удивительного.       – А внезапной любовь бывает? Ну вот, чтобы с первого взгляда?       И чего это она решила так резко заговорить об этом? Мне было интересно, как именно Люмин хочет связать подобные вопросы с моим отношением к Фурине, но Дилюк решил немного притормозить ее. Несколько секунд он просто не отвечал, но после нескольких глотков воды ответ последовал сам собой.       – Я же сказал – вы слишком все усложняете. Отношения не та вещь, которую надо тормозить или торопить. Если кто-то кого-то любит, то рано или поздно он сам это поймет. Пусть все плывет по течению, как говориться…       – Откуда такая уверенность? – я удивился, что этот вопрос задал Альбедо, но Дилюк посмотрел на него как на ребенка.       – Откуда? А разве не очевидно? Однажды осознав свои чувства – человек больше не сможет им сопротивляться.       Сказал как гуру любви, чего от Дилюка совсем не ожидаешь. Теперь мы все сидели с таким видом, словно все мы еще только вышли из детского сада, а Дилюк уже состоявшийся и взрослый мужчина. Явно не собираясь тратить на нас больше времени, он пошел в другую сторону, где его уже ждала Джинн. Альбедо зачем-то пошел за ним, словно собираясь спросить еще о чем-то. Понятия не имею, о чем такой человек как Альбедо, собирался спрашивать такого мастера как Дилюк. Наш химик что-то от нас скрывает? Впрочем, Люмин тоже хотела пойти за Дилюком, но ее остановили: какая-то девочка подошла к Люмин и вручила ей какую-то записку.       – Ой… Парни, подождете меня здесь? Я ненадолго.       Я просто кивнул, но не смог проигнорировать реакцию Сяо. Мой друг почему-то с подозрением посмотрел в спину своей уходящей девушки. Он ее в чем-то подозревает? Или не ее, а записку, которую та получила? И снова ощущение, что я тут один ничего не знаю.       Когда Люмин ушла, то мы с Сяо остались вдвоем, и просто продолжали смотреть на бегунов, которых становилось все меньше и меньше. Урок скоро должен был подойти к концу, так что для Сяо настало то самое время, когда надо задавать вопросы, чем он и занялся.       – Итак, а теперь рассказывай, – его желтые глаза не отрывались от стадиона, пока сам он обращался ко мне. Я вел себя точно так же.       – О чем мне рассказывать?       – Не прикидывайся. Не знаю, что у тебя там с Фуриной, но ты ведь не просто так с головой ушел в писательство? Да еще и сразу после приезда отца…       Сяо был далеко не глуп, жаль только, что иногда я об этом забывал. Он отлично умел сопоставить состояние человека с его поступками, из-за чего иногда знал обо мне даже то, чего не могла понять Люмин. Разумеется, ей Сяо ничего не рассказывал, и это было залогом нашей с ним дружбы. Я даже захотел улыбнуться на подобное.       – Хех, а ты не лыком шит… – другого комментария у меня не нашлось.       В общем, я вкратце рассказал ему о своем разговоре с отцом, и чем этот самый разговор закончился. Даже Люмин я не стал сообщать о своей сделке с «папой», ведь стоит ей узнать, что я пишу книги лишь ради ее благополучия, как она тут же откажется принимать такую жертву от меня. Возможно, я поступал неправильно, но для меня будущее сестры было важнее, чем правильность.       – Понятно… Значит, ты поставил на кон свое главное хобби.       – Считаешь меня дураком?       – Почему ты согласился на это, если знал, что это лишь провокация со стороны отца? Ты ведь мог и не делать этого. Издалека твой отец не смог бы запретить тебе писать книги или посещать драмкружок.       – Ты совершенно прав…       – Тогда зачем?       Я сложил руки в замок, и впервые за долгое время оторвал свой взгляд от бегунов на поле. Теперь я смотрел на горизонт, где солнце снова тянулось к закату, прямо как в тот день, когда я заключил сделку с отцом. Чтобы ответить на вопрос Сяо, нужно было правильно изложить свою мысль.       – Только так я могу заставить его делать ошибки.       – Это как?       – Как я однажды сказал Люмин – только заглянув в свое отражение, мы можем узреть свои недостатки. Это можно сказать и про нас с отцом. Мы с ним похожи, и все кроме него это видят, а это дает мне возможность понять его главную слабость.       – Оценивая по нему, ты находишь в себе изъяны, а оценивая по себе – находишь изъяны уже в нем.       – Что-то вроде того. У каждого человека есть слабость, и у моего отца – это высокомерие. Он считает себя лучшим, и это его величайшая ошибка… Ему даже в голову не придет, что какой-то школьник вроде меня сможет предугадать его действия, и уж тем более, что он сможет превзойти его ожидания. Короче говоря – он частенько недооценивает людей из-за своих личных успехов.       – Это я понял, но как это связано с вашим пари?       – Отец использует личные чувства, чтобы манипулировать людьми, но на деле есть и другой способ: чтобы манипулировать человеком, нужно уметь понять чего он хочет. Зная его желания, ты можешь контролировать его действия, или предугадывать их. В моем случае все просто, желание моего отца – контролировать меня и Люмин, и ради этого он попытается вставить мне палки в колеса.       – Понятно, ты играешь на опережение, да?       – Именно. Если смогу предугадать его дальнейшие действия, то смогу их избежать, но как я уже сказал, прямо сейчас он вряд ли что-то предпримет, ведь он железно уверен в моем провале. Это хороший шанс, чтобы навсегда избавиться от тех препятствий, которые он может создать мне в будущем.       – Ты так уверен, что он сдержит свое слово?       Я понимал, на что намекает Сяо, отчасти я и сам раздумывал над этим. И вот снова, я мог судить о своем отце по его отражению, то есть по нам с Люмин. Это навевало на определенные мысли.       – Он меркантильный карьерист, но он человек слова. Если он что-то пообещает напрямую, то обязательно выполнит свою часть договора, особенно когда речь идет о сделках, – какое-то время Сяо просто смотрел в ту же сторону, что и я, но затем развернулся лицом ко мне, задавая вопрос.       – А что, если ты и в самом деле не справишься? Если у тебя не получиться написать свой шедевр? Раз вы с отцом похожи, то может ли быть такое, что и он думает как ты? Ведь тогда существует вероятность, что как твой отец, он понимает предел твоих возможностей куда лучше тебя.       Все это время я держал руки в позе замка, но теперь мне пришлось с силой сжать их, словно в молитве. У меня не было ответа на этот вопрос, но я и не собирался на него отвечать. Я просто был готов пойти до конца, чтобы выиграть этот спор.       – Я не проиграю… Я покажу этому зазнавшемуся лицемеру, что родителям стоит считаться со своими собственными детьми. Для этого мне и нужна Фурина…       Хоть я и сказал так, но в мыслях отлично знал, что это ложь. Ведь настоящая причина моего пари с отцом была другой – я просто не хотел, чтобы отец однажды отобрал эту девушку у меня…       Наверное, со стороны моя аура была несколько пугающей, что, впрочем, не оттолкнуло сидящего рядом Сяо. Он спокойно посмотрел на меня, словно оценивая мою внутреннюю решимость, но потом все же вернул свой взгляд на горизонт.       – Дело твое, я вмешиваться не стану. Вот только, если спросишь меня – не того человека ты боишься.       – То есть? – никак не этого я ожидал услышать от Сяо, и это стало причиной моего удивления.       В ответ на это мой желтоглазый друг спокойно поднялся со своего места, к чему призвал и меня. Он что, был чем-то обеспокоен?       – Иди за мной.       Вот и все. Он просто попросил идти за ним, ничего толком не объясняя. Однако я уже привык к подобному, когда Сяо предпочитал действия словам, так что мне удивляться было нечему. Точно так же встав со своего места, я пошел следом за Сяо. Шли мы медленным шагом, но желтые глаза друга почему-то вскользь проходились по трибунам, словно под ними он искал клад.       Так мы прошли несколько десятков метров, пока Сяо резко не остановился, и жестом руки не указал мне на место под скамейками. С лицом, которое говорило «Ты что, серьезно?!», я начал забираться под трибуны, следуя за Сяо. Сначала я ничего не видел, а понимал еще меньше, но уже через некоторое время мне на глаза попалась странная картина: одиноко стоящая Люмин, которая явно кого-то ждала.       Я бы точно издал какой-то звук удивления, но Сяо вновь посредством жеста приказал мне вести себя тихо. Мы с ним хорошо устроились за досками и деревянными столбами, а также за кучей коробок, которую сюда кто-то накидал. В общем, с маскировкой у нас проблем не было, оставалось лишь наблюдать за моей сестрой. Она точно здесь кого-то ждала, и этот кто-то и передал ей записку перед ее уходом. Не знаю, сколько прошло минут, но через некоторое время я увидел перед ней человека, которого ожидал увидеть с Люмин меньше всего – это «Скарамуччу».       Мною овладело полное недоумение. Я даже во сне не смог бы представить, что этих двоих может что-то связывать, но Сяо взглядом дал понять, что я должен досмотреть эту сцену до конца.       – Рад, что ты пришла. Кажется, свои обещания ты держишь куда лучше, чем твой брат.       – Приходиться, когда за тобой увязываются настолько надоедливые ухажеры, – несмотря на тон Люмин, говорила она это с какой-то странной улыбкой, словно вообще не видела в Скаре угрозу.       – Чего тебе надо Скар? Мой парень очень ревнивый, хоть по нему и не скажешь.       – Не волнуйся, ты не в моем вкусе. Я просто хочу, чтобы ты повлияла на Итэра, уговори его вернуться в команду.       – «Ха-ха», ты плохо знаешь моего брата, если думаешь, что кто-то сможет на него повлиять.       – Но ведь ты для него не «кто-то»? Если он кого и послушает, то только тебя.       – А сам ты не можешь?       – Зачем мне это, если у кого-то это получится намного лучше?       – Справедливо. Но зачем это мне, если ты не желаешь для моего брата ничего хорошего?       Наступило молчание. Казалось, что Скар подбирает слова для правильного ответа. Еще бы, ведь уговорить сестру действовать против своего брата задачка не из простых.       – Не стану отрицать, что мы с ним не ладим, но он мне нужен, чтобы добиться победы на соревнованиях. С другой стороны, разве тебя устраивает его преданность драмкружку?       Эти слова явно заставили Люмин насторожиться. Ее взгляд вмиг стал каким-то суженым, словно она пыталась понять скрытый мотив в вопросе Скарамуччи.       – Что ты несешь? – спросила она чуть более грозно.       – Ты ведь знаешь, какие слухи про Итэра гуляют в последнее время? Раньше такого с ним не было, и началось все это после того, как в его жизни появилась эта дешевая актриса. Не думаешь, что Итэру будет лучше с Аякой, чем с ней? Как будет лучше твоему родному брату?       Взгляд Люмин стал еще настороженнее, но она промолчала, и более того, она опустила взгляд к земле. Кто-то говорил, что некоторые слова как яд – стоит их услышать, и они начнут разрушать твою веру изнутри, а ты не сможешь от них избавиться. Скар явно думал так же, что дало ему уверенность для продолжения.       – Итэр слишком самоуверен и слишком безрассуден, ты знаешь это не хуже меня, Люмин. Ради того, чтобы добиться желаемого, он готов расшибиться в лепешку, даже если это его погубит. Думаешь, Фурина и в самом деле сможет помочь такому болвану? Она лишь актриса, это ее работа – дурачить людей. И твоего брата надо от нее отгородить, ради его же блага.       Иногда бездействие это самое сложное, что может выпасть на нашу ношу, и именно с этим мне приходилось иметь дело сейчас. Я вновь почувствовал злость, прямо как тогда, когда высказался о своей команде по кендо. Чтобы я не натворил глупостей, Сяо придержал меня за плечо, и вновь взглядом позволил себе напомнить, чтобы я досмотрел до конца.       Тем временем, Люмин вернула к себе свою хитрую улыбку, но теперь она была… Хм, страшной что ли? Как улыбка человека, который собирается тебя ударить.       – Я могу говорить про брата все, что захочу. Мы ведь близнецы… – всего на пару секунд она прикрыла глаза, пока говорила это, но затем резко открыла их, сделав свою улыбку еще зловещее. –… Но вот тебе я бы посоветовала прямо сейчас заткнуться, Скар.       И вновь тишина. Скарамучча еще пытался улыбаться, чтобы сохранить лицо, но я отчетливо видел, как уголки его рта подрагивают от злости.       – Кажется, из тебя вышла не самая хорошая сестра, – Люмин словно вообще не услышала его слова, она все с той же улыбкой смяла записку в руке, а после вяло кинула ее к ногам Скара.       – Знаешь, что я тебе скажу? Завязывай-ка ты со своими кознями, а иначе познакомишься с людьми пострашнее моего брата.       – Это с тобой что ли?       Вопрос явно был с провокацией, но Люмин не торопилась на него отвечать. Вместо этого, слегка усмехнувшись, моя сестра начала делать шаги в сторону собеседника. Могло показаться, что она остановиться, или что-то сделает, но Люмин лишь прошла мимо него.       – Я тебя предупредила, имей это в виду.       Это было последним, что девушка сказала ему перед уходом. Через некоторое время, явно отходя от шока, Скар тоже поспешил уйти отсюда. Что же, это хорошо, а то я уже устал сидеть в такой позе. А вот если без шуток, то я начинал понимать, почему Сяо позвал меня сюда. Я мог не замечать этого, но в действительности Скар мог доставить куда больше неприятностей, чем мой отец. Нет, я и на секунду не поверил, что у него был шанс склонить Люмин на свою сторону, уж в ней-то я не сомневался. Однако смысл здесь крылся в другом: Скарамучча и сам осознавал, что у него мало шансов уговорить Люмин. Подобными разговорами этот парень прощупывал почву; он искал мои слабые места.